Полночь. Начало первого.

Дни после разговора Тики с сыном потекли чертовски медленно. Лео, до того, как Микк не рассказал плохую новость, полагал, что дни будут лететь галопом, пока будет происходить ремонт. Но что-то пошло не так. И как же парень был благодарен отцу, что тот не ушёл ночевать с Алленом. Нет, Лео Аллена безумно любил, но поддержка отца оказалась для него той самой ниточкой, отделяющей от непоправимого. И все же Лео замкнулся. Он практически не выходил из своей комнаты, запираясь на замок. Он только лишь спускался к обеду, но завтрак и ужин Аллен носил ему в комнату. Да, Лео пускал Аллена и Тики к себе, но сам выходил редко. Он коротал время, читая книги. Книги не обидят, так ему кто-то сказал. А ещё он методично раз в полчаса звонил Дену. Глухо. Ему казалось, что человек на том конце провода издевается над ним, что Ден никогда его не любил. В какой-то момент ему даже показалось, что он ошибся в своих ощущениях, что они не истинные. Но это же бред, чувства не врут. И все же с каждым новым проигнорированным звонком на душе становилось все паршивее. Почему он не берет трубку?! Почему он не обмолвился ни словечком, о том, что у него будет течка? Ден по факту просто сбежал. Почему? Почему он такой трус? С каждым новым днем вопросов становилось все больше, а ответов не прибавлялось. С каждым новым днем его вечерние истерики длились все дольше, а успокоения не было. С каждым новым днем только прибавлялось злости. А затем кто-то переключил тумблер с положения "слепая ярость" в положение "всепоглощающее отчаяние". Где-то он читал какие-то там стадии, вот там сначала было отрицание, затем гнев, а после принятие. Нет, он не принял ситуацию, никогда бы не смог, но теперь он только лишь тихо плакал. Он перестал звонить, осознавая, что это бесполезно. Он даже подумал удалить номер Дена. После он передумал, но как-то вечером он все-таки удалил какие бы то ни было напоминания об истинном. Он ещё подумал, что хорошо, что Ден проявил себя сейчас, а не когда он его пометил. На смену злости пришла апатия с привкусом страха. Отец сказал, что у него начнётся течка. Аллен на уроках биологии рассказал, что бывает в особо неприятных её случаях. Надо полагать, случая хуже, чем у Лео, придумать нельзя, не так ли? Это значит, что он будет мучиться, пока течка не пройдёт. Мало-помалу Лео осознавал это все ярче, так что привкус страха прибавлялся день за днем. Он свой запах не чувствовал, но Аллен говорил ему, что запах усиливается. Течка должна была начаться со дня на день. Пока Лео запирался в своей комнате, избегая всех и вся, к ним в дом ходили разные люди, которых нанял Аластор. Они делали какие-то свои дела, в которые Лео вникать не хотелось. Ему хотелось читать, спать и покоя. И если с первым и вторым проблем не возникало, то с третьим обнаружились некоторые трудности. В общей сложности посторонние люди наведывались к ним почти неделю, под конец которой в гости пришёл сам Аластор. Аллен весь день простоял у плиты, готовя ужин из трех блюд, да ещё и выпекая очередной пирог. Лео не хотел видеть Аластора, он не хотел спускаться к ужину, но, повинуясь какому-то внутреннему порыву, он спустился. За эту неделю он осунулся. Светлая кожа стала мертвенно бледной, под глазами появились синяки, а тёмные, угольно-черные волосы потеряли свой блеск. Всего за неделю! В комнате парня Аллен не особо наблюдал перемены, но на кухне, где было больше света, состояние Лео стало видно особенно ярко. Парень спустился вниз, укутавшись в плед с головы до ног, и сел в кресло-качалку в дальнем конце комнаты. Оно стояло у окна, в дождливые дни сам Аллен сидел в нем, пил кофе и смотрел на бушующую стихию снаружи. Теперь Лео делал вид, что у него все хорошо, пока сам прижимал колени к груди, заворачивался в плед с головой и грел руки. Аллен принёс ему чашку горячего какао и оставил на подоконнике, чтобы Лео смог достать его, не вылезая из пледа. Тут же был Тики, который