Полночь. Начало первого.

"Пап, привет. У меня все закончилось. Я чувствую себя хорошо, так что... Возвращайся. Я уверен, Аллен глотнул дерьма от меня за эту неделю, надо его спасать. Так что приезжай. Мы тебя ждем" Это смс Лео отправил Тики вечером, сутки спустя после последней волны течки. Лео почти целый день сидел на кухне и пил то чай, то кофе. Про себя он пошутил, что к кофе не хватает топпинга. Яда или виски. Он бы, конечно, предпочел яд. Аллен с ним не разговаривал. Лео был ему благодарен за это. Мужчина тихо сидел рядом с ним, не трогая его, или готовил что-то рядом, потом тихо ставя тарелку с чем-нибудь вкусным ему. Но Лео не притрагивался к еде. Просто не хотелось. Он пил обжигающе горячий кофе и не мог согреться. Он мог бы встать и принести себе плед или уйти к себе и завернуться в одеяло, чтобы согреться. Но он этого не делал. Он просто сидел на кухне в гробовой тишине. Аллен сидел напротив и внимательно смотрел на парня. Лео было плевать на холод, еду. Даже на чай или кофе, который он пил так медленно, что тот успевал остыть до комнатной температуры. Он мог бы сказать, что он задумался. Это бы точнее всего описывало его бы, но в его голове не было ни одной мысли. Просто ступор. Апатия. Он как будто был в отчем доме, на кухне, но как будто его тут не было. Он застыл во времени. А время застыло вокруг него. Он сидел на кухне, а Аллен с ним не разговаривал. Он сидел за столом, который был в этой кухне столько, сколько он себя помнит. Огромный громоздкий стол ярко-коричневого дуба. С резными ножками и резьбой по контуру столешницы. А сама столешница была сложена из деревянной мозаики, так что получилось подобие шахматной доски. Он сидел лицом к окну в полстены, выходящему на толстое дерево. Он не знал его названия, но это дерево было здесь столько, сколько он себя помнит. На подоконнике валялись подушки и плед, которые притащил Аллен. Это было любимое его окно в доме, он здесь смотрел на дождь. По правую руку от Лео был кухонный гарнитур. В углу стоял холодильник. Дальше была длинная столешница, которая упиралась в другой угол кухни. Она была из чёрного гранита. Посередине была встроена плита. Над столешницей был фартук из весёлой разноцветной плитки, края которого прикрывали шкафчики такого же ярко-коричневого дуба. Они тоже были резными, а в середине мозаика шахматной доски. Непосредственно над плитой была вытяжка. Столешницу положили на ящички такого же ярко-коричневого дуба с резным контуром и мозаикой в середине. В углу в столешницу была врезана раковина. Рядом с плитой стояла микроволновка. Она была довольно старой, ей уже не пользовались, но Тики не хотел её выкидывать. По его мнению она отлично вписывалась в интерьер. На ней лежало кухонное полотенце с яркой синей вышивкой, прихватки и подставки под горячее из какого-то пробкового материала. На одной из таких подставок стояла фотография в рамке ярко-коричневого дуба. Было бы весьма иронично, если она была бы резная и с мозаикой. На фото были Тики и Неа. Точнее влюбленно смотрящий на то, как на его коленях спит Неа, Тики. Это была красивая фотография, хоть и тёмная. Иногда Лео считал, что это фото стоит заменить на фото с Алленом. Он боялся, да и до сих пор боится, что отец не может забыть Неа. Такое же ведь уже было. Отец в этом плане очень уязвимый: так же, как он любил своего истинного, он также страдал от его потери. А он сам? В смысле, Лео. Насколько он сам уязвимый? Что теперь делать ему? Папа умер, отец смог – смог ли? – это пережить. Но Даниэль не умер. Он только лишь бросил Лео. И то не факт, что навсегда. Не факт, что по собственной прихоти. Он мог однажды вновь объявиться в его жизни. Что бы тогда сделал Лео? Понял бы и простил, потому что Ден истинный? – Ух ты ж, блять, Аллен! Нельзя же так пугать, ё-моё! – из потока мыслей парня выцепил Аллен, который попытался укрыть его пледом. Когда, интересно, он