Редкий случай

      Фуго так и не мог ничего сказать от увиденного, продолжая стоять с открытым от удивления ртом. Наранча лежал в кровати, из-под одеяла выглядывала неестественно выгнутая нога, пальцы на левой руке были перевязаны, явно небрежно и на скорую руку, а лицо Гирга украшало несколько порезов и еле видный фингал под глазом. А немного приглядевшись можно было даже увидеть пластыри на шее. Наранча говорить не осмеливался, лишь виновато смотрел на друга, с трудом сдерживая не то кашель, не то слезы. В комнате повисла тишина, продолжавшаяся словно вечность, но Панакотта все же решился приблизиться к парню. Его шаги были медленными, осторожными, будто он боялся подойти к нему, все еще находясь в полнейшем ступоре. Фуго аккуратно сел на край кровати и взял ногу Наранчи в руки, от чего тот тихо ойкнул. Панакотта внимательно рассматривал ее, иногда поглядывая на совершенно не понимавшего, что происходит Гирга. Несколько минут спустя Фуго наконец прекратил рассматривать повреждения Наранчи. Панакотта почти вплотную приблизился к парню из-за чего их носы почти соприкасались. Слишком сосредоточившись на серьезном взгляде друга, Гирга не заметил, как тот медленно замахивает ладонь для последующего сильного удара по затылку, заставившему Гирга почти что потерять равновесие. Наранча, почувствовав резкую боль, тут же пронзительно закричал что-то нечленораздельное. — Почему ты не рассказал об…обо всем этом?! Ты идиот?! — с дикой яростью и одновременно с беспокойством в голосе даже не прокричал, а проорал Фуго Наранче, взяв его за ухо и притянув к себе.       Гирга резким движением руки отдернул от себя Фуго, а сам сжался от боли, накрывшись одеялом. Он продолжал бормотать какую-то ересь, все еще не ответив на заданный вопрос. Вскоре и бормотание прекратилось. В комнате вновь воцарилась тишина. Лишь Фуго тяжело дышал, сдерживая порывы злости. Но вдруг послышались тихие, почти неслышные всхлипы. Наранча плакал. Его руки перестали держать одеяло, поэтому сомнений теперь точно не было. Крупные капли слез падали на ткань, из-за чего на ней появлялись темные пятна.       Фуго не препятствовал эмоциям Наранчи, но что-то будто съедало его изнутри, заставляя чувствовать невообразимую вину за свои действия. Нервно сглотнув, он попытался притронуться к Гирга, но тот снова убрал его руку со своего плеча, а после отвернулся в сторону. Но Панакотта окончательно решил извиниться, пусть поначалу он и думал, что сделал все правильно. Он, несмотря на возможные попытки Наранчи, рывком приблизился к нему и обнял, пытаясь успокоить парня. — Прости, я не со зла. Я просто сильно заволновался, вот и вспылил, — слегка неуверенно сказал Фуго, поглаживая Наранчу по спине. — Успокойся и объясни что случилось.       Гирга в последний раз шмыгнул носом и вытер слезы свободной рукой. Он отодвинулся от Фуго немного подальше и кивнул, собираясь с мыслями. Панакотта спокойно ждал ответа, а когда Наранча случайно закашлялся, даже ничего не спрашивая, вытащил из рюкзака, который лежал на полу около кровати, бутылку воды и какие-то таблетки. — Выпей, должно помочь. — Угу.       Наранча осторожно налил в кружку неподалеку воду и выпил на вкус довольно неприятную желтую таблетку. Избавившись от кашля и от уже подступавшей к нему жажды, Гирга наконец сказал: — На меня напал вражеский стенд. Я понятия не имел, почему. И конечно же, без боя с ним и с его владельцем не обошлось. Как видишь, я проиграл ему. — Наранча виновато опустил голову и уже был готов вновь заплакать от досады и обиды, но Фуго погладил того по плечу, приговаривая различные слова поддержки. Через минуту Наранча продолжил: — Он был относительно слаб в физической силе, но по стратегии он обошел меня. — Расскажи мне о способности стенда. И, если знаешь, имя его владельца. Чуть позже я сообщу о нем Джорно и мы попробуем разобраться. — Фуго и подумать не мог, что у них были неизвестные враги. Он насторожился, понимая, что возможно у человека, который тогда напал на Наранчу, были сообщники, просто не показавшиеся в битве. — Имя знаю, этот парень был весьма разговорчив. Его зовут Хинохара Клафути¹, думаю он на половину японец. А его стенд… — Наранча на секунду задумался, на несколько секунд приложив пальцы к подбородку, а после неуверенно сказал: — «Our perfect disease²», вроде.       