Разница между нами

Капитолий встретил его всеми красками мира, раздражающим шумом, вспышками камер. Бенджена немыслимо нервировало всё вокруг, включая парочку перепуганных трибутов, все время таскающихся за ним, хоть и было совершенно очевидно, что им уже ничем не помочь. Да, они с Жак два года назад тоже не выглядели машинами для убийств. Но, оба худощавые и высокие, они бросались в глаза даже среди профи. Он выглядел мрачно и пугающе, она сияла ярче солнца. Спонсоры сразу запомнили их, и большинство из них сразу же потеряло интерес к другим. У них были союзники, которые осознавали полезность такой дружбы, а этих двоих сторонились все вокруг. Они умрут. Стилл привез их в столицу, а обратно увезет холодные тела под деревянными крышками. Их смерть стала очевидной еще на Жатве, и каждый день, каждая оценка подтверждали это. Трибуты из 12 умирали ежегодно, некоторые были лучше этих, достойнее, некоторых он знал лично или знал их родителей. Этих даже не было жаль. В общем, ментор из Бена получился так себе. Ему приходилось присутствовать на куче мероприятий, даже у трибутов было больше свободного времени. Пока они развлекались, менторы посещали десятки ужинов со спонсорами и Распорядителем, выпивали и без умолку болтали, нахваливая своих подопечных, пытаясь хоть немного прикрыть их задницы, обеспечить парой подарков, пусть и бесполезных, чтобы возвращаться домой было не так стыдно. Бен не болтал и не пил, потому что его таблетки несовместимы с алкоголем, поэтому ему было до омерзения тошно на этих вечерах. И еще хуже, когда встречались люди, которых он знал. Большинство из них подходили случайно, по привычке, что выработалась на 29 Играх, забыв, что той, кто был рядом с ним и очаровал их, уже нет. Встречаясь с его угрюмым взглядом, они терялись и чувствовали себя неловко, встревоженно выглядывали в толпе того, кто мог бы спасти их от Победителя так, чтобы это выглядело поприличнее. Но однажды все пошло не по сценарию. Человек, подошедший к нему, раньше никогда не знал Стилла лично, но он был серьезно намерен не прощаться с ним, пока не получит желаемое. От ядерно-желтого цвета его костюма у Бена рябило в глазах. — Меня зовут Лирен Батлер, думаю, что я могу помочь… — Бен сощурился, вглядываясь в его лицо. Он не припоминал его в списке спонсоров. Мужчина подмигнул в ответ на слабый отблеск интереса в глазах юноши и прикоснулся губами к бокалу — Вам. — Вот уж сомневаюсь, — Бенджен прислоняется к спинке кресла, потирая костяшки пальцев, и переводит взгляд на пальцы Батлера, нервно стучащие по стеклу. — Я наблюдал за Вами с момента победы. Мне показалось, что Вы достаточно…небрежно относитесь к своей жизни, чтобы быть нам полезным. Часть его слов терялась между музыкой и гулом голосов. Бен наклонился ближе, чувствуя, что может услышать что-то по истине занятное. Если кто-то нашел возможное применение его жизни, то он с радостью выслушает его. — Продолжайте, — прочистив горло, проронил парень, и его губы тут же сжались в плотную полоску, словно разговоры после стольких недель почти абсолютного молчания стоили ему некоторых усилий. — Боюсь, что место не самое подходящее. Я пришлю приглашение на прием, который устраивает моя жена. А пока Вам будет о чем подумать. Он поднялся, оставил бокал на столике и, похлопав Бена по плечу, как старого знакомого, скрылся в толпе с широкой улыбкой на губах. У Стилла были некоторые мысли на этот счет, но они казались сущим вздором. Сейчас люди так несчастны, так напуганы…неужели им хватит духу? Нет, даже если это и реально, он не мог встретить этого человека в чертовой столице. Сюда они бы ни за что не сунулись, глупость. Но узнать, что это за человек, стоило.