успел его принести. Он же все время тут сидел. Или не все? Лео с удивлением отметил, что за окном вечерело. Сколько же он просидел без движения? – Прости, – отозвался Уолкер. – Ты начал дрожать, я подумал, ты окончательно замерз. Мужчина налил в чашку с заваркой дымящегося кипятка. Значит, Лео не услышал, как закипел чайник? Затем эта чашка оказалась перед самим парнем. – Выпей, согреешься, – произнёс Аллен. – Ты есть хочешь? – Хочу, – отозвался Лео, только сейчас осознавая, насколько он голоден. Пока Аллен готовил ему, он и написал сообщение отцу. – Хей, Аллен, – начал юноша, когда Уолкер поставил перед ним тарелку с ежами и пюре. – Прости меня, – голос Лео сорвался, стал глухим. – За что? – не понял мужчина. – Мы же вчера обсудили. Я на тебя ни в коем случае не злюсь, не за что просить прощения. – За ситуацию в целом. Я все испоганил, – произнёс парень, не торопясь продолжать. Однако Аллен терпеливо ждал продолжения. – Я привёл в дом непонятного типа, – наконец продолжил Лео, – начал вещать о том, что хочу с ним жить и люблю до гроба. А на поверку он оказался мудаком, по чьей вине ты пережил не самую счастливую неделю. Прости меня, – повторил парень. К еде он не притронулся. Он опять начал дрожать, хотя казалось, что в пледе он согрелся. Он опять стал смотреть в пустоту. Аллен не нашёл, что ответить. Он присел рядом с парнем, взял того за руку и с удивлением отметил, что она была ледяной. Уолкер крепче сжал ладонь юноши в своих руках, пытаясь её согреть. – Ты не виноват, – наконец начал он. – Ты привёл в дом истинного, Лео. Во все века, люди всех народов стремились найти такого человека, который оказался бы их суженным. И получалось это далеко не у многих. Отыскать истинного – большая удача и чудо, благословение свыше. Правда... Не всегда связь с истинным духовная и держится на общих ценностях и идеалах. Сначала все начинается с секса. Потом истинная пара может начинать кроить общие ценности самостоятельно вместе. Но... – Уолкер замолчал, поднимая взгляд на парня. Тот смотрел на свои ступни и казался просто живой куклой. – За всю мою жизнь я не видел истинных. Ни разу. Кроме тебя и твоего отца. И своего истинного я ещё не нашёл, хотя я и не стремлюсь. Вот, что я хочу сказать, – начал заново Аллен подводить к сути монолога. – Ты ни в чем не виноват. Ты лишь встретил истинного и доверился ему. Но он тоже человек, у него есть свои страхи. И из-за этих страхов он сделал то, что сделал. Это значит лишь то, что виноват он. Он слабый человек и поддался слабости. А ты остался вынужден справляться с последствиями его слабости. Я же просто помог тебе в трудную минуту. Я люблю тебя, Лео. Ты моё дитя. И я бы никогда не позволил тебе страдать в одиночку. Что было, то было. Я не жалею. Наоборот, я рад, что смог тебе помочь. Если смог, – он улыбнулся, давая понять, что степень его помощи он предоставит определить самому Лео. – Что мне делать? – так же глухо спросил юноша. – Прости, я не знаю, – честно признался Аллен. – Чего ты хочешь? – Спокойствия, – ответил парень. – Уверенности в завтрашнем дне и во мне самом. Мне страшно, – внезапно признался Лео. – Я боюсь, что не смогу довериться альфе. Что буду все время вспоминать первый опыт и не смогу открыться перед кем-то ещё в последующие течки. Что не смогу создать семью. – Довериться альфе? А как же Даниэль? Что думаешь? – поинтересовался Аллен. – Я думаю, что хочу узнать причину, по которой он сбежал, от него самого. Не от тебя или отца. Я мог бы даже попробовать начать с ним все заново, но не уверен, что это хороший план. Как считаешь, не слишком ли жестоко рвать с ним все связи из-за одной ошибки? – Я не знаю, Лео, честно. Как ты посчитаешь верным и нужным. Я не могу тут дать тебе совета. – Вот и я не знаю... – отметил тихо-тихо, практически про себя Лео. – Да, Аллен, я написал отцу, чтобы он возвращался домой. Вот, – как-то неловко