Post Script

— О, дорогой, Нора готовит свекольное суфле, — разочарованно говорит мама Саймона. — Ты уверен, что не можешь просто встретиться с Леа после ужина? Мне не нравится мысль о том, что ты постоянно питаешься в этом Вафельном Домике. — Пожалуйста, мама, ты заставляешь меня комплексовать из-за веса, — говорит Саймон. — Разве твоя работа не заключается в том, чтобы разбираться с комплексами людей после того, как их мамы говорят им, что Вафельный Домик делает их толстыми? Внутренне Саймон скрещивает все пальцы, которые у него есть. Иногда его мама настаивает на времяпрепровождении с семьей в странные моменты. Неподходящие моменты. Супер невероятно неподходящие моменты. Саймон уже провел три дня в мучениях по этому поводу — плюс очень неловкие полчаса, в которые он примерял половину большую часть своего гардероба, прежде чем в конечном итоге остаться в тех же самых джинсах, черной худи и джинсовой куртке, которые он носит каждый день — и если он не выйдет за дверь прямо сейчас, то он взорвется. Его мама смотрит на него и вздыхает. — Настоящая ошибка, которую я совершила, заключалась в том, что я дала тебе такой острый ум, — говорит она. — Иди, но домой к десяти, хорошо? — Люблю тебя, — говорит Саймон, целуя ее в щеку на пути к двери. — Я тоже тебя люблю! — кричит она, когда он садится в машину. — Ешь овощи! К тому времени, когда он паркуется, руль потеет под его руками, или, может быть, это его руки потные. Саймон вытирает их о бедра, делает глубокий вздох и выходит из машины. Им не нужно было уточнять, в каком Вафельном Домике встретиться — есть только один, куда можно было пойти, и Саймон, направляясь внутрь, понимает что это, возможно, проблема. Это общепринятое место для зависания в Криквуде. Он знает, что смысл в том, что они на самом деле не на свидании, но все же — раньше, он бы нервничал, если бы ел наедине, например, с Итаном. Он был бы полностью сосредоточен на том, что люди думают или не думают. Он бы возненавидел это, как бы печально, ужасно и запутанно это не было. — Это место занято? — спрашивает кто-то, и Саймон испуганно поднимает глаза. Это Брэм. Он полуулыбается, мило и нервно, и что-то внутри Саймона слегка сжимается в ответ. Он кивает и тоже улыбается. — Нет, — говорит он. — Ты можешь сесть здесь. Брэм проскальзывает к другому концу стола и одаривает его еще одной дрожащей улыбкой, барабаня пальцами по столу. Саймон изучает меню, которое уже знает наизусть.  — Моя мама очень настаивает на том, чтобы я съел сегодня овощ, — говорит он, просто чтобы что-то сказать. Брэм смеется, и Саймон чувствует облегчение. — В таком случае это неудачное меню, — говорит Брэм, делая вид, что изучает его. — Я имею в виду, полагаю, тут всегда есть драники, эм… тушеные и перченые? — Ах да, — говорит Саймон. — Жареный картофель с луком и халапеньо точно считается. — О, мужик, шляпки, — говорит Брэм. — Это же грибы, вот там. Это самый настоящий овощ, Саймон. — Он смотрит на Саймона с притворной серьезностью, а затем его лицо расплывается в улыбке и он смеется. Саймон чувствует этот смех всем своим телом. Они получают вафли, конечно, от официанта, которым оказывается не Лайл, что удобно. Это безлюдная ночь в Вафельном Домике. Саймон пытается не слишком радоваться этому. Говорить становится легче после нескольких больших укусов вафель. Саймон рассказывает Брэму о Тейлор Мэттернич, которая руководит весенней пьесой, что будет смешным диктаторским беспорядком, и Брэм говорит Саймону о том, как Ник должен был бегать спринты семь раз подряд во время баскетбольной практики, потому что он продолжал пропускать штрафные броски. — Так ты уже прочитал домашку по английскому? — Спрашивает Саймон, когда они доедают вафли, и сразу же съеживается. Он действительно спрашивает о домашнем задании во время их первого свидания? Фальшивого свидания. Зависают как друзья. Однако глаза Брэма загораются. Он действительно помешан на