Звёзды над Парижем

Быстро секунды бегут, Медленно тает пломбир, Всё сразу: и влюблена, и стёрлась помада, Мы голосуем за мир, но снова в моде война — И я умру за тебя, если надо… (Е. Польна)

Несмотря на внешнее спокойствие, в машине царило страшное напряжение. Колетт решила даже глаза не поднимать на Байо. Во-первых, она не хотела его отвлекать от дороги, учитывая его страсть к быстрой езде, а во-вторых, просто-напросто боялась, что кто-то из них троих сорвется. И вероятнее всего, это будет как раз Байо. Его движения были резкими, психованными, он до хруста вцепился в руль, и вообще вся его поза выглядела слишком неустойчивой, — одно неверное слово или жест, — и неизвестно, что будет. Но, как обычно, она не смогла оставаться в стороне. И как только они остановились, а Байо нажал на кнопку, открывающую багажник, Колетт решила, что пришло время поговорить. Она дождалась, когда Эго выйдет — точнее, выскочит, будто ошпаренный, — и начнет возню с её чемоданами. — Спасибо, что подвез… — Не за что. — Сколько? — она уже понимала, что совершает ошибку. Байо не шевельнулся, смотря прямо перед собой, на освещенную фарами дорогу. — Издеваешься? Себе оставь, — наконец он отреагировал. Колетт сглотнула, но деньги всё ещё держала в руке. — Отвратительное чувство… — Серьезно? — Байо обернулся, и в темноте салона была видна его усмешка. — Мне казалось, что для тебя всё отлично. Всё просто в лучшем виде. Нет? — Да нет, это от похмелья. — Колетт выпрямилась, понимая, что показывать слабость не стоило. — Но Антуан правильно сказал — если бы не одно «но», наверное, я бы тоже перестала смотреть в твою сторону… — Угу, и чем же я заслужил твою немилость? — перебил Байо. — Это носит название «предательство», если что. — Предательство? — Байо поджал губы. — Знаешь, я бы лучше предал себя, чем тебя… — Это лишь слова. Колетт увидела, как он кивнул, понимая, наверное, что спорить бесполезно. — И всё же — что я такого сделал, что ты меня записала в предатели? — Много чего. Перечислять сейчас не будем. Но ты уже перешел на их сторону, да? — На чью? — Ты знаешь. — Колетт подняла глаза, и посмотрела в зеркало так, чтобы Байо поймал этот взгляд. — Тот человек… отец Эго и вся его шайка. Он — страшный преступник, и если ты будешь участвовать в его делах… — Хочешь, я тебе кое-что скажу? — Байо опять обернулся и на этот раз избежать его прямого взгляда было нельзя. Он включил тусклый свет в салоне, заставляя жмуриться. — По секрету? Хочешь? Про твоего Эго ненаглядного? — Ничего такого сверхсекретного ты мне про него не скажешь, — уверенно парировала Колетт. — Слухов кругом как собак нерезаных. И хватит об этом. А вот я тебе могу сказать, что, если ты не остановишься, то закончишь очень плохо. И в этой ситуации мне больше всего жаль не тебя, дурака, а твоих детей… — Да, конечно. Я — самый плохой человек на этой планете. Пусть. А, позволь спросить, будешь ли ты, Колли, готова к тому, что скоро и твой Эго святой станет не таким уж хорошим? — О чем ты? — Он теперь работает на Адсорбт, верно? — Да, работает. — Колетт уставилась на свои руки, мечтая, чтоб этот разговор скорее закончился. Зря она вообще начала его. — И что? — Ничего. Ты сама всё прекрасно знаешь — говорили об этом не так давно. У неё он не будет делать то, что хочет. Он будет делать так, как надо ей. Всегда. И в один прекрасный момент он поймёт, что его поимели. И тут два выхода: либо стерпеть и молча уйти, либо — пойти на преступление, чтобы отомстить. Зная