Звёзды над Парижем

«Крысиная Санта-Барбара», — вот, что подумал Эго, когда маломальские, но объяснения всё же получил. Это было крайне нелегко, потому что Микро-Шеф, судя по всему, был единственной крысой, владеющей нормальной, почти человеческой, техникой письма и чтения. Разобраться в том, кто и кому «родственник» в этом клане, Антуан не пытался, но, когда узнал, что Тейд и отец Микро-шефа, оказывается, от одной самки — был удивлён. И, выходит, что, раз уж эти огромные, выведенные искусственно, крысы, вроде Тейда, обладают столь высоким и развитым интеллектом, то, Микро-шеф явно стал избранным не просто так — он унаследовал «лучшие гены от своего дядюшки». И теперь Эго стали понятны некоторые туманные экивоки, которые бросал ему Фрай, настаивая на том, что Торнтон помешался на крысиных родословных. Похоже, Виктор решил, что, если сумеет раскопать всё, что там происходит, ему другие погоны повесят и премию выпишут, однако, дело застопорилось на одном месте, когда совершенно неожиданно оправдали Лингвини и Байо — кажется, именно об этом обмолвилась как-то в разговоре Колетт, — устроил побег крысенышу. Чтобы подтвердить свои догадки Торнтону, по словам Фрая, не хватало буквально нескольких анализов. Антуан понял, что, скорее всего, об этом узнал его папаша, и сгреб копа в охапку, чтобы тот не помешал ему. А затем он же, вполне вероятно, подослал Живодэра к дому Лингвини. Скорее всего, что эта операция планировалась давно — Антуан вспомнил драку, в которой Тейд повредил позвоночник Микро-шефу, наверное, и пытаясь того похитить. Но дальше снова вставал вполне закономерный вопрос — зачем? Зачем было похищать крысу, которая вряд ли может пригодиться в поиске алмазов. И тут Эго неожиданно припомнилось, как Лингвини, впервые представив ему Микро-шефа, сказал, что тот обладает поистине величайшим даром — исключительным обонянием. И способен распознавать огромное множество запахов, однажды их почувствовав, что тут любая, даже сверхобученная овчарка просто «покурит в сторонке». Затем Антуан вспомнил, как Лингвини — уже позднее, когда они начали работать в «Рататуй», — поведал ему о том, что крыса смогла, не напрягаясь, найти на заднем дворе «Гюсто» потерянную когда-то Колетт серьгу. Пожалуй, что именно этих сведений и не хватало для получения более-менее четкой картины. Только никакого облегчения Антуан не испытал. Наоборот — ему стало ещё хуже. От обилия вопросов, всё ещё продолжающих всплывать, голова готова была лопнуть. Он вернулся домой глубокой ночью. Заперся в кабинете, мечась и не зная, что теперь делать. Чувствуя, как всё сильнее вязнет в этом топком болоте из каких-то, порой, невероятных совпадений, подозрительных случайностей и весьма гадких обстоятельств. Невозможность поделиться сомнениями с Колетт, заставляла его приходить к выводу, что сотрудничать с полицией всё же придется. Только вот Торнтон доверие потерял ещё быстрее, чем Фрай — в одно мгновение, и потому Антуан решил, что старый коп лучше новых двух… Свой двухчасовой обеденный перерыв он посвятил поездке в участок. И каково же было удивление и затем — разочарование, когда на входе его встретил мрачный спецназовец и сообщил, что участок закрыт в связи с чрезвычайным происшествием. Тогда Антуан осмотрелся — и правда, здание было оцеплено, кругом носились патрульные машины. На все вопросы ему ответили одним предложением: «Немедленно покиньте место преступления». В утренней прессе, которую Эго успел прочесть вовремя адсорбтсовской планёрки, не было ни слова ни о каких преступлениях. Да ещё и в полиции. Когда же он спросил о Фрае, лицо спеца посерело еще больше. И тот сквозь зубы выплюнул, что-то вроде: «…не в моей компетенции сообщать вам о нём». И тут, будто в подтверждение этих слов, из участка вышел министр по делам безопасности. Антуана тут же скрутили едва ли не в три погибели, повернув лицом к стене, и затем через коридор из охраны мужчина в военной форме прошел к машине — вой сирены кортежа ещё долго разносился по улице, полностью замершей от такого редкого зрелища. Но это было не единственным, что можно было увидеть — в небе вдруг залетали вертолеты, и Эго не знал, что подумать — уж не военное ли положение собрались вводить. А главное — что же такого случилось? С этим вопросом Эго подошёл к регулировщику, стоящему на перекрестке чуть поодаль. И тот, пусть неохотно, но рассказал, что ночью из временного изолятора вырвались опасные, как оказалось, преступники — они убили нескольких дежуривших сержантов, а также взяли в заложники майора Торнтона. Следователь Фрай, проявил себя как истинный полицейский — не позволил им вывести его из здания, но во время перестрелки случайно зацепил другого своего коллегу. Пока ждали неотложку, вставшую в не объезжаемую из-за ремонта дороги пробку, время было упущено — раненый офицер умер. И Виктор, которого