Фуго недовольно хмыкнул. — Черт, мне кажется я где-то слышал о нем, его способность связана с передачей болезней, да ведь? — Ну, не совсем, его стенд очень маленький, они на комаров кстати похожи, — Наранча пальцами показал примерный размер. — Они могут разделяться на несколько еще более мелких, прилипать к любой части тела и анализировать все пережитые жертвой ранения и болезни, даже психические. Выяснив, что конкретно человек хуже всего переживал, стенд, как я понял, что-то тогда впрыснул мне в кожу, а после я на несколько минут отрубился. Проснулся с жуткой болью, простудой и вот со всем этим. — Наранча вздохнул и показал руками на свое лицо, тело, и ногу.       Фуго внимательно все слушал и иногда кивал, его беспокойство снова стало сильнее. Похоже, это все-таки был он. А ситуация стала хуже. Панакотта, порывшись немного в рюкзаке, достал оттуда небольшой блокнот, на всякий случай записал кратко все то, что сказал Наранча и, отложив блокнот в сторону, Фуго встал с кровати. Наранча озадаченно посмотрел на друга. — Мы с ним обязательно разберемся. К сожалению, я знаю, кто этот ублюдок, но у меня слишком отвратное настроение, чтобы о нем рассказывать. В другой раз.       Гирга понимающе кивнул, после после стал думать, что бы они могли сделать вместе. И тут он подумал о старой приставке, где-то завалявшейся у него в шкафу, но его взгляд тут же переметнулся на сломанные пальцы и Наранча так и оставил эту идею неозвученной. Фуго продолжал молчать, смотря в окно. Он хотел было снова подать голос и сказать, что пойдет домой, искать информацию о стендюзере, но его попытку это сделать прервал внезапный счастливый восклик Наранчи, который до этого незаметно для Фуго рылся в его рюкзаке: — Ты принес «Пятнадцатилетнего капитана»! Я думал, что потерял его где-то!       Фуго повернулся в сторону парня, и на лице Наранчи больше не было ни грусти, ни досады: лишь искренняя радость. Он счастливо улыбался, держа книгу в руках. «Если бы он мог, то точно сейчас бы кинулся ко мне в объятия». — подумал про себя Панакотта и непривычно мягко улыбнулся. — Ты и потерял его, у меня дома. Как дитя малое себя ведешь, ей богу, — в словах Фуго было ни капли раздражения или злости, он продолжал улыбаться, скрестив руки на груди. — Эй, а у меня идея. Я бы конечно мог уйти домой, но знаешь, я останусь и… — Фуго внезапно подошел ближе и аккуратно взял книгу у Наранчи. — Почитаю тебе. Как ни как, ты все же такой ребенок.       Наранча тут же надулся, хотя про себя был дико рад такому предложению Фуго. — Я вообще-то старше тебя! Кто тут еще ребенок! — Гирга резко отвернул голову в сторону под смешок Фуго, а после, немного поразмыслив, все же, не без смущения, продолжил: — Ну ладно. Но только потому, что я хочу чтобы ты перестал наконец язвить!       Фуго снова тихо хохотнул, после чего снова сел на кровать. — Устраивайся поудобнее, — сказал Фуго и стал читать: — «Второго февраля 1873 года топсельная шхуна «Пилигрим» находилась…»       Панакотта не особо следил за временем. Он и сам не ожидал, что его так затянет в процесс. На часах было уже семь двадцать вечера. За все время чтения Наранча изредка шутил, на что Фуго всегда немного раздражался и со словами «будь серьезнее», продолжал читать дальше.        «…На поверхности красной от крови воды плавали только обломки шлюпки³.» — Фуго, дочитав главу, со вздохом остановился. Усталость от такого длительного чтения вслух все же одолела его. Он положил закладку в книгу, закрыл ее и поставил на тумбочку рядом с кроватью. Потом он наконец обратил внимание на Наранчу, который уже как несколько минут тихо сопел, перевернувшись на бок, несмотря на сломанную ногу. «Завтра перевяжу ее» — отметил в мыслях Фуго. А после вспомнил, что действия этого стенда будут длиться еще восемь дней, а с каждым днем боль будет усиливаться. Подумав и поняв, что у Наранчи сейчас идет второй день с момента атаки, он снова достал блокнот и ручку и написал короткую записку, в которой говорилось о новой информации, что он вспомнил. Панакота оставил листок бумаги на тумбочке и уже начал собираться, но что-то в нем будто щелкнуло, и вновь достав ручку, он дописал: «Ты заснул, поэтому я пошел домой. Завтра вернусь. Не скучай и постарайся свести эффект стенда на нет, пей таблетки, что я тебе оставил.» Отступив немного места, Фуго добавил: «П.