В мою жизнь вход воспрещен!

POV Элайджа       В Новом Орлеане среди вампиров стали ходить разные слухи о Мистик-Фолс. Клаус их проигнорировал, ссылаясь на пустую болтовню, да и не до этого ему было. Восстановление своего влияния — вот его цель. Как же так?..Марсель отобрал у него игрушку в виде целого города. Клаусу это "не понравилось". И теперь кроме власти его ничего не волновало. Очень в стиле гибрида. Сообщив семейке о своем отсутствии, я решил навестить родной городок. Будет весьма печально, если с ним что-то случится, ведь это все-таки наш дом. И когда я стал таким сентиментальным?        Заехав в семейный особняк в пригороде Мистик-Фолс и оставив там машину, я отправился в город на своих двоих. Я находился уже на границе, когда мое внимание привлек чей-то истошный крик. Учитывая большое количество людей "с особенностями", которых будто притягивал этот городок, я направился к источнику звука. Когда я остановился на необходимом расстоянии, моему взору открылась удивительная картина. Шестое чувство меня не подвело — я увидел вампира и жертву. Вторая меня мало интересовала, но первая...Я ожидал встретить старых "друзей", приехав в этот город, и не удивился бы, застав кого-то из них в подобной ситуации,но не ее...        После нескольких попыток привлечь к себе внимание и остановить свою знакомую, я понял, что она меня совершенно не слышит и сделал то, о чем в будущем, возможно, пожалею.        С жертвой дело обстояло проще. Излечив ее, я стер ей память и ,показав ей дорогу до города, в который я ,видимо, сегодня не попаду, внушил придумать историю о крови, которой была залита ее одежда.       Взяв свою относительно живую знакомую на руки, я положил девушку на задние сидение ее машины,после чего отправился в особняк. Идея оставить ее посреди дороги мне почему-то не понравилась. Конец POV Элайджа

***

       Открыв глаза, Елена ощутила жуткую боль во всем теле. Попытавшись встать, она потерпела неудачу и присела на кровать, только сейчас осознав, что без понятия, куда попала. Просторная комната была залита светом. Интерьер был сдержанный, но очень уютный: двухспальная кровать с белоснежным постельным бельем, большой шкаф, комод, зеркало и мягкий ковер под ногами. Девушка немного успокоилась, ведь это место было по-приятнее, чем подвал, в доме Сальваторе, куда она однажды попала после похожих события. Травы, Деймон, дорога, Мистик-Фолс, машина, девушка, голод...Все это пронеслось в голове Елены. "Нет, нет,нет!Я не могла убить ее!" — пыталась убедить себя Гилберт. Вскочив с кровати, она дернула на себя дверь, в надежде найти за ней ответы, но вместо этого врезалась в своего "похитителя", который, видимо, направлялся проведать ее. Елена проделала глазами путь от блестящих туфлей вверх, рассматривая мужчину, но, когда их взгляды встретились, на ее лице читалось удивление. — Элайджа?! — все, что смогла выдавить из себя девушка, еще потрясенная такой встречей. — Елена, — невозмутимо сказал мужчина, делая шаг вперед, тем самым заставляя собеседницу отойти от прохода и вернуться в то положение, которое она принимала до его прихода, то есть сесть на кровать.— Как ты себя чувствуешь? — Как будто меня убили! — съязвила Гилберт, не подумав о том, что говорит с Древним. — На то были причины, о которых ты, должно быть, уже вспомнила.— поставил ее на место Элайджа. — Она жива? — встревоженно спросила Елена. — Теперь да.— сказал Первородный, указывая на то, что без него тут не обошлось, из-за чего девушка испытала чувства вины и благодарности одновременно.— Почему? — Я...Я не хотела...— начала она, и по щекам начали бежать мокрые ручейки.— Этот голод....Он из-за трав, что дает мне Люк. Я не смогла контролировать себя. Я не хотела...не хотела... — Что за травы? — с интересом спросил вампир. — Они позволяют мне видеть Деймона, я чувствую его, я могу говорить с ним. — выдала Елена, которая явно была в истерике.— Как будто он рядом...Как будто он жив...        Элайджа понял, что девушка потеряла еще одного дорогого ей человека, и в голове Древнего промелькнул вопрос: "Сколько еще ей придется страдать. За свои годы она потеряла больше близких, чем я за тысячу лет". Он присел рядом на кровать и приобнял за плечи бьющуюся в истерике Елену. — Расскажи мне все, я помогу тебе.— сочувственно сказал Первородный. — Ты не сможешь.— сказала Елена, вытирая слезы с лица. Нет, она не успокоилась. Боль внутри убивала ее. Но она не будет плакать. Она должна быть сильной. Всегда была.        Древнего всегда поражала стойкость этой девушки. За свои годы он не встречал настолько сильных людей. Он жалел и уважал ее одновременно. Первородный хотел помочь ей. Элайджа повернул ее лицо к себе и, посмотрев в глаза, сказал с привычным для него строгим и серьезным выражением: "Даю слово!"