бросили скрывшиеся, в итоге, преступники, тоже скончался. Внезапно и странно начавший жаловаться на сердце. Додумывать, кто именно сбежал не было смысла — Антуан и так сразу понял — это Клаус и Де-Трой. И, скорее всего, что предположение насчет того, что его папаша объединил усилия с этими неудачниками, было куда как верным. Этот побег точно был запланированным. А Торнтон… наверняка сыграл не последнюю роль в этом спектакле с «заложником». Наверняка, никакой «бойни» не планировалась, и Торнтон должен был «под шумок» вывести эту гребанную парочку из участка. Только, он, видимо, не рассчитывал, что Фрай откроет огонь, ведь старика буквально заставили сложить полномочия. И стало ясно — Торнтона оставлять в живых не планировалось, его использовали и сразу убрали за ненадобностью. Навязчивые мысли о том, что теперь Клаус снова на свободе, заставили волноваться за Колетт. Волноваться совсем не так, как раньше — с теплящейся надеждой, что все долбанные планы Клауса нереализуемы. Теперь он заволновался за неё почти до отчаянной паники. И этот страх с каждым новым выводом становился лишь сильнее. Он буквально съедал изнутри. Единственным выходом теперь являлся немедленный отъезд. Но как сообщить Тату все эти новости, не напугав ещё и её, Антуан не представлял. А в лифте он вдруг подумал о том, что хуже не будет, если он поменяет замки. Немедленно. И с твердым намерением позвонить мастеру, и пусть даже переплатить за срочность, вошел в квартиру. В нос сразу ударил теплый запах чего-то сдобного и другой — тот самый, не поддающийся описанию, аромат, который может учуять только человек, который довольно долгое время провел в одиночестве и совершенно отвык от него. — …я думал, что ты уже спишь, — Эго обнаружил Колетт в гостиной читающей книгу, один вид которой когда-то его выводил из себя — «Готовить может каждый». — Забыла какой-нибудь рецепт? — Нет, просто… я толком её никогда и не читала, — она чуть улыбнулась, вставила закладку и закрыла книгу. — Ты не так поздно сегодня — что, неужели Адсорбт смилостивилась? — Скорее, это я решил, что пора уходить пораньше. — Антуан посмотрел на неё и подумал, что ещё больше портить и без того трудный день, совсем не хочется. Он просто представил, как начнет рассказывать про всё, что узнал сам, и от этого в желудке начинало мутить. Выдохнув, он успокоил себя тем, что скажет ей в крайнем случае. И постарается выпихнуть к родителям, не дожидаясь новой недели. — Хотя бы иногда. — Правильно решил, — Колетт заулыбалась шире. — А у меня для тебя сюрприз. — Да, я, когда вошел, то сразу почувствовал… — Ну, значит, самое время попробовать! Антуан был крайне благодарен за то, что, хоть и ненадолго, но она смогла отвлечь его от мрачных мыслей и нервотрепки. «Сюрпризом» оказались на самом деле потрясающие пирожки с сырной начинкой. А на одном из них — самом большом и пухлом, по правде сказать, очень выделяющемся на фоне других, — шоколадной глазурью были выведены слова, заставившие расхохотаться: «Не критикуй меня, а лучше съешь!» — А если я лопну? — он поднял глаза на Колетт, сидящую на его коленях и с удовольствием наблюдающей за тем, как он ест. — Помочь не хочешь? — А фигуру за меня кто беречь будет? — У тебя отличная фигура… — он скользнул взглядом ниже, особенно задерживаясь на большом вырезе домашней футболки, больше напоминающей майку. — …и её не стоит портить пирожками на ночь, — кивнула Колетт. — Один пирожок, я думаю, роли не сыграет. — Антуан почти заставил себя отвести глаза от её тела и разрезал пирог пополам, чтобы растопленный сыр соблазнительно-медленно вытек на тарелку. — М? — …когда-то ты мне сказал, что пора худеть. — Я? — округляя глаза, удивился Эго. — Не помню. — Зато я помню. — Это было сказано не всерьёз, правда, — Эго поднес вилку с кусочком пирога к её губам. — Покормить? — …помнишь, чем всё закончилось, когда я тебя первый раз десертом кормила? — Колетт, жуя, снова заулыбалась. — Кухонный стол, по-твоему, подойдёт для… — Как-нибудь мы это проверим, — пообещал Эго, коротко целуя её. — Антуан? — после паузы позвала Тату, и по её интонации он уловил, что она собирается его о чем-то попросить. Он отпил из большой чашки мятный чай и отвечающе хмыкнул. — А пойдем прогуляться? — На улицу? — Антуан не сразу понял, насколько глупый вопрос задал, ведь такой просьбы просто не ожидал. — Хах, не по квартире же, — она вскочила с его колен и потянула за собой. — Хотя, кое-кто мне экскурсию по спальне и не только давно обещает! — Колетт, я думал, что… — Ну, Антуан, — теперь её интонация абсолютно точно перешла на просящую. — Ну, пойдем, пожалуйста, ненадолго. — …это опасно, — он вздохнул. — Время позднее. — Мы ненадолго. На полчасика. — Колетт заглянула ему в глаза с мольбой. — Антуан, пожалуйста… — …только ненадолго, — Эго уже начал жалеть, что не рассказал про побег Клауса, хоть и