***

Пригласительное пришло на следующее утро, торжество было назначено на шесть вечера. Он знал, что пойдет. Это событие даже пробудило в нем долю нетерпения, так что целый день он провел в квартире, читая и время от времени поглядывая на часы. Застегнув рубашку, он оставил галстук на тумбочке. Стилл вышел на полчаса раньше, чтобы прогуляться по парку. Насладиться одиночеством. За пределы центра, оказывается, не выпускают не только трибутов, но и всех остальных. Если ты как-то связан с Играми, привязан к ним настолько же прочно, как и сами участники, и обязан сидеть в этой клетке до самого конца. Шагая по брусчатке, Двенадцатый вспоминал всё, что ему удалось узнать об этом человеке. Он был владельцем крупной маркетинговой компании Капитолия, почти вся реклама на телевидении и улицах Панема — его рук дело. Он отвечал за распространение информации практически обо всем, от дорогих машин и дешевых хлопьев до предвыборных кампаний чиновников. Лирен Батлер — один из богатейших и самых влиятельных людей страны, а его жена известная художница. Единственное пятно на репутации этой семьи — ее работы с сомнительным скрытым подтекстом, некоторые картины не проходили цензуру, но Лирен использовал всю свою власть, чтобы ей позволили выставляться. Ночью юноша смотрел их, и даже ему удалось понять, что эта женщина пытается ненавязчиво донести, что она увлекается прошлым и оно ей нравится намного больше, чем нынешний уклад. И все-таки они были приближенными к самому президенту и лично знали всю верхушку. Это было бы слишком… Порывистый ветер сорвал шарф с его шеи, и Бен едва успел поймать его, спохватившись, что уже стоит поторопиться. Когда он вошел в роскошный зал, практически физически ощутил на себе десятки непонимающих взглядов. Это мероприятие было не принудительным, а рассчитанным на относительно узкий круг, поэтому появление Двенадцатого так удивило всех, кому приходилось о нем слышать — всех. Увидев рядом с одним из столиков для закусок Опала — своего бывшего стилиста — Бенджен неспешно зашагал к нему, взглядом наткнулся на нескольких победителей более ранних Игр, которые здесь явно чувствовали себя, как свои. Юноша коротко улыбнулся в ответ на радостное приветствие, сдержанно кивнул спутнице Опала. Александра Силвер почти двадцать лет назад потеряла сестру на Играх и благодаря этому снова обрела способность ходить. Кажется, только теперь она начинает ненавидеть себя и всех вокруг чуть меньше. Держась за локоть стилиста, она не улыбалась, но выглядела весьма счастливой, когда супруг увлеченно рассказывал об их подрастающей дочке — Эдисон. Бенджен впервые за всё время пребывания здесь почувствовал себя нормально, но к ним тут же подошел Батлер с женщиной в удивительно странном, даже как для Капитолия, платье. — Моя любимая супруга, — начал было он, но тут же осекся, переводя взгляд на женщину, что улыбаясь как-то хитро, с прищуром, протянула Победителю руку и энергично пожала ее. — Маргарита, — на то, что его перебили, Лирен не отреагировал ровным счетом никак, только продолжал смотреть на нее взглядом, полным восхищения. — Я о Вас наслышана, мистер Стилл. Мой милый Лирен не мог дождаться возможности познакомиться. — Мм… — только и смог выронить Стилл, посчитав, что этого будет достаточно и для приветствия, и для прочих условностей. Он понятия не имел, с чему бы этому человеку ждать встречи с ним. Его глаза на секунду застыли на длинной юбке платья Маргариты, опускавшейся почти до щиколоток. Только разрез до средины бедра позволял этой даме ходить. Темная атласная ткань удачно оттеняла смуглый цвет ее кожи, каждый изгиб тела выглядел так безупречно, словно она сама нарисовала его. Бен обратил внимание на то, что практически каждый мужчина в этом зале время от времени смотрит на нее и только разве что у Опала этот интерес был исключительно профессиональным. Парень же не мог отделаться от мысли, что если бы Жак появилась в таком наряде на глазах у всех этих мужчин, у него, пожалуй, уже полопались бы артерии. — Я знала, что Вы не очень многословный, но надеялась, что всё не так плохо, — женщина звонко рассмеялась, выводя его из оцепенения, и шампанское в ее бокале едва не расплескалось. Надеясь, что она сама догадается посвятить его в смысл этого мероприятия, Бен только пожал плечами и поджал губы, не выражая ни малейшего стыда или неловкости. Опал едва не поперхнулся и тут же поспешил сделать вид, что очень занят разглядыванием настенных украшений. Лирен улыбнулся. Похлопывая Марго по локтю, он, видимо, надеялся на время остановить ее. — Любой, дорогая, был бы так же молчалив, оказавшись в месте настолько ему неподходящем. Мистер Стилл, как мне