Звёзды над Парижем

Ты по моим венам ток, дикий адреналин. К тебе я был не готов, и тягу не победить. Печален был наш итог, но нам надо повторить. Остался один патрон, когда же он выстрелит? (Джиос)

— Констатация факта… какого, к черту, факта? — Антуан уже пожалел, что произнёс эти слова. — Что ты наигрался и бросаешь меня?! — Колетт… — Нет, ты договаривай! Давай, скажи это! — Не буду я ничего договаривать! Я не это имел в виду! — И что же ты имел в виду? — Ты знаешь… — Я знаю?! Эго проклял тот момент, когда решил, что перед ним — взрослый человек, а не обиженная женщина. — Я имел в виду, что… даже проверенные отношения не всегда выдерживают испытание расстоянием, а уж недавно начавшиеся… там и ловить нечего… — Нечего, значит? — горько спросила Тату. — Зачем ты тогда вообще… пудрил мне мозги столько времени?! — Думаю, что у нас это было взаимно, — не остался в долгу Антуан, жутко злясь на себя. Тату, вместо того, чтобы снова взрываться и начинать возражать, смиренно вздохнула, и выдала то, отчего у него волосы зашевелились. — Хорошо. Я всё поняла. Ты прав… Антуан задержал дыхание, чтобы услышать окончание фразы. — …значит, так надо… — Прости — что? Кому надо?! Тату пожала плечами. — Судьбе, наверно… всё, что ни делается — к лучшему, да? — Хорошая позиция. Выгодная. — Антуан всё ещё не верил в происходящее. Ему казалось, что сейчас они сами уничтожают всё, что создали, причем, с удивительнейшим хладнокровием, будто за секунду стали совершенно чужими людьми. — Отстраниться и… — Да, у тебя тоже позиция, что надо. Взять и сказать, что мы расстаемся, прикрываясь благородной формулировкой, аля «я не хочу, чтоб ты уезжала», — перебила Тату, сжимая губы. — Я на самом деле не хочу, чтоб ты уезжала, — в очередной раз повторил он, посмотрев на неё, кипящую от злости. — Но заставить тебя я не в силах — так что… — До меня дошло — ты специально всё это затеял?! — снова взвилась Колетт подскочила к нему и вцепилась в рукав пиджака. — Чтобы элегантно так отделаться от меня?! — Ничего я не затевал! — Антуан качнул головой. — И ты сейчас начинаешь придумывать несусветную чушь! — Это ты сказал, что мы расстаемся, вообще-то! Эго захотелось удариться головой об стенку. Или ударить кого-то другого. Об неё же. — А ты не это же самое сказала неделю назад?! Ответить Тату не успела — зазвонил мобильный. Найдя, наконец, аппарат в куче постельного белья, лежащего горкой на спинке собранного дивана, Колетт глянула на дисплей, и по выражению её лица Эго понял — звонок этот был точно не в тему. — Да, я слушаю… Антуан прошёл вглубь помещения. У батареи под окном стояли потрепанные деревянные рамы. Он оглядел одну из них и понял — это те самые «около-натюрморты», о которых когда-то Колетт рассказывала ему. Её увлечение живописью он, вообще-то, не воспринял всерьез и не рассчитывал когда-нибудь увидеть её работы. По неаккуратным, широким мазкам и слегка кривоватым, непропорциональным фигурам на холстах можно было определить безошибочно — она не училась в художественной школе. И, скорее всего, рисовала исключительно для себя. — …нет, не надо приезжать… Эго, делая вид, что занят рассматриванием картин, как никогда внимательно прислушивался к её разговору. У него были предположения насчет того, кто это был. И чем больше он об этом думал, тем сильнее взбрыкивало внутри. — …потому что, не надо. Правда. Я справлюсь сама. Да, я вызвала такси. Эго чуть повернул голову, чтобы боковым зрением наблюдать за перемещениями Колетт. Она возбужденно наматывала круги вокруг некогда обеденного стола. Чувствовалось, что она хочет как можно скорее