невероятно быстро уничтожал ужин, и Аластор, который потягивал чай и украдкой наблюдал за парнишкой. – Аластор, это Лео, сын Тики, – Аллен представил Лео Аластору. Они кивнули друг другу. Лео все ещё не понимал, зачем он спустился, но в компании Аллена и Тики было спокойнее, чем в своей комнате один на один с апатией. – Очень приятно, – все-таки ответил Кроури. Повисла неловкая тишина: Лео не горел желанием разговаривать. – Ладно... Я, эм... Я принёс черновые варианты того, как может выглядеть ваш будущий дом, – он достал из дипломата папку, в которой оказалось несколько листов, разукрашенных в яркие цвета. Аластор разложил по порядку три листа – они были самыми проработанными – в один ряд, в другой ряд ещё три листа, таким же образом выложил третий ряд листов. Это и был проект: три этажа с трех сторон. Аллен и Тики придвинулись ближе к Кроури и стали заинтересованно рассматривать, что же такого придумал Аластор. – Я проанализировал все данные, что собрали тут мои ребята. Я предлагаю немного другой концепт: строить подвал не придётся. Я предлагаю звукоизолировать мансарду, подвести туда нужное оборудование и радоваться жизни. Дальше. Кухню я особо менять не хочу, но я предлагаю перераспределить пространство так, чтобы на первом этаже появилось место под гараж. Вам же удобнее будет, если вы будете парковаться машину внутри. Таким образом получается, что гостиная уменьшится в размерах сильно, даже я могу сказать, что её просто не будет. С другой стороны у вас достаточно большая кухня, так что нормально. Второй этаж я тоже сильно менять не хочу, но. Я хочу перенести несущие стены так, чтобы осталось место под детскую. Даже если она не понадобится вам сейчас, через несколько лет точно. Все остальное оставляем на своих местах: спальня родительская, спальня Лео, кабинет. Санузел на первом этаже. Ну, и мансарда. Вообще, в таком варианте получается достаточно консервативно, почти та же схема. И все же. Аластор закончил свой монолог, предоставляя возможность хозяевам самим решить, подходит им такой план или нет. – А что насчёт денежной составляющей? – первым голос подал Тики. – А это я смогу только после утверждения материалов. Думаю, в районе двухсот пятидесяти тысяч, – задумчиво ответил Аластор. – Блять, – выдохнул Микк. – Хорошо, я понял, – наконец согласился он. – Меня все устраивает. Аллен? Лео? – Мне все нравится! – лучезарно улыбнулся Аллен. Лео же долгое время просто молчал. – Мне все равно, – наконец выдохнул он и зевнул. Он допил какао, поставил чашку в раковину, затем подошёл к Тики и потянул его за собой. Микк без слов подчинился. Они поднялись в спальню парня, Лео залез на кровать. – Я хочу спать. Полежи со мной, пожалуйста, отец... Аллен и Аластор сами разберутся со всем, – Лео молча наблюдал, как Тики повинуется просьбе сына, залезает с ним под одеяло. Юноша тут же обнимает Микка, тот обнимает его в ответ. – Знаешь... – наконец произнёс Лео. – Мне страшно до чёртиков. Раньше я наступления первой течки ждал с нетерпением, а сейчас мне безумно страшно. Я боюсь боли, – Лео сильнее прижался с отцу, Микк почувствовал на груди несколько слезинок. Он зевнул. Спать ему и правда хотелось. Он не ждал ответа Тики, так что быстро уснул. Микк не посмел уйти почему-то. Все эти дни он наблюдал за сыном, так что нестерпимо хотелось набить рожу одному мудаку, но он понятия не имел, где он. Запах Лео становился все отчётливее, скорее всего завтра ему придётся уехать. Нда уж. Придётся расстроить сына ещё немного. Мерзкое состояние, конечно. Сон не шёл, было всего-то около восьми, но Тики не хотел уходить. Если Лео для успокоения нужен отец, он останется. Он только на мгновение отошёл, взял себе книгу и вернулся к Лео. Пока читал, он гладил юного омегу по голове; Лео выглядел так умиротворенно, будто это не он тут рассказывал о пожирающих его страхах. Время шло с поразительной скоростью: он успел прочесть всего несколько глав, три или