Звёзды над Парижем

В трубке повисло молчание, треск усилился в несколько раз — Антуан ждал с терпением, иметь которое в нынешнем положении, мог бы только волшебник. Молчание, прерываемое приглушенными криками, матами и всеми прочими прелестями чисто «пацанского» общения, слишком затянулось, и Эго решил, что будет говорить сам. — …значит так, хорош строить из себя босса — лучше передай трубку тому, кто действительно может мне что-то сказать! — …я тебе говорю — мало? Ты чё — решил соскочить с крючка, Эго? — пророкотал Клаус. — Не выйдет — иначе мы прикончим твою сучку, и тогда… — …просто дай трубку Колетт! — снова потребовал Антуан, надеясь на то, что переиграть этого не блещущего умом урода он уже смог, и теперь нужно было не сойти с дистанции. — Я услышу её голос, и тогда… — …а заебись ли те не будет?! — оборвал его Клаус. — Скину щас фоточку — и хватит! Ты понял? Антуан намеревался что-то сказать, но телефон «вздрогнул» в его пальцах от пришедшего сообщения. — …у тя есть два дня! Всё! Не дури! — Клаус моментально отключился. Сорель пялился на него, не отрываясь, чем вынудил сказать, чем закончился разговор. Антуан, сжав зубы, посмотрел на мигающий значок и клацнул на «открыть». Фотография была крайне плохого качества — освещения практически не было, — вспышки у горе-фотографа, видимо, тоже. Однако он смог различить связанную фигуру Колетт. И, едва успокоившись, он снова готов был взорваться. — Вот же ублюдок… — процедил Антуан, — я сразу понял, что тут что-то не чисто… он не даёт мне с ней поговорить! Почему?! — …слушай, ну, ты так дерзко ему отвечал… — хмыкнул тут Сорель, — что — считаешь, что он… — …да, потому что я уверен, что он блефует… — выговорил Антуан, все ещё рассматривая фотографию в сообщении, — а если верить словам Байо — Клаус тут не центральная фигура… далеко не центральная… — …и что дальше — ты собираешься просто… тянуть время? — …нет, у меня не так много времени… — нахмурился Антуан, убирая мобильный — руки окончательно замерзли. — Сейчас, как приедем — надо трясти Байо… поможешь? — Да какой вопрос! — Сорель кивнул ему и, подойдя, махнул рукой высунувшемуся из машины любопытному Лингвини. — …нужно добиться того, чтобы он вывел меня на… — Антуан не стал называть ни имен, ни чего-то другого — он просто скривился, но его и так поняли. — Тош, ты на самом деле думаешь, что Клаус играет в свою игру за спиной настоящего похитителя? — спросил Сорель. — Слушай, а это не рискованно? — …ты у меня спрашиваешь? — мрачно хохотнул Эго. — …нет, я в смысле — а если ты… ну, ошибаешься? — осторожно глянул на него Жан. — У тебя ж есть всего сколько…? — …два дня… — ответил Антуан, садясь в машину, — всего два… Поездка к дому Торнтона успехом также не увенчалась. Настроение снова скатилось к паническому. Ближе к ночи они вернулись. Антуан всю обратную дорогу думал над тем, как ему расколоть Байо. Как сделать так, чтобы тот привёл его к логову папаши, который теперь, после налета Фрая, явно будет прятаться ещё круче. Антуан, собравшись с силами, всё же набрал номер, что скопировал с прошлой сим-карты — последний, с которого ему и звонил Астор. Ему тут же сообщили: «Данный номер в сети не зарегистрирован». Можно было, конечно, ещё подождать, пока с ним свяжутся, однако, снова посмотрев на фотографию, где Колетт, вся скрученная, валялась не то на полу, не то — ещё где-то, Антуан понял — он не сможет. Не сможет больше ждать. И думать о том, делает ли он всё возможное, чтобы Колетт как можно скорее вернулась. Он просто свихнется. — Ну и куда теперь? — Сорель вырвал его из задумчивости. — Есть ещё дельные мысли? — …мне надо кое-что проверить, а на сегодня вариантов нет… Лингвини высади на остановке… — сказал Антуан, когда они въехали