понимал, как тяжело ей сидеть в четырех стенах, — и недалеко, договорились? — …да хоть вокруг дома! — радостная Колетт понеслась одеваться. Антуан боялся, что у него разовьется паранойя, если он всё время будет думать о том, что за ними могут следить. Но, когда вышли, он понял, что современные социологи в какой-то степени правы — даже если на землю скоро рухнет метеорит, люди быть людьми не перестанут. И, увы, но чувство опасности лишь больше подстёгивает, заставляет творить необдуманные поступки куда чаще, чем обдуманные. Конечно, прогулкой «вокруг дома» они не ограничились и сами не заметили, как свернули в парк, где хоть и было полно света от висящих гирлянд, но прохожие попадались достаточно редко. Антуан, совсем не любящий толпу, сейчас бы предпочёл оказаться где-то в людном месте, в отличие от Колетт, которая шла, наслаждаясь только его обществом и хрустящим под ногами снегом. — Всё нормально? — Эго вздрогнул от внезапно громко прозвучавшего вопроса. — Ты какой-то напряженный… — Да, нормально, — он вглядывался вперед, или оглядывался назад. — Хотя, признаюсь, могло быть и лучше. Если бы не вся эта история… с преследованием и прочим. — Ты думаешь, что полиция не сможет поймать твоего отца? — Полиция? — горько усмехнулся Эго, опять вспомнив про беглецов. — Она вообще ничего не может. — Я почему-то уверена, что стражи правопорядка не настолько безнадежны, — проговорила Колетт с максимально серьезным лицом, а потом вдруг хохотнула, — за большие деньги. Которые им, судя по всему, пообещал твой… — Колетт, стоп, — Антуан, прищурившись, резко остановился и чуть дёрнул её. — Видишь? — Что? — она посмотрела на него, потом вперед, где маячили несколько человек, скорее всего, пьяных подростков. Шум от компашки исходил знатный. — Ты про них? — Да, про них. Давай-ка обратно. — Да ну, брось — просто пройдем молча, — возразила Колетт. — Это же малолетки. С такими главное — не зацепится языком. Иначе придется ноги уносить. — Вот именно поэтому я и прошу — пойдем обратно, — Антуан занервничал сильнее, когда заметил, что их заметили. Во всяком случае, несколько фигур двинулись им навстречу. — Колетт, я думаю, что ты в курсе — с тобой не Шварценеггер, драться не умеет. Пойдем, а? — Да причем тут это? Мы могли бы по прямой здесь дойти до площади и потом — срезать целый угол к дому. — Тату всё же развернулась, больше не споря. Антуан в это время молился только об одном — чтобы парни не восприняли их поворот назад как бегство. Но, обычно, то, чего ты больше всего боишься, и случается. — Эй, дядя! Закурить есть? — сзади раздались голоса. Они приближались. — Стой, слышь! Антуан ускорил шаг, а Колетт сильнее схватилась за его пальцы, услышав это. — И куда ты так несешься-то, дядь! Спринтер чё ли? — А деваха у тя ниче — сзади видок отпадный! Антуан пропустил Колетт вперед, чтобы немного оградить от таких вот «комплиментов», но тут прямо перед ними, будто из-под земли, появились двое в капюшонах с бутылками дешёвого спиртного в карманах дутых курток. — Стопэ, длинный! — пришлось остановиться, так как шпана сумел окружить. — С ним люди разговаривать, а он — бегать? — …где ты тут людей-то увидел… — едва слышно пробубнил Антуан. — Слышь! Стоять! Попутал чё-то?! — Ребята, мы же вас не трогали — идите своей дорогой, — он прикусил себе губу, хорошо, если не крови, когда услышал, что Колетт нарушила привило — не цепляться с малолетками, да еще и пьяными. — И мы пойдем… — Ой-ой-ой, крошка, не трогали, говоришь? — один из группы сделал шаг вперед, становясь максимально близко, и Колетт отступила назад, прижимаясь спиной к Антуану. — Хочешь, щас я тя трону? Не боись — глядишь, понравится! — А ты, щенок, давно жёлтый снег на вкус не пробовал? — Эго понизил голос, как мог, но постарался сделать так, чтобы его фраза прозвучала максимально устрашающе. — Ещё одно движение — и по очереди отправитесь в сугроб!  — …ты чё это — ещё бычить будешь? — теперь компания обступила их, образовав самое настоящее кольцо. Из которого не врываться без последствий. Один из пьяных, самый рослый и, похоже, агрессивный, полез в карман и вытащил оттуда нож. — Вот это ты видел?! За щенка-то щас отвечать придется, дядя! — Походу, снежок-то станет скоро красным! Да?! — поддержали другие. — Придурки, вас же посадят. — Антуан соображал, что теперь делать. Но разрастающийся страх давил любые адекватные мысли. — Давайте лучше мирно разойдёмся, и все будут жить долго и счастливо… — Нас посадят, только если поймают. А пока вас тут найдут, если чё, мы успеем до луны смотаться! — Я бы не был так уверен… — Успокойтесь, все, — Колетт опять заговорила, на этот раз оглядываясь на него, и Эго понял, что ему стоило бы держать язык за зубами. — Никому здесь не нужны проблемы. Нам особенно. Просто дайте пройти, и… — Где ж ты, лошара, такую умную бабу нашел? — однако пришлось срочно