характер нашего Антоши, могу сказать, что идиотка-Адсорбт нажила себе проблем. Но это не значит, что она не сможет устроить их окружающим и твоему Эго в частности… — Ты так за него переживаешь, что я стесняюсь спросить — почему? — рубанула Колетт, надеясь, что застанет Байо врасплох. — Разве ты его не ненавидишь? — Быть может, я переживаю не за него, а за тебя. Ты же будешь рядом, и можешь попасть под раздачу, нет, а? — Ну, тут, определенно, достанется всем — я уже не сомневаюсь. И кто знает, как поведет себя эта старуха, когда и я приду к ней работать? Может, вообще откинется, схватив приступ? Не дай бог, конечно… Байо моментально изменился в лице. — Эго тащит тебя с собой?! — Поживем — увидим. — Колетт, решив, что на этом стоит поставить точку, бросила деньги на сиденье и вышла из машины, хлопая дверцей. — Колли! — Байо бросился за ней. Но тут между ними встал Антуан — вырос совершенно неожиданно, и первому пришлось тормозить, чтобы не свалиться. — Колли, подожди… я хотел сказать, что… — Дальше мы уж как-нибудь сами, мсье Байо. На бензин оставить? — Я уже… — Колетт выглянула из-за спины Эго. А Франсуа посмотрел на неё так, словно они видятся в последний раз. И снова стало не по себе. — Оставила… — Отлично, — сухо сказал Эго. — На этом, мсье Байо, позвольте откланяться. И да — ещё будет убедительная просьба: не стоит появляться здесь или где бы то ни было ещё, а точнее — в непосредственной близости от нас. Надеюсь, это не слишком много? — Да пошел ты! — Что я и собираюсь сделать, кстати. — Колли, будь аккуратнее! Я серьезно! Ты думаешь, что его знаешь, но это не так! — прокричал Байо. — Колли! Тату хотела было ответить, но Эго лишь покачал головой, разворачиваясь к ней, берясь за ручки чемоданов и кивая на расчищенную дорожку тротуара. — Только бы он глупостей каких не наделал, — вздохнула Колетт, заходя в лифт после того, как консьержка, скорее всего, уже принявшая «для храбрости», отдала Антуану почту и расспросила о каком-то загадочном конверте. — Мозги, похоже, совсем сжег в своей тупой ревности. — Я не понимаю — ты всю жизнь собираешься за него волноваться? — недовольно произнес Эго. — Тогда неудивительно, почему он уверен в том, что вы возобновите общение в прежней мере… — Это ты можешь полностью отстраниться, и вообще не париться, а я не такая стойкая, Антуан. — Колетт качнула головой. — А многие как раз этим и пользуются, — лифт остановился, звякая. Эго вышел первым. Потом выехали её чемоданы. — Байо не исключение. Но ты, я думаю, сама даешь ему повод думать, что без него не справишься. Только и всего. — Давай не будем об этом? — попросила Колетт. — С радостью, — ответил Антуан, подходя к железной двери в конце коридора. Колетт не помнила, как уснула — пожалуй, так, Новый год она ещё не праздновала, — в обнимку с подушкой. Но это было даже к лучшему. Она чувствовала себя вымотанной и морально, и физически. Проснувшись, она обнаружила себя не в комнате Эго, а в большой шикарной спальне, которую до этого он ей не показывал. И чего греха таить — тут было намного удобнее. А главное — очень тихо. Часы показывали чуть больше восьми утра, и Тату порадовалась, что она смогла сползти с кровати сама, без будильника. — Ты чего так рано? С добрым утром, кстати, — Эго встретил её внизу на кухне, в боевой готовности — полностью одетый и в смешном фартуке, с подносом, на котором расположились кофейные чашки. — Я вот думал устроить сюрприз — завтрак в постель… Колетт, расплывшись в довольной