известно, терпеть не может подобные мероприятия и столько внимания к себе. Еще и понятия не имеет, что мы от него хотим. — Вы только нервируете и пугаете его, — раздраженно бросила Силвер, после чего Бен остановил на ней благодарный взгляд. — Расскажите ему хотя бы в общих чертах, мне кажется, это совершенно безопасно. Они не посмели бы послать сюда кого-нибудь из своих, а подслушку наверняка глушит музыка. Александра содрогнулась, словно волнительное звучание оркестра раздражало ее физически. Лирен и Марго переглянулись, на их лицах появилось что-то на подобии серьезного выражения, а Бен впервые подумал, что эти двое могут оказаться не просто сумасшедшими. — Вы правы, мисс Силвер, мы и так потеряли уже слишком много времени. Бенджен, давайте присядем. — Лирен указал на несколько кресел, расположенных в самом конце зала. Опал с Александрой остались на прежнем месте, а Бен и супружеская пара сели рядом со столиком с закусками и цветами. Несколько секунд эти двое перекидывались многозначительными взглядами, и он отчетливо понял, что-то, что они собирались ему сказать, имеет большую ценность. — Каким бы ни было Ваше удивление, попытайтесь отреагировать как можно спокойнее. Даже если Вы откажетесь, Вам нужно вести себя обыденно, любое изменение может вызвать нежелательный интерес. И, разумеется, то, что я скажу, нужно держать в тайне. Стилл, плотно сжав губы, кивнул и наклонился ближе, потому что Лирен говорил почти беззвучно. Маргарита нежно поглаживала его ладонь. — Большинство людей в этом зале — участники огромной организации, планирующей восстание против Президента, Капитолия и нынешнего уклада жизни в Панеме. Бенджен оцепенел, всё его тело отозвалось на эту пару предложений. Он не мог поверить, что-то, что так долго крутилось в его голове, могло оказаться правдой и открылось для него здесь — в столице. Но лицо юноши по прежнему оставалось непроницаемым. Чуть погодя, Лирен продолжил. — Люди, разделяющие наши идеи, есть в каждом уголке нашей страны. От беднейших Дистриктов до богатейших районов столицы. Каждый из них жертвует собой даже если единственное, что они успели сделать — подумать плохо о нынешней ситуации. За один этот разговор все мы можем оказаться в петле. Наше дело продвигается медленно, иногда годами стоит на месте, но мы продолжаем упрямо распространять простую истину: не только Игры, но и само существование Дистриктов в таком виде — отражение худших человеческих качеств и пороков, ничего ужаснее наш вид, пожалуй, не делал на протяжении тысячелетней истории ни разу. Скорее всего ни я, ни Вы, мистер Стилл, не увидите революцию. Маргарита не сдержалась. — Мой муж считает, что Панему понадобится еще много лет агитации, уверений в том, что всё может быть иначе. Многие наши соратники уверены, что нынешние поколения еще слишком хорошо помнят Темные Времена, чтобы решиться на что-то настолько смелое. Так что нам остается надеяться только на наших детей или даже внуков. Но я и многие другие верим, что если мы и не успеем пожить в другом мире, то хотя бы увидим его рождение. Согласитесь, мистер Стилл, это многого стоит. Ради этого стоит пожертвовать всем, что мы имеем. Ее глаза загорелись, а тонкие кисти рук задрожали. Лирен, кивнув, выждал пару секунд, но по все еще застывшему выражению лица Двенадцатого понял, что сейчас парень еще не готов ничего сказать. — Марго права. У нас есть надежда и, к сожалению, больше ничего. Мы не сможем ни пообещать Вам безопасность, ни гарантировать хоть какие-нибудь успехи нашему предприятию. Кроме того, мы обязаны требовать от Вас очень много: самоотречения, бесстрашия, абсолютного доверия, готовности рисковать, денег, когда они понадобятся, времени и хотя бы небольшого желания, чтобы иногда встречаться с нами и делиться своими успехами. Бен кашлянул в кулак, плотно вжался в спинку кресла и еще на время замер. Кивнул в знак того, что всё ранее сказанное было им услышано. В его голове была абсолютная каша из мыслей о том, что это его последний шанс и еще один вызов судьбе, когда на кону снова стоят его близкие. Если об этом узнают, вся его семья и семья Жак тоже наверняка окажутся мертвыми уже через пару часов, даже если он не успеет сделать ничего полезного. Он лихорадочно перебирал сотни аргументов за и против, хотя давно уже знал, что согласится. — Приму за честь Ваше предложение. — на лицах его собеседников отразилось облегчение вперемешку с небольшим удивлением, — Но я не уверен, что понимаю, как могу быть Вам полезным. — В нашем деле полезный каждый, но Вы, безусловно, располагаете многими средствами, недоступными для других. Под Ваше попечительство мы собираемся отдать Дистрикт 12. Будет очень непросто.