четыре, когда к ним вошёл Аллен. Выглядел он уставшим, но довольным. Он устроился прямо на Тики, укладываясь боком лицом к Лео. Он сделал глубокий вдох и прикусил губу. Завтра Тики надо будет уехать. – Аластор ушёл, – начал тихо Уолкер. – Я его проводил, – зачем-то пояснил он. – Мы ещё немного поговорили о том, какие материалы я хочу использовать, тут же нашли все это счастье в интернете, так что мы составили приблизительную смету. Окончательную он пришлёт через пару дней. Тики... – задумчиво протянул он. – М? – Микк отложил книгу и прислушался к мужу. – Тебе надо будет уехать уже завтра... Повисла тишина. Тики не хотел отвечать, да и Аллен не ждал от него ответа, он знал, что Микк его услышал, что Тики его послушает. – Знаешь... Мне так страшно... Я не знаю, что могу сделать для него... Только лишь кормить его успокоительными и обезболивающими. Да ещё и тебе придётся уехать. Положение хуже некуда. Как считаешь? – голос Аллена подрагивал, он не хотел даже приблизительно представлять ту боль, которую придётся испытать парню, который стал для него сыном. – Я не знаю, – честно ответил Тики. – Могу лишь сказать, что тебе придётся быть сильным. Я, к сожалению, помочь не смогу. – Я позвоню тебе, когда ты сможешь вернуться. Тебе есть хоть куда поехать? – Аллен перевёл взгляд с Лео на Микка. – Нет, – так же честно сказал Микк. – Думаю, что навещу Семью. Они обрадуются моему появлению. Точно все косточки перемоют... – он усмехнулся и про себя добавил, что он постарается вернуться живым. Аллен после такого заявления скатился с Тики на пол. Он резко поднялся, отряхнулся. Микку показалось, что Аллен стал похож на разъяренного кота, который в следующую секунду набросится на него. – Не смей к ним возвращаться! – зашипел Уолкер. Да, такого злого омегу Микк ещё не видел. – Не смей, слышишь?! Иначе я выгоню тебя! Ты меня понял?! – Понял, – примиряющим тоном произнёс альфа. Он не смел напоминать мужу, что дом, вообще-то, его. Эта забота была для него приятна, но вопрос, куда ему поехать, оставался открытым. Аллен же мгновенно успокоился и вернулся к Тики, но теперь лёг только под боком. Видимо, сильно обиделся. – Ты идиот, Тики Микк, – констатировал Аллен. – Сомневаюсь, что твоя Семейка отпустит тебя живым и невредимым после столького времени отсутствия. Так что не смей показываться на их пороге. Ты не посмеешь, потому что я так сказал. И потому что у тебя есть сын. И нерожденный ребёнок тоже. Ты не посмеешь нас покинуть. Тики вздохнул. После такого монолога, конечно, он не посмеет даже подумать о том, чтобы наведаться к Семье. – Хорошо, убедил, – он улыбнулся, показывая, что действительно Аллен его убедил. – Тогда сниму номер в гостинице. – Эта идея мне нравится уже больше, – согласился Аллен и улыбнулся. *** Лео сидел на кухне, пил горячий кофе и молчал. Тики в это время укладывал последние вещи в сумку, а Аллен продолжал говорить ему напутствия. – Тебе правда надо уехать? – в который раз за день спросил парень, не веря в то, что в самый сложный период его жизни, отцу надо уезжать. – Дорогой, – Микк сел перед ним на корточки, глубоко вздохнул, улыбнулся и коснулся его щеки. – Я очень хочу остаться, честно. Но течка – это не шутки. У любого альфы в присутствии течного омеги начинается гон. Это очень сложно контролировать. Если я не сдержусь, то все закончится печально. А я не хочу этого. Ты же понимаешь? – ласковый тон Микка практически довел до слез юношу. Все это он понимал, он сам не хотел, чтобы отец что-то с ним сделал, но... В конце концов, Лео кивнул. Он ничего не ответил, продолжил пить кофе. – Ты у меня умничка, – Микк расплылся в широкой и ласковой улыбке, стал гладить его по волосам. – Все будет хорошо. Это просто физиология, ты должен быть к этому готов. Аллен постарается сделать все, чтобы тебе было не так больно. А когда все закончится, я вернусь домой, – как маленькому объяснил альфа. – Меня Аллен проводит, ему ещё в аптеку надо. Так