Скрульи пряности

      Это была первая ночь Кэрол на Безымянной планете, которую многие уже называли Новый Скруллос.       Вдали от войн, укрытая серой дымкой, она встречала её неяркой тёмно-сиреневой звёздочкой. Всякий раз, при приближении, девушка ощущала тепло, похожее на то, которое дурманит при выходе на орбиту Земли.       От Халы всегда исходил холод…       Кэрол улыбнулась.       «Тысячи наших живут в разных частях галактики», — говорил ей Талос, что ещё тогда отозвалось внутри дрожью.       В разных частях галактики… Подумать только. Она действительно счастливый человек, ведь у неё есть друзья повсюду.       Скруллы оборудовали в этих безмолвных пустынях несколько подземных убежищ. Сорен говорила, что они образуют целый город, когда численность населения достаточно увеличится. Всё это ещё недавно казалось безликой мечтой, а теперь собиралось по крупицам в большую реальность, приводящую в трепет.       Привычно спустившись в убежище, Кэрол обнаружила, что ей выделили особую комнату. Она и в первое своё появление там не справилась с эмоциями, а сегодня, крепко обняла Талоса и чмокнула в щёку.       — А говоришь, неловко принимать подарки, — прищурился генерал, подводя её к небольшой тумбочке, на которой стояло фото в витиеватой рамке.       — Когда вы… — сердце Кэрол защемило, сделав лишним продолжать.       Мария и Моника Рамбо с улыбками во всё лицо, Талос, Сорен с дочерью, Фьюри, даже Гуся — все они здесь, на небольшом снимке. Столько абсолютно разных эмоций, что хочется одновременно хохотать и заливаться слезами.       — Здесь есть ещё, — тихо сказал Талос, пододвигая ближе тоненький альбом.       — Мои воспоминания?       — Нет. Твоя реальность.       Внутри альбома на Кэрол уже смотрела она сама: вот Моника подбирает ей новый образ, вот они вместе сидят за столом, вот Гуся снова целится коготками во Фьюри, благо, не щупальцами.       — В чьих только руках не побыл фотоаппарат, — смеясь, покачала головой Кэрол.       — Я хотел бы, чтобы везде у тебя была частичка дома, — он обнял её за плечи со спины, и Кэрол закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и унять нахлынувшую дрожь.       — Талос, — она развернулась, упираясь головой в его каменную грудь. — Ты ничего мне не должен, но я так тебе благодарна!       — Это я тебе благодарен. Мы все, — он медленно сделал шаг назад и на выдохе наклонил голову. — Осваивайся, дорогая.       Когда дверь за скруллом закрылась, девушка села в небольшое кресло.       По сравнению с тем, к чему она привыкла или тем, что помнит, здесь было уютно, как на Земле. Под ногами — круглый коврик из тонкого ворса серого цвета, небольшая мягкая кровать в углу с двумя пышно взбитыми подушками, хлопковой простынёй и тонким одеялом тёмно-синего цвета. Простой комод, с зажженной на нём неяркой лампой. Несколько книг. Моника говорила, что это были её любимые.       Голова приятно побаливала, призывая отбросить проблемы ко всем чертям, переодеться во что-нибудь обыкновенное, что было аккуратно упаковано в комоде — Мария всегда знала, какие вещи Кэрол особенно идут — и плюхнуться на постель.       Кэрол не спалось. Ей редко когда спалось, что уже давно вошло в норму. Всего через пару часов девушка снова проснулась в холодном поту. Она не помнила сна, но осадок от него остался крайне неприятный.       Незаметно покинув убежище, Верс вышла на поверхность, где вокруг угрожающе гудел ветер.       Неподалёку стояло несколько хижин. Многие скруллы любят больше спать под открытым небом, чем под землёй, и Кэрол это понимала. Здесь действительно красиво, пусть и менее уютно. Темно-фиолетовые камни и песок переваливаются в огнях костров, будто отражая звёздное небо, и хочется скорее взлететь, чтобы увидеть рисунок сверху.       Она не знала, куда идёт. Изучать новое всегда интересно, а эта планета явно хранила в себе множество тайн.       Вдруг боковое зрение поймало вдалеке синее свечение. Кэрол насторожилась, привычно не ожидая ничего хорошего. Оно робко подмигивало и затухало, будто чья-то гирлянда в Рождество.       Девушка улыбнулась воспоминанию, в котором они с Моникой представляли лампочки настоящими звёздами. Они были везде: на потолке, стенах, полу.       — Лечу! — кричала Моника, падая на кровать с рук «старшей сестры».       И ведь пришлось. На сей раз, Верс. Как только девушка вошла в пещеру, то поскользнулась и полетела кубарем вниз. Благо, падать пришлось недолго, а открывшееся взору пространство оказалось совсем не угрозой.       На каменистой почве росли лиловые цветы. Их бутоны напоминали узкие чаши, а края, пестик и тычинки внутри светились синим, будто покрытые пухом. Маленькие, но такие яркие, раскиданные по всей пещере, они создавали своеобразную мини галактику, другой мир.       Кэрол поднялась и осмотрелась. Кажется, скруллов здесь не было, хотя её внезапное появление попросту могло их напугать.       Свет очаровывал и манил. Девушка пошла дальше вглубь, в надежде кого-нибудь встретить и расспросить об этой красоте, ведь за садом явно заботливо ухаживали. Посереди пещеры раскинулся пруд, правда, вода в нём была тёмная.       