улыбке, подошла к нему. — Угу, и я уже жалею, что решила встать… — Есть какие-то пожелания? Колетт неопределенно пожала плечами. Хотя не могла скрыть того факта, что ей крайне приятна забота. — А если — оладушки? — Оладушки, значит, — обернулся Эго. — Можно попробовать… — Я вчера рано вырубилась, да? — Да, пока я думал о том, что мы будем есть на ужин, ты… уснула. Я тебя переодел и отнес наверх, — он оставил поднос, привлек её к себе и поцеловал. — Как тебе комната? — Замечательная, но… было бы неплохо, если бы ты провел мне там экскурсию. — Ладно, — кивнул Эго. — Шкаф ты ведь уже видела? Я освободил тебе две ниши и антресоль. Этого хватит? — Не волнуйся — у меня не так много вещей. Как кажется, — усмехнулась Колетт, устраиваясь на мягком стуле и продолжая наблюдать за готовящим Эго. — А ты где спал? — Ну, спал — это громко сказано, — ответил Антуан, пряча глаза. — Подремал немного у себя. Видишь ли, нервничаю перед завтрашним первым рабочим днем… Колетт хотела бы сказать, что она тоже страшно нервничает из-за него и из-за его новой работы. Но она понимала, что этот разговор не даст положительных результатов, как уже бывало несколько раз — Эго должен сам прочувствовать отношение к себе этой старой мымры, — и тогда, может, сообразит сделать соответствующие выводы. — А ещё — знаешь, о чем я подумал сегодня ночью? — О чем? — О том, что мне будет куда спокойнее, если ты останешься дома. Без всякой там работы. — В смысле? — Колетт нахмурилась — только этого и не хватало. Она просто сойдет с ума если будет продолжать сидеть в четырёх стенах, пусть и куда более комфортабельных, чем её прежние. — Антуан, ты что? Нет! — Почему нет? Я смогу нас полностью обеспечить — не переживай на этот счет. Слава богу, размер зарплаты вырастет в разы, хотя и раньше я не особо жаловался… — Антуан, причем тут это? Я просто не хочу сидеть дома! И не буду! Я должна чем-то заниматься! А не быть содержанкой! — Ну, а ждать меня, уставшего, с работы — чем не занятие? — он попробовал улыбнуться, но вышло не очень. И Колетт ещё больше вскипела. — Или, хочешь, чтоб мы оба приходили как выжатые лимоны и падали без намека на романтику и хоть какой-то досуг? — Ну-ну, конечно. Не ты ли мне вчера сказал, что профессионалы должны идти вперед и развиваться, а? Не ты ли вчера звал меня в «Ледойен»? Эго ненадолго задумался, а потом выдал: — Я и не отказываюсь от своих слов. Но хочу, чтоб ты пересидела дома какое-то время. Пока вся эта дребедень не уляжется. Я же думаю исключительно о тебе. И тебе советую сделать то же самое… — Да, ясно — ты предлагаешь мне стать эгоисткой, которая будет думать только о себе и выуживать всяческими способами из тебя деньги? — прищурилась Колетт. — А ты не думаешь о том, что тебе это, ой, как быстро надоест? — К тому моменту, надеюсь, ситуация стабилизируется. Да и вообще — куда мне с деньгами? Их же на тот свет не заберешь, хоть вон, к примеру, Адсорбт и пытается, — пошутил Эго в своей манере, разбивая в миску три яйца. — Да и я сильно сомневаюсь, что ты будешь меркантильнее и хуже Люси… — Не смешно. — Тату резко встала. — Ни капли. — Слушай, я… — Отлично поговорили. Ага. — Колетт, стой! Он сделал шаг к ней, останавливая, едва она вышла из-за стола. — Не уходи. Извини — я не хотел. Колетт ждала, что он скажет дальше. — Знаю — возможно, я перегибаю, но всё же, может, подумаешь… о работе на дому? — в глазах Эго загорелась надежда. — Или — может, захочешь заняться своим хобби? — У работы на дому всегда