закончить разговор, но вот её собеседник, судя по всему, отличается особой формой настырности. — …нет, ничего не случилось… приезжать не надо, потому что… у тебя есть свои дела… да, представь, я серьезно… Антуан почти непроизвольно сжал кулаки — он бы не выдержал, если б услышал голос Байо сейчас. Или — не приведи Господи, — увидел бы. — …извини, мне пора. Много дел ещё. Нет, помощи не надо. Извини ещё раз! Пока! Тату наконец-то нажала «отбой». — Ты перед ним ещё и извиняешься? — спросил Антуан, не сумев удержать ядовитую усмешку. — А он перед тобой извиниться ради разнообразия, скажем, не хочет? Колетт замешкалась с ответом. Она, тиская в пальцах мобильник, посмотрела на него одновременно со злостью и с обескураженностью. — Ладно — что это я? Ты и сама разберешься со своим вечно святым дружком, — сказал Эго, возвращаясь на исходное место возле дверей. — Кто знает — может, чувства к тебе исправят его. Раньше, чем могила… — Ты на полном серьезе ревнуешь меня к Байо? — Нет… я просто не хочу, чтоб он втянул тебя ещё в какие-нибудь неприятности, манипулируя вашими дружескими чувствами. Только и всего, — выкрутился Эго. — Если и есть хоть что-то положительное в том, что ты уедешь из Парижа, так это то, что Байо будет далеко. Не так, конечно, насколько бы мне хотелось того, но… — Не заговаривай мне зубы. — Тату, казалось, вообще не слышала, что он только что произнёс. — Просто скажи — мы сейчас видимся… в последний раз? Теперь вздрогнуть пришлось ему. Слова резанули по ушам. Эго поморщился. — А ты считаешь, что, если мы расстанемся, то видеться сразу станет никак невозможно? — И ты мне предлагаешь… стать друзьями? — спросила Тату, снова припечатывая своей особенной «логикой». Антуан с трудом сглотнул комок в горле. — Сомневаюсь, что у нас выйдет… Колетт кивнула, напряженно закусив губу. — Да уж, куда нам… Ты ведь снова стал знаменитым кулинарным критиком? Так? — Угу, вероятно, ещё знаменитее, чем раньше, — прикрыл глаза Эго. — И у Адсорбт не забалуешь, так что… мне нужно возвращаться в строй. Привыкать ходить с таким видом, будто все кругом — дерьмо. Но я, признаться, уже начал забывать, каково это… — Ну да, ну да. А тебя-то она за человека держать будет? Или… тоже… как ты сказал — за… — Я уж как-нибудь постараюсь не дать себя в обиду. Не переживай. — Спасибо, что сказал — я вообще не буду переживать. Ага. — Колетт пыталась изобразить равнодушие. А он ждал только того, чтобы она оставила все эти игры и перестала бы мотать им обоим нервы. — Надеюсь, что… у тебя всё теперь получится… Тут Антуан захотел схватить её и сильно встряхнуть. — …с карьерой… и с личной жизнью тоже… — Всё? — он продолжал испепелять её взглядом. — Всё сказала? — Да… — У меня ведь тоже есть право голоса, надеюсь? Эго приблизился настолько, чтоб быть почти вплотную. Тату стояла — руки по швам — и молчала. Она не поднимала на него глаз, как провинившаяся школьница. И он снова чувствовал себя полным идиотом. — Колетт… И опять раздался звонок. Эго едва не взвыл. Тату ткнула на кнопку с зеленым значком. — Мам, ты не могла бы… попозже перезвонить, а?! — она едва не швырнула мобильный куда подальше. — Не до тебя сейчас… Эго задержал её и категорично мотнул головой, не давая сбросить вызов. Сперва Тату нахмурилась и, зажимая динамик рукой, принялась твердить, что «сможет потрещать с матерью потом, а сейчас есть дела поважнее». На что ему пришлось ответить, что «с родителями такой фокус не прокатит, и никогда нельзя упускать возможности с ними просто поговорить». Колетт пришлось послушаться. А когда она отвернулась, Антуан быстро надел