в город, — утром, если появятся мысли — приезжай… — Э, кхм, я тут подумал, а может… не стоит разделяться? — опасливо спросил Альфредо, состроив жалобную мину. — Ну, как бы — мало ли что может произойти — лучше быть поблизости… Сорель, остановившийся в указанном месте, посмотрел на Антуана, давая понять, что всё будет зависеть от его решения. — …ладно, может, и не стоит… — пробубнил он, понимая, что Альфредо банально испугался оставаться один, и покосившись на притихшего пуще прежнего Байо, который сжимал в руках телефон, явно ожидая звонка. — Одна голова — хорошо, а пять — лучше… Приближаясь к дому, Антуан вдруг почувствовал, что у него нет никаких сил заходить туда — в пустую, — действительно вмиг ставшую пустой без Колетт, — квартиру, где, несмотря на обилие народа, особенно сейчас, стало так паршиво. — Не так быстро, Байо… — Жан, вовремя увидев его кивок, остановил Франсуа, когда они подъехали к дому. Антуан дал ключи отцу Колетт — они с Альфредо и уже удалились в подъезд. — Надо поговорить. — …я всё сказал! — Эго увидел, как Байо попытался оттолкнуть руки Сореля, но тот одним мастерским ударом сбил всю охоту пререкаться. — Нет, далеко не всё! — он присел к Байо, вытирающим разбитый нос. — А вот сейчас будешь говорить! — …да ты заебал уже! — процедил Байо. — Хочешь меня грохнуть — так давай! Давай, если кишка не тонка! Убей меня! А моих детей ты, Эго, чё — себе возьмешь? Сомневаюсь! — Ты детьми не прикрывайся, трус, — отрезал Эго, не меняя яростного выражения лица. — Мне плевать, кто их там возьмет! Но я тебе гарантирую, что, если ты не начнешь говорить правду — всю правду, до конца, — ты своих детей больше не увидишь! — …если я скажу — точно не увижу… — криво усмехнулся Байо, поднимаясь и отряхиваясь от снега. — Жди — тебе обязательно всё, что нужно, сообщат! — …да, мне уже сообщили! — врезался в него Антуан, хватая за грудки. — Что за два дня я должен нарыть три лимона евро! Но я не собираюсь плясать под дудку Клауса! — …значит, Колли для тебя ни черта не значит? — усмехнулся Байо, чем едва не спровоцировал его на рукоприкладство. — …ты мне сам сказал, что её похитил мой отец, верно? — Антуан вцепился в Байо мёртвой хваткой. — Отлично! Вот ты мне сейчас и скажешь — где его, мать твою, найти! — Ты больной? Ты думаешь, что он меня к себе на чай приглашал?! — Байо ошарашенно уставился на него, Антуан лишь фыркнул. — У нас с ним односторонняя связь! Я не имею права даже звонить сам, не говоря уж о том, чтобы трепаться о месте его привала! — …значит, ты всё-таки в курсе, где он отсиживается?! — …нет! — …врёшь! — Антуан едва сдерживал себя от того, чтобы надавать Байо по морде. — …пошел ты! Вы оба! — Франсуа принялся орать, но снова получил затрещину. — …дай мне свой мобильник! — Антуан загорелся идеей заполучить такой необходимый сейчас номер отца, о котором ещё недавно и знать не желал. — …да, может, тебе ещё и ключи от квар… — начал Байо, но тут же получил тычок от Сореля. — Нет, не смей! Жан ловко вытащил смартфон. Антуан, схватив устройство, нажал на кнопку включения, но экран загорелся однотонным фоном, прося ввести пароль. — Разблокируй, живо, — Антуан повернул дисплей мобильного к хозяину — он больше не просил — он требовал. — …иди нахуй! — Франсуа забрыкался в руках Сореля, будто червяк. — Ты тот ещё ублюдок, оказывается! Не лучше папочки! — …разблокируй телефон! — жёстче повторил Антуан, не обратив внимания на оскорбления. — Чтобы я убедился, что у вас и правда односторонняя связь! Или испугался?! Байо что-то попыхтел ему в лицо, но Эго уже не слушал — телефон вдруг завибрировал, являя на большом дисплее надпись: «Входящий. Имя неизвестно». У него было не больше трёх секунд на принятие решения. Байо задёргался