побороть свой страх, выйти вперед и перехватить руку, которой один из парней собирался дотронуться до Колетт. — Урод! Клешни убери! — …это ты, нахер, притухни! — вдруг агрессора взяли за шкирку. Антуан сразу разжал руку, и того швырнули назад. А перед ними встал парень, которого Эго далеко не сразу узнал. — И думай башкой, на кого пасть разеваешь! — Ты чё, бро… — Заткнулись, молокососы, бля! — едва он снял капюшон — Антуан, поражённый, застыл. Официант из «Ледойен», готовый «поспорить о том, как следует носить форму», любимчик самой Адсорбт, пригладил свои сейчас уже не уложенные волосы и виновато потупился. Он тоже был навеселе, но, видимо, не настолько перепил, чтоб вконец никого не замечать. — Вы хоть знаете с кем разговариваете?! — Знакомые все лица, — сквозь зубы проговорил Антуан. — Вот, значит, какое у тебя второе «я», верно? — …мсье Эго… вы… это… простите… мы не сразу… — Да нет — к чему тут извиняться… ты ж назавтра даже не вспомнишь, что мы виделись. — Антуан криво усмехнулся, обводя взглядом притихшую шайку. — Но могу тебя обрадовать — сможешь отоспаться. Ибо — работы ты, считай, лишился. Кто-то из пьяных загоготал, очевидно, не понимая, что происходит. — Дак это… мсье Эго… вы… ч-чего т-такое… го-го-говорите… — парень начал заикаться как лютый инвалид. — Я ж просто… просто… — …тебе просто надо меньше пить, дружок, и, похоже, стоит поискать другую компанию, — закончил за того Антуан, качнул головой и повернулся к Колетт, изредка выглядывающей из-за его спины. — Пойдем отсюда. — Погоди, ты его знаешь? — когда отошли от парней, всё равно не прекративших громко орать, спросила Колетт. — Да? — Да уж, — отозвался Антуан, всё ещё переваривая случившееся, — довелось познакомиться. Это работничек одной старой клячи, которая его так разбаловала, что он считает себя пупом земли, твою мать… — Может, ты погорячился… — Погорячился? — зашипел, злящийся всё больше, Эго. — Чего?! — Ну, раз он работает на Адсорбт, я так понимаю, то… она же должна решать, что с ним делать… или у тебя есть и такие полномочия? — Она ни за что уволила моего шофера — теперь вот пусть своего официантика уволит, — фыркнул Антуан, отмечая, что настроение снова опустилось до отметки «ужасно», и он заторопился домой. — Один-один. Если Адсорбт наивно рассчитывала на то, что я буду терпеть выходки её людей, то мне её жаль — не буду. — Антуан, но, ведь он… не на рабочем месте себе такое позволил… — По-твоему, это играет какую-то роль?! — А по-твоему — нет? — Колетт, слушай, закроем тему… у нас с Адсорбт всё весьма сложно, и так «любовь» подкралась незаметно, как пиздец, а ещё ты… — Что — я? — она остановилась, нахмуриваясь. — Я хотел сказать, что это — наше с Адсорбт дело, — попытался сгладить углы Эго. — Правда. — То есть, вы с ней затеяли бодалки? — не унималась Тату. — А страдать будут невинные люди?! — Ох, Колетт, — устало вздохнул Эго, не желая распространяться о том, что случилось на работе. — Почему тебя это так волнует? — Почему меня не должно волновать то, что с тобой происходит? Антуан, я тебя не понимаю… мы в отношениях или так — повеселиться решили? — Да, ты права — извини, — кивнул Эго, потянув её за собой. — Мне просто нужно привыкнуть к тому, что… за меня кто-то снова волнуется и… — Снова? Выходит, когда-то за тебя волновался… — Сорель, — поморщился Антуан. — Но это было давно. Слишком. — Так, Антуан… у тебя точно всё в порядке? — Да, в порядке. — Эго хотел было улыбнуться, но Колетт посмотрела на него так, что стало ясно — не поверит. — Знаешь, я не очень хочу грузить тебя всякой дребеденью. — Угу. Грузить. Да ты на работе всего второй день, а уже будто перегорел. Антуан, так не бывает. Рассказывай. Это связано с Адсорбт? — И с ней тоже, — сказал он, когда, наконец, можно было различить высотный дом впереди. — Только… рассказывать тебе о наших конфликтах… я заранее знаю, что ты скажешь… — И что я скажу? — Что я сам виноват. — Антуан покосился на Колетт. — Что не надо было подписывать с ней контракт и так далее… — Что сделано, то сделано. Отработаешь всего полгода, и забудешь её как страшный сон… — …если до этого времени один из нас не перегрызет глотку другому. — Эго вспомнил, как Адсорбт выплеснула ему в лицо воду, и как он хотел её удавить после этого. — Эта седая мразь, прикрываясь контрактом, играет на моих нервах и думает, что я не смогу ей ответить… — Как это — играет на нервах? — забеспокоилась Колетт. — Очень просто — она провоцирует меня. — Антуан не хотел жаловаться, но эта фраза получилась именно такой. — И я совсем не знаю, сколько ещё смогу терпеть. — А меня ты устроить туда сможешь? Помнишь, ты предлагал… — Зачем ещё? — нахмурился теперь Эго. — Ну, если я буду поблизости, то… она будет долбать меня, а не тебя. — Колетт усмехнулась. — Вдруг, я смогу тебе тем самым помочь? — Нет, это лишнее. Я совсем не хочу, чтоб