получилось произнести эту фразу. Лео не мог бы сказать, что он умеет менять темы, вот и сейчас не получилось. Он смутился своей неуклюжести и ушёл наверх. К еде он так и не притронулся. Теперь же апатично сидеть на кухне остался Аллен. Он целый день наблюдал за юношей, за тем, как он смотрел в одну точку практически не моргая. Лео сам по себе спокойный, даже где-то меланхоличный, но таким Аллен видел его впервые. Уолкер все думал о том, что же могло настолько поглотить мысли Лео. А что, если ничего не поглощало? Что, если это просто проявление пережитого шока? И как сам Уолкер может помочь Лео пережить этот шок. Извинения парня потрясли его. Аллен понимал, что Лео умен и проницателен, но он не думал о том, чтобы парень мог думать в таком ключе. И во всей сложившейся ситуации винить себя. Аллен не понимал, что он может сделать. Он не психолог и он ничегошеньки не понимает в том, как можно помочь заглушить душевную боль. И можно ли вообще? Говорят, что время лечит, но он совсем не был уверен, что время сможет вылечить подобную рану. А что сможет? Наверное, человек достаточно сильный, чтобы посмотреть в лицо своим страхам и в лицо говорить Лео о них. Человек, который смог бы стать для парня опорой. Даниэль вряд ли справится, он уже упустил доверие мальчика. И вряд ли Лео сможет пустить это на самотёк и довериться вновь. Это сложно. Особенно учитывая то, что человек уже ошибся. И Аллен не видел другого решения, кроме как быть сторонним наблюдателем и в случае чего помогать парню. Даже если он назвал Лео своим ребёнком, он не понимал, что большее он может для него сделать. – Боже правый, Неа, помоги. Что бы ты сделал? – вырвалось у Аллена вместе со вздохом. – Боюсь, Неа тебе не ответит, – шепнул знакомый голос, а затем Аллен ощутил мягкий поцелуй на щеке. Боже, он не заметил, как вернулся Тики. Сегодня день глубокой апатии, не иначе. На лице Аллена расцвела счастливая улыбка. – Я рад, что ты вернулся, Тики, – прошептал он, но Микк все равно услышал. – Я тоже этому рад, – ответил альфа, присаживаясь рядом с мужем. – Что-то случилось? – поинтересовался он. – Ага... – Аллен и не думал продолжать фразу. – Я не справился, Тики. Он сломался, а я не уследил. Прости меня. – И что теперь? – после очень долгого молчания спросил Микк. – Я не знаю, – голос Аллена дрогнул. – Время не лечит. Это бред. Он боится, что не сможет провести течку с альфой. Боится, что не сможет создать семью, – Уолкер вздохнул. – Я не знаю, что делать. Может, нам остаётся только ждать, когда появится человек действительно достойный. Который смог бы заставить его поверить в то, что его никто не обидит. – Значит, пока такой человек не появится, мы заставим его поверить, что его больше никто не обидит, – заключил Микк. – Угу, – согласился Аллен. – Пошли наверх? Надо бы вещи разобрать, да и сидеть тут бесполезно. – Ага, – Аллен забрал стоявшую в коридоре сумку Микка и пошёл в спальню. Тики решил, что стоит муженьку напомнить, чтобы тот не таскал тяжёлое, но сейчас он решил заглянуть к сыну. Аллен заметил, что Микк не идёт за ним, обернулся и улыбнулся. Им нужен этот разговор. Сам Уолкер ушел разбирать шмотки Микка. Решил, что это будет в первый и последний раз. – Тук-тук, – "постучал" в комнату сына Тики. – Заходи, отец, – отозвался парень. Тики вошёл. Лео валялся на кровати под одеялом и что-то читал. Визуально Тики пока не находил изменений. Он сел на кровать к сыну, тот отложил книгу. Оба неловко молчали. – Как провел эту неделю? – все же прервал тишину Лео. – Скучно, – отозвался Тики. – Я большую часть времени сидел в отеле и ничего не делал. Точнее, ждал сообщения от тебя или от Аллена. – Занимательно. А я думал, ты успел переспать со всеми своими любовниками, раз уж у тебя получилось вырваться из дома на целую неделю, – Лео улыбнулся и ткнул Тики в бок. – А я и успел, – Микк ответил парню улыбкой. – Мои любовники всегда