Вот знаете как бывает, когда смотришь в глаза смерти или безумию?
Думаете, глотка сжимается, что дышать невозможно совсем, пальцы на ногах и руках немеют — дрожат, будто в судороге, муть в голове сплошная — совсем ничего не видно, сердце в страхе трепещет, боится, живёт как будто своей жизнью. Кровь в висках стучит громко, а фантазия подкидывает дрова в печь, кидая картинки, как красная жидкость по венам передвигается, как она распространяется по всему телу.
Думаете, что смерть и безумие — это разное? Хах, как бы не так.
Чимин бы сказал точно, что тот человек, который такое скажет — полный идиот и ничего не понимает от слов «ни капельки».
Потому что смерть и безумие это настолько одно целое, что грань, когда второе выливается в первое невозможно разглядеть. Эти два явления тесно связаны, переплетены красной нитью Судьбы. Судьба — та ещё тварь. Плюётся желчью прямо в лицо и смешки грязные издаёт. Насмехается явно, ожидая будто ответного удара. Но его нет.
Чимин в ответ не бьёт. Чимин в ответ просто
пожирает.
Перед Паком: бес, сумасшедший, человек — в одном лице. И это даже не пугает. Это заставляет за себя
бороться.
У Чимина поджилки не трясутся при виде острых аккуратных клыков, мысли не путаются, стоит только взгляду уловить тот язык, что скользит между чужими
холодными синими губами, после скрываясь за ними. У него пальцы не холодеют, не дрожат.
У него ничего отрицательного.
У него желание жить и сопротивляться.
— Когда ты сдашься?
Демон то ли улыбается, то ли скалится. Глаза ядовито жёлтые — на человека перед собой направлены. Рукой — по блонлинистым волосам — зарывается, оттягивает.
У Чимина всё ещё ничего отрицательного.
У Чимина всё ещё желание жить и сопротивляться.
— Мне не нравится твоё молчание, сладкий.
А Пак всё равно молчит. Не скрывает насмехающуюся ухмылку. Провоцирует. И провокация эта действительно срабатывает.
Демон оскал свой с лица снимает, мрачнеет вмиг. Атмосфера вокруг сразу напоминает Антарктиду — холодно.
Чимин вздрагивает. У него еле слышно заскулило где-то в грудной клетке.
Тише, спокойно.
Парень делает полный вдох грудью, прикрывая глаза. Ему всё равно на то, что рядом кто-то стоит. Хотя нет…
Там никого не должно быть.
Дыши ровно. Всё позади оставь.
Чимин ощущает стадо мурашек по коже, под кожей, внутри мозга, по лёгким. Неприятно холодно. Неприятно волнительно.
Ты сильнее.
Мягкое прикосновение к губам. Совсем неожиданно. Совсем невесомо. Но…
— Спасибо, — возле самого уха чей-то слишком родной голос. Такой нежный, ласковый.
…тепло.
Пак открывает глаза в надежде увидеть
своего ангела. И видит.
У
него бездонные глаза, в которых — только тонуть бесконечно. У
него улыбка лёгкая, почему-то вдруг детская и невинная. У него кожа смуглая, от неё веет добротой и заботой.
— Меня Чонгук зовут.
Так вот, как звучит имя ангела воплоти.
Чимина в дрожь мелкую бросает. Он на пол чуть не оседает, но сильные руки придерживают, упасть не дают. А Паку бы чаю с печеньем его любимым, плед и интересный фильм про супергероев. Ничего больше и не надо.
Сил нет. Бороться — нервы на пределе. Хочется отдыха.
— Я, конечно, понимаю, что неотразим и всё такое, но что сразу в обморок валиться? — недоумевает ангел и усаживает Чимина на диван, падая рядом.
А Чимину внезапно комфортно и уютно. Он впервые чувствует себя под защитой. А не защищается сам.
Поэтому Пак в умиротворении лишь глаза прикрывает, и где-то на периферии сознания ощущает поцелуй в лоб. Тот, что дают только те, кто бережёт и за спиной своей прячет.
У него во сне всё размывается и исчезает. Его смерть, его безумие.
Его демон, коим
он и является. Он его
сам испепеляет, чтобы потом прах этот вручить ангелу своему.
