Post Script

В среду в школе жарко. Обогреватели каким-то образом сломано, что делает невозможным их выключение. Об этом было какое-то объявление, но всем было слишком жарко, чтобы услышать о чем оно. Мистер Уорт ходит, обмахиваясь бумажным веером, однако все равно не снимает пиджак. Все становится еще хуже, когда Саймон сидит на истории. Вероятно потому, что кабинет находится на третьем этаже школы; весь жар поднялся туда, или типа. – Фу, – говорит Саймон Итану. Уже почти конец дня, и жар стал еще более невыносимым. – Это отвратительно. Он уже снял свою толстовку некоторое время назад. Больше нечего снимать. Саймон отчаянно оттягивает воротник футболки, пытаясь дать коже побольше воздуха. Может быть, если бы он носил больше v-образных вырезов, думает Саймон. Может быть, это одно из преимуществ. – Честно говоря, если они это не исправят, я позвоню в ACLU, – говорит Итан. – Я делал это раньше, и я сделаю это снова. Он внезапно останавливается. – Подожди, – говорит он. Он смотрит на Саймона, туда, где воротник его футболки весь потный и растянутый. Саймон опускает взгляд. Яркое алое пятно смотрит на него в ответ, точно в том месте, где рот Брэма три часа назад целовал его шею. – Дерьмо, – вскрикивает Саймон. Он хлопает ладонью по коже. Дерьмо. Не то чтобы Саймон не знает, что это тупо, и безрассудно, даже без доказательств. Проблема просто в том, что все после Атланты становилось хуже и хуже. Он не может даже взглянуть на Брэма, не будучи уверенным, что все видят, о чем он думает. То, что он себе представляет. Как люди могут не знать, что он чувствует, когда кажется, будто это сочится из его пор? Все было в порядке, в понедельник. Он был так счастлив видеть Брэма, ему было хорошо просто находится в одной комнате с Брэмом, вспоминать каково это было – идти по улице, держа его за руку. Но с тех пор все, о чем Саймон мог думать, это то, что он не может делать или быть с Брэмом. В школе. Забудьте о держащихся руках – он не может даже заговорить с Брэмом на обеде и не может смотреть на него в классе. Они едва говорят в школе, и это ужасно. Это заставляет Саймона чувствовать себя так, будто он сделан из нужды, и не только в хорошем, сексуальном смысле. Наполовину из желания, наполовину из отчаяния для Брэма, когда тот поворачивается к нему, чтобы напомнить, что он существует. Это звучит безумно, но иногда в школе он как будто исчезает, когда Брэм там, и он должен притворятся словно ничего не происходит. Будто он должен стать невидимым, чтобы просто пройти через это. Поэтому, когда он столкнулся с Брэмом на выходе из кабинета после второго урока, Саймон просто… он просто не может этого выносить. Касание плеча Брэма к его было похоже на ожог, как будто как в тот раз, когда он, не задумываясь, схватил поднос Норы, и его рука стала ледяной, а затем обжигающе горячей, затяжной болью. Это было не так уж и плохо. Он просто хотел больше этого. Этого ощущения. Брэм тоже остановился, и они смотрели друг на друга. Брэм прикусил свою губу и огляделся вокруг. Он наклонился к плечу Саймона, так, чтобы они снова соприкасались. – Саймон, – сказал Брэм, и его голос был напряжен, весь на взводе. Именно так Саймон чувствовал себя внутри. – Нам надо… просто следуй за мной, – сказал Саймон, и Брэм кивнул. Саймон все еще знал, где мисс Олбрайт хранит ключи от кладовки в подвале, когда ей надоело давать их каждому ребенку, который спрашивал. Они были прямо там, над дверным проемом. Он и Брэм ввалились в крошечную, переполненную комнату, спотыкаясь о кресло и корзину пластиковых цветов. – Подожди, – сказал Саймон, и