Звёзды над Парижем

При упоминании Лингвини, Эго едва не взбесился. Он чувствовал, что ещё несколько секунд, и начнётся скандал. Писулька, которую настрочил на него щенок, не понимающий, во что вообще ввязывается, Антуана почти не смущала. Пусть сколько угодно Фрай пытается докопаться — не выйдет. Ведь он-то знает, как всё было на самом деле. Лишь бы старый дурак не додумался всерьез заниматься этим, подключая другие правоохранительные органы, или давя на кого-то, близкого к нему. Например, на Колетт. — …ты помнишь случай с рестораном «Прокопий», где трудился весьма одаренный шеф-повар… — Да-да, только… может, не будем сейчас устраивать вечер воспоминаний, а? — раздражённо прервал речь Фрая Антуан. — Ты хотел рассказать что-то дельное, действительно дельное — вот и начинай. — Да тут двумя словами не обойдешься, — сказал следователь. — Тогда я всё-таки пойду, а то время — деньги. — Эго встал, смотря на Тату, которая оставалась в неподвижном положении и не сводила с Филиппа глаз. Таких больших, будто блюдца. — Колетт? — Сядь, Антуан, — Фрай поднял на него глаза, смотря с каким-то слишком явным подозрением. Уже не в первый раз за этот час. Антуан отогнул рукав, чтобы увидеть циферблат наручных часов. Рассиживаться тут и слушать ахинею у него не было ни времени, ни желания. Но странное ощущение того, что ему специально чего-то не договаривают, проверяя, не покидало. И ещё… Колетт. Она избегала его глазами — пожирала ими следака, словно готова была поверить во всё, что тот ей расскажет. И Антуан едва уговаривал себя не обращать на это внимания. — Колетт? Ты идешь? — Антуан, сядь, — повторил Фрай уже жёстче. — Мы не закончили. — Разве? Мы вообще начинали? — Иронизируешь? — Не без этого, — процедил Антуан, изучая спину Тату, которая сидела будто статуя. — Садись, — Фрай кивнул на стул. — У меня такое чувство, что ты за моей спиной нарыл какие-то несуществующие доказательства и теперь пытаешься меня убедить в причастности к тому, чего я не совершал, — Эго перевёл прищуренные глаза на Фрая. — Это лишь твои домыслы. Эго сжал губы и нехотя опустился обратно на стул. — А я сперва хочу услышать твою версию о похищении этой крысы и о том, главное, почему, всё-таки, Лингвини обвиняет именно тебя, человека, на которого работал, и с которым весьма близко общался парой месяцев ранее… — Уж прости меня, но я не могу влезть в голову к этому малолетнему идиоту, — фыркнул Антуан. — И всё, что приходит мне на ум в связи с этим, — это поклеп, с целью… я не знаю, может, мести за смерть его отца, к которой я не имею отношения никаким боком, ты слышишь? — Да, не имеешь, точно также, как и тогда, с шефом «Прокопия», который кончился буквально через несколько дней после твоей гневной рецензии? — продолжал гнуть свою линию Фрай. — Антуан, пойми, я сейчас пытаюсь разобраться в том, на что многие просто закрыли глаза: ты был фактически последним, с кем общались эти два шефа перед своей смертью. Особенно, Гюсто. Ни разу не подозрительно, не так ли? Антуан скривился в жалобной гримасе. — Меня уже пытались обвинить в смерти Гюсто. Спасибо. Я целый месяц не мог нормально из дома выйти. И что? Ничего. Никаких доказательств найдено не было. А тебе так хочется лезть в это дерьмо снова? — Это моя работа, — невозмутимо сообщил Фрай. — И, кстати, я не собираюсь обвинять тебя в его смерти. Я лишь хочу сказать о том, что ты, вероятно, сам того не замечая, обзавелся… ну, не знаю — как это правильно назвать, — персональным киллером? — Ты о чем вообще? — понизил голос Эго. — А о том, что шефов не стало после того, как они