есть обратная сторона медали, Антуан… и у меня не тот склад характера, чтобы подстраиваться до мелочей под прихоти клиентов, которые зачастую не знают, чего вообще хотят… а работа в ресторане — это хоть какое-то, но поле для существования и, к тому же, если ты намекаешь, что я могу печь торты или другие прибамбасы здесь, то… вряд ли — у меня маловато такого опыта, — Колетт набрала в грудь ещё воздуха. — И вообще — я не собираюсь отдавать тебя на растерзание этой карге — я тоже много, о чем думала, и хочу быть рядом с тобой, чтоб, в случае чего, прийти на помощь… — Я... мне льстит твоё беспокойство, но пойми — в «Ледойен» я не смогу постоянно быть возле тебя — у нас будет разная «среда обитания», — с горечью произнес Эго. — И меня укусить посложнее. Мы уже убедились. — Я привыкну, — заверила саму себя, скорее, чем его, Колетт. — И ты уверена, что сможешь выдержать период адаптации под натиском Адсорбт и её волчар-поваров? — Мда уж, задачка будет не из легких, но прорвёмся, — хмыкнула Тату. — Стоит ли оно таких жертв? — спросил Антуан с явным подтекстом. — Ага, ты меня сейчас всё равно отговариваешь, правильно я понимаю? — Нет, не правильно, — он вернулся к готовке. — И, наверное, ты права — попробовать ничто не мешает… Колетт согласно кивнула и услышала, как пискнул смартфон, лежащий на столе, а после — раздался звонок в дверь. Антуан быстро прочел сообщение и с полуулыбкой посмотрел на неё: — Откроешь? — Я? — Колетт растерялась. — А кто там? — Открой — увидишь. — Антуан, может… ты сам? Я пока займусь тут… это же к тебе пришли, а не ко мне… — Ох, женщины, — закатил глаза Эго. — Иди, говорю. Колетт неуверенно направилась к дверям. И первое предположение, что пришло ей в голову, оказалось правдивым — на пороге стоял курьер. Правда, не с каким-то важным посланием или вещью для Эго, а с большим букетом, судя по всему, для неё. — Ещё один сюрприз? — спросила Колетт, вернувшись в кухню. — Да, — Антуан чуть повернул голову. Колетт обратила внимание на небольшую открытку, вложенную в цветы. Выполненная в стиле зимних праздников, с выпуклыми мохнатыми оленями в упряжке, открытка запела, стоило её взять в руки. Не заулыбаться в такой момент было невозможно. — И где ты только откопал такое чудо? — Места надо знать… — Ага… стало быть, с самим Сантой договорился, чтоб он тебе этих оленей поющих в аренду отдал? — рассмеялась Колетт. — Можно и так сказать. Загляни — найдешь ещё кое-что, — Эго выжидающе посмотрел на неё. Колетт снова опустила глаза — возле одного из стеблей была прикреплена маленькая бархатная коробочка. — Антуан, ты…  — Ладно-ладно, не теряй пока дар речи, — не без гордости сообщил он. — Примеришь, понравится, тогда и можно будет. — Что там? — Колетт замерла в нерешительности. — Боюсь, я не могу раскрывать тайну, не дав тебе возможности угадать, — Антуан кивнул на подарок. — Или — ты можешь сразу просто открыть. Потянув крышку с коробочки, Колетт вдруг поймала себя на мысли, что у неё ответного подарка нет. И как она будет выглядеть — вопрос. Ведь, признаться, у неё не было даже времени чтобы запланировать какие-то покупки. Неудобная ситуация отвлекала от столь приятного и памятного момента. — Он потрясающий… — в коробочке лежал изящный браслет на руку, с витиеватым плетением и малюсенькими камушками бриллиантов. — Антуан, я… спасибо, только… — Только не говори что-то из разряда «зачем делать такие дорогие подарки», договорились? — Антуан, аккуратно перехватив её руку, помог застегнуть