Хлорка

22 января, воскресенье Настроение мамы явно чем-то подпорчено. Точнее, я догадываюсь, чем именно. Но мне не хочется об этом думать. Порой от такой мысли кажется, что я слишком эгоистичен. Поэтому я сделал над собой усилие и приготовил ей завтрак в постель. Она, конечно же, сначала стала ныть, что я не даю ей выспаться в единственный выходной, но, к счастью больше она никаких замечаний не сделала. Хотя от меня на кухне осталось много всего. Зато я впервые смог угодить маме хотя бы с едой! Я решил все-таки выяснить, куда она пропала в декабре на две недели, а потом вдруг заявилась. Сначала она удивилась, что я так поздно стал этим интересоваться, а потом просто ушла от темы разговора.  — Когда придет время, ты обязательно узнаешь. Главное, что сейчас я здесь и с тобой все в порядке. Ведь так? Видок у нее был не из свежих, поэтому я просто кивнул и вышел из комнаты. Я уже давно с ней не говорил подолгу и, кажется, отвык от этого. 23 января, понедельник Ходить в школу было всегда самым паршивым занятием, но сейчас это стало еще невыносимее. Учительница по химии теперь в полном режиме отыгрывается на мне. И Билли не упускает шанса насолить мне. Единственный человек, который адекватно со мной общается… Да, конечно, кто же еще, кроме Кимберли. Не знаю, почему это меня вовсе не радует, а даже раздражает еще больше. Я решил сбежать с последнего урока, потому что не захотел просиживать штаны в школе лишние девяносто минут. Но, кажется, Ким догадалась о моей затее еще до того, как я сбежал. Что на нее нашло? Почему она вообще словно следит за мной? Никто не ставил ее на такую должность и не просил об этом! По дороге столкнулся с Билли и его другом (его имя мне до сих пор неизвестно). Без драки эта встреча не обошлась. Странно, на дворе еще не весна, чтобы у таких идиотов, как Билли, начинался сдвиг по фазе. Вообще-то, я не один такой, кому попадает от него. Но я один, кому кажется, что этому придурку пора как-нибудь ответить. Вот только как? Он вечно таскается со своим приятелем. Кто вообще с таким полудурком станет дружить? Видимо, кто-то задается подобным вопросом, но уже про меня. Но у меня-то и друзей нет, ха-ха! 24 января, вторник Кажется, я всё-таки сделал самое идиотское, что могла выкинуть моя тупая головешка. Сегодняшним утром меня словно комар укусил. Есть такой вид комаров, которые если укусят, человек может умереть. Ну, или вроде того. Но меня укусил метафорический комар, который видимо прямо над моим ухом все время жужжал что-то да причитал. Я успел поругаться с мамой и помириться, прежде чем вышел из дома и поплелся в школу. Там я сидел и выслушивал издевательства Билли, методично игнорируя его самые резкие выражения. Химичка все выболтала кому-то, а слухи по школе распространяются очень быстро. В конечном итоге до Билли дошло что-то, что этому олуху лучше не знать. Он решил превратить мою жизнь в ад. Забавно. Если бы он знал, что мне взбредёт в голову уже утром принести с собой биту в рюкзаке, он был бы осторожнее. В итоге, когда все собрались домой, я специально проследил за этим недочеловеком и… Кажется, я побил его. Просто побил. Сначала он просто грозил мне, пытаясь встать с ног, но не тут-то было. Если бы я прекратил его бить, он бы и вправду встал. Этот черт оказался слишком крепким даже для моей биты. В итоге я оставил лежать его истекающим в крови (ничего страшного, меня он тоже раньше избивал, правда, голыми руками), и ушел. Но у меня все ещё складывается ощущение, что я что-то сделал не так. А по пути, когда я снял с себя маску… Точно, не стоило показывать эту маску при Кимберли. Она застала меня врасплох. С ней вообще в последнее