были замечены в конфликте с тобой. И приплюсуй-ка к этому загадочную смерть журналиста, который впервые забил тревогу… — Ты спятил?! — Он следил за тобой. И вдруг резко пропал. Как тебе? А у обоих шефов, Антуан, случились сердечные приступы. Также резко. Жаль, что у Гюсто было сопутствующее заболевание в виде ожирения, и никто не стал разбираться в истинной причине инфаркта, а вообще… — Можно я скажу? — тут встряла Колетт. Но Фрай зыркнул на неё исподлобья и продолжил: — …я тут узнал кое-какую информацию, что и с матерью своей ты частенько ругался так, что все соседи слышали. И о скандале, возникшем у вас с ней незадолго до её смерти, — тоже. И тут Антуан схватился за голову — слушать Фрая становилось невозможно. — Наши отношения с матерью — это только наше с ней дело! — он повысил голос, вскидываясь и яростно сжимая кулаки. — И заткнись, пока я не… — Пока не — что? — спросил Фрай, подаваясь вперед. — Имей в виду, что слова, Антуан, могут навредить тебе, даже если ты пытаешься защититься. Продолжай… — Я требую, чтобы сменили следователя, занимающегося её смертью! — Скажи лучше — убийством… — Мне плевать! — Антуан, эй! — Эго почувствовал руки Колетт, которые удерживают его на месте. — Успокойся. Слышишь? Ты не так понял… — Ага! — он вскочил. — Я всё не так понял — этот спятивший оборотень пытается обвинить меня в убийстве матери! Больше повесить это убийство ему не на кого, ты не видишь?! Пошли отсюда! — Ох, — Тату замотала головой. — Прекрати сейчас же — это его работа. Он отрабатывает все версии. А ты просто не хочешь поговорить, отбросив эмоции… — Всё! С меня хватит! — Давайте все успокоимся, и я наконец-то скажу то, что и собирался сказать, — старик-Фрай попытался сгладить ситуацию, но было поздно. — Да? Это не займет много времени… — Мне всё равно — я ухожу! — И куда же ты собрался? — грозно спросил Фрай. — Деловая встреча! — рыкнул Эго. — Какой ты у нас деловой-то стал! — Я всегда таким был, — выдохнув, ответил Эго. Фрай причмокнул губами и покачал головой. — Антуан, ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры… — Интересно, на какие это? — Эго даже не обернулся. — Я не могу тебя просто так отпустить! — Серьезно? Что, вызовешь бугаев, и отправишь в обезьянник? За что? — Найду, за что! И вообще — я организую слежку за тобой! — сообщил Фрай. — Отличный план. Организовывай. — Антуан с силой дёрнул двери, не обращая внимания на громкий оклик Колетт. Из участка он практически выбежал. Злость была жуткой — не только на Фрая, — Эго понимал, что сам подлил масла в огонь, но другого выхода не оставалось. Нервничая из-за предстоящей встречи с отцом, и узнав, что Фрай собирается приставить к нему слежку, Антуан неожиданно для себя встал в позу барана, и сдвинуть его с позиции было уже невозможно. А ещё бесило то, что кроме папаши он резко понадобился ещё одному человеку. Бывший кулинарный критик Шолин Ле-Клер позвонила очень «вовремя», настойчиво напоминая о том, что они договорились встретиться. И Антуану ничего в голову не пришло лучше, чем пригласить её в «Рататуй». Почему-то он решил, что там они смогут поговорить с глазу на глаз спокойно. С одной стороны — да. А с другой — он что-то заподозрил. Именно сейчас. Слишком нарочито неподалеку стояло такси. Как бы он ни силился разглядеть того, кто сидел на пассажирском сиденье, не получилось. Однако стойкое ощущение предательства не отпускало. Или он ещё не отошёл от разговора со следователем? — Очень жаль, что мне не удалось побывать здесь, пока ресторан был на коне, — с порога начала Ле-Клер. — Ходили слухи, что здесь