ботинки, схватил пальто и почти бесшумно вышел из квартиры… На лестнице его обогнали молодые люди, радостно крича что-то про новый год, и во дворе принялись запускать фейерверки и взрывать хлопушки. Антуан поморщился от резкого шума. Машина стояла чуть поодаль. Дилан вышел, увидев его. — Мсье Эго вы… цветы забыли, вообще-то… — Не забыл, а оставил, вообще-то, — сказал Антуан, разочарованно глядя на большой букет орхидей в руках водителя. — Хотел устроить сюрприз… видимо, не придётся уже… — В каком смысле? — В прямом. Хочешь — можешь забрать себе. — Как это? — Дилан вылупился на него так, что Эго едва сдержался. — Очень просто. — Но я… — Женат? — Гражданский брак, а что? — выдавил тот. — Вот и бери, порадуй свою девушку. — Но я… не могу, мсье Эго… букет такой… шикарный… — Ну, значит, на подарок меньше потратишься — букетом половину отвалишь, нет, разве? Дилан какое-то время молчал. — Езжай домой, — сказал тогда Эго. — А вы как? — А я сам доберусь. Потом. — Антуан запахнул полы пальто, когда поднялся ветер. — Номер мой запиши. Послезавтра утром жду по адресу… — Мсье Эго, нет, — перебил Дилан. — Я не могу… как это — я уеду, а вас оставлю? Мне Адсорбт же голову снимет… — Мы на этот счет уже всё обсудили, или нет? — Эго заглянул Дилану в глаза. — Адсорбт не бойся — если что, скажешь, что отвез меня домой. И всё в полном порядке. А дальше — не твои проблемы, понял? — Я понял, но… машина служебная… мало ли — может, на ней маячок стоит, откуда мы знаем, мсье Эго! — Дилан своей паникой напомнил ему Розенкранца. Антуан даже скривился. — Давайте без лишних проволочек — я вас домой закину, как должен, а потом — дуйте вы куда угодно! А! — Если тебе время не дорого, то можешь оставаться здесь ещё на пару часов… — Как — на пару часов?! Я думал, что мы… сейчас поедем! — Повторяю — ты можешь ехать уже сейчас. — Но… мсье Эго! — Всё, я сказал. — Супер, не было печали… — пробубнил Дилан, в сердцах сплевывая и убирая букет на заднее сиденье. — Я… всё же… вас подожду, мсье Эго. — Это уж как пожелаешь. — Антуан сделал по истине царский жест, потешаясь над бедным водилой. — Куришь? — Курю бывает… — Дай сигарету, а то я свои… — Эго похлопал себя по карманам пальто, — выкинул утром… видимо, тоже зря. Без никотина я вообще загнусь. Затянуться было не суждено — пока Дилан возился с бардачком, Антуан схватился за вибрирующий уже несколько секунд мобильный. — …ты… ушел?! — голос Колетт был до такой степени напуганным, что Эго было самому в пору испугаться. — Пока… я… да как ты только… — Я выходил покурить. — Что…?! Тебе же нельзя! — Я и не успел… — Антуан! — Всё-всё. Закрыли тему, — он усмехнулся. — Если ты хочешь, я могу подняться обратно… — Хочу… Женщины такие женщины. Антуан чуть улыбнулся, отключился, и, убрав телефон в карман, бодро зашагал к подъезду. Всё же, его решение успокоиться и выйти подышать было правильным. Тату, кажется, в себя пришла, — или это он привел её в чувство своим уходом, — и сейчас, может быть, удаться поговорить. Когда он снова переступал порог квартиры, Колетт всё ещё смотрела огромными глазами, полными слез, и тряслась, как в лихорадке, явно боясь, что он снова внезапно сбежит. Эго стало дико стыдно, что он так довёл её. — Знаешь, если бы я правда хотел… расстаться или исчезнуть из твоей жизни, не попрощавшись, то просто-напросто не приехал бы. Не стал бы уговаривать тебя остаться… — А ты и не уговариваешь — ты шантажируешь! — Прости, но ты не оставляешь выбора… Колетт хотела что-то сказать, а Эго вдруг понял, что всё это время просто потратил впустую — нужно было действовать совсем по-другому. Одной