время что-то не то. Когда я уже хотел по-тихому улизнуть, слушая ее непрекращающийся трёп, она почему-то потянулась меня поцеловать. Но я увернулся и в итоге получилось так, что она поцеловала меня В ГУБЫ. Какой я везучий! Как мне теперь ее избегать? Кажется, у нее крыша поехала по фазе «влюбленность». Но я вовсе этого не хотел. Я даже не считал ее за друга. Вот черт! 25 января, среда В школе стало более спокойно. Билли не явился на занятия. Меня не сильно гложит совесть. Может, дополз до дома и решил не тащиться сюда в таком виде. Может, ему стыдно, что тот, кто его физически слабее, в итоге довел его до такого состояния. Я очень на это надеюсь, потому что от таких мыслей мне очень приятно. Но в голову приходит ещё одна неприятная догадка: может, он не добрался до дома. И она вызывает… Двойственное чувство. Знаете, это в принципе как посмотреть, как разделывают тело мертвой свиньи, а потом ты ешь свинину. Вроде как свинью жалко, но она такая вкусная. Билли мне было жалко ровно столько же, сколько и свинью, если бы я его случайно УБИЛ. Правда, от свиньи было больше толку. Да и хрен с ним. Подумаешь, одним задирой больше, одним меньше! В доме по возвращению все ещё не было никого. Я быстро собрал на поднос что-нибудь перекусить. Это был обычный набор, состоящий из хлопьев, пачки чипсов, которые я купил по дороге, банки колы. Когда я попытался ногой пнуть дверь в комнату, она не сразу послушалась и открылась. Словно ее кто-то с той стороны придерживал. Я пнул ее ещё раз, и она еле-еле, словно нехотя приоткрылась. Оказалось, что за дверью реально кое-кто стоял. Это был мать его Джером черт побери его Валеска. — Давно не виделись, малой! — ага, приветствие в его репертуаре. Уверен на сто процентов, что я тогда пялился на него слишком угрюмо, поэтому ему такая реакция не понравилась. Конечно, он, наверное, думал, что я обрадуюсь и начну плясать от счастья. А у меня в руках был поднос и ложка во рту.  — Ты залез ко мне через окно? — Джером только довольно кивнул, уже во всю поедая мои чипсы. И я уже хотел присоединиться к нему, усевшись рядом. Мы могли бы целый день до приезда мамы играть в приставку. Но в итоге мы занимались тем, что выбрал Джером. Ну, это было не так весело, как приставки, но лучше, чем ничего. А потом пришла мама. И вот тут начались проблемы. Она не церемонясь, как обычно, вошла в комнату, так что я еле успел уговорить Джерома спрятаться в мою кладовую. Она была, конечно, не такая большая, как комнаты у Джеремайи в подземелье, но надо же было куда-то его деть, пока мама ошивалась рядом. — Милый, ты с кем-то говорил?  — Нет. — Но я отчетливо слышала твой голос. Ты сам с собой стал болтать? Я только покрутил указательным пальцем у виска. И тогда дверь в кладовую предательски заскрипела. Я вслух выругался. Джером слишком большой для несчастной кладовой. Мама устремилась к двери, хотела узнать, что я туда напихал, что теперь она не закрывается. — Опять туда свой велосипед засунул? Я говорила тебе, что его лучше оставлять на балконе! Но, видимо, она не обрадовалась, когда увидела перед собой Джерома. И если бы я по-быстрому не хлопнул дверь прямо перед его носом, мама бы устроила сцену. Меня все равно ждал концерт. И уговоры не звонить Гордону. Чему это поможет? Лишние неприятности, они сами справятся. От Джерома я успел избавиться прежде, чем он — прикончить меня с мамой. Надеюсь, я не сильно задел его. 26 января, четверг Я еле избежал концерта, который могла устроить мама. Пришлось заранее отобрать у нее телефон, но вышло в итоге так, что я его случайно (хотя отчасти я был рад) сломал. У меня часто в руках ломаются вещи. Иногда я делаю это умышленно, а иногда — нет. Я даже не могу сказать точно, сколько раз за свою жизнь успел испортить вещей, особенно в школе. Мама решила, что не хочет портить нам обоим настроение и сделает вид, что ничего не произошло. Ее голова занята какими-то другими мыслями. Какими? 