Он знал, кому её оставляет.

Девушка села под ближайшее дерево и стала наблюдать за животным. Это выглядело очень грациозно. Чёрная, как смола, она носилась по лугу, а её не менее чёрная и слишком длинная гривна эффектно развивалась на ветру. За эти мимолетные дни она смогла наесться вдоволь и сейчас выглядела менее болезненно. Создавалось ощущение, что за лошадью остаётся тёмный шлейф. Микаса следила за ней, как завороженная. — Красиво, — тихо сказала она себе под нос. Солдат так и сидела на земле, всё наблюдая и думая о том, как её назвать. Решив, что давать кличку «какая нравится» — это бред, она отмечала в голове некоторые факты, которые уже успела узнать о животном. — Кобыла — значит имя женское, — начала Микаса мыслить вслух, иногда жестикулируя руками, — уже что-то. Так, ещё вороная — значит кличка не должна быть яркой. Яркой? — переспросила сама себя, — хорошо, тогда какая-нибудь «Кассандра» и «Ода» тебе не подходят, — заключила девушка, обращаясь к лошади, что бегала в нескольких десятках метров от неё. Почему эти клички ассоциировались у Микасы с чем-то ярким и светлым? Наверно, она и сама не знала. Это происходило на подсознательном уровне. Такие имена всплывали в голове, хотя никогда ранее Аккерман их не слышала. Хотелось чего-то необычного, но красивого и звучного. Монолог продолжался: — Ты довольно упрямая, характер у тебя не сахар — значит уже не «Ласка», не «Умница» и не «Ягода». На послушную и милую ты тоже не похожа, тогда не «Баффи» и не «Ваниль», — после последнего произнесённого имени, лошадь встрепенулась и впервые обратила внимание на Микасу с того момента, как они пришли на луг. — Намёк понят, но извини, Ванилью я тебя не назову. Глупое какое-то имя, совсем не для тебя. Но, по твоей просьбе, я отдам предпочтение букве «В». Может «Вандея»? Или «Варна»? — спросила девушка ни то у себя, ни то у коня. «Глупо. Глупо, глупо, глупо! — бранилась она про себя, — как сложно! — затем сжала кулаки и несколько раз удалила ими по сырой земле». Оставив эту затею, солдат просто сидела и наслаждалась зрелищем. Энергии у лошади через край. Прошло уже около часа как они на поляне, а она всё так же резво носится. Дело шло к ночи. Скоро начнётся комендантский час. Решив, что пора идти домой, девушка неохотно встала и направилась к животному, чтобы поймать его. Вспоминая о том, как закончилась её утренняя попытка словить кобылу, она остановилась. «В этот раз всё будет хорошо. Сейчас на ней верёвка, нужно лишь ухватить. Но как приблизиться? — думала Микаса». Ответ последовал сам собой. Лошадь сбавила скорость своего движения и спокойным шагом направилась к девушке. А та в свою очередь, пошла ей на встречу, вытягивая ладонь вперёд. Конь остановился в сантиметре от руки. Тогда Аккерман сделала один шаг вперёд и аккуратно провела тыльной стороной кисти во всей длине шеи. Потом ещё раз. Шерсть оказалась очень гладкой и приятной на ощупь. После Микаса попробовала тихонько похлопать ладонью по шее, что означало похвалу. По крайней мере, так было написано в её книге. Лошадь не протестовала, а даже немного ластилась под рукой девушки. Вторая ухмыльнулась. Всё шло очень даже хорошо. Неожиданно для самой себя, Аккерман захотелось чего-то большего. Тогда она решила попробовать пройтись рукой по спине коня. Солдат опиралась на статьи, которые читала. Там говорилось, что первая стадия доверия выражается тем, что хозяин может спокойно дотронуться до любой части тела животного, не заставляя его при этом нервничать. Девушка начала спереди, двигаясь к задним ногам. Лошадь никак не реагировала, потому Микаса начала спускаться рукой вниз по ноге, но вдруг резко отдернула руку. «Никто не знает друг друга до конца, — эта фраза моментально всплыла у неё в голове». Такие слова были написаны на внутренней стороне обложки той старой книги. Девушка сочла это за предупреждение к тому, что не стоит заходить слишком далеко. Может казаться, что всё хорошо, но на самом деле нет. Ещё один фактор заставил её вздрогнуть. — Что случилось? — послышался холодный голос за спиной. — Капрал? — переспросила Микаса, поворачиваясь к нему лицом. — Что случилось? — повторил он свой вопрос, нахмурив брови, — почему ты остановилась? Всё шло более чем хорошо. — Я вспомнила одну фразу, — мямлила она. — Что же за фраза такая должна быть, чтобы подействовать на такую упрямицу как ты? Посвяти меня. Аккерман нервно сглотнула, предвещая будущие насмешки после того, как она произнесёт эти слова. Ведь Капрал наверняка не поймёт её. Потому что он никогда её не понимал. — Ну… Никто не знает друг друга до конца. Девушка ожидала какой-нибудь колкой фразы или в крайнем случае показательного смешка, но ничего из выше перечисленного не последовало. Наоборот. Глаза Ривая на секунду расширились, а после сразу же вернулись в привычное состояние. Наверно, он подумал, что Микаса не заметила этого, но как бы не так. Всегда во время их разговоров, она смотрит строго ему в глаза, пытаясь уловить хотя бы одну маленькую эмоцию. Раньше это ей никогда не удавалось, поэтому сейчас, когда наконец-то получилось, солдат стояла в оцепенении, не зная как реагировать. — Знаешь, я тоже так раньше думал, — он сделал несколько шагов к Микасе, рядом с которой до сих пор стояла лошадь, — но увидев вас вместе, я поменял свою точку зрения. Затем мужчина аккуратно погладил животное по носу, развернулся и ушёл, оставляя Аккерман со своим недоумением один на один, бросив на последок: — Поторопись, до отбоя 20 минут, — после чего Ривай ускорил шаг и быстро покинул их. — Идём, — обратилась девушка к лошади, слегка потянув за верёвку, что до сих пор висела у неё на шее. Так они дошли до конюшни, заведя животное в стойло, Микаса решила ещё немного посидеть с ним. Опустившись на сено в углу помещения, она ненароком взглянула на морду коня. Там виделись тонкие следы с засохшей кровью. У девушки в голове всплыла картина их первой встречи. Эти люди. Они такие жестокие. Неожиданно для самой себя, она почувствовала прилив ненависти и желание отомстить. Такие чувства она раньше испытывала только к Капралу, поэтому сама удивилась. Сон неумолимо накрывал её с головой. Веки уже практически сомкнулись. Тут Микасу как осенило. Но сил распахнутым глаза уже не было. — Вендетта. Лишь успела тихо вымолвить девушка, перед тем, как провалится с глубокий сон.