что не расстраивайся, не ты один через это проходишь. – Хорошо, я понял, – Лео улыбнулся, показывая, что он успокоился. – Будешь изменять Аллену, поколочу, понял? Тики расхохотался. – Понял, понял, – Микк встал, чмокнул сына в щёчку и пошёл обуваться. Аллен наблюдал за этой сценой из прихожей и глупо улыбался. Сам он, кстати, был полностью одет. – Лео, мы ушли. Не скучай, Аллен скоро вернётся, – крикнул напоследок Тики и закрыл за собой входную дверь. Лео проследил, как уходят родители, а затем, забрав кофе, пошёл в свою комнату. Здесь он нашёл книгу и место, где он в ней остановился, удобно устроился на кровати, прячась под одеяло, и стал читать. Книги для него стали друзьями номер один: он как будто погружался в вымышленные миры, а до мира реального, где так много боли и проблем, которые ему ещё предстоит решать, дела никакого нет. Он не замечал течения времени реального, он следил за временем вымышленным. И в который раз подумал, что книги – лучшие собеседники. Они всегда выслушают и дадут совет. Прямо как папа и отец. Иногда Лео называл Аллена папой. Редко, но это безумно грело душу. Домой Аллен вернулся с большим пакетом лекарств. В основном это были обезболивающие. Ну а дальше супрессанты, всякие другие не менее важные таблетки. Пакет он разобрал в комнате у парня, чтобы у того был доступ к медикаментам, да и просто потому, что так было удобнее. День прошёл спокойно. Лео читал и дремал, Аллен в это время готовил и готовился к приступам боли; когда Лео не спал и Аллен не был занят, они сидели в гостиной, смотрели фильмы и разговаривали ни о чем. Уютный идиллический мирок, в котором не хватало мужа и отца. И все же это вынужденная мера. Они поужинали тихо вместе, а потом разошлись по своим делам. Минутка одиночества не помешала никому. Уснули они порознь, хотя Лео просил остаться с ним. В его глазах Аллен читал страх. И все же Уолкер отказался. *** Аллен проснулся, когда его разбудили непонятные звуки. В них он безошибочно определил стоны мальчишки. Можно сказать, хорошо, что течка его застала ночью в постели, в противном случае это было бы неловко. Уолкер вздохнул, натянул тёплую кофту поверх футболки, в которой он спал, и спустился вниз на кухню. Ух ты. Шлейф терпкого запаха доходит аж до первого этажа. Тяжко будет пережить эту неделю. Он заварил себе ромашку, отрезал кусок пирога и стал слушать тишину, перемешанную со звуками удовольствия. Вроде, пока все хорошо. Пока безболезненное удовольствие, а значит, с ним Лео справится и сам. Мелькнула идея подкинуть ему свою секретную заначку игрушек, которая самого его спасала во время течек в юности. Некоторые из них были вполне безобидными, а некоторые достаточно экстравагантными. Но это позже. Сейчас ромашка и пирог. Так думал Аллен ещё полчаса, пока стоны было реально терпеть и игнорировать. Но мальчишка срывал голос, пытаясь доставить себе максимальное удовольствие, а это было достаточно громко. Аллену стало неловко. Надо найти беруши, он их покупал. Этим он и занялся: то, что он покупал лично себе, он оставил в пакете на кухне. Решив не церемониться, он высыпал содержимое на столешницу: смазка, презервативы, противозачаточные в разном количестве имелись. А беруш не было. Вообще. Аллен матернулся про себя и вспомнил, что он их не покупал. Он о них и думать забыл. Бляха-муха, а это уже проблема. Он, вообще-то, спать хочет. А наслаждаться сладкими стонами должен кто угодно, но не он. Пришлось топать в ванную. Там Аллен соорудил некоторое подобие беруш из ваты. Вроде даже нормально получилось: стонов слышно не было. Ну и славненько. С этими прекрасными новостями Уолкер вернулся на кухню допивать чаёк и доедать пирог. Разделавшись с ночной трапезой, он с чувством выполненного долга (и откуда оно взялось?), вернулся к себе в спальню и уснул. В следующий раз Уолкер открыл глаза лишь утром. Вата великолепно справилась со своей звукоподавляющей задачей. Аллен потянулся и спустился