сильнее, когда он провёл пальцем по экрану, принимая звонок. — …алло, это я… — голос Астора Антуан определил безошибочно — хриплый, грубый, с «лающим» немецким акцентом. — Решил спросить — как дела? Мне тут сообщили, что ты плохо себя вёл, Байо… знаешь, что я могу с тобой за это сделать? Чего молчишь?! Эго сразу же посмотрел на Байо — на лице Франсуа отразилось нечто такое, отчего он, резко забыв обо всём, что только хотел с ним сделать, сунул ему трубку. Байо ответил, голос у него был задавленным настолько, что на секунду Антуану стало жаль и его. — …я просто… я, простите, — мямлил Франсуа, едва не плача, — нет, я не собирался сорвать похищение… что вы! Нет! Всё же получилось, правильно? Она у вас? Антуан сжал кулаки в карманах пальто, не теряя зрительного контакта с Байо. — …да-да, я всё помню! Конечно! — затараторил тот. — Они почти готовы! Антуан сто раз уже пожалел, что не додумался включить громкую связь. — …я же всё сделал как вы хотели! Не трогайте детей! — вдруг заорал Байо, падая на колени. — Нет!!! Антуан по-прежнему напряженно размышлял, каким образом он может заставить Байо отвести его в логово преступников, а значит — получить реальный шанс найти Колетт. Или Байо всё же придется пасти. Но нет никаких гарантий, что тот теперь сунется именно туда. Да и сколько времени уйдёт на это — неизвестно. С другой стороны, Эго совершенно не понимал, почему Астор вверил это дело тупорылому Клаусу, если мозгом операции всегда был сам?! Испугался ли он новой слежки, или — просто решил таким образом поиздеваться — Антуан не знал. И это больше всего выводило. — …что сказали? — Сорель первым увидел, что Байо прекратил разговор. — Ну? — …что мне пиздец… — не желая шевелиться, проговорил Байо. — …а о чем ты говорил ему? Они почти готовы, — скривившись, бросил тогда Антуан. — О чем была речь?! — …о левых документах, — Байо понял голову и затравленно посмотрел на него. Антуан постарался не расклеиваться и выдержал зрительную атаку, не шелохнувшись. — Он собирается сбежать, как я понял, сразу после того, как ты… выдашь ему свои секретки… а ещё он собирается прихватить моих детей! Блядь! Блядь! Блядь! — …а чужие дети ему зачем? — недоумевающе спросил Сорель. — …их не станут обыскивать… — процедил Эго, сжимая кулаки. — Он рассчитывает с ними перевезти алмазы! — …я детей ему не отдам! — Байо встал и уже сам кинулся на него. — Слышал меня?! Сорель намерился оттащить его, но Антуан справился сам — Байо был не в том состоянии, чтобы драться. Эго сбросил его руки с себя и отошел на шаг, сказав вполголоса: «Вот и пусть-ка тебя прижмет хорошенько, может, хоть тогда будешь думать…». — …так, давайте по существу, нахер! — Сорель встал между ними — Байо, услышавший его слова, бросился снова, отборно матерясь. — Хорош уже пиздиться — и так всё, как я понял, хуево! Дети — это ж святое! — …да не старайся, он не поймёт, — буркнул тут Байо, обращаясь к Сорелю. — …заткнись, к черту!!! — сорвался Эго. Ему только на секунду показалось, что Жан неожиданно занял сторону Байо, но это вывело из себя похлеще всего остального. — …давай-давай, жалей его! И разговаривай-ка по существу вот с этим существом, — истерически усмехнувшись, Антуан указал на Байо, — а я без вас справлюсь! Нахер! Эго рывком открыл дверцу, вытащил из машины фотографию и бумаги. Быстрым шагом пересёк маленькую парковку и скрылся в темноте подъезда. Но дома лучше не стало — на него с порога набросился отец Колетт, сыпля вопросами, о том, почему его дочь не приехала тогда, когда собиралась — в новогоднюю ночь. Что он должен был сказать? Рассказывать обо всех их ссорах-расходах, авариях, расследованиях и прочем он, конечно, не стал — коротко соврал, что не знает. На что тут же получил немало