тебя долбала эта… — Антуан замялся, не произнося ругательство. — И вообще — в «Ледойен» я тебя устраивать передумал. Я говорил, что есть другое место, где тебе будет куда лучше? — Не-а. — Тату мотнула головой. — Не говорил. — Ты ведь Ле-Клер помнишь? — Антуан, я… — Тихо, подожди, — Эго не дал ей начать возмущаться. — Она будет ждать тебя с документами в субботу. В «Рататуй». — Почему она будет ждать меня в твоём ресторане? — по-прежнему настороженно спросила Колетт. — Потому, что она предложила мне помощь. Она вложит средства и снова запустит ресторан… — Серьезно? Ты ей настолько доверяешь? — Ну, уж если я решился работать с Адсорбт, которую не каждый закаленный человек вынесет, то… с Ле-Клер будет куда проще. И у меня нет причин ей не доверять. — А-а-а, — всё ещё с сомнением протянула Тату, — что насчет поваров? Ты давал объявление о вакансиях и сообщал о наборе? — Нет, у Ле-Клер своя команда — они и будут работать. — Даже так? И она сама захотела меня пригласить, или это ты постарался? — Второй вариант, — не стал отнекиваться Эго. — Но одно место у неё было, так что — не исключено, что она б тебя позвала. Она ж заметила тебя ещё на конкурсе… — Ты уверен, что… — Я уверен, что, если ты отбросишь все свои негативные мысли по поводу Ле-Клер и главное — её прошлого, то вы с ней подружитесь, — сказал Эго, пропуская Колетт в подъезд. — В смысле — сможете нормально работать… Вызвать мастера Антуан не успел. И крайне огорчился. Однако, поразмыслив, он спустился вниз и забрал у консьержки ключи, — по правде говоря, одним из последних, ведь эта услуга перестала пользоваться популярностью у жильцов, потому что, как показала практика — это лишняя головная боль, — старушка была не той, что раньше, и могла запросто проворонить чью-то дорогущую квартиру. И не смотря на немаленькие ежемесячные взносы «за ремонт и обслуживание» нового домофона с дополнительным секретным для каждого кодом, — опять же, как показала невеселая его личная практика, — любой желающий мог попасть в его дом без разрешения и даже — какого-либо внимания со стороны «охраны». — Завтра утром не пугайся — я хочу замок поменять, сказали, что около восьми приедут, всё сделают. Ты побудешь поблизости, рассчитаешь их, ладно? — Антуан прилег рядом с задрёмывающей Колетт. — Почему ты решил поменять замок? — Для безопасности, — он не знал, какой ещё ответ она ожидает. — Слишком неспокойно стало. Да и этому замку уже… лет пятнадцать. Износился. — Мне можно будет… взять ключ на время? — Колетт приоткрыла один глаз. — Нет, конечно, — сразу отрезал Эго. — Я хочу, чтобы ты даже не думала о том, чтобы выходить из дома без меня. Слышишь? — Антуан… как это — нет? Почему я должна находиться сутками в четырех стенах, а? — теперь Тату открыла оба глаза. — Это уже на самом деле походит на нездоровую ревность, ты в курсе? — Ревность? — он на мгновение сжал губы. — Колетт, речь идет о твоей безопасности, а никак не о моей ревности. — И от кого ж ты меня так оберегаешь? — Ты забыла, сколько раз тебя пытались похитить? Колетт насупилась. — Я помню. — …но говоришь таким тоном, будто тебе не по нраву то, что я пытаюсь тебя защитить… — Представь себе — да. — Колетт приподнялась. — В данной ситуации мне непонятна твоя излишняя паника насчет моей безопасности. Те люди, которые собирались меня похитить, сидят по камерам! А если торчать дома безвылазно, можно с ума сойти! — И куда ты собираешься, расскажешь? — Антуан решил действовать по-другому. — По делам, — Тату надеялась — он сразу заметил это, — что выкрутится. — А что? У меня не может быть своих дел? — Давай я вызову такси — тебя подвезут, куда надо. Решишь свои дела и обратно. — Антуан… — …а ещё лучше — давай вместе съездим, я тебе помогу, если что-то понадобится, — Эго внимательно следил за её реакцией. — Завтра освобожусь после обеда… — А если тебя Адсорбт застукает? Антуан, ты сам сказал — у вас напряженные отношения, стоит ли доливать масла в огонь? — Да мне плевать на неё! Колетт только закатила глаза. — Я справлюсь и сама, спасибо… Эго повернулся на бок и подпер голову рукой. — Когда ты так говоришь, я уже знаю, что ты собираешься делать, — Колетт насторожилась, сразу посмотрев на него несколько испуганно. — Устраивать собственное расследование. Я прав? — Не-а, не собираюсь я устраивать никаких расследований — мне хватило и прошлых. Я хотела кое-что прикупить родителям и вообще… — Я помню, мы договаривались, что в выходные побудем вместе, но… — Антуан решил, что сейчас самое время закинуть удочку насчет её поездки. Вернее — переноса сроков поездки. — У меня вряд ли получится. — Почему это? — напряглась Колетт. — С Адсорбт вчера схлестнулись — я, кажется, говорил, — он почти поверил в то, что этого будет достаточно. — Она заставила меня отрабатывать в выходные. — Просто так взяла и заставила? Антуан! — Колетт, я повторяю: ты не представляешь, чего мне стоит сдерживаться в присутствии этой вешалки! И так выходит, что она вечно оказывается рядом… — И ты не мог сказать, что у тебя другие планы? — в голосе Тату проскочили ноты обиды. — Я сказал, — Эго понимал, что выглядит как идиот. — Только… ей что в лоб, что по лбу… — Ну-ну… — Колетт, ну, извини… — Да уж. Конечно — извини, — пробурчала Тату. — Просто замечательно. Теперь наши отношения будут зависеть целиком и полностью от графика Адсорбт, да? — Нет. — Антуан, почувствовав, что Колетт вот-вот заревёт или наоборот — взорвется, решил взять ситуацию под контроль, сгребая её в объятия. — Первый и последний раз. Я обещаю. Поспать снова не получилось, а, уходя на работу, он искренне надеялся на то, что Колетт хватит силы воли и того чувства, что зовётся «взаимоуважением», чтобы оставаться дома. Параллельно обдумывая, как максимально безопасно отправить её к родителям, Эго едва дождался обеда, чтобы слинять из ресторана. Благо, что Адсорбт его не трогала после скандала — даже не смотрела, бестактно отворачиваясь, когда он здоровался, и, казалось, совсем не контролировала, — можно было свободно распоряжаться своим временем. Только вот толпа в приемном зале архива заставила его ужаснуться тому, насколько медленно работают некоторые люди, и никакие аппараты предварительной записи или оцифровка фондов, увы, не способны им помочь. Антуан подошел к терминалу и, покопавшись в «меню», нажал на выскочившую иконку с обозначением: «запись/справка из конкретного источника». Ему выехал талончик, указывающий окно и порядковый номер в очереди, который обычно высвечивался на табло. В последний раз Эго был в архиве несколько лет назад, пытаясь отыскать свою же статью, непонятно как, но удаленную из окончательной редакции номера газеты «France times». Рассчитав примерное время, уходящее на одного клиента, он решил, что вполне успеет выйти и покурить. А заодно набрал Тату, желая сообщить, что скоро будет. Связь была поистине отвратительной — Антуан списал это на то, что здание слишком старое, и подземная парковка ни капли не отвечает нормам прохождения сигнала. Однако, уже заходя внутрь, он наткнулся на женщину. Эго нехотя извинился и почти прошёл мимо, как вдруг его что-то дёрнуло — кажется, до боли знакомый запах духов, а на нюх он, кстати, никогда не жаловался, — и пришлось медленно обернуться, чтобы увидеть также ошарашенную Колетт. — …и как это понимать? — он никак не ожидал такого. — Что ты здесь делаешь? — Антуан…ты…? — Тату опустила глаза. — В смысле — ты говорил, что скоро выезжаешь из ресторана, а на самом деле… — Да, но… ты сказала, что ждешь дома, — уже жестче ответил Эго, нахмуриваясь. — Давно здесь? — Нет, не очень… — Зачем? — он не сводил с неё глаз — Тату занервничала, покраснела и всячески старалась уйти от разговора. — Ты не так всё понял… — Правда? Не думал, что в архиве, оказывается, есть безделушки для подарка родителям. — Антуан, я просто… — Ну — что? Давай — расскажи, что там «просто»? Колетт замолчала. — …там сейчас наша очередь! Поторопись уже! — вдруг прямо на них выскочил Лингвини, и Эго на время перестал дышать, слушая как гулко бьется сердце, отдаваясь эхом в ушах. — Ты чего… Тату опустила голову ещё ниже, шевеля губами, похоже, проклиная и Лингвини, и всё остальное вместе взятое. Альфредо осёкся, тоже краснея, а затем перевёл испуганные глаза на него. Как Эго и ожидал, долго парень его тяжелый взгляд выдержать не смог. Что-то пролепетав, рыжий двинулся в сторону выхода, а Антуан, сделав небольшой шаг, преградил ему путь. — Не так быстро. Я жду объяснений — какого дьявола происходит? — оставаться спокойным Антуану было крайне сложно. — Ничего не происходит! — вспыхнувшие щеки Лингвини ещё больше разозлили его. — Я сказал — наша очередь! Колетт, пошли! — …заткнись! — Тату шикнула на Альфредо. — Кто тебя просил?! — А что я?! Это вон — он! — Что вы вообще здесь делаете? — ещё раз задал вопрос Антуан, смерив Лингвини презрительным взглядом. — Мы не обязаны перед тобой отчитываться! Понял? — Альфредо рванулся вперед, пытаясь прорваться, однако Эго, усмехнувшись, выставив руки вперед, и оттолкнул его. — Пусти! Или я закричу! — Валяй, сопляк! И какие-такие «мы» взялись у вас за столь непродолжительный период нахождения здесь, как утверждает Колетт, расскажи-ка! — Антуан! — Колетт подскочила и одернула его. — Ты-то куда? Перестаньте сейчас же! — Что перестать? — не меняя грозного выражения лица, передразнил Эго. — Я ещё ничего не начинал… — Вот и не стоит… — Может, это вам сперва стоит перестать держать меня за идиота?! — Эго опять посмотрел на Лингвини, и не смог контролировать эмоции. Но особенно добила реакция Тату — одна мысль о том, что она сейчас защищает этого болвана, а не о его нервах беспокоится, выводила из себя. — Что ты тут затеяла за моей спиной? А?! — Не надо