Сборничек

— Жизнь – это такая жуткая штука, которая в любой момент может повернуться к тебе задницей и навонять так, что нос отсохнет, – загадочно начал Юнги, взяв в руки сковороду и с угрожающим выражением лица, как и походкой, направился к теперь уже не другу, а врагу. — Поэтому, если ты в течении пяти секунд, не уважаемый Ким Намджун, не ретируешься из моей берлоги, эта сковорода удачно и с особой точностью скользнёт по твоей роже, а может и не только. Проблему Джун понял ещё с первого предложения, но самое говно было то, что добраться за пять секунд до выхода было невозможно, так как оба парня находились на втором этаже. А с каких это пор кухни располагают на такой не свойственной им высоте? Ким поднял руки вверх в примирительном жесте, медленно отходя назад, пытаясь, так сказать, спасти свою наглую шкуру от надвигающегося на него тайфуна. Но что поможет против разгневанного Юнги, которого отвлекли от очень важного дела – написания песни? Совершенно верно, ничего. Если с кем-то такое случится, то, увы, можно за этого человека лишь помолиться и пожелать удачи. А Киму частенько говорили, чтобы он не лез лучше к вечно угрюмому парню. Но что Джун мог поделать, если он, как узнал, что его одногруппник пишет песни, захотел поучаствовать, ведь тоже увлекается сием занятием и даже деньги копит для того, чтобы свою студию открыть. А Юнги просто не любит, когда ему мешают. Это и не сосредоточишься и не освободишь мысли от лишнего мусора. Это вообще не попадёшь в стадию дзена. А так нельзя. И главное, потом ещё спрашивают, почему Мин такой вечно тёмный и «страшно вообще на тебя смотреть, хён». Что вот поделать, когда на тебе постоянно проверяют прочность твоих же нервов, чтобы потом сказать, какой ты нервный. Порой Юнги хочет таких людей на гильотину в полночь и полнолуние, чтобы покрасочней. — А может пир, дружба, мир? – предлагает неспокойно Намджун, внимательно прослеживая каждое перемещение в воздухе сковороды. — А может я размажу тебя по стеночке? – подозрительно спокойным голосом ответил старший, покрепче сжав рукоятку предмета, чтобы, в случае чего, она не выскользнула из ладони. — Но я всё же за пир, дружба, мир. – Натянуто улыбается Ким, то ли для того, чтобы себя этим успокоить, то ли чтобы разозлить хёна. Второго, конечно же, он не хочет, но почему-то кажется, что к этому как раз-таки и ведётся. Плохо дело значит. Пора уносить ноги. А, кстати, зачем Джун заявился то к старшему в дом? Неужели нельзя было поговорить где-нибудь, где нет столовых приборов и посуды. Юнги прикрыл глаза, делая глубокий вдох и сжимая плотно губы, лишь бы никто не услышал его приглушённых матов на всех языках, что парень знает. — Пошёл, блять, вон. – Грозит Юнги, значительно быстро приближаясь к младшему, отчего тот тут же сглатывает ком и пятиться смелее назад, совершенно не боясь, что лестница за спиной может оказаться. Совершенно. Сейчас хотя бы тушку спасти от горизонтального пути кончины, а уж несколько переломов – это ничего. Так, потеха для организма. Отдых. Намджун пока что не планирует отказываться от мечты детства, так что он со своей лучшей скоростью вылетает из квартиры, забыв закрыть за собой дверь. Ему потом Мин надаёт таких люлей, что даже сковорода, скользнувшая по лицу, покажется сказкой. Юнги вернулся в свою комнату мрачнее самой мрачной тучи и сел за излюбленным столом, принимаясь за написание новой песни. И если уж говорить совсем прям честно, то она посвящена одному человеку, которого парень знает уже с маленького возраста. Просто кто же в курсе, что Ким Намджун – на деле давным-давно утерял память и из его головы стёрлись те воспоминания, когда он был по-настоящему счастлив с Мином. Юнги не готов пока что признаться, не готов рассказать правду, но он надеется, что эта песня всё объяснит. «Вспомни меня.» – Последняя фраза в тексте.