со мной, – провозгласил он. – И это мои руки. Только Лео, прошу тебя, Аллену ни слова, договорились? Лео рассмеялся. Шутка у отца получилась плоской, неловкой и несмешной, но Лео развеселил сам факт того, что Тики пытался шутить, что у него это не получалось и что он переигрывал. – Очень смешно, отец. Пошляк. – Хей, между прочим, ты первый начал, так что не надо катить на меня бочку, – теперь Тики ткнул Лео в бок, а затем улегся рядом с ним на бок. – Аллен тебя убьёт за то, что ты в уличной одежде улегся на кровать, – заметил Лео. – Как будто ты этого правила придерживаешься всегда, – парировал Тики. – К тому же сомневаюсь, что Аллен узнает. Только если ты не расскажешь, конечно же! – он умоляюще посмотрел на сына, тот лишь вздохнул. – Не расскажу, – пообещал он. – Вот и славно... – произнёс Тики и зевнул. И больше ничего не сказал. Молчание затягивалось, Лео начало казаться, что отец уснул, но Тики внезапно сказал: – Аллен сказал, что он не справился. Как ты? – Хреново, – откровенно говоря. – Ну, в смысле, чувствую я себя хорошо. Физически. А вот с моральной стороной не так все однозначно. Даже не знаю... Сложно объяснить, – начал Лео. И не закончил. Снова повисла тишина. – Вот бы моим мужем был ты, – внезапно заявил Микк-младший. – Это ещё почему? – не понял Тики. Такого поворота диалога он точно не ждал. – Ты меня не предашь. Ты высокий, потрясающе сложен, красивый. Ещё я тебе доверяю. Ты меня не бросишь, не заденешь. Будешь со мной в болезни и здравии, горе и радости, богатстве и бедности. И все остальное по списку. Тики аж смутился. – А как же Даниэль? Как по мне, он обладает всеми этими качествами и ещё одним, не менее важным, – Микк выдержал драматичную паузу, призывая обратить внимание на его дальнейшие слова. – Он истинный. – Он ушёл, – парировал юноша, про себя подумал: "Ага, истинный, как же. Трус он, а не истинный". – Я не знаю, почему он это сделал, но он однозначно мне соврал, что у них тур начался раньше. Я мониторю интернет, они ещё ни одного концерта не сыграли. Он сбежал. А ещё он знал, что у меня течка. Значит, испугался. И меня беспокоит даже не то, что он не провел со мной эту неделю, а то, что он ничего не сказал мне. Он трус. По крайней мере в этом отношении. Или я не заслуживаю, чтобы мой партнёр говорил мне о вещах, связанных не только с ним, но и со мной? – все это Лео говорил тихо, почти безэмоционально. – Заслуживаешь, – согласился Тики. – Но что будешь делать, когда он вернётся? – Если он вернётся, пап, – поправил Тики Лео. – Может, он и не вернётся. – И что сделаешь в таком случае? – Ничего, – как-то совсем просто и очень уверенно сообщил Лео. – Буду просто жить дальше. Всему свое время. Если мне суждено выйти замуж и жить долго и счастливо, то это произойдёт. Если суженный – Ден, то он из кожи вон вылезет, чтобы объясниться. Если нет, то однажды я встречу того самого суженного. – И ты сможешь довериться? – О-о-о, слышу знакомые темы, – Лео усмехнулся. – Ты с Алленом разговаривал, да? Он тебе рассказал, – подытожил парень, а Тики кивнул. Не было смысла врать. – Я не знаю, – признался Лео. – Я очень боюсь, что не смогу довериться альфе. Но, опять же, чему бывать, того не миновать. Так что... – он оставил эти слова висеть в воздухе без продолжения. Да и оно не было нужно Тики. Он все понял. – Чему бывать, того не миновать, да? – задумчиво повторил Тики, зевая. – Наверное, ты прав. Боже, какой же ты уже большой, – потянулся он с улыбкой, вспоминая те дни, когда Лео был совсем ещё крохой. Таким он был классным, хотя и вскоре стал замыкаться. До школы он был очень ярким. Как маленькое солнце. Пока с ним ещё сидел Неа, Лео был очень активным и непоседливым. И все ему было интересно. Потрясающе любознательный был ребёнок. И вот, казалось бы, прошло всего четырнадцать лет и от того трёхлетнего мальца осталась лишь редкая улыбка, которую он дарит Тики и