вниз, погружаясь в выполнение рутинных ежеутренних занятий: душ, завтрак себе, завтрак домочадцам. Зевая и потягиваясь, мужчина поставил на огонь турку. Надо бы проведать Лео, убедиться, что эту ночь он пережил хорошо. Так он и поступил, но перед этим, он заварил юноше кофе и нажарил оладий, сложил завтрак на поднос и понёс завтрак юному омеге. Лео не спал, когда к нему зашёл Аллен. Он не спал, но когда к нему зашёл Уолкер, он покраснел до корней волос и кончиков ушей. Эта ночь стала для него самым интересным опытом в его жизни. Как минимум потому, что он должен был выложиться по-максимуму, чтобы ублажить себя, в противном случае он не мог кончить. И за эту ночь он кончил трижды. Он честно пытался сдерживаться и быть хоть капельку тише, но отдавал себе отчёт в том, что слышать его Аллен мог вполне отчётливо. Так что, конечно же, он покраснел, как рак, когда папа принёс ему завтрак. Он старался отвернуться и вообще сквозь землю провалиться. Такая реакция повеселила Уолкера, он улыбнулся, когда ставил поднос на тумбочку рядом с кроватью. – Доброе утро, – пожелал он парнишке, умиляясь его реакции. – Да не переживай ты так, у меня были беруши, так что я ничего не слышал, расслабься. Твои ночные приключения остались только твоими, я тебе это гарантирую. – Правда? – спросил Лео с такой надеждой в голосе, будто от ответа Аллена зависила его жизнь. Аллен расхохотался. – Правда, я сделал себе беруши из ваты и пошёл спать, – и он увидел, как Лео облегчённо выдохнул. Божечки, это будет интересная неделя. – Как ты себя чувствуешь? – Вымотанно, сонно, но определённо удовлетворенно, – чётко ответил пацан. – Даже больно не было. – Это пока, – с грустью ответил Уолкер. – Ладненько, у меня для тебя подарок есть, – сообщил он и вышел из комнаты. Вернулся к Лео он уже с объёмной сумкой. – Это, сын мой, – он усмехнулся, поражаясь абсурдности ситуации, – игрушки. Чтобы тебе не скучно было во время приступов, – назидательно объяснил он без тени смущения. Лео же в противовес ему стал пунцовым. – На самом деле скоро рук может не хватать, так что следующие пару суток скоротаешь с ними. Я за это время успел перепробовать все круга по три, так что готовься. А вот по истечении этого срока даже их хватать не будет. Тогда будет больно. Я постараюсь давать тебе таблетки, сам ты вряд ли будешь в состоянии их принять, но это только ненадолго избавит от боли. К сожалению... – он вздохнул. – Ладненько, не будем о грустном, оно само к нам придёт, кушай. Я буду у себя в комнате, если совсем припрёт, но эти пару дней должно быть терпимо без болеутоляющих. Так что развлекайся, – Аллен улыбнулся и ушёл завтракать. – Окей, – кинул ему вдогонку Лео и приступил к завтраку. После еды посуду он вернул на кухню сам, но в следующие два дня он выходил из комнаты только в туалет, еду ему носил в комнату Уолкер. Для мужчины в следующие два лучшими друзьями стали беруши, а для Лео это время настоящим испытанием. Чёртова физиология не подчинялась никаким математическим принципам, так что предсказать и высчитать, когда наступит следующий приступ было нереально. Иногда его отпускало на несколько часов, а иногда между волнами не проходило и получаса. И если в первые несколько раз Лео ещё старался не использовать игрушки, наивно полагая, что он сильный и справится без них, то к концу первых суток парень благодарил всех известных богов за то, какой у него хороший отчим и как много у него разных интересных вещичек. Скучно не было. Равно как и больно. Первое время. И если сначала хватало какой-то одной игрушки, чтобы Лео смог кончить, то к началу второго дня его мозг должен был генерировать различные их комбинации, чтобы добиться удовольствия. К этому моменту довести себя до пика становилось все сложнее, а стоны удовольствия сменялись на скулеж, плач и мольбы трахнуть его уже наконец. Но Аллен, как назло, оказался глух. О, Лео его практически ненавидел в эти моменты. Нельзя сказать, что