пододвинул стул к дверной ручке. – Я же говорил тебе, что до пятницы слишком долго ждать, – сказал Брэм, когда они заперлись. Он посмотрел на Саймона, просто посмотрел на него сверху вниз с этой полуулыбкой на лице. Продолжай смотреть на меня, хотел сказать Саймон. Вместо этого он сказал: – Я не могу даже смотреть на тебя… в классе… – беспомощно, и тогда Брэм начал целовать его. – Я не знаю, что делать, – попытался сказать он, но рот Брэма уже был на его шее, и тогда он больше уже не мог говорить связно. Они сломали два поддельных фонарных столба и одну настоящую вешалку для одежды, и все время было так жарко: ощущение Брэма, спустя столько времени. И сломанные обогреватели. Саймон обхватил ртом большой палец Брэма, прикусил его, чтобы сдержать свои стоны, когда Брэм слизал пот с его шеи, втягивая капли, собирающиеся у него на ключице. Дерьмо. Глаза Итана широко распахнуты, а его рот приоткрыт в виде маленькой буквы «о». – Это не то, что ты думаешь, – говорит Саймон. Стало еще жарче, что должно быть невозможным. Он чувствует, как капли пота стекают по его рукам, ниже его коротких рукавов. Его локти влажные там, где они лежат на парте. – Я обжегся. – Верно, – говорит Итан. – С помощью плойки для волос, я уверен. – Не придавай этому большого значения, – говорит Саймон. Он чувствует, как его сердце колотится. Капля пота стекает ему в глаз, и он сильно моргает. Жжет. Он смотрит мимо Итана, на дверь. – Почему ты не сказал мне, что ты был, – Итан указывает на его шею, – что бы это не значило… с кем-то? – Я не был, – автоматически говорит Саймон. Занятия в школе закончились, и кабинет пуст. Саймон даже не слышал, как прозвенел звонок. – Я не идиот, – говорит Итан. – Давай пройдемся по тому, что я уже точно знаю. Первое: ты гей. Второе: кто-то недавно усиленно целовал тебя в шею. Оно все еще красное, но это не грубый синяк. Третье: если бы это был бы какой-то парень из другой школы, ты бы сказал мне. Если бы это был бы студент колледжа, то ты бы определенно сказал мне. Следовательно, четвертое: это результат твоих отношений с каким-то мальчиком из этой школы, и милый, я знаю, что это был не я. – Он не… – начинает Саймон в отчаянии. Он не знает, как выбраться из этой ситуации. Итан все еще смотрит на него пристально, скрестив руки. – Итан, – произносит он, наконец. – Ты не можешь, пожалуйста. Я не могу об этом говорить. Глаза Итана сужаются. – Это один из тех мудаков? – спрашивает он. – Это такое идиотское клише. По крайней мере, пожалуйста, скажи мне, что это не они. – Нет, – говорит Саймон. Он может слышать себя умоляющим, господи. Это жалко. – Итан, перестань. Ты понимаешь, что я не могу говорить об этом, верно? По крайней мере, он думает, что Итан это понимает. Саймону впервые приходит в голову, что, возможно, Итану не нравилось нести бремя того, что он единственный ребенок гей в течение стольких лет. Что, возможно, он все время замечал, как Саймон ничего не говорил, когда люди задирали его. Что, возможно, Итан не сочувствует тому, кто все еще скрывается в Криквуде, как предполагал Саймон. Но Итан вздыхает, и его взгляд смягчается. – Конечно, я не хочу, чтобы ты раскрывал своего мальчика-игрушку, – говорит он. – Особенно после того, что случилось с тобой. – Ага, – говорит Саймон. Он вытирает лоб краем своей рубашки. Итан внимательно смотрит на него. – Это хорошая идея, Саймон? – говорит он. – Я имею в виду, любой мог заметить твою шею. Ты выглядишь реально напуганным. Саймон не знает, что сказать. Он пожимает плечами. Итан замолкает на долгое время. Саймон должен идти, думает он. Ему нужно пойти