на меня орать! — Никто и не орет! — …и что было делать, если ты меня едва ли не на цепь посадил?! — теперь Лингвини был оттеснён Тату в самый угол. — И я ничего не затевала — всего лишь хотела кое-что узнать… то, о чем ты мне не рассказываешь, хоть я и спрашивала! — И поэтому ты решила, что все средства хороши? — Антуан до боли стиснул кулаки в карманах пальто. — А то, что я пытаюсь тебя не травмировать лишний раз — это уже ничего не значит?! Колетт, тоже взвинченная до предела, не успела ему ответить — к ним подошёл охранник. — …мсье, мадмуазель… — Эго выдохнул и постарался выглядеть как ни в чем не бывало. — Всё в порядке? — Да, конечно… — Я вижу, — усмехнулся охранник. — И, всё-таки, вынужден проводить вас на выход — вы нарушаете общественный порядок. За это штраф положен. Но пока я всего лишь предупреждаю… — Стойте, дело в том, что… там сейчас наша очередь, и может, — Колетт указала рукой в сторону табло, — можно пройти? — Сожалею — нельзя, — отрезал блюститель порядка, качая головой. — На выход. В следующий раз будете думать. Антуану пришлось вмешаться, однако и его словам охранник не внял. Лингвини весь сжался, когда Эго прошел мимо, открывая перед чертыхающейся на все лады Колетт дверь. — …а вы, молодой человек? — теперь внимание охраны было переключено на Альфредо. Антуан успел услышать, как тот оправдывается и просит за Христа ради не выгонять его. — Ведите себя достойно. Ещё одно замечание — и вы точно не отделаетесь словесным предупреждением… На улице весь запал Колетт куда-то подевался. И, пока ехали домой, она лишь изредка задавала какие-то абсолютно неважные сейчас вопросы и поглядывала на него виноватыми глазами. Антуан же жалел, что попасть в архив не получилось — он наделся прояснить некоторые детали, всплывшие в его голове после ночных бдений. А ещё он жалел, что не поговорил с Лингвини. Ведь дело касалось Микро-шефа. Но, чем больше он задумывался над тем, что именно стало причиной такой неприязни к парню, всё чаще приходил к выводу, что именно самого Лингвини он, Антуан, никогда и не воспринимал за личность — всё, что было связано с сыном Гюсто, на самом-то деле принадлежало крысе. И сейчас, задумываясь над тем, как могло бы всё сложиться, если бы Лингвини не приютил крысу и не начал с ней взаимодействовать, Эго отчетливо понял — в талант Альфредо он бы не поверил никогда. Даже если бы у того тот реально был. «Хвостом», которым называли крысу, и которую Антуан расхвалил в своей статье, был не Микро-шеф, а как раз его хозяин. Обычный и довольно безответственный мальчик, которому просто повезло родиться от знаменитого человека. — Почему ты пошла именно в архив, да ещё с Лингвини? — Антуан не мог отделаться от мысли, что парень настраивает Колетт против него. — Давно вы общаетесь на такие темы? — На какие? — На темы, связанные с моей семьей, — выделил голосом слова Эго. — С чего ты это взял? — Только не надо мне сейчас лапшу на уши вешать! — Антуан, ничего такого мы не обсуждали. — Колетт развела руками. — Ты можешь быть спокойным… — Спокойным? — переспросил он, всё ещё не веря в то, что Тату сейчас абсолютно серьезна. — А ты бы была спокойной, если бы за твоей спиной я начал копать под твоих близких? — Что за слово такое — «копать»? — возмутилась она. — И чем оно тебе не нравится? — Ох, Антуан, ты не так всё понял, — опять начала старую песню Колетт. — Альф… то есть — Лингвини мне обещал помочь. У него там есть знакомые. Вот и всё. И да — с ним я пошла ещё и потому, что одной было бы страшно. — Да? — Эго едва сдержал смешок. — А валандаться через весь город тебе не было страшно? — Ну… в городе я была осторожна… Эго скептически посмотрел на неё. — Этого явно недостаточно. — Да-да, ещё скажи, что сидеть дома за семью замками — лучший выход. Эго, ни секунды не раздумывая, кивнул. — В данной ситуации — единственный. — Если честно, у меня складывается ощущение, что ты… чего-то не договариваешь… Антуан? — Меня больше волнует то, зачем ты соврала? Почему не осталась дома? — Эго разозлился, но решил, что сперва нужно напомнить ей о том, что он просил её не высовываться, а дальше уж можно будет признаться, что и сам не сообщил нечто важное. — Колетт, вот именно так и рушится доверие. Вчера ты спросила про ключи, и я же тебе ответил, что против. А сегодня ты сделала то, что планировала, не ставя меня в известность — это нормально? — Ну, знаешь, ты ведь мне не особо рассказываешь, что на самом деле происходит, чем ты занимаешься в свободное от работы время и какие там сведения у тебя вдруг откуда-то появляются, аргументируя это тем, что хочешь меня защитить, правильно? Антуан уже знал, что она скажет дальше. — Считай, что я тоже не хотела тебя раньше времени тревожить… — …но, даже когда ты находишься дома, я тревожусь, — со вздохом он повернул голову, понимая, что пора сказать правду, — потому что я