рукой он толкнул дверь, чтоб та закрылась, а второй запутался в её волосах, притягивая к себе. Тату что-то недовольно пробубнила ему в одежду, но обняла в ответ. — Прошу, не оставляй меня одного здесь, — тихо сказал он, и коснулся её щеки, стирая дорожку слез. — Да, я знаю, что далеко не ангел, и идеальным, вряд ли, когда буду, но… за эту неделю и, в особенности, за последние сутки, я многое понял… в том числе и то, что был во многих ситуациях неправ, и ещё, что… ты мне на самом деле нужна… Колетт медленно подняла взгляд — Эго пришлось наклонить голову. — …вообще-то, я не из тех, кто умеет много и красиво говорить… Антуан заметил, как изменился взгляд Тату, и понял — нужно пояснение. — … в смысле, говорить о чувствах… — А хочешь секрет? — шепнула тогда Колетт. Эго кивнул, и его очки — непонятно, когда успевшие так расхлябаться, — поползли по переносице, норовя свалиться. Тату подхватила их и затем сняла, наощупь убирая в большой карман его пальто. — В мире вообще очень мало мужчин, которые умеют много и красиво говорить о чувствах, и вообще — обо всем остальном. Но иногда просто искренне сказать — труднее, чем сделать. И это, наверное, очень странно, но… когда все кричат о том, что верить словам нельзя, а нужны лишь большие поступки, я, например, мечтаю о том, чтобы кто-то сперва сказал хоть что-то дельное и красивое, а уж потом пытался эти громкие слова воплотить в жизнь, чего, в большинстве случаев, как раз и не удаётся… — Значит, у меня есть шанс? — приподнял одну бровь Антуан. — Не знаю-не знаю… — Зато я знаю. Ты никуда не поедешь, — сказал Эго, на сей раз сумев произнести это четко и уверенно. Тату тяжело вздохнула. — Антуан, я уже говорила, что мне нужно ехать, хотя бы потому что я смогу устроиться на работу, и вообще… — На работу я тебя и здесь устрою. А больше причин уезжать я в упор не вижу. — И куда ты меня устроишь? — Колетт снова взглянула на него скептически. — В ресторан к своей новой спонсорше Адсорбт? Кем? Уборщицей, а? — Знаешь, если бы ты была не такой упрямой, то… — Ага, то есть — нежелание работать на эту мымру для тебя — упрямство? — …я бы смог договориться с ней, и быть может, тебя бы взяли не уборщицей, но поваром второго состава… или для тебя и это уже не престижно? — Боже, — закатила глаза Тату. — Второго состава… с ума сойти… Только не говори, что у них там ещё и степени отличия присваиваются самым ушлым. — Ну-у-у… не исключено… — Ох, как жаль, но я не гожусь для большого кулинарного спорта, Антуан, если что… и мы ведь это обсуждали — Адсорбт не перенесет меня на своей территории. Да и я совсем не горю желанием с ней видеться. А ты, наверное, решил от неё избавиться? — В смысле? — В прямом. Инфаркт ты ей обеспечишь, если заикнешься обо мне, как о новом поваре… оно тебе надо? — усмехнулась Тату, разжимая руки и выпуская его из объятий. — А что — неплохая идея… — Ты шутишь? — Нет. — Антуан мотнул головой. А Колетт замерла и посмотрела на него как на поехавшего. — Я предлагаю тебе работать вместе со мной в «Ледойен». — Ты это… сам решил? — было видно, что Тату полностью обескуражена. И старательно подбирает слова. — То есть — без какой-либо договоренности — просто взял и брякнул, что в голову пришло, да? — Да, договорённости пока нет, но… — Серьезно? — Колетт, поверь, что я не стал бы такими вещами шутить… — Антуан, ты слышишь себя?! Предлагаешь работу в ресторане человека, который меня ненавидит, и больше того — закабалил тебя! И где ты не имеешь, ровным счетом, никаких прав! — С чего ты это взяла? — его глаза, должно быть, злобно блеснули. Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. — Я теперь — полноценный работник «Ледойен», и я зову тебя далеко не к Адсорбт… я зову тебя к себе… — Ха! К себе! В секретарши что ли? Без её ведома? Антуан! Ты же взрослый человек, умудренный горьким опытом! Эго яростно засопел — неужели она снова всё испортила?! Невообразимым усилием воли он сумел сдержать все гневные слова, уже готовые посыпаться как из рога изобилия. Выдохнул, мысленно считая до десяти. Никто же не говорил, что будет легко и сказочно. Пришлось собраться с мыслями и снова пойти в наступление. — Мне всегда казалось, что профессионалы, заинтересованные в своем деле, в карьерном росте и вообще — в чем-то большем, чем простое прозябание, — никогда не станут отказываться от выгодных предложений… — Значит, я исключение из этого правила. — Колетт, нахмурившись, отвернулась. — И если говорить правду — профессионал давно из меня вышел… осталась какая-то… размазня… — Я поправлю фразу, с твоего позволения, — Антуан вдруг подумал, что стал похожим на Адсорбт, недавно также уговаривающую его не пороть горячку. — Профессионал из тебя выйдет, в самом прямом смысле, а не в том, которым это слово наделила ты. Поверь, ты станешь профессионалом, если перестанешь сомневаться. И в себе, и в окружающих. — И в ком же я, по-твоему, сомневаюсь? — Например, во мне… Антуан очень хотел, чтоб она уловила ноты обиды и уязвленного самолюбия в его голосе. И, кажется, всё удалось. Или опять, — черт всех побери, — только кажется? — Ну и что ты мне сейчас предлагаешь сделать? — растерянно проронила Тату, не оборачиваясь. — Что я должна ответить? — Ответь, что ты остаёшься. — Эго подошёл к ней и положил руки на плечи. — А остальное я возьму на себя. — Всё так просто, ты думаешь? — глухо спросила Колетт. — Мы сами привыкли всё усложнять — я только недавно это понял… Антуан прижал Тату к себе и уткнулся носом в её волосы. Он замер, не говоря больше ничего. Надеясь, что она всё поймет. Какое-то время они провели в тишине. Не шевелясь. И именно сейчас ему хотелось бы узнать наверняка, что Колетт никуда не поедет. — И почему у нас всё так… через задницу? — усмехнулась вдруг Тату. — Почему это через задницу? — Антуан оторвался от её макушки и посмотрел в глаза, которые она таращила на него, задрав голову. — Ты о чём? — Хорошо — не у нас, а у меня… — Не знал, что ты так негативно ко всему относишься… в смысле — раньше я думал, что столь же пессимистично к жизни никто не относится, кроме меня, а тут… — Да уж, а я раньше думала, что ты вообще не способен ни на какие нормальные человеческие чувства, — сказала Колетт, поворачиваясь к нему. — Иногда представляю, что бы было, если б мы тогда не начали общаться… и вообще — не познакомились бы так… близко… — И как оно? — спросил Эго, слегка нервничая и боясь услышать что-то, к чему он не будет готов. — Ты имеешь в виду, жалею ли я о начале наших отношений? Он кивнул, и замер как в ожидании приговора. — Я не знаю, — Колетт, ещё секунду назад смотрящая ему в глаза, моментально уставилась куда-то в сторону. — Не знаешь, — помрачнел Антуан, соображая, как теперь вести разговор. — Есть способ проверить…? — Ты у меня спрашиваешь? — Нет, не спрашиваю… Нет хуже чувства, чем неуверенность в партнере. Когда стоишь перед небезразличным тебе человеком, практически настежь распахиваясь перед ним, но не можешь быть полностью уверенным в том, что сейчас он не пошлет тебя куда подальше. — Антуан, ты… Эго вспомнил день, когда в его доме неожиданно появился Сорель. И перевернул всё вверх дном. И, судя по всему, Колетт тогда истерила не на пустом месте. Он вдруг ясно