браслет на запястье. — Я, когда его только увидел, сразу подумал о тебе… — И давно ты… — Да, если честно, то… незадолго до того, как мы поссорились… я… планировал сделать тебе этот подарок намного раньше… но обстоятельства так не сложились… — Ты не против, если я… подарю тебе подарок… позже? Ничего? — Колетт подняла на него глаза, чувствуя себя неловко. — Извини, просто у меня… Эго мотнул головой, обнимая её. — Могла бы не говорить — для меня лучшим подарком стало твое согласие остаться. — А традицию нарушать всё равно не будем — я подарю тебе… — Нет-нет-нет, — Эго наклонился, касаясь своим носом её. — Не говори — я, может, тоже люблю сюрпризы… — …у кого-то сейчас оладушки пригорят… Колетт отстранилась, вдыхая воздух после долгого поцелуя. — У меня железная отмазка, — широко улыбаясь, Эго снова потянулся к ней, и отказать ему было невозможно, — да, шеф? — Ну, такую вкуснятину-то жалко! — Колетт, чмокнув его в гладко выбритый подбородок, высвободилась из объятий и бросилась к плите. — Сгущенное молоко или горячий шоколад? — Вишневый джем пойдет? — порывшись в холодильнике, спросил Антуан. — А то! — облизнулась Колетт, переворачивая порцию оладий. — Я люблю, кстати, кислый, из дикой вишни. — Тогда летом надо будет съездить в одно место — там этой вишни — куда ни плюнь… — Антуан, эй, тебе не рекомендуется, помнишь? — Колетт, накрывая на стол, обеспокоенно глянула на бутылку в руках Эго. — Чаем не обойдемся, разве? — Мы ведь только по глотку — тоже не будем нарушать традицию, — он открыл шампанское мастерски — пробка не вылетела, а только хлопнула. — И пусть мы проспали наступление полуночи, но… загадать желание, я думаю, ещё можно. — И после этого будешь утверждать, что ты — не романтик? — Колетт подошла к нему. — Не поверю… — Иногда не грех побыть и романтиком. — Антуан разлил шампанское. — Это случается крайне редко. Со мной, во всяком случае. — Тогда, есть повод выпить за то, чтобы такие моменты случались чаще? — Неплохой тост, я бы сказал — очень хороший… — Твоя похвала дорогого стоит. — Колетт внимательно посмотрела ему в глаза. Чокнувшись, Эго пригубил напиток, и уже собирался что-то сказать, как вдруг зазвонил его мобильный. — Извини, я сейчас, — он поспешно вышел, едва завидев номер. А вернулся поникший и абсолютно не настроенный на романтический лад. — Что случилось? — Да так — ерунда. — Эго ожидаемо отмахнулся. — Так, что ты там говорила? — Ты не ешь ничего. — Колетт заметила, что он не притронулся к оладьям и бутербродам. — Антуан, мне тебя что, кормить? Мало того, что ты спишь кое-как, так теперь ещё и есть перестанешь? — Да я просто… — Значит, буду кормить, — она решительно встала и пересела. На удивление, с ложки Эго умял приличную мужскую норму. Однако, делал это скорее машинально. И Колетт впервые подумала, что с таким, как он, никаких детей не надо — спать укладывать, кормить по часам. Так и привыкнуть недолго. Но вслух говорить ничего не стала. В конце концов, почему бы не простить маленькие слабости любимому человеку? — А сама… ты поела? — он неожиданно обратился к ней, вырывая из раздумий. — Да, я поела, — кивнула Колетт. — Было вкусно. Эго снова погрузился в свои мысли. — Антуан, скажи мне, что с тобой происходит? — Колетт дотронулась до его щеки. — Ничего не происходит… — Ничего? — она повернула его голову к себе. — Ты мне не доверяешь? — Колетт, не говори глупостей, — на мгновение в глазах Эго промелькнула беспросветная тоска, и Тату даже испугалась. — Я тебе