упреков, мол, «хороши же у них отношения», если он ни черта не знает о своей женщине. Понять, с какой интонацией это было произнесено — просто с негативной или же — с враждебной, он не сумел. Единственное, что понял после их разговора Антуан — отец Колетт, несмотря на все уверения, что они справятся сами, и просьбы не волноваться, был твёрдо настроен идти в полицию. И «доживать» до утра стало ещё труднее. А в кабинете, где раньше он чувствовал себя исключительно защищенным, на этот раз хотелось волком завыть. Эго пустым взглядом оглядел пространство, явственно ощущая себя чужим. Красные стены, и вдруг, в одно мгновение, рухнувший на его плечи прежне довольно высокий потолок, сделали из его кабинета самый настоящий гроб, из которого, как известно, нет никакого выхода. Во всяком случае, один взгляд на свой портрет, показал ему абсолютного мертвеца. Страх снова ворвался в сознание, как вода в пробоину корабля, затопляя его за считанные секунды. Антуан не смог больше смотреть на самого себя — с криком запустив в портрет фотографией, он ощутил первобытную ярость, способную уничтожить всё на своем пути. Массивная рамка сделала своё дело — проткнула холст, пробороздив его изображение от лба до пят, после чего — упала на стол, раскалываясь на части. — …я хочу побыть один, — выдохнул Антуан, только присевший, когда услышал слабый стук, — если можно… — Да можно, только… — Сорель заглянул, с обеспокоенностью оглядывая кабинет, — боюсь, как бы ты крушить-ломать не ничего не стал… — Где Байо? — задал единственный волнующий его сейчас вопрос Эго, повернув голову. — …свалил домой — бесится… — Сорель решил сделать ещё один шаг внутрь, но Антуан развернулся полностью, мотая головой и не давая разрешения пройти. — А, может, всё и правда настолько серьёзно… так мне ехать — приглядеть за ним? — Нет, не сейчас… — сказал Эго, в глубине души понимая, что Байо тоже не идиот — срываться прямиком к похитителям, угрожающим ему жизнью его детей, — за ним могут следить… и если нас заметят, то… бог знает, что им в башку стукнет! Нельзя так рисковать! — Стало быть, ты наверняка знаешь, кто стоит за этим? — Сорель сделался максимально серьёзным. — Мне показалось, или… ты сегодня пару раз упоминал своего отца… — Да, упоминал… это он, — не стал отпираться Эго, откидываясь на спинку кресла. — …стой-стой! — опешил Сорель. — Он — это тот, кого ты никогда не видел и не хотел даже общаться…? — …да, он приехал в Париж ещё до смерти моей матери — кстати, есть версия, что именно он и помог ей на тот свет уйти… да и не только ей… — …чего?! — Сорель вытаращился на него по-настоящему испуганно. — Это долгая история, не сейчас… — Антуан воткнул в разъём телефона зарядное устройство. — И вообще — надеюсь, ты понимаешь, что никому из присутствующих… говорить ни о чем, о чем знаешь ты, пока не надо? — Да, не тупой… — кивнул Сорель, — только… её отец весь изведётся, нахрен, Тош, к тому моменту, как ты… — …угу, он завтра собирается наведаться к легавым… — бесцветно отозвался Антуан, стаскивая с плеч пиджак. — Я пробовал отговорить — не вышло, попробуй теперь ты… — …но, может, он прав? — Сорель уже взялся за ручку двери. — Погоди на меня орать! Тош, ну сам посуди — ну чё ты сможешь сделать с этими упырями? А они, если поймут, что взяли тебя в оборот — всё, теряйся… таких условий наставят — пиздец! Слышишь ты? — …слышу, — Антуан отвернулся, сжимая кулаки, — но я сам решу, кому и как меня в оборот брать! — Ох, кстати, насчет оборотов… — кашлянул тут Сорель, желая привлечь внимание. — Наша старушонка в коробчонке… э-э-э… как бы это сказать — превращается в конкретную жабу… она рвет и мечет — оборвала мне весь телефон за вечер! Пишет, что если ты не появишься завтра на работе — вылетим оба! По статье «Систематическое неисполнение служебных обязанностей»! Антуан сразу понял о ком идёт речь — Адсорбт и её ресторан волновали его и в обычные-то дни, можно сказать, в последнюю очередь, а уж сейчас — и подавно, чихать он на неё хотел. — И что ты ей ответил? — поинтересовался он ради приличия. — О-о-о, я понимаю, куда ты хочешь её послать — я и сам едва сдержался… — начал Сорель, — но мне нужна работа, Антуан… и тебе тоже… так что — уж прости, но придётся вертеться. Ты и сам знаешь — контракт дело такое… — …мне плевать на него… и на неё, соображаешь? — Эго качнул головой, закрывая глаза, молясь, чтоб до Сореля дошло, что сейчас его стоит оставить в покое. — Ты так считаешь, потому что такая вот жопа приключилась, — Жан говорил с ним как терпеливый доктор с капризным пациентом, отказывающимся от лечения, — но она же рассосётся, правильно? А работа тебе нужна, это уж точно. И подумай вот о чем — разорвав с Адсорбт контракт досрочно, ты не получишь ничего, кроме дополнительного геморроя, да и меня неслабо подведёшь… Поэтому — давай завтра заскочим к ней, планёрку отсидим, и свалим… — …так она и отпустит! — отреагировал Антуан. — Мечтай! — …ну, объясним всё… возьмём в долг дни, или я не знаю… — …раз не знаешь — свали, я хочу побыть один! — повысил голос Антуан. — …надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнул Сорель, и двери, наконец-то, закрылись. Антуан ощутил лишь смертельную усталость. Голова готова была лопнуть от закопошившихся в ней мыслей. Он схватился за свои чудо-таблетки, высыпав на ладонь сразу горсть. Капсулы, покрытые цветной оболочкой, очень «привлекательно» сработали для загруженного сверхмеры мозга — показавшись вдруг единственным и что главное — полностью безболезненным выходом. Некто, обитающий в глубинах его организма, будто бросил ему вызов, — Антуан смотрел на таблетки и всё сильнее убеждался в том, что они-то справятся с тем, с чем он, увы, не сможет, — и ждал, как скоро он сломается. Эго никогда не верил в мистические истории, связанные с чудесным исцелением, спасением, заговорёнными вещами или — загадочными случаями «предупреждений», когда человеку, собравшемуся что-то с собой сделать, была бы оказана помощь или подан некий «знак» от тех, кого рядом нет — от мёртвых. Однако, едва он собрался положить горсть таблеток в рот, фотография, которая, по странному стечению обстоятельств, выпала из рамки раньше, чем та рухнула под стол, — оказалась перед самым его носом, и вдруг «посмотрела на него» глазами матери. Эти глаза были совсем не похожи на застывшие — они действительно вживую смотрели на него. Смотрели с упрёком, но вместе с тем — безмерной любовью. Рука Эго затряслась, а затем он и сам подскочил, когда мобильный, лежащий на краю стола, тревожно завибрировал. Едва переведя дух, Антуан ответил на звонок. — …да, я слушаю… — …мсье Эго? — стоит сказать, что он никак не ожидал услышать Розенкранца. — Простите, что так поздно… просто знаю, что вы не спите… — …мда уж — не сплю… — …простите, я правда не… — начал лепетать Розенкранц, — я только хотел узнать… Антуана всё ещё била мелкая дрожь. — …мсье Эго, может, глупость сейчас спрошу… — …спрашивай, — он стиснул в ладони таблетки, прошибаемый ледяным потом — только сейчас начиная понимать, что мог сотворить, — стало не по-детски страшно. — Но, может… дай я угадаю — о Колетт? — …да-да-да, — тут же затараторил Розенкранц, — я ей пытался позвонить вечером… телефон выключен… я, честно говоря, места себе не находил… вот и решил, брякну вам… — Ясно, только ты ещё, видать, не знаешь… — горестно сказал Антуан. — Её похитили… Розенкранц ответил не сразу, но когда он всё же выдавил два слова: «Я скоро», Антуан совершенно не возражал. У