Кэрол замерла. Кажется, сегодняшний забытый сон решил вновь всколыхнуть память. Она помнит эту воду. Она знает эти цветы.       Один из них рос почти у самого края пруда. Девушка решила сорвать его, когда кто-то осторожно потянул за рукав.       Маленький скрулл смотрел на неё большими голубыми глазами и быстро мотал головой.       — Нельзя рвать? — догадалась Кэрол.       — Они совсем не пахнут, на ощупь как неживые, — раздался тихий шёпот из темноты. — Для Крии их пыльца — яд, не смертельный, но яд. Может парализовать на какое-то время.       — А для людей? — улыбнулась Кэрол. — Неплохо бы было показать Монике.       Талос подошёл ближе. Свет от цветов коснулся его зелёной кожи и перламутрового костюма.       — Они не живут на Земле.       Маленький скрулл сорвал один из цветов и, обмакнув в воду, отдал Кэрол. Бутон почти перестал светиться.       — Теперь он безопасен.       — Спасибо. Только теперь мне его жалко, — виновато произнесла девушка. — Так гаснем мы, когда уходит жизнь.       — Эти цветы — едва ли не единственное, что осталось от Скруллоса. Наша культура. Если их правильно приготовить, то можно употреблять в пищу, как десерт, — Талос взял из рук Кэрол бутон и воткнул ей в волосы. — Но, главное, даже не в этом.       — А в чём?       Талос мотнул головой, решая, стоит ли рассказывать, но скоро улыбнулся знакомой тонкой улыбкой.       — Когда скрулл умирает, его тело осыпают пыльцой лилового синецвета, один цветок дают в руки, а потом предают огню, — сказал он, словно чаруя. — Когда пламя забирает умершего, часть пыльцы взлетает вверх, что символизирует покой и бессмертие. Такая… старая традиция.       — Красивая, — обронила Кэрол, опустив глаза.       Талос взял её за подбородок и посмотрел с нежностью.       — Страшно, когда происходит то, чего ты не можешь изменить. Какую бы силу не имел, — прошептала Верс, виновато улыбнувшись.       — Слышал, людская жизнь короткая. Впрочем, она у всех, на самом деле, такая. Особенно, когда счастлив, — Талос провёл указательным пальцем по её носу, от чего стало щекотно. — Если сравнить нас с людьми, то если они живут до ста, то мы до двухсот.       — А сколько тебе? — решилась спросить Кэрол и рассмеялась, видя, как меняется лицо скрулла от удивления до возмущения. Потом он прищурился, высоко подняв голову, будто высчитывая, но когда снова посмотрел на неё, то был предельно серьёзен.       — Много.       — Ты прекрасно выглядишь. Отменная выправка.       — Неужели? — правая безволосая бровь скрулла поползла вверх, но во взгляде читалось ясно, насколько комплимент ему приятен.       — Правда, — кивнула Кэрол.       Незаметно она ощутила, как тело начинает выдавать последствия полёта с крутого спуска. Всё-таки, Йон-Рогг научил её полезному… хотя бы падать. Только вот нога неприятно ныла.       — Ударилась?       Денверс не любила жаловаться, не собиралась, но что-то подсказывало, что Талос поймёт правильно.       — Так… царапина. Мне не спалось, решила пройтись и…       Талос снова повёл головой, и через минуту рядом появился высокий скрулл, который зачерпнул из пруда тёмной воды в глубокую чашу.       — Попробуй. Это помогает заснуть, — генерал заботливо вложил сосуд в женские ладони. — Потом я провожу тебя назад.       Холодная жидкость разлилась внутри приятным теплом. Кэрол удивилась — руки на миг блеснули голубым, напоминая, чья кровь течёт в ней.       — Это хорошо?       Талос промолчал, делая небольшой глоток из той же чаши. В ответ, блеснули фиолетовым цветом тонкие вены на лице.       — Теперь ночь не будет тебя терзать, Кэрол. По крайней мере, сегодня.       Они поднялись на поверхность. Признаться, возвращаться в убежище, покидая эту красоту, совсем не хотелось. И Талос чувствовал это. Периодически сбавлял шаг, позволяя насладиться бесконечным потоком звёзд на тёмно-красном небе.       — Я видела тебя во сне, — вдруг прошептала Кэрол, и скрулл остановился. Дрожь сковала тело, но молчать не было сил, как когда-то не было желания ни с кем делиться своими кошмарами. — В пыльце лилового синецвета. Ты лежал, а я... твои родные стояли над тобой. Я не хочу. Я боюсь, Талос…       — Но я сейчас здесь, — невозмутимо ответил он и едва заметно улыбнулся, будто бы знал. — С тобой. И, могу заверить, среди звёзд ты от меня не отвяжешься ни в жизни, ни в смерти.       — Талос… — Кэрол обняла его.       Она боялась уснуть, но сон был теперь сильнее. Она чувствовала, как Талос несёт её на руках, но не могла произнести ни звука. Вселенская усталость сковала хрупкие плечи.       — Не хочу, — собственный шёпот будто не принадлежал ей. — Пусть время остановится.       — Шшш… Я рядом, моя спасительница.

***

      Под землёй не замечаешь наступление утра. На Хале Кэрол бы ужасно влетело, узнай Йон-Рогг, сколько она проспала.       Кошмары не снились, а на тумбочке возле общего фото стояла, кем-то принесённая, небольшая вазочка под стеклом.       Под ним печально поблёскивал букет лилового синецвета.       Печально, но дьявольски красиво…