английском, и Саймон снова удивляется, насколько это горячо. — Да, — говорит Брэм. — А ты? Мне очень понравилась та история. Я раньше никогда не читал его работы. — Я еще не закончил, — признается Саймон. — Я знаю, что это всего лишь семь страниц. Мне действительно понравилось, но потом я должен был собираться. — Дерьмо. — Не то чтобы я к этому готовился. Я должен был одеться. — Блять. — Не то чтобы на мне не было одежды — мы можем просто перемотать назад? Когда ты рассказывал мне умные вещи о Карвере Рэймонде? Но Брэм не смеется над ним, он улыбается — мило и немного застенчиво, немного взволнованно. — Ты готовился? — говорит он. Саймон краснеет. — Это буквально то же самое, что я ношу каждый день, — говорит он. — Да, и это выглядит очень хорошо, — говорит Брэм. — Каждый день. — Его глаза смотрят на Саймона, и Саймон будто чувствует его взгляд: тяжелый и медленный. — Шикарная худи, — говорит Саймон, пытаясь рассмеяться. — Ага, и это работает, — говорит Брэм. Он не смеется. Это — это очень волнует Саймона, все его тело напрягается. Есть что-то такое в том, что комплимент, который он мог бы услышать от Блю, исходит от Брэма — это делает все очень реальным, в одно мгновение. Брэм действительно влюблен в меня, понимает Саймон. Он знал, но может быть, до сих пор не до конца верил в это — Брэм, сидящий здесь и смотрящий на него так. — В любом случае, — говорит Брэм, словно проснувшись, — ты определенно должен дочитать историю. Конец, определенно, лучшая часть. Они платят, а потом уходят на стоянку, и Саймон не знает, что произойдет дальше. — Моя машина здесь, — говорит он нерешительно.  — Я провожу, — говорит Брэм, и Саймон пытается не думать, что он первым делом осмотрел парковку. Они подошли к машине Саймона слишком быстро, в тишине. — Увидимся завтра, — говорит Саймон, в то же время, когда Брэм в спешке спрашивает: — Это было свидание? Саймон пристально смотрит на него. — Я не был уверен, — говорит Брэм. — Когда ты — когда ты предложил это. Что ты на самом деле имел в виду. — Он смотрит по сторонам, стараясь не пересекаться с Саймоном взглядом. Это первый раз, когда они упомянули электронные письма, за весь вечер. — Я не знаю, что имел в виду, — тихо говорит Саймон. — Это будет считаться свиданием, если я сделаю это? — спрашивает Брэм. Все идет очень спокойно. А затем Брэм наклоняется, предлагая и спрашивая. Его рука поднимается, как будто собирается коснуться лица Саймона, а затем колеблется, зависая. Саймон не может думать. Момент растягивается, тянется, а затем он наклоняется и встречается с губами Брэма, чувствуя, как рука Брэма поднимается, чтобы коснуться его челюсти. Это мягкое тепло и стучание сердца. Губы Брэма, прижатые к губам Саймона, сладкие и нежные. Потом он прижимается к Саймону, раскрывая его губы, и Саймон наполняется нежным, болезненным желанием. — Окей, — говорит Брэм, отстраняясь. Его глаза широко распахнуты, а улыбка похожа на вспышку света. — Просто проверяю. Саймон тянется к нему и увлекает его обратно, проверяя самостоятельно. Это реально, это происходит. Брэм так хорошо себя чувствует под его руками, у его губ. — Окей, — говорит Саймон, он чувствует, что улыбается. — Окей, — снова говорит Брэм. Его отблеск улыбки превратился в яркую ухмылку, в счастье и неверие. Он смотрит на Саймона. — Окей.

***

От: frommywindow1@gmail.com Кому: bluegreen118@gmail.com Дата: 5 февраля в 1:15 Тема: Cathedral Брэм- Я только что закончил читать. Я не могу уснуть, не знаю почему. В любом случае, просто заметка, чтобы сказать, что ты прав, окончание – лучшая часть. Я чувствую, что знаю, о чем говорит рассказчик: «Я был в своем доме. Я знал это. Но я не чувствовал, что нахожусь внутри чего-то.» Это действительно что-то. Твой, Саймон. От: bluegreen118@gmail.com Кому: frommywindow1@gmail.com Дата: 5 февраля в 1:27 Тема: Re: Cathedral Это не было похоже ни на что другое в моей жизни до сих пор. Твой, Брэм.