с. Я хорошо провел время, надеюсь, ты тоже.»       Панакотта взял рюкзак в руку, закинул за правое плечо, после чего бесшумно вышел из комнаты. Улыбнувшись спящему Наранче напоследок, он аккуратно закрыл дверь, после чего покинул квартиру, взяв ключ с собой.       Лишь только когда Фуго оказался на улице, он по-настоящему почувствовал, что было уже правда поздно. Он неспешно шел домой, смотря на звездную, безоблачную ночь. Легкий ветер растрепывал его волосы, а сам Фуго наслаждался чудесным небом, вспоминая, что произошло за этот долгий день. Подумав о времени, проведенным с Наранчей, Панакотта не смог сдержать улыбки. Давно они так не отдыхали вместе. Но, к сожалению, с мыслями о Гирга, пришли и мысли о Хинохаре Клафути. Уголки губ Фуго опять опустились, парень тут же нахмурился и решил не откладывать известия о бывшем члене Пассионе, однажды предавшим их. Панакотта достал телефон и хотел было позвонить Джорно, но быстро опомнился, и набрал номер Бруно.       Гудок.             Еще один.       Вскоре Буччеллати ответил: — Фуго? Тебе что-то нужно? — Я все объясню завтра, но скажу тебе только одно: Хинохара Клафути снова здесь.       Буччеллати ничего не ответил. Через несколько долгих секунд он устало и даже раздраженно вздохнул: — Твою ж мать… — пусть Фуго и не видел его, но в голове ясно представил, как Бруно слегка опустил голову и положил пальцы на переносицу. — Ладно, разберемся завтра. Он напал на тебя что ли? — На Наранчу. Я почти весь день у него дома был, приказ Джорно. Он кстати думает, что у Наранчи просто простуда. Сообщи ему о вражеском стенде пожалуйста. И не забудь, что способность Джорно не подействует на «Our perfect disease». — Ладно, до скорого. Продолжай следить за состоянием Наранчи. — Бруно завершил вызов первым.       Фуго выключил телефон, положил его в карман и снова повисла тишина. Панакотта уже приближался к дому.       «Эх, а так хотелось отдохнуть от работы. Теперь ее еще больше.» — подумал Фуго, перед тем как зайти в дом, а после без сил рухнуть на кровать, даже не переодевшись и не выключив свет.

***

      Джорно все еще был в здании Пассионе и гулял по коридорам, размышляя о том, что ему сказал Бруно. Кто же такой этот Хинохара? Архивы со всеми бывшими членами мафии хранились у одного из капо, в соседнем городе. А задание, в которое должны были поехать Джованна и остальная команда Бруно, внезапно отменилось, так как информатор по каким-то неизвестным причинам отказался встречаться с ними лично и через своего помощника передал все Джорно прямо в главном офисе Пассионе. Конечно, Джорно мог довериться Буччелатти, но заинтересовавшись давним предателем, он все же решил завтра наведаться в Аверсу. Но один он ехать не хотел.       Тут, в самый подходящий для Джорно момент вдалеке послышались шаги. Как и предполагал Джорно, они принадлежали Мисте. — Джорно? Ты все еще здесь? — Миста выглядел уставшим, словно только что проснулся, но Джорно особо не обратил на это внимание. — И почему ты так взволнован?       У Джованны снова возникла прекрасная идея. Он озарился улыбкой, в то время как Гвидо непонимающие смотрел на него, опираясь на стену. — Ты можешь завтра поехать со мной в Аверсу? — улыбка Джорно стала сдержаннее. — Тебе знакомо имя Хинохара Клафути? По словам Бруно, Фуго просил передать, что он атаковал Наранчу, а после сбежал в неизвестном направлении.       