в театральный клуб. Он уже и так опоздал на биологию, так что его родителям собираются позвонить по этому поводу. – Это кажется исторически неудачной идеей, – наконец говорит Итан. – Я знаю, что тебе, наверняка, не нужен мой совет. Но все что я знаю, так это то, что, если бы у меня был парень, я бы хотел, чтобы он гордился мной. – Все не так, – говорит Саймон, но Итан одаривает его жалостливым взглядом. – А на что это похоже? – Итан спрашивает. – Он подходит к твоему шкафчику вместе с тобой каждое утро? Он покупает тебе попкорн на футбольных играх? Он пойдет с тобой на выпускной? – Он замолкает. – Надев плащ невидимку? Саймон мнет край своей футболки снова и снова. – Прости, – сразу же говорит Итан. Он выглядит уставшим. – Это было реально стервозно. Я перешел черту. – Все в порядке, – говорит Саймон, хотя на самом деле это не совсем так. Он просто хочет пойти домой. Затем лицо Итана меняется, снова. – Просто скажи мне одну вещь, – говорит он. Он более настойчив, внезапно, больше, чем Саймон когда-либо слышал его. Его голос почти звучит стеснительно. Он опускает взгляд на стол, а затем поднимает его на Саймона. – Это хорошо? – Итак спрашивает. Саймон знает, о чем он спрашивает. – Да, – говорит он, смотря на Итана. Он хотел бы рассказать Итану больше, объяснить ему, почему это так хорошо. Он хочет… похвастаться. О Брэме. – Это… это реально, реально хорошо, – говорит он, вместо этого. Итан кивает ему, его губы изгибаются в небольшой улыбке. – Тогда, полагаю, я не могу тебя винить.

***

От: frommywindow1@gmail.com Кому: bluegreen118@gmail.com Дата: 24 февраля в 23:17 Тема: Пожалуйся, не пугайся Брэм, я знаю, ты обещал, что не убежишь снова, поэтому я должен тебе кое-что сказать. Я думаю, излишне говорить «пожалуйста, не пугайся» снова. Итан узнал, что я встречаюсь с кем-то в школе. Он не знает, что это ты. Он не ЭТО СООБЩЕНИЕ БЫЛО СОХРАНЕНО КАК ЧЕРНОВИК В 23:17 От: frommywindow1@gmail.com Кому: bluegreen118@gmail.com Дата: 24 февраля в 23:23 Тема: Школа Брэм, Каждый день в школе, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что я схожу с ума. Ты когда-нибудь чувствовал себя так, будто ты не знаешь, кто ты такой, когда Я реально ненавижу это, когда ты иногда сидишь с нами на обеде просто потому, что это делает еще труднее ЭТО СООБЩЕНИЕ БЫЛО СОХРАНЕНО КАК ЧЕРНОВИК В 23:23 От: frommywindow1@gmail.com Кому: bluegreen118@gmail.com Дата: 23 февраля в 01:08 Тема: Пятница Брэм, Я не могу дождаться встречи с тобой в пятницу. Прости за такое короткое письмо. Я просто много думал об этом. С любовью, Саймон. P.S. Под «этим», я подразумеваю «тебя». От: bluegreen118@gmail.com Кому: frommywindow1@gmail.com Дата: 25 февраля в 9:48 Тема: Re: Пятница Саймон, Я тоже не могу дождаться, когда увижу тебя завтра. Мне действительно тяжело находится рядом с тобой, в школе, и не иметь возможности прикоснутся к тебе, когда я захочу. (А когда я хочу, очевидно, это всегда). Тебе когда-нибудь казалось, что все могут сказать? Возможно, это просто страх, который я проецирую на тебя. Я также рад, что ты придешь на игру впервые. Я не знаю, жалко ли это, что мысль о тебе, стоящим и наблюдающем с трибун, делает меня таким счастливым, но так и есть. Просто убедись, что ты сядешь с кем-то, кто сможет объяснить тебе правила, Саймон. :) С любовью, Брэм. P.S. Я не имею в виду, что ты делаешь что-то такое в школе, что выдало бы нас людям; ты потрясающий. Я беспокоюсь, что я каким-то образом сделаю это, потому что всякий раз, когда я думаю об тебе, мне кажется, что я кричу, и это чудо, что меня до сих пор никто не услышал.