представил, что она чувствовала тогда — такую же неуверенность в нём и в «завтра». — Ты не веришь моим словам о том, что… всё теперь будет по-другому? — мысли путались в голове, как у пьяного, и он совершенно не контролировал эмоции. Эго нервничал всё больше, и вот теперь по-настоящему стал бояться сорваться. — И поэтому не хочешь остаться? — Я хочу остаться, но боюсь… — Чего боишься? — Антуан понял, что если сейчас не сделает чего-то, что поможет удержать её, то навсегда потеряет. — Колетт? Она только зажмурилась и замотала головой, отказываясь продолжать. — Тебе нечего бояться… я смогу тебя защитить, обещаю, если ты… будешь мне доверять, то… Не найдя больше подходящих аргументов, Антуан поцеловал её, всё ещё не до конца уверенный в том, что Тату его не оттолкнет. Однако, вопреки опасениям, она не только не оттолкнула, но и сама потащила его куда-то в сторону дивана. По дороге они зацепили ведро с остатками мыльной воды — и полы теперь мыть необходимость отпала. Он чертыхнулся, а Колетт и вовсе не обратила на это внимания, вцепляясь в пальто и стягивая его, швыряя на пол как попало. Антуан, в общем-то, не возражал, но пытался всё же проследить — не шмякнулось ли то в лужу, иначе видок у него будет что надо. Но когда Эго почувствовал руки Колетт, — и когда ж она успела ещё и пиджак расстегнуть, и под рубашку ему залезть? — мысли о верхней одежде испарились. Сложенный диван был не таким удобным, как показалось на первый взгляд. Только Эго уже понял — Колетт это вряд ли остановит. — Ч-ч-ш-ч-ч… полегче, тигрица, уши мне ещё пригодятся… Эго вынужден был чуть отстраниться, потому как Тату прикусила мочку его уха слишком сильно, когда он попытался стянуть её домашние спортивные штаны ровно настолько, насколько позволила поза. Стоило, пожалуй, лечь для большего удобства, но они остались сидеть: он снизу, она — сверху, сжимая бедрами его бедра и упираясь коленями в обивку дивана. — Я и не знал, что ты… такая кусака… — Извини… я не виновата, что хочу тебя съесть… С этими словами она, выгибаясь, качнулась вперед-назад и снова укусила его уже в скулу, и на этот раз — намного мягче, проходясь по коже сперва зубами, потом — языком, и наконец губами. — Ага… а если это у тебя войдет в привычку — что я Адсорбт буду отвечать — приду на работу без ушей… без пальцев… без чего ещё ты меня оставить собираешься? — расплылся в довольной улыбке Эго, подаваясь вперед и целуя её в шею. — В такие моменты я чертовски жалею, что ты у меня такой разговорчивый… — пробубнила Колетт, призывно поёрзав на его коленях. — Знали, на что шли, мадмуазель Тату, — прошептал ей на ухо Эго, больше не повторяя попытку снять мешающие спортивки, а просто скользя ладонью под них. — Так что — жалобы не принимаются… Ответом послужил невнятный стон-всхлип. Спина Колетт резко напряглась, а бедра сильнее сжались, едва он добрался до белья. Но Эго медлил, не прикасаясь к ней. — …ты ведь останешься? — он притянул её ещё ближе, второй рукой обнимая и сбивчиво дыша в вырез почти снятой футболки. — Колетт? — …нечестно… манипулировать мной… с помощью… секса… — … я не манипулирую… Антуан почувствовал, как её ногти с силой проскребли по его бокам. А его пальцы уже гладили её, отодвигая препятствие в виде ткани. — …я просто хочу убедиться, что… Он не успел договорить — послышался стук и затем — дверь открылась. Входная дверь, мать её дери. Антуан почти не поверил тому, что смог увидеть краем глаза, вскидывая голову. — …Колли, ты чего такая смелая стала — двери не запираешь и вообще… Тату чуть не взвизгнула, а его вообще будто шокером долбанули — он не