***
Когда девушка попала домой, часы показывали два часа ночи. — Я дома, - слова обращённые в чёрную пустоту. Жизнь Петры снова стала напоминать старую песню, которая стоит на повторе: в какой-то момент забываешь, что играет, хочется выключить всё и побыть в тишине. Девушке казалось, что её голова вот-вот разорвётся, но поддаваться слабости она больше не имела права, ей и так было стыдно за те мысли, что посещали её во время восстановления в больнице. Она жалела, что сегодня не осталась на работе с Леви, хоть и понимала, что это было невозможно: у неё ещё было дело, которое нужно было закончить. Она и так не возвращалась к нему несколько месяцев. «По тебе тут скучали». От этого воспоминания становилось как-то совсем безнадёжно. Когда Рал услышала это во второй раз за последнее время, почва улетела из-под ног, а все внутренности будто сковало льдом — ещё секунда и её бы вырвало, но она сдержала себя в руках, как и положено солдату. «По тебе тут скучали» — это было первое, что Петра услышала в двух мирах, к которым принадлежала и в которые снова вернулась. Сначала в отделе, отчего сердце наполнилось радостью, а потом там, где не хотела быть. Поэтому эти одинаковые фразы звучали совершенно по-разному для неё. Сегодня Рал даже пришлось отпроситься пораньше, тем самым обрекая Аккермана на сверхурочную работу. Петра надеялась, что он не будет долго злиться на неё, ведь последнее время они оба вкалывали, как проклятые, только бы оправдать новые назначения. Леви порой срывался на Петру, как и на всех остальных бойцов, но она успокаивала себя мыслью, что если бы он всё знал, то наверняка был бы ей благодарен (но во имя всех богов, пусть он не узнает). Она провела вечер, будто в тумане, но вот снова оказалась дома, в относительной безопасности. Сперва Петра сняла с себя весь маскарад, от которого уже успела отвыкнуть за последние месяцы. Зеркало ванной, наконец, снова показывало привычное отражение. Она дотронулась до лица, будто не веря, что оно принадлежит ей, и неожиданно для себя почувствовала отвращение. Девушка хотела поскорее лечь спать, но как только улеглась в кровать и закрыла глаза, поняла, что её отвлекает собственное биение сердца. Петра встала, набросила халат и пришла на кухню, чтобы налить себе бокал вина. В таких случаях только оно могло успокоить её. Немного подумав, она достала ещё один бокал и тоже наполнила его вином. Затем села на старую табуретку и уткнула взгляд в мягкий диван напротив себя. Это был единственный элемент мебели из её прошлой жизни. Петра вспомнила, что хотела написать Леви, который до сих пор мог сидеть за работой. Он ей не рассказывал, но Рал прекрасно знала, чем он занимается. Ведь она собственноручно оставила сумку в его квартире. Леви был слишком хорошим, чтобы тянуть эту ношу одному, но рассказать ему правду девушка не могла. Петре хотелось оставить для него хотя бы немного той себя, какой она была большую часть своей счастливой прошлой жизни. Она вдруг передумала писать ему. Не сейчас. Сегодня она его не заслужила. Петра отодвинула второй бокал поближе к дивану, ловя на нём отголоски прошлого. — Ну что, Джозеф? Вино и мы с тобой, как в старые добрые? — Петра попыталась выдавить из себя что-то наподобие улыбки, но получилось плохо. Девушка почти физически почувствовала чёрную дыру у себя внутри, засасывающую всё хорошее, что когда-либо с ней происходило. Она парой движений опрокинула в себя содержимое обоих бокалов, и, быстро ополоснув их под краном, вернулась в кровать. Когда Петра уже почти заснула, ей причудилось, будто чья-то невидимая рука мягко гладит её по волосам и уводит все кошмары прочь. Девушка в тот момент изо всех сил старалась не размыкать глаз, зная, что его рука всегда исчезает, стоит ей проснуться.9.
21 июля 2019 г. в 01:06
Когда Леви вернулся домой, он первым делом мечтал принять горячий душ, переодеться в домашнюю (чистую и тёплую, в отличие от той, что была на нём) одежду и выпить кружку мятного чая.