Миста тут же в шоке отошел от стены, но через несколько секунд вновь прижался к ней. Он поднял голову вверх и протяжно вздохнул. Очевидно, он знал что к чему, и был этому совершенно не рад. Джорно подошел к нему поближе, также прислонившись к стене. Наконец, Гвидо опустил взгляд на Джованну. — Да, знакомо, не понаслышке. Этот подонок навечно оставил темное несмываемое пятно в жизнях всех членов Пассионе в то время. Мне даже называть его имя мерзко, — Миста недовольно посмотрел в пустоту, а после на Джорно, который выглядел очень заинтересованным и при этом напуганным. — Аверса, говоришь? А, там вроде вся информация про него находится, — Джованна молча кивнул, а Миста, несмотря на неприятный осадок от разговоров про Хинохару, мягко улыбнулся. — Хорошо, завтра в…двенадцать. Кстати, я знаю одно место в городе поблизости Аверсы, нужно обязательно туда сходить!       Усталость Гвидо как рукой сняло, казалось будто он готов был предложить отправиться в поездку хоть сейчас, но предвидев это, Джорно оборвал так и не сказанную фразу: — Завтра в двенадцать. Давай встретимся у моего дома. До завтра, Миста, — Джорно стал уже уходить, предвкушая завтрашнее маленькое путешествие, но вдруг он почувствовал что рука Мисты взяла его за рукав. — А?       Миста все не отпускал рукав и молчал. Собравшись с мыслями он тихо и смущенно прошептал: — Ты не против, если я переночую у тебя…?       Джорно в растерянности вопросительно вскинул бровь, а увидев горящие от стыда щеки Гвидо, Джованна еле смог побороть желание повторить ту утреннюю сцену с волосами. Сглотнув, Джорно слегка улыбнулся и взял ладонь Мисты, что сжимала его рукав, в свою. — Конечно, нет. Но почему? — Просто так.       Миста с трудом говорил, будто у него вот-вот кончится кислород. Джорно отпустил его руку и стал идти дальше. Он больше не мог спокойно смотреть на Мисту и если бы он продолжил держать его за руку, то точно произошло бы нечто ужасное и необратимое. Заметив, что Гвидо так и не сдвинулся с места, Джорно сказал: — Сначала сходим к тебе. Тебе же нужно забрать некоторые вещи, так ведь? — Миста, уже отошедший от нахлынувшего его с головой смущения, радостно угукнул и нагнал друга.       Забрав все необходимое из дома Мисты, они наконец направились к Джорно. Было уже одиннадцать часов вечера к тому моменту, когда они зашли к Джованне. Джорно включил свет и пошел на второй этаж, в спальню, чтобы организовать все для гостя, в то время как тот сразу же отправился на кухню, сказав Джорно о том, что большую часть дня он не ел.       Они разговаривали на кухне еще где-то минут сорок: о Хинохаре, о Наранче и Фуго, о прочих вещах не столь важных. Но вскоре единогласно решили уже наконец пойти спать. Джорно решил провести ночь на полу, а Мисту, который предлагал поменяться местами, почти в приказном тоне заставил лечь в его кровать.       И скоро Джорно выключил свет.       Ночь была тихой, спокойной, совсем не такой, как день. Джованна мирно спал на футоне, который он и положил на пол, а Миста не мог сомкнуть глаз. Одна только мысль о том, что сейчас он находится там, где обычно спит Джорно, заставляло сердце вновь чуть ли не выпрыгивать из груди. Миста уткнулся носом в подушку, вдыхая запах Джованны и уже совершенно наплевав на всю неправильность происходящего.       Но как всегда, если все слишком хорошо и спокойно, то что-то обязательно должно пойти не так.       Джорно медленно приоткрыл веки, почувствовав внезапную сухость и жажду во рту. Миста заметил это и постарался изобразить, что спит. Джованна так же неспешно встал и пошел по лестнице на кухню. Утолив жажду, он как ни в чем не бывало зашел в спальню.             Но он лег не на пол.       Под весом второго человека кровать тихо скрипнула и Миста удивленно раскрыл глаза. Джорно.       Джованна в ту же секунду вновь погрузился в сон, а Гвидо был уже в шаге от того, чтобы не закричать. От неожиданности, от неловкости, от смущения. Он попытался аккуратно сдвинуть Джорно в сторону, но все тщетно: стало еще хуже. — Не отпускай меня… Миста… — сквозь сон пробурчал Джорно, после чего положил свою руку на живот Мисты, который не мог нормально дышать и находился в абсолютной панике. Что за «Не отпускай меня» черт возьми?! Сделав несколько глубоких вдохов, Миста нехотя смирился и отвернулся от лица Джорно, при этом случайно, даже не осознавая этого, взяв руку Джованны, что находилась на животе Гвидо, в свою. С трудом успокоившись, Миста заснул. И в обнимку, под звук тихого дыхания друг друга, они провели всю оставшуюся ночь.