23:00 Мама пришла домой поздно. Хотя по воскресениям у нее нет работы, но она куда-то по-быстрому пропала и в итоге пришла не одна. Теперь у нас в доме гостья. Фридхен. Какая же она мне сестра, если я даже имя еле вспомнил? Наверное, я плохой брат, но, судя по улыбке на лице Фриды, она была рада видеть меня. Вспомнить бы, сколько нам было, когда я видел ее в последний раз. 27 января, пятница Фрида словно язык проглотила. Весь день сидели, молча смотрели что-то по телевизору, когда я вернулся из школы. Я пытался ее разговорить, но не знал, что сказать, поэтому вручил ей в руки пульт и заперся в комнате. Меня напрягает ее присутствие. Почему мама притащила ее только сейчас? Где все это время была Фрида? У своего родного отца? Вспоминать про того отчима мама запретила. Приказала забыть, даже его имя. Ну, к счастью, это оказалось лёгкой задачей. На кой тогда черт она притащила его дочь? Я никогда не знал, как относиться к Фриде. И теперь не знаю. Она вроде не мешается под ногами. Но когда она была маленькая, часто меня доставала. И мне за нее доставалось. От отчима. В последний такой раз мама совсем разозлилась на него и в итоге мы вместе, без маленькой Фриды, переехали к бабушке с дедушкой, на короткое время. Не знаю, что на нее нашло, но она словно забыла про сестру. А потом Фрида и вовсе растворилась, словно ее и не было в моей жизни. Когда мы вернулись в Готэм, появился новый отчим. Весь ужин мама пыталась нас разговорить. Впервые за все время я ел молча, недоверчиво поглядывая на Фриду. Она ещё никогда не была такой молчаливой. В детстве Фрида не отличалась тихим и кротким характером. Наверное, когда мы с мамой переехали, ее отец решил отыгрываться на ней, и она стала такой. У ее отца характер был хуже, чем у моего нового отчима. Наверное, не знаю, почему, когда я жаловался маме на своего отчима, она всегда злилась и упоминала его имя, словно хуже этого мужчины нет на свете человека. Может и так, мама знала его лучше меня. Для меня в детстве все взрослые, кроме моей мамы, казались подозрительный, и я никому не доверял. Но стоит отдать должное — частые побои что первого, что второго отчима научили меня кое-чему. Я стал лучше реагировать на резкие движения и привык отбиваться от людей, которые были вдвое сильнее, а в случае с первым отчимом, который был гораздо выше нас с мамой, и вдвое больше. Конечно, в итоге я получал синяки, а однажды — даже сотрясение мозга. Но, как видите на примере Билли, такая жизнь только закаляет. Отчасти, этому я обязан моим непутевым отчимам. Жаль, что один из них был жив и здоров. Но я искренне надеюсь, что у него нет возможности передвигаться и найти нас. 28 января, суббота Я решил поиздеваться над Фридой. И назвал ее курочкой*. Фриде никогда не нравилось, как я ее коверкал ее имя. В детстве, когда я называл ее слишком маленькой, она бесилась и бежала жаловаться родителям. Конечно, за такую глупость меня не били ремнем, но отчим любил грубо отвечать мне. Он в принципе любил издеваться надо мной в ответ. У него был специфический юмор, даже хуже, чем у Джерома, а может и не намного. Я даже не помню, кем он был по профессии, но складывалось ощущение, что если отец Фриды и работал, то не на легальной работе. Ей, естественно, мое сравнение с безмозглой курочкой не понравилось. Она надулась и в ответ лишь показала мне язык. Ничего, ты у меня заговоришь, как миленькая!