всё время думаю о том, не заявится ли к тебе Клаус или ещё кто, вроде того же проходимца Байо… — Клаус? — Колетт сморщилась, недоумевая. — Да. Они с Де-Троем сбежали, — Антуан увидел, как она изменилась в лице несколько раз. — Положили несколько копов и скрылись. Фрай под следствием. Торнтон сдох. — …не может быть… — Колетт вся съежилась, хотя в гостиной было тепло и даже жарко, — как они смогли… сбежать? Там что — санаторий что ли?! — Теперь я уверен, что всё было спланировано. За этим и вывели в свет Торнтона. Только… они все, похоже, играли совершенно по чужим правилам, сами того не зная, — Эго испугался того, что лишь сейчас он начал на самом деле понимать, как далеко всё зашло. — И эти правила придуманы так, что никому из них не суждено выиграть, но… — …что? — почти шепотом спросила Колетт, ошарашенно глядя на него. — По чьим правилам они, как ты сказал, играли? — А что — у тебя много вариантов? — Это твой отец, — сказала Тату. — И, неужели, его никак нельзя остановить? — Был бы кто-то, кому это под силу… — Может, есть? Антуан сразу понял, на кого она намекает. — И что я должен, по-твоему, сделать? — Нет, не ты, — Колетт схватилась за голову от всех этих новостей. — А кто? — напряженно спросил Эго. — Я не знаю, — в этом и есть главная проблема женской логики, — как понял Антуан — в том, что они сперва говорят, а только потом — хоть немного анализируют сказанное. — Но не может быть такого, чтобы на него не нашлась управа… он же весь город вверх ном перевернет ради этих чертовых алмазов… полиция же должна что-то делать! Почему они не ищут его?! — Потому, что в полиции все думают, прежде всего, о своей заднице и только потом о других, — ернически заметил Эго. — Даже Фрай молчал в тряпочку о том, что случилось со мной в детстве, хотя всегда утверждал, что он мне не враг, а уж моей матери — тем более… — Ты сказал, что Фрай… под следствием…? Почему? — Пристрелил своего, когда пытался задержать беглецов… — И что делать? — Без понятия… — Кому теперь… можно довериться? — Видимо, только друг другу… — Эго обнял Колетт и снова задумался о том, что он может сделать, чтобы обезопасить хотя бы её. — Так, план такой — в субботу утром повидаемся с Ле-Клер, и я посажу тебя на поезд к родителям, ладно? — Антуан… — В субботу, — повторил он. — Собери всё необходимое. — Сейчас? — будто не поверила Колетт. — Чем раньше — тем лучше. — Нет, слушай, я… передумала ехать. Эго, сдерживая ругательства, отстранился. — Не понял… как это — передумала? — Вот так. Клаус сбежал… ты не понимаешь, что он всё равно придет к тебе? — Тату нахмурилась, стараясь придать лицу как можно более серьёзный и даже грозный вид. — И что — я оставлю тебя одного? Да нетушки! — Угу, смелая ты моя. И как ты собираешься меня защищать? Ещё не хватало, чтоб нас обоих скрутили. — Антуан переплюнул через плечо и даже постучал по деревяшке. — Ты помнишь, чем всё закончилось там, возле моего дома? Иногда я задумываюсь над тем, что он мог попасть в тебя, или бы вообще — сразу целился… и мне становится жутко. — Мне тоже жутко, когда я вспоминаю, что ты рассказывал про него. — Насколько я знаю… если бы он мог, то… давно бы уже грохнул меня. Но каждый раз почему-то в последний момент отступает… и вообще, если уж верить во все эти бредни, то… я, можно сказать, застрахован — меня не тронут до тех пор, пока не расскажу им, где лежат камушки… но есть и проблема — если б я ещё знал, где… — А Розенкранц сейчас где? — вдруг спросила Колетт. Антуан пожал плечами — признаться, этот вопрос заботил его в самую последнюю очередь. — Может, он все ещё в камере в участке, а, может, его уже отпустили домой за неимением улик… — Ты с ним не хочешь увидеться? — горячая ладонь Колетт почти обожгла его щеку. Эго дёрнулся. — С учетом всего, что ты теперь знаешь… Антуан, вам необходимо поговорить. Ты можешь спросить у него… что-то о том, как и почему вообще твоя мать узнала обо всем этом. И кто знает — может, Розенкранц натолкнет тебя на какие-то дельные мысли… — И как я должен ему сказать о том, что знаю об их договорённости с моей матерью? Ты же просила не выдавать тебя. — Ситуация резко изменилась — можешь выдавать, — разрешила Колетт. — И ещё — я волнуюсь за него… если твой папаша узнает, что Розенкранц… а вдруг он решит и его… — Нет-нет-нет, не бойся — этот человек не настолько тупой, — прикрыл глаза Антуан. — Если он сейчас уберет Розенкранца, то выдаст себя с потрохами. Все подозрения тут же падут на него. Он лишь хотел, чтобы я думал, будто Розенкранц убил мою мать, чтобы… — …чтобы отвести следы от себя, — закончила Колетт. — Ты всё ещё сомневаешься в том, что… твой отец убил её? — С каждым днём сомнений всё меньше. — Эго откинулся на мягкую спинку дивана, но напряженные мышцы во всем теле всё равно ныли. — Видимо, скоро придется смотреть правде в глаза, не пытаясь отвести взгляд.