Неа. Теперь на месте трёхлетнего мальчишки очаровательный юноша, которому разбили сердце, у которого взгляд на мир мудрее, чем у некоторых взрослых. Хотя в свои семнадцать Лео все ещё ребёнок. Как-то даже печально, что невинность, непосредственная наивность и яркие улыбки исчезли. – Ты так по-взрослому рассуждаешь... Хей, – решил задать вопрос Тики, – ты его любишь? – Кого? – не сразу понял Лео, хотя разговор шёл о Дене, очевидно же, что Микк о нем и спросил. – Даниэля, – все же пояснил Тики. – Люблю, – не раздумывая ответил парень. – Даже сейчас люблю, хотя мне очень больно. Он... – мечтательно начал юноша. – Он такой чудесный, отец! – с этой фразой глаза юного омеги заискрили огнём. – Он потрясающий человек, на самом деле. Талантливый. Он не только пишет тексты к песням, он сочиняет обычные стихи. Как-то он дал мне почитать несколько, они были потрясающие. Даже не знаю, почему он не хочет их печатать, – как-то с сожалением улыбнулся Лео. – И он на самом деле много чего знает. Иногда мне кажется, что он только строит из себя идиота. А ещё, и это очень важно, на нем удобно спать! – воскликнул мальчишка, полностью уверенный, что это самое главное достоинство его истинного. – Удобнее, чем на мне? – состроил обиженное лицо Микк. Они смотрели друг на друга один с горящими глазами, а другой с обиженным лицом секунд десять. А потом разразились смехом, который слышал даже Аллен на кухне. Уолкер решил перед сном выпить чашку-другую чая. Он уже залил заварку в его любимой кружке, когда услышал этот дикий ржач, оставил её на столе и пошёл наверх, посмотреть, что же вызвало такую бурю эмоций. – Господа, – начал Уолкер, когда открыл дверь в комнату Лео. И весь его монолог потонул в криках, смехе, перьях из подушек, и спора. – Хей! Отец! Так не честно, ты сжульничал и напал из-за спины! – кричал Лео на Тики, в одной руке держа подушку, а другой держась за поясницу, в которой неприятно тянуло. Очевидно, он как-то неудачно увернулся от отцовской подушки и что-то прищемил. Ну бывает. По крайней мере поясница не мешала ему ехидно ухмыльнулся и пойти в атаку на Тики вновь. Микк же, видя, что сын вот-вот на него нападёт, сделал обманный финт, обернулся вокруг своей оси, увидел Аллена, отбежал к нему и спрятался за спиной мужа. – Я в домике! – орал Микк-старший, показывая Лео язык. Аллен оказался под перекрестным огнём и каким-то чудом умудрился выставить руки вперёд, чтобы подушка Лео – воистину грозное оружие в его руках – не попала по животу. И она не попала. – Эй, Лео! Ты покалечишь моего сына! – крикнул Тики, все ещё находясь за спиной Аллена. – Да-а?! А тебя не смущает, отец, – Лео особенно ехидно выделил обращение, – что я тоже твой сын? И меня ты калечить не смущался! Тики на это не нашёл, что ответить, из-за этого весь запал Лео сошёл на нет. Он вздохнул, убрал чёлку с глаз и бросил подушку на кровать. – Успокоились? – удостоверился Аллен, когда потасовка подошла к концу. – Вот и славненько. Пошли чай пить. А потом умываться и спать, поняли? – он пригрозил пальцем Тики, обращаясь к ним обоим. Микк-старший и младший только буркнули себе под нос, что они поняли, немного отдышались и ушли вниз на кухню. Чашки на столе оказалось три, хотя Аллен точно помнил, что оставлял он только одну. Там же на столе была записка, сложенная домиком: "Пейте чай и валите-ка спать. Все втроём! Нечего шуметь на ночь глядя. Начало первого ночи, боже мой! С любовью, всегда ваш, Неа Д. Кемпбелл" Троица прочитала записку и одинаково мечтательно улыбнулась. Раз даже призрак гонит их спать, то, видимо, бой подушками, затеянный Тики, придётся отложить на завтра. Да и правда, времени много. Неа оставил им заваренную ромашку. Она помогла им успокоиться, в эту ночь они спали крепко, не тревожимые кошмарами. Лео почему-то боялся, что ему будет снится теперь что-то неприятное, но он спал слаще, чем Тики с Алленом, вместе взятые.