Сегодняшняя поездка домой обернулась для мужчины настоящим кошмаром, поэтому для начала нужно было успокоиться и привести себя в порядок. Из-за аномально обильного снега, к тому же выпавшего в этом году раньше, чем обычно, только недавно отремонтированный мерс Аккермана забуксовал прямо возле круглосуточного магазина, куда он заехал после работы. В двенадцать ночи последнее, что хотелось делать мужчине — это стоять по колено в снегу и с продавцом на пару толкать машину. Но судьбе, в последнее время, на его желания было абсолютно плевать, поэтому к тому моменту, пока Леви поборол природу, он уже больше напоминал грязного бездомного, чем комиссара бюро разведки. Больше всего досталось коричневым кожаным ботинкам на шнурках, которые он берёг от грязи на протяжении последних трёх лет.
Придя домой, Леви дольше, чем обычно, стоял под душем, отдирая с себя ощущение грязи. Он мало вещей в мире ненавидел так, как грязь, и вот она тут как тут. Чудесно.
Когда с ритуалом было покончено, он вытерся и переоделся в домашнее: серый джемпер и свободные чёрные штаны — а кружка с горячим чаем окончательно привела его в норму. Мужчина разлёгся на диване, чувствуя, как расслабляются мышцы, и провёл пальцами по мокрым волосам. Он закрыл глаза и попытался хотя бы минут ни о чём не думать, но мысли всё равно по привычке лезли в голову.
В последнее время жизнь Леви будто бы пошла своим чередом. Но он слишком привык к таким затишьям, чтобы расслабляться, и даже однообразие на работе, отсутствие смертей на заданиях и прибавка к зарплате, не могли отвести его внимание от содержимого сумки, которое с каждым днём и в прямом, и в переносном смысле, всё больше поглощала пространство вокруг него.
Каждый вечер Леви по крупицам разбирал содержимое, лист за листом перерабатывая информацию. Огромная пробковая доска в его домашнем кабинете, которая уже долго использовалась на балконе как подставка под горшки с растениями, сейчас была полностью увешана документами, фотографиями и телефонными номерами. Мужчина уже и забыл, когда последний раз пользовался этой доской по назначению. Кажется, это было пару лет назад, когда он расследовал серию поджогов в богатом квартале города. Эрвин тогда частенько скидывал дела на Леви, а тот раскрывал их в два счёта, в надежде, что Смит допустит его к главному расследованию.
И вот доска наконец-то снова висела на своём заслуженном месте. Одна часть Леви, несомненно, была рада, но другая ненавидела происходящее всей душой.
Каждый раз — вывешивание материалов дела на стену, нумерация документов, пометка стикерами, установка параллелей, поиск по базе данных, печать новых материалов (редко, но бывало, что Леви раскапывал новую песчинку) — бесконечный цикл, от которого становилось дурно, но отказаться от этого он уже не мог. Сохранять чистоту становилось всё сложнее и сложнее, но Аккерман, скрипя зубами, каждый раз складывал все бумаги обратно в сейф, хоть это и занимало кучу времени, которого и так не хватало. Оставлять хоть что-то на виду, даже если речь шла о его собственной квартире, было неоправданным риском, на который Леви сейчас уж никак не мог пойти.
Отсутствие сна стало вполне привычной вещью: даже когда мужчина пересиливал себя и всё-таки укладывался, его голова ещё несколько часов оставалась горячей, пока он, наконец, не забывался липким, поверхностным сном, в котором реальность всегда граничила с бредом. То он подводил Эрвина к гильотине, то становился гигантом и убивал кого-то из отряда. Этому аду не было видно ни конца, ни края, и после пары попыток Леви понял, что больше пользы будет от сна в рабочем кресле под присмотром Петры.
Леви поднялся с дивана и пошёл в рабочий кабинет. И опять новый круг. Он снова вывесил на стену материалы в хронологической последовательности, долго всматриваясь в фотографии и отчёты, чтобы ничего не упустить. Начать пришлось с событий последних лет, ведь это единственное, что Леви знал о деле. Особенной тактики расследования у мужчины никогда не было, но полицейское чутьё подсказывало, что нужно идти от пункта назначения в пункт отправления. Спешить он не хотел, хоть и понимал, что времени у него немного. Больше всего Аккермана волновал вопрос, какого хрена события восьмилетней давности имели отношения к тому, что происходит сейчас?
В руки Леви попала небольшая фотография. Он отложил её в сторону, чтобы лучше рассмотреть светловолосого мужчину с бородой и в очках, изображённого на ней, старательно пытаясь вспомнить, где он мог его встречать. Но тщетно. Лицо было совсем незнакомым. Тогда Аккерман перевернул фото в надежде, что там написано имя или какие-то другие данные, и попал в яблочко.
«Доктор Зик Йегер? Йегер… Совпадение или?»