Сборничек

– Нет, ну это развод... — заключает неутешительный приговор Лухан и выталкивает друга из помещения. Сюмин, обиженный и в полнейшем недоумении, чуть не перекатывается через диван по пути и не врезается в дверной косяк затылком. Но смиренно уходит. Потому что знает, что совершил огромнейшую ошибку в своей жизни. Но и Лухан тоже человек. Ему тоже неприятно. Никто бы не светил от безумного счастья и не раскидывал флюиды любви, если бы ему или ей подарили на Рождество то, что ассоциациируется не с самым приятным в этой не достаточно радостной жизни. Да Лухан даже обычным бы носкам с рисунком снежинок был бы и то больше рад, чем статуэтке двурогого оленя у себя в руках. И вообще, почему он такого цвета, который имеют все олени? Почему не белый? Парень тяжело вздохнул и поставил подарок на витрину в шкафу, за стекло, чтобы постоянно видеть и потом припоминать Сюмину о его оплошности. И чтобы тот потом расплачивался. До конца своих дней. Да. Вот так. Олень этот выглядит достаточно живым, и он как-то подозрительно недобро смотрит на Лу, отчего у парня по спине бегут гусиные мурашки и колени подрагивают. Ну ладно, это было преувеличение. Мурашки, может быть, и не бегают, но вот нехорошее ощущение внутри есть. И ведь ещё не факт, что ночью не будет сниться потусторонней фигни, в которой этот олень внезапно оживёт и начнёт творить всякое безобразие! Причём, издеваясь в основном только над Лу! «А если сказать, что олень треснул, и тогда его можно будет выкинуть? – Лухан конкретно решился заняться планом по устранению подарка. – Да не, Сюмин тогда обидится и скажет, что можно было заклеить. – парень, пока думал, дошёл до кухни и уже заварганил себе чай, устроившись за столом. – А если его просто убрать куда-нибудь в ящик? – парень уткнулся лицом в чашку, пытаясь вытерпеть пар, сначала согревающий, а потом обжигающий лицо. – Хотя нет, он тогда тоже обидится и спросит, почему я не поставил статуэтку на видное место. Блин.» Сюмин в это время заходит в кухню и наливает себе стакан воды, совершенно не обращая внимания на погружённого в себя Лухана, который скоро начнёт грызть свою ладонь от нервов. Смешно, из-за чего вообще переживать? Действительно... Нормальные люди бы свели всё к шутке, быстро помирившись. Но Лухан не нормальный людь. Да, именно людь. Только вот Ким всё ещё обижен, а Лу всё ещё в замешательстве, но тоже обижен. А вообще, эта ситуация смешная и глупая. Накосячил один Минсок, а дуются как последние воздушные шары в парке аттракционов оба. Хотя это очень даже печально. – Блин, ладно, прости меня, – и первым лопается, напрочь оглушая, Лухан. – Обиделся из-за пустяка. – Он ждёт реакции, даже подошёл поближе. Ситуация приобретает детский характер. Кинет ли Сюмин в качестве вселенской обиды мешочек с землёй в рожу – не известно. Но, конечно же, этого бы не хотелось. – Могу встать на колени, если хочешь, – заявляет Лу и отходит от парня, натягивая уверенную рожу на рожу, типо «ну да, мне расплюнуть вообще! Могу даже ползать на четвереньках за тобой! Пфф, да на изи.» Минсок посмотрел крайне пренебрежительно и в этот момент Лу подумал, что это конец. Земля остановилась, Солнце взорвалось, чёрная дыра всё засосала, а галактика остыла и теперь пипец, всё; ни жизни, ни горячего шоколада по утрам, ни тёплых объятих Кима, ни дурацкой подушки с миньонами, которую Лухан подарил Минсоку на день рождения, потому что знает об этой зависимости к данным «существам» – как однажды выразился Лу, за что получил люлей. – Только попробуй его выкинуть, а то я потом сам тебя выкину, и ты уже не вкинешься обратно, – отчеканил грозно Сюмин и, схватив Лухана под локоть, потащил к ёлке, что мирно и спокойно стояла в гостиной, ожидая, когда её наконец нарядят. Лухан оглянулся и снова столкнулся взглядом с оленем. Статуэтка всё также подозрительно пялится на парня, и в который раз у Лу по спине бегут гусиные мурашки. Тьфу ты...