Аллену эти дни давались с лёгкостью. К ночи первых суток он опасался ходить в берушах. Он внимательно прислушивался к реакции парня, ждал, когда разочарование сменится отчаянием и болью в его голосе. Но пока все ещё было терпимо. *** Утром третьего дня Аллен проснулся в удивительной тишине: в предыдущие двое суток волны участились и передышки между ними почти не было. Однако, то, что с утра было тихо и спокойно, порадовало мужчину: Лео сможет спокойно поесть. С этими мыслями он спустился на кухню, занимаясь кофе и кашей на завтрак. Аллен постучал к Лео, тот сипло что-то промычал, что мужчина воспринял, как знак согласия, и вошёл в его спальню. И чуть не выронил поднос. На кровати на коленях полустоял Лео, в заднице у него была одна из экстравагантных игрушек, а сам он терся о простыни, в невозможности кончить, и хныкал. Запах же стоял одуряюще сладким и дико концентрированным. Уолкер, закусив губу до крови, поставил поднос на письменный стол, не обращая внимания на мольбы парня помочь ему. Он уже хотел уйти из этой пыточной, однако: – Хорошо, – внезапно согласился он. Черт, и как только некоторым удаётся справиться с этим запахом? Всем альфам, которые смогли, стоит поставить памятник. И Тики тоже, потому что тот его не тронул, кажется. Ну, в тот первый раз, когда он застал Аллена с течкой. – Я помогу тебе, но только один раз. Потом будешь пить таблетки. Лео вообще никак не отреагировал. У него в голове пульсировала единственная мысль: кончить, а как, это уже дело второе. Когда же Уолкер ушел, парень не смог сдержать разочарованного стона, а Аллен лишь усмехнулся: мальчишку стоит пожалеть. И все же Уолкер вернулся, и вернулся с пакетом. В этом пакете были другие интересные вещи, но Уолкер не отдал их Лео, потому что эти игрушки для двоих: бандажи и другие приспособления для обездвиживания. Аллен посчитал, чтобы увеличить градус интима и повысить уровень доверия, их будет достаточно. Уолкер сковал парня одной длинной распоркой: сначала ноги, а по бокам руки. В такой позе Лео ничего не оставалось, как выгнуться в спине больше и поднять попку выше. Аллен удовлетворенно облизнулся и продолжил. Следующей стала повязка на глаза. Теперь, когда одного из чувств нет, осознание обострится. Оно-то нам и нужно. Уолкер остался доволен результатом: мальчишка подобрался, хныкал уже тише и в предвкушении замер. – Так-то лучше, солнышко, – Аллен навалился на мокрого от пота мальчишку и шептал на ухо. Пора добавить немного грязных слов. – Будь послушным и не пророни ни звука, договорились? Иначе тебя ждёт наказание, – Аллен подцепил пальчиком стек. Интересно, а не повредят ли такие игры ребёнку в его утробе? Выброс адреналина он за время этой недосессии явно получит. Тики его убьёт в обоих случаях: если он поможет и надорвется, и если он не поможет, и Лео будет мучиться. Так что надо помочь парнишке. А потом подавители и обезбол станут его лучшими друзьями. – Течная сучка, – прокомментировал Аллен, когда первый удар стеком коснулся ягодиц парня. Он чуть ли не подскочил, однако боль в его реакциях как-то мгновенно сменилась удовольствием, так что стон боли перерос в стон удовольствия. – Кто... кто бы говорил, Аллен, – вернул ответочкой Лео. Это было чертовски забавно слушать, потому что парень говорил сквозь слезы и тихие полустоны. А ещё что-то пытался съязвить. – Ой, – лишь отмахнулся Уолкер с театральной интонацией. – Наслаждайся правилами игры, Лео. Ты просил помочь кончить, я помогаю, – с этими словами Уолкер хлестнул его ещё раз. Облизнувшись в который раз, Уолкер склонился над ним, сжал яички и член. Парень едва сдерживался, чтобы не спустить. Так что нескольких сильных и уверенных движений рук Аллена хватило, чтобы Лео обильно кончил. Мужчина удовлетворенно улыбнулся и облизнулся. Юноша перед ним тяжело дышал, пытался самостоятельно вытащить руки из кандалов, что получалось не очень хорошо. Несмотря на то, что эта сессия была достаточно