работал лучший шеф во всей Франции… — С чего вы взяли, что много потеряли? — Антуан усмехнулся. Поднимать тему с Микро-шефом и прочим ему не хотелось. — В нашей стране полно других одаренных поваров. Да и в Париже тоже не без них. И сдаётся мне, мадам Ле-Клер, вы не за тем сюда сейчас пришли, чтобы петь дифирамбы прошедшему успеху, верно? Ле-Клер мотнула головой, кажется, не соглашаясь. — Откуда у вас взялось столько негатива, мсье Эго? Антуану едва не стало смешно. Можно подумать, что она раньше думала, что он — веселый клоун, любящий пошутить и похохмить на центральной площади. Легко идущий на контакт и умеющий сгладить острые углы. Не прибегая к резким выражениям. Её лицемерие отлично читалось в глазах. Сколько б она их не прятала. — Негатив — это особенности фотопленки, да будет вам известно, — он заметил, как изменилась в лице Ле-Клер. — Я же всего лишь смотрю на вещи трезво. Прошу меня простить за, возможно, излишнюю резкость, но… давайте быстро и конкретно — чего вы от меня хотите? Зачем сюда пришли? — Если вы так торопитесь, то могли бы не назначать мне встречу именно в это время… — пробубнила себе под нос женщина. — Я назначил эту встречу, потому что вы, похоже, не желаете оставить меня в покое. Так вот, я предпочитаю сделать дело и забыть о нем. Хотя… ещё раз повторяю — я не совсем понимаю, зачем мог вам понадобиться? — Ох, мсье Эго, я имела в виду, если это вас успокоит, почему у вас столько негатива к месту, которое ещё недавно блистало, и вы получи неплохую прибыль? — Ле-Клер будто специально задевала его за больное. — Вам неприятно находиться здесь? Почему? Антуан прикрыл глаза и потер переносицу. Как же он устал от этого — какого черта всем нужно знать, отчего и почему он такой, какой есть?! Почему всем нужно спросить о том, что именно послужило причиной его почти-ненависти к этому заведению? Что они все рассчитывают от него услышать?! Историю о предательстве идиота-Лингвини? О том, что он уже абсолютно не уверен в правильности своего давнишнего решения вывести в свет крысу? — Я должен отчитываться перед вами в своих чувствах и глубинно анализировать свои поведенческие реакции? — Нет, конечно, но… — Давайте без всяких «но», умоляю, — почти простонал Антуан. — Присаживайтесь, и не будем больше тратить время. Я вас внимательно слушаю. Когда сели напротив друг друга, Ле-Клер ещё долго не могла собраться с мыслями. Антуану же стало не по себе. Было ощущение, что он незаслуженно обидел её. — Я задавала вам эти вопросы не просто так, мсье Эго, я понимаю — вам может быть и неприятна подобная тема, но… — Шолин Ле-Клер наконец заговорила, поднимая на него глаза, спрятанные за узкими очками-хамелеонами. — Мне бы хотелось узнать, насколько вы заинтересованы в том, чтобы «Рататуй» продолжал работу? — Продолжал работу? — искренне удивился Эго. — Это как вы себе представляете? — А что вы планировали делать с этим помещением? Антуан замялся, открыв рот. Сообщить о том, что он хотел продавать ресторан, не повернулся язык. Да и вообще — теперь у него внутри зашевелилось чувство собственности, — после того, как подписал контракт с Адсорбт, и та хотела отобрать «Рататуй», Эго твердо решил, что расставаться с ним, пока не готов. — Ну, во-первых, для того, чтобы возобновить здесь работу, нужно… немало средств вложить, снова оформить все соответствующие бумажки, найти новый коллектив, сделать его командой и так далее… — Если дело для вас только в том, чтобы найти поваров, то всё очень даже решаемо, мсье Эго. — Ле-Клер заговорила так, словно у неё была под боком команда хороших