доверяю. Неужели ты всё ещё сомневаешься? — Тогда, расскажи, что случилось. О чем ты всё время думаешь. Расскажи обо всем, что может стоять между нами и… — Колетт, — он потерся о её ладонь. — Давай с откровениями ещё немного повременим, а? — Зачем?! — вопрос прозвучал максимально отчаянно. — Затем, что сегодня у меня крайне много дел, — и тут Эго стряхнул с себя оцепенение и слабость. — Давай отложим экскурсию и всё… остальное на вечер, ладно? Колетт стиснула кулаки и кивнула. Опять соглашаясь. Просто не знала, сколько ещё это будет продолжаться — она задает важные вопросы, а он отмалчивается и кормит её «завтраками». — Нас ждет Фрай, я тебе говорил? — У него что-то срочное? — нехотя спросила Колетт. — Если бы я знал… По мере того как они приближались к кабинету следователя, Колетт всё больше нервничала — она не знала, чего теперь можно ожидать от него. И какие новости их там ждут. Глядя на мрачного, словно туча, Эго вообще можно было подумать, что не сегодня-завтра их обоих арестуют. — Можно? — Колетт со стуком заглянула внутрь. — Да, добрый день. Проходите. Присаживайтесь, — вид у Фрая был помятым, он выглядел очень уставшим. — Чай, кофе? — Нет, спасибо, — ответил Эго, отодвигая стул сперва для неё. — И, если можно, то побыстрее — у меня сегодня много дел. Когда сели, Колетт отметила, с какой неприязнью отвечает Фрай Антуану. А ведь раньше они относились друг к другу более сдержанно. И вообще — Эго всегда хорошо отзывался о старом полицае. Похоже, что это дело окончательно сумеет их рассорить. — Это уж как получится… ну и ты сам знаешь, поспешишь — людей насмешишь, верно? Судя по всему, Антуан не оценил попытки следователя сгладить углы. Он лишь посмотрел на него сквозь стекла очков так, словно тот был нерадивым учеником в школе. — Для начала, скажу, что я установил личности погибших в аварии. — Фрай собрался с мыслями и теперь выглядел как профессионал. — Итак, за рулем мотоцикла, который ранее принадлежал вам, мадмуазель Тату, была женщина тридцати семи лет отроду, воспитатель в детском саду. Её имя Жозефина Иззи. Я пробил её по базе — никаких проблем с законом. И права у неё чистые и относительно свежие. У неё осталась малолетняя дочь. Вот их совместное фото. Взгляните. Колетт сглотнула и взяла в руки глянцевый клочок, запечатлевший, похоже, последние счастливые моменты чужой, но от этого не перестающие быть чем-то значимым, жизни. Долго смотреть на это она не смогла. — Вы узнали её? Ей вы продали мотоцикл? — Нет, я продавала его не ей, — Колетт, всё ещё ошарашенная, мотнула головой. — Мужчина. Средних лет. Сказал, что берет для запчастей… я поспорила, мол, мотоцикл ещё живой и с ним всё в полном порядке… — Точно так, мы подняли документацию и нашли чек обслуживания вами его в одном из сервисов… но это было задолго до аварии, — сказал Фрай. — Когда в последний раз вы чинили мотоцикл? — Непосредственно накануне продажи. — Где чинили? — В своём сервисе… Фрай вдруг посмотрел на неё странно подозрительно. — Да, вот только… У них нет записи в журнале. За последние три недели к ним не обращались по поводу «Ямахи», мадмуазель Тату. Что на это скажете? Колетт замолчала. На такие доводы она совсем не рассчитывала. Да, конечно, когда она продавала мотоцикл, то была уверена, что расстается с ним навсегда. Но, похоже, он не оставит её в покое ещё долго. — Хорошо. Фамилия покупателя? Вы говорите, что это был мужчина? Как он выглядел? Где его можно найти? Контакты у вас его есть? — Мотоцикл