смог даже пошевелиться, — в квартиру вошел Байо. — Воу! — тот тоже был ошарашен. — Какого черта?! — Убирайся, Байо! — крик Колетт немного привел его в чувство. — Слышал?! — Стучать не учили?! — Антуан снова задышал, пытаясь прийти в себя, затем медленно убрал руки, удерживающие Тату. — Пшёл вон! — А чё так орать-то? Подумаешь. Что, обломал вам прощальный секс? — усмехнулся Байо, не думая даже уходить. — Простите, конечно, но… Колли, ты на время-то смотрела? Поезд ждать не будет… — Уходи немедленно! — Колетт, поправляя футболку и выравнивая дыхание, быстро слезла с его колен. Антуан стиснул зубы и кулаки заодно. — Сюда тебя никто не звал! — Да? — продолжал изгаляться незваный гость. — Но кто-то тебя проводить должен или нет? Что? — Во-первых, я… — Я всё понял — внизу подожду. Вы тут пока… заканчивайте… Антуан поймал на себе почти брезгливый взгляд Байо, и захотелось вскочить врезать ему от души и ещё плюнуть сверху. — …Колли, вещи у тебя где? Я в машину отнесу… — Повторяю для особо одаренных: во-первых, я никуда не еду, а во-вторых, не называй меня больше «Колли»! — Тату встала напротив него и подобрала пальто и затем резко отвернулась. — Ясно?! Теперь Байо посмотрел на него абсолютно растерянно, и Антуан не смог отказать себе в удовольствии показать ему средний палец и усмехнуться. — Я чего-то не понял — в смысле ты никуда не едешь?! Кол… Байо осекся, всё ещё не сводя глаз с него. Антуан застегнул рубашку, натянул пиджак. Педантично всё поправил, включая растрепавшиеся слегка волосы. Встал. И медленно подошёл. — Ты по-французски разучился понимать? Тебе, что, по-китайски объяснить? — снисходительно-унизительно обратился к нему Эго. — Так я могу — только ты не поймешь ни черта. Тебе сказали уже — свободен. Какие ещё вопросы? — А ты тут, нахер, не хозяин! — парировал злой Байо. — Так что — закрой рот, и встань-ка у стеночки! — Или — что? — Антуан сделал ещё шаг и оказался почти вплотную к Байо. — Морду будешь бить? — Да куда тебе морду бить — того и гляди свалишься с сердцем опять! Как, кстати, моторчик-то? Не сдох ещё? — Твоими молитвами, ублюдок, — выплюнул ему в лицо Антуан. — И не мечтай — я вообще рассчитывал, что ты избавишь нас всех от своей вечно-перекошенной хари! — Это полностью взаимное желание, поверь. — Антуан говорил сквозь зубы. — И я так подозреваю, что здорово переживу тебя, учитывая твои новые увлечения… — Ты про что это? — А ты не в курсе? Сперва подозрение в убийстве, кража, а скоро, глядишь, и настоящее убийство подкатит… да? — Да хоть сейчас — вышиб бы те мозги, сука! Чтоб ты к моей бабе не лез! Сиди и дальше со своим гомиком, урод! — Байо схватил Эго за грудки. — А ну — отпусти его! — теперь вмешалась Колетт. — Сейчас же! — Колли, не лезь ещё ты под руку, а! — Уберись от него, — голос Тату стал дребезжащим. Казалось, ещё немного и в мир придет сам терминатор. — Повторять не буду. Байо, сжав губы, рывком одернул руки — Антуан выдохнул. — Повезло тебе, очкарик… кстати, где линзы потерял? Небось, перед носом нихера не видишь… — А теперь — вон, — Колетт указала на дверь. — Байо! — Ты хоть соображаешь, что делаешь? — Байо предпринял отчаянную и последнюю попытку поговорить с Тату. — Колли, прошу тебя — очнись! Ну, с кем ты собралась оставаться?! С ним?! — Уходи. По-хорошему прошу, Байо. Не заставляй вызывать наряд… — В Новогоднюю ночь черта-с-два кто приедет! Вызывай! У Антуана зазвонил мобильный. Он взял пальто со спинки дивана, нашарил в кармане телефон и ответил. — Да, я… что, совсем устал ждать? — Эго бросил ещё один взгляд на Байо. — Поднимайся в третий подъезд — надо помочь…