поварят, готовых работать без лишних проблем. — Главное — захотеть, не так ли? И всё равно Антуан не понимал, куда она клонит. Вернее — догадывался, что же ей от него нужно. Но понять, почему вдруг она пошла на это — не мог. Неужели её так сильно прижало отсутствие работы для кулинарного критика? Почему было не попробовать себя в своей профессии? Врачей, как он знал, всегда и везде ждали. И не значит ли это пока-ещё-не-озвученное-вслух предложение, что это Адсорбт подослала её сюда, чтобы Ле-Клер, движимая, очевидно, острым желанием вернуться в «Ледойен», всё разведала у него и вынесла «секреты» «Рататуя» за его пределы? — Вы собираетесь что-то предложить, мадам Ле-Клер? — подначил её Эго, решив расставить все точки над «и». — Уж не хотите ли вы сказать, что готовы спонсировать восстановление моего ресторана в прежней репутации? — Именно так, — кивнула женщина, и брови Эго, вопреки его желанию, взметнулись на самый лоб. — С поправкой, что вы возьмете меня сюда в качестве кулинарного критика, как только ресторан снова заработает. Какое-то время Антуан сидел молча, переваривая всё, что услышал. — Почему я обратилась с этим именно к вам? — продолжала Ле-Клер, пытаясь внести немного ясности в происходящее. — Мне нужна стабильность, мсье Эго. Я крайне устала от постоянных интриг и игр в шантаж, которые вела хорошо знакомая нам с вами мадам Адсорбт. У меня есть свой бизнес, но он… как бы это сказать — нуждается в поддержке. Вы — тоже. Это очевидно. Так что, почему бы нам с вами не объединиться и не попробовать вытащить свои стремительно тонущие лодки? Антуан не стал говорить, что она озвучила всё то, о чем он думал ещё вчера, когда они только встретились. Но давать ей согласие было рановато. — Вы хотите сказать, что у вас достаточно денежных средств и других ресурсов, чтобы поставить мой «Рататуй», чья слава рассыпается в прах на глазах, на ноги? В ближайшее время? — О да, мсье Эго. — Ле-Клер ещё больше посерьёзнела. — Я любитель конкретных действий. И если бы у меня не было средств, то я бы не пришла к вам. Пускать пыль — совсем не моё. — Я должен подумать, — выдал Эго, понимая, что второго такого шанса может и не выпасть. — С ходу принимать столь серьёзное решение… я тоже не из тех, мадам Ле-Клер. Вы же знаете. — Хорошо. Сколько? — Неделю, — сказал Эго, решив, что за это время он сможет прощупать и Ле-Клер, и Адсорбт. И понять, нет ли между ними больше связи. — В следующие выходные я дам ответ. Устроит? — Нет, мсье Эго, прошу прощения, но это слишком долго. Антуан хотел возразить, но Ле-Клер была проворнее: — Я готова дать вам… три дня. Максимум. — Будь так, но… всё-таки, мне не даёт покоя один вопрос… — Задавайте, — разрешила Ле-Клер. — Вы сказали, что найти поваров не трудно, и я подозреваю, что они у вас уже есть, верно? — Да, вы правы, — она улыбнулась. — Повара у меня есть. У меня есть даже официанты и прочий персонал, который необходим в заведениях такого рода. — И платить им будете вы из своего кармана, так? — Ну, конечно. Первое время… — Позвольте узнать, а зачем тогда я нужен? — Антуан нахмурился. — Только выделить помещение? И что я получу от такого «симбиоза»? Только размер арендной платы? С таким же успехом вам подойдет любой другой ресторан. Нет? — Мсье Эго, я понимаю ваше недоверие и ваши вопросы, но… и вы поймите — сейчас, когда вы в затруднительном положении… выбирать особенно не из чего… я помогу ресторану снова встать на крыло, а ваша персона побудет в тени… первое время, вы слышите? Потом, когда мы уравняем силы, я вполне смогу обеспечить вам неплохую рекламу в обмен