короткой, вымотались оба. И когда Аллен немного пришёл в себя и остыл, избавляясь от остатков адреналина, он стал медленно и методично снимать игрушки с пасынка. Затем он помог ему встать и отвел в душ. Смущаться элементарно не было никаких сил, да и поздновато смущаться. Уолкер помог Лео помыться, ибо тот засыпал на ходу и отвел спать к себе: на кровати у парня было бы неплохо сменить белье, даже если это совершенно бесполезно. Этим мужчина и занялся, Лео же мгновенно отрубился. *** – Аллен! Аллен, твою мать! – рыдал Лео, лежа в позе эмбриона: боль была адской. За последние двое суток наслаждение переходило в пытку: ощущения обострились до предела, все тело стало одной эрогенной зоной, но из-за этого стало дико больно просто себя касаться. Пережидать приступы течки, которая, по словам Аллена, должна была кончиться в ближайшие сутки, можно было только глотая все больше таблеток и сжавшись в комочек. Этот приступ был особо болезненным: длился не первый час, а дневную дозу медикаментов он уже превысил. Только и оставалось, что рыдать, скулить и проклинать Аллена. Лео знал, что у того был в аптечке морфий, но тот не хотел отдать хотя бы немного мощного болеутоляющего мальчишке. Аллену тоже пришлось несладко. Вот уже три или четыре часа не проходила эта волна, так что мужчина был вынужден слушать сначала стоны, а затем крики боли и рыдания. За первый час он накормил Лео суточной дозой препарата, но юноше это не помогало. Эффект таблеток быстро сходил на нет, единственным реально действенным средством в этой ситуации был секс, но этого взять было негде. Где-то час назад мальчишка стал звать его, а потом и проклинать. Аллен же был вынужден это слушать и нервно рвать на себе волосы. Так недалеко и до нервного срыва. И все же мужчина зашёл в спальню парнишки. – Что такое? – вопрос, конечно, дебильный, но ничего умнее он не придумал. Лео был в ужасном состоянии: спутавшиеся волосы, побледневшее лицо и синяки под глазами, а что самое главное – красные от слез глаза. – Сука! Ненавижу тебя, Аллен Уолкер, – орал ему в лицо парень, которому плена боли застелила здравый смысл. Аллен же только вздохнул и присел рядом. Лео душили рыдания, он никак не мог успокоиться, это была самая настоящая истерика. – Я знаю, что у тебя есть морфий, но ты не хочешь мне его вколоть, несмотря на то, что мне больно! Сукин сын! Лео даже не рыдал. У него болела голова от пролитых слез, опухло лицо, заложило нос. Говорить он мог между всхлипами. Парень сжался в позе эмбриона ещё сильнее, продолжая осыпать Аллена потоком брани. Мужчина же, посмотрев на это, вышел из комнаты. Пока он ходил на кухню, количество нецензурной лексики возросло в разы, что ожидаемо, но Уолкер не обращал на это внимания. Он больше думал о том, почему раньше не догадался до снотворного. В чашке с какао, которую он нес Лео, была суточная норма снотворного. Вернувшись в комнату парня, который явно притих, мужчина споил ему коктейль, укрыл в одеяло практически с головой, сел рядом и обнял. Лео продолжал всхлипывать, но уже тише: какао расслабило, да и препарат делал свое дело. Мальчишка смог уснуть беспокойным сном. Видимо в мире грёз его не смогла отпустить боль, он продолжал хмуриться и хныкать, а Аллен гладил его по голове и нашептывал что-то ласковое и успокаивающее. Когда Лео проснулся наутро, он интуитивно понял, что на этом его мучения закончились: больше не будет приступов. Он мог сказать, что несмотря на все смущающие ситуации, по-настоящему стыдно перед Алленом ему было только вчера, когда он поливал такого чудесного мужчину грязью. На такое покаяние Аллен лишь тепло улыбнулся и обнял, уверяя, что он все понимает и не злится. Можно было сказать, что все закончилось хорошо. С этих пор Лео как никогда стал доверять Аллену, подобное испытание сблизило их как родных. Можно было сказать, что все закончилось хорошо. Но что-то надломилось в хрупком юноше, который перенес невыносимую для себя боль.