обследовали? — в разговор вступил Эго. — То есть — то, что от него осталось… вы нашли какие-то поломки или специально устроенные недочеты, которые могли привести к аварии? — Мотоцикл был исправен, — вынужден был признать Фрай, всё ещё сверля её взглядом. — Но меня всё равно тревожит мысль, что вы, мадмуазель Тату, слишком халатно отнеслись к продаже, и вот во что это превратилось… и я повторяю свой вопрос: контакты лица, которому вы продавали транспортное средство, у вас сохранились? — Нет… не сохранились… Колетт зажмурилась. — Почему? — не отставал от неё Фрай. — Я планировала уехать из города — зачем мне нужны были эти ваши контакты?! С мотоциклом всё было в полном порядке! Я вообще не могла предположить, что всё будет так! — Позвольте, я кое-что уточню, мадмуазель Тату, вы задумали продать мотоцикл потому, что уезжать собирались, или всё же потому, что испугались, что вас могут отследить и убить? После случая с Лавачски… — Ладно, я расскажу, как всё было, — Колетт сделала глубокий вздох. — Когда я привезла мотоцикл в сервис на диагностику, спустя пару дней после того, что случилось в той подворотне, то… мне сказали, что нужно менять запчасти, а их на складе нет, нужно заказывать и ждать несколько дней… я была так напугана, что оставила им мотоцикл, не оформляя его. И, видимо, они тоже забыли про бумажки и занесение в журнал… потом, когда запчасти приехали, мне выставили громадный счёт… у меня не было столько денег… и я… в общем, продала его их же сотруднику по дешевке, и он очень просил не упоминать об этом… — Хм, надо же, какая исповедь, и приобретающая всё новые подробности история, мадмуазель Тату… я от вас такого не ожидал… Колетт стало стыдно. И всё, что она сейчас могла — это опустить глаза. — Так, а что насчет того грузовика? — Антуан опять перетянул «одеяло» разговора на себя. — Кто был за рулем? И была ли эта авария подстроена? — Мы несколько раз просмотрели пленки с камер на том участке… вопросы есть, но пассажир и водитель грузовика не тянут на подозреваемых. Я их тоже пробил — всё чисто. Скорее всего, что это был несчастный случай, хотя… если взять во внимание то, что мотоцикл уходил от столкновения по касательной… а машина, которая грубо подрезала его, находится в розыске — угон… — Ну и — есть связь между, скажем, Клаусом, его шарашкиной конторой и тем, кто угнал эту машину, что устроила аварию? — спросил тогда Антуан. — Мы выясняем. — Может, дашь взглянуть? Фрай колебался, но в конце концов отказал. — Когда эксперты во всем разберутся, тогда и посмотришь. Сейчас и других дел по горло… и вообще, это дело не совсем в моей компетенции. — Других дел, значит, полно? Ага, а ты выбил из Клауса признание в убийстве моей матери? — переключил внимание на себя Антуан. — Этот подонок вообще отказывается говорить без адвоката. Избить его можно, только толку не будет. Пока ждем… Эго негодующе фыркнул: — Можете ждать хоть до второго пришествия… надо было давно показать ему, кто здесь хозяин. Любыми способами, но добиться своего. Но тебе, видимо, страшно руки на старости лет замарать! — Антуан, послушай… — Тогда, может, ты меня порадуешь тем, что глиста-Розенкранца нашел? — Эго пошел в наступление, и Фраю, судя по его бегающим глазам, стало не до пафоса. — Что, тоже мимо? — Сбавьте обороты, если не трудно, мсье Эго… Антуан же, почувствовав себя хозяином положения, разочарованно покачал головой, откидываясь на спинку стула. И Колетт поняла — что бы теперь не сказал Фрай, увы, у него нет шансов быть услышанным. — У меня вот тут появились кое-какие новые факты… — Да, не сомневаюсь — это очень важно, но у меня время поджимает. — Антуан повёл себя ровно так, как и предполагала Колетт. Ей захотелось дать ему подзатыльник. — Если это все новости на сегодня, то я пойду, ты не против? — Против, — незамедлительно сказал Фрай, заглядывая в компьютер. — И сейчас ты поймешь, почему… Следователь клацнул по кнопкам клавиатуры и на экране высветились несколько фотографий и таблиц. Он развернул монитор к ним, и Колетт обомлела. — Вот несколько новостей и информация к размышлению, и начнем мы с того, что Вильгельм Торнтон скончался. Позавчера ночью. До этого мы с ним успели пообщаться, однако не в полной мере… Он сказал, что алмазов под домом твоей матери, Антуан, нет. Давно нет. И лишь один человек знает их реальное местонахождение. К сожалению, сам Торнтон не в курсе, кто именно — он назвал двоих предположительных, однако у меня возникли сомнения насчет… да — насчёт обоих кандидатур. — Фрай заговорил без передышки, довольно быстро, а Колетт едва успевала соображать, о чем он, и принялась наблюдать за Эго, всё больше меняющегося в лице. — Дальше — больше — вскрытие установило причину его смерти — сердечный приступ вследствие действия неизвестного яда. Тот самый приступ. Очередное отравление. И да — стоит ли говорить, что я подозреваю, что нас с ним могли подслушать? — Каким образом вас… подслушали? — Антуан сжал кулаки. — Ты что, профессионализм по дороге в больницу растерял? — Очень смешно, — отреагировал довольно спокойно Фрай. — Не делай вид, что ты меня не понял. Это крыса. — Снова крыса? — Эго, усмехнувшись, развел руками. — Ну тогда — смирись. Ты зашел в тупик. Всё. Вешай фуражку на гвоздь и вали отдыхать. Другого варианта я не вижу. — Ерничай сколько влезет, но я кое-что знаю об этой твари… Колетт слушая всё это, сперва не могла понять, чем вообще они говорят, но при упоминании крысы в голове отчетливо всплыло лицо Лингвини, искаженное гримасой. Он говорил ей о том, что один из шеф-поваров, работавший в ресторане, где давно отметился своим визитом Эго, разводил крыс. И не простых, а жестоких крыс-шпионов. Да, всё это выглядело бредом тогда, но сейчас вдруг стало обретать смысл. — И кольцо Звездочета стянула она же, — Фрай снова принялся что-то рассказывать. И тут в голове Колетт щелкнуло — она вспомнила весь предпоследний разговор с Фраем. И версию о том, что именно отец Антуана стоит за всеми этими приступами-смертями-кражами. — …ты напрасно иронизируешь, ты ведь знаешь эту крысу, Антуан, я уверен, — продолжал Фрай. — Ты её видел своими глазами. — Ты вообще в своём уме? — спустив очки на кончик носа, поинтересовался Эго. — Ко мне заходил Лингвини, — Фрай вытащил из папки лист, на котором было что-то написано. — Вот, накатал на тебя заявление. Говорит, что ты похитил его питомца — Микро-шефа, которого ранее толкнул в лапы крысы-убийцы… Колетт рванула листок на себя, забывая обо всех правилах приличия. Подумать, что Лингвини способен на такое, она не могла. Одно дело — говорить, обвинять и совершенно другое — прийти в полицию без каких-либо доказательств. — Бред сивой кобылы. Черт побери! — стукнул кулаком по столу Антуан, явно не ожидавший такого. — Бред, говоришь? — теперь настал черед Фрая усмехаться. — Я послушал рассказ этого парнишки и понял, что он не такой тупица, каким кажется на первый взгляд. Он довольно логично связал некоторые факты из твоей биографии и последние события…