на то, что я и моя команда останемся в вашем ресторане… — Вы собираетесь нажиться на былой славе этого заведения, не так ли? — перебил Антуан. — Я повторяю — мне нужна стабильность. И ваше заведение, мсье Эго, сможет мне её обеспечить лучше, чем любое другое. Да, я не буду скрывать — сотрудничать с вами мне очень выгодно. Но, поверьте, что и вам… — Всё. Спасибо — я понял. — Эго сделал категоричный жест рукой. — Вы копируете сейчас манеру вашей бывшей начальницы — Адсорбт. И, по сути, так же шантажируете меня моим безвыходным, как вы думаете, положением. Ле-Клер сняла очки и отложила их в сторону. — Да, вероятно, в ваших словах есть доля истины, но… между нами существует огромная разница, мсье Эго. Между мной и Адсорбт. — И в чем же она? — закипел уже Антуан. — Она умеет лишь извлекать личную выгоду и вытирать о других ноги, — сказала Ле-Клер, смотря теперь прямо ему в глаза. — Так она поступила со многими профессионалами и со мной, в частности. Я же работала и буду продолжать работать честно. И даже преследуя выгоду, без которой никуда в бизнесе, — и вы это знаете, — я не собираюсь избавляться от других людей, работающих рядом, чтобы выплыть самой. Вот, в чем разница между нами. Советую запомнить. С этими слова Ле-Клер резко встала. — Вы забыли очки, — сказал зачем-то Эго. — Он нужны мне в качестве аксессуара, не более, — отрезала Ле-Клер, всё же беря их в руки. — Я неплохо вижу, мсье Эго. В отличие от некоторых. — Это укол в мою сторону? — он не мог промолчать. — А сами как думаете? — она направилась к выходу, гордо вздёрнув подбородок. — Буду ждать вашего звонка. Всего доброго. Антуан не успел ничего ответить — она вышла. Откинувшись на спинку стула, он с горечью подумал, что сегодня точно не его день — переговоры прошли из рук вон плохо. До чего, в результате, они договорились? Он не знал. И нужно ли всё это ему — тоже. Пепельница, которую он выудил из шкафа, наполнилась быстрее, чем ожидалось. То ли он стал курить в два раза больше на нервах, то ли — она и была крайне маленькой. Антуан поморщился и даже разозлился на себя, когда вдруг понял, что сколько б он ни пытался, бросить совсем не выйдет. Или понадобится очень много времени. Он снова перечитал письмо. И снова испытал тот ужасный по своей силе приступ ненависти, а затем — беспомощности. Сейчас Эго чувствовал себя человеком, у которого раздвоение личности: с одной стороны, он абсолютно не желал видеть того, по чьей вине вообще появился на свет, потому как свою жизнь он всё чаще считал испорченной и бесполезной; с другой — он не мог больше ждать, не мог упустить возможность посмотреть в глаза тому, кто обещал ответить на все вопросы. Лишь ненадолго задумавшись о том, что он сейчас как никогда рискует, Антуан вышел из «Рататуй» и направился закоулками в сторону трамвайной остановки. Соблюдая максимальную конспирацию, он решил не пользоваться такси. Всего пятнадцать минут, и можно выходить… Большой сквер, в котором когда-то били фонтаны, стояли аттракционы и гулял народ, сегодня стал местом весьма сомнительной общественной активности. Всё было занесено снегом, и пребывало в крайней степени заброшенности, но Антуан вдруг поймал себя на мысли, что это место ему знакомо. Больше, чем должно быть. Чем дальше он шел вдоль высокой кованной ограды, тем сильнее становилось чувство дежа вю. Сквер уже закончился, и теперь Эго ступил на узенькую тропинку, протоптанную явно совсем недавно. Тропинка вела к покосившемуся и облезлому особняку, однако же возвышающемуся над другими домиками с величием дворца. Адрес, указанный в письме, совпал с адресом, который выдал ему «Гугл». Обойдя особняк по периметру, Антуан нашел ещё одно доказательство того, что предчувствия не обманывали его — этот особняк принадлежал когда-то его семье. Точнее — семье его матери. Затертая, правда, но фамилия «Де-Ришаль» встретилась на ржавой табличке, висящей на торце дома. На улице начинало смеркаться, а фонарей здесь не было. Ну ещё и зловещее завывание ветра. Жуть да и только. Антуан стоял на крыльце, не решаясь прикоснуться к ручке двери. И уже намереваясь уйти. Однако внутри что-то запротестовало. Неужели зря он проделал этот путь? Неужели зря столько лет провел в неведении, чтобы сейчас, находясь в шаге от ответов, спрятать голову в песок из-за какой-то банальной боязни темноты? Неужели он на самом деле такой никчемный трус? Антуан собрался с силами и занес руку, для того, чтобы постучать, но вдруг со скрипом дверь открылась. Он едва подавил вскрик. И тут из темноты на него вышел человек. С фонариком. Огромный, облаченный в строгий костюм, лысый волчара, больше напоминающий зека, нежели сторожа или дворецкого. — Эм… я… — Антуан нервно поправил очки и замялся. Ни на что большее его бы просто не хватило. — Он ждет, — был кроткий хриплый ответ. — Проходи. Антуан с опаской сделал шаг за порог. Амбал тут же захлопнул двери и указал лучом света от фонарика вперед. В просторном холле, где даже стояла кое-какая мебель, накрытая чехлами, было не так стремно, как в коридоре, через который пролег дальнейший путь. Скрипучие половицы, теснота и практически полное отсутствие света — Антуан шепотом считал до десяти и обратно, чтоб хоть как-то держать себя в руках. — Чё ты там бормочешь? — амбал обратился к нему, посветив прямо в лицо. — Живее! Наконец они остановились напротив двери, которая оказалась новой. Антуан отметил этот контраст. Потому что старые двери, мимо которых они шли, выглядели по-другому. А здесь — запах краски и новый замок, ключ от которого в связке других лысый нашел не сразу. — Ноги на ширину плеч, слышь! — Антуан не успел возразить и даже подумать о том, что будет дальше. Его грубо развернули и почти ткнули лицом в дверь. Затем обшарили все карманы, забрав мобильный и бумажник, а также ключи от дома, письмо. И даже очки. — Эт чтоб ты не шалил, в случае чего. Хвоста не привел? — Н-нет, — выдавил Эго, порядком испугавшись. — А это… это обязательно? — Обязательно, для таких как ты, — буркнули за спиной. — Заходи давай! В комнате стояла кромешная тьма. Антуан очень боялся споткнуться. Но вдруг что-то щелкнуло, и свет от настольной лампы, направленной прямо на него, ослепил. Эго замер на месте, закрываясь руками. — Ну здравствуй, сын, — холодный голос, прозвучавший откуда-то из-за стола, стоящего в дальнем углу, и который разглядеть удавалось только если крайне присмотреться, прошил Антуана от головы до пят. — Прости, что я лишил тебя возможности себя рассмотреть при нашей… первой встрече, но ты должен понимать ситуацию… проходи, присаживайся. — Вы… всех гостей так встречаете или только меня? — Антуан неуверенно сделал шаг по направлению расплывающегося перед глазами стула. Зрение у него стало совершенно убогим. И если раньше он почти не обращал на это внимания, то теперь вдруг подумал, что пора бы заняться своим здоровьем. Срочно. — И с чего это вы так… боитесь быть замеченным, неужели есть, что скрывать? — Не мне одному, сын, — высокий человек, сидящий за столом, чуть наклонился вперед. — Мне правда жаль, что мы не можем посмотреть друг другу в глаза. Но это временно. — А я не настаиваю, — вдруг сказал Эго. — И вообще — чем дольше мы не виделись — тем было лучше. — Значит, мне показалось, что ты пришел сюда, потому что хотел этой встречи? — Этого хотел… ты. — Антуан с трудом перешел на «ты», потому что, не видя ровным счетом ничего, кроме силуэта, был уверен, что ничем хорошим это закончиться не может. — А у меня, как ты сам сказал в письме, «не осталось выбора». Разве нет? — Хорошо, как скажешь. Я понял. Антуан искренне позавидовал — этот человек хоть что-то понимает. В отличие от него, у которого голова просто грозится лопнуть. От обилия всяких догадок и мыслей. Не самых радужных. — Ты написал, что знаешь, кто убил мою мать. — Антуан решил, что пора взять быка за рога. Чем быстрее он поучит ответ на этот вопрос, тем скорее сможет уйти из этого ужасного места. — Я хочу знать, кто и… — А рассказать немного о себе ты не хочешь? — вдруг перебил его собеседник, меняя тон с ледяного на доверительно-мягкий. — Всё же — мы с тобой не виделись… да никогда мы не виделись, так что, почему бы нам не узнать друг друга получше? — Нет. — Такой категоричный ответ? Почему? — Можно подумать, что от этого что-то изменится, — усмехнулся Эго. — И вообще — я не верю, что ты ничего обо мне не знаешь. Если умудряешься быть там, где нахожусь я. Или это твои охранники покоя не знают? — Ладно — признаю, что о твоей жизни мне известно многое. Но я бы предпочел знать чуточку больше. Антуан скрипнул зубами. — Конечно, многое, ведь это ты следил за мной! И не только за мной! Это твоя машина таскается по пятам за… Эго осёкся, не желая произносить имя «Колетт». И понимая, что болтает лишнего. Сегодня утром ему позвонил знакомый Розенкранца, сообщая, что несуществующие номера машины они всё-таки пробили. И рассказал, что машина зарегистрирована на некого Астора Де-Ришаля. Большего Эго не понадобилось. — Да-да, ты проницательный. Я это отметил. — Зачем ты приехал в Париж? Послышался короткий смешок. Затем раздался щелчок, вспыхнуло пламя зажигалки и через пару секунд по помещению уже полились клубы дыма. — Зачем прислал мне открытку? — У нас вечер вопросов и ответов? Сынок, давай сперва ты изменишь тон, а потом… — Я тебе не сынок! И опять смешок. Антуану захотелось встать, подойти и врезать этому наглецу как следует. — Мда, а я надеялся на более снисходительный прием. — Снисхождение тоже нужно заслужить… — О, как мы заговорили, — поперек его реплики вставил мужчина. — Ты и правда считаешь себя тем, кто может указывать кому-то, чего он заслуживает? Значит, я и правда не ошибся… — …но я не собираюсь разводить демагогию. — Прекрасно. А я не советую тебе продолжать этот бессмысленный разговор, — отрезал Астор. — И пора бы тебе понять, что вопросы… — Вот именно! — теперь Эго решился перебить. — Отвечай на вопрос о том, кто убил мою мать! — …вопросы здесь задаю я, — отчеканил Астор. — Хотя… знаешь, если я отвечу тебе здесь и сейчас, то это будет… последний день твоей жизни. Сомневаюсь, что тебе этого сильно хочется. — А чего ты хочешь? — Антуан вцепился в свои колени, по спине градом катился холодный пот. — Чего я хочу? — изумился мужчина, опять приподнимаясь над столом. — Я уже озвучил — поговорить со своим единственным сыном, которого не видел с рождения. Вот и всё… — Врёшь! — Антуан тоже вскочил, чувствуя, как закипает в венах кровь. Теперь он понял, что абсолютно зря пришел сюда. — Не надо делать вид, что я тебе небезразличен! Ты приехал сюда с определенной целью! Посвила пауза, а потом Астор медленно, будто нараспев протянул: — …ты так говоришь, будто всё обо мне знаешь. Ты уверен? Ну что ж — давай, назови эту цель, сынок…