Сборничек

Что ни говори, а иногда милая и приятная глазу внешность совсем не гармонирует с характером, голосом, возрастом или принадлежностью к расе. В свете последних событий Чон Чонгук в этом как раз-таки убедился, ведь не ожидал он, ой как не ожидал, что прогуливаясь как-то тёплым вечерком по парку, наткнётся на слишком уж странный и очень интересный аромат. Да, забавно, потому что именно наткнулся парень на него и чуть не споткнулся, собирая остатки отшибленных мозгов вместе с «пора делать ноги» с земли. Природа, как считал парень, слишком даже много свободы и удовольствия дала, ведь мало того, что он по сути своей является нейтральной стороной...всего, так ещё и продолжает удивляться, пересчитывая количество, что странно, «счастливых дней». «Человек-принц», как его прозвали на первом же году обучения в университете, всегда получал чрезмерное внимание со стороны других. Быстро обзавёлся друзьями, лучшим «бро» и составил примерно план на будущее, видя себя в нём, как перспективного и респектабельного гражданина, упорно верящего в «нужно» и стремящегося к «правильно». Человек-нейтрал, потому что природа обделила его очень странными качествами: внешностью сильного и могучего, прям ого-го, альфы, приятным и успокаивающим запахом древесины, но на деле он был бетой, что вроде бы и давало возможность спокойно дышать на этой бренной земле, но в то же время испытывать некую скуку. Получается, что только из-за внешности он и выезжает. Вообще как-то глупо это всё. — То есть, ты категорически против этого? – интересуется однажды Чан, который по совместительству является лучшим бро и заодно альфой. А Чонгук так рад, что у него есть такой понимающий друг, который может в любой момент помочь и не попросить чего-нибудь взамен. Вот что значит, бескорыстный человек. — Если бы. Мне вообще как-то побарабану, но вот организм, кажется, дал сбой. И я... — И ты не ебёшь, что делать дальше. – Заканчивает за того Кан, и оба в унисон тяжко выдыхают. Один, потому что жалко и боязно за друга, второй – боязно за себя и жалко себя. – Но ты попробуй поговорить с ним. Вдруг, вы остановитесь на отметке «друзья»? – А в голосе столько надежды, что аж Чону хочется залезть на самый высокий турник и просидеть там до конца своей жизни. — М-м-м, а где гарантии, что всё это дело пройдёт гладко? – скорее задаёт вопрос себе парень. — Они где-то есть... – Тянет Ючан, проследив за незнакомым подростком омежкой, бегущим за своими друганами, в попытках догнать, скрутить, может быть, даже закидать цветами лица. — Обнадеживающе. – Чонгук, откинув голову назад, пытается что-нибудь разглядеть в ровной глади океанского неба: подсказку там, точный ответ в лучшем случае, но ничего. Он видит только белоснежные пушистые облака, бегущие друг за другом, пролетающих птиц, много птиц, и личность, смотрящего на него сверху вниз, и которого Чон не хочет видеть больше всего на этом грёбанном свете, но у которого до одури охрененный запах чистой морской воды с нотками пряной мяты и почему-то жвачки бабл-гам. Человек чему-то подозрительно ухмыляется, не отрывая зрительного контакта с Чонгуком. Ючан, лучший друг Чона, смотрит то на одного, то на другого и уже мысленно смеётся в голосину, потому что незнакомцу рядом от силы можно дать 20 лет, но запах действительно ничего так. Благо, Кан не по альфам. Чонгук же хочет умереть. На этом, пожалуй, всё. — Долго же пришлось тебя искать. – Вдруг начинает говорить незнакомец, и у остальных двух вдруг брови лезут на середину лба и выше. И только единственный Чон, который, сука, всех здесь старше, мать его подери, чуть ли не слюной давиться, хотя НЕ должен! — Оу... – выпаливает Чан, буквально пялясь на парня, а заметив украдкий синий взгляд того на себе, возвращает упавшей челюсти нормальное положение. — Простите, я – Ли Феликс. – Извиняется уже не незнакомец, внезапно поменявшись в голосе, отчего другие два спокойно выдыхают. Ну, почти спокойно. — И я заберу у вас своего друга, хорошо? Хватка у этого Ли, конечно, не самая сильная, но вполне себе, да так, что Чонгук и сопротивляться не хочет. «Смешно.» – Сказал бы здравый смысл. «А зачем?» – Недоумевали инстинкты. «Действительно...» – Любимый-родной-умный здравый смысл, которого нахуй послали, помахав ручкой. Чон дырявит спину парня, следуя сзади. Ему бы сейчас вазу или кирпич. Сами знаете, для чего. Феликс заводит бедного запутавшегося бету в какую-то подворотню, прижимая всем своим весом к стене. — А теперь поболтаем. – Снова внезапно осевшим голосом говорит Ли, и Чон, отбросив в мусорку, что стоит неподалёку все своим тупые сомнения, готов лечь под этого охрененного альфача прямо здесь и сейчас, ведь это просто издевательство... А где-то на скамейке в парке сидит другой милый альфа, выходя из состояния «чо это, блять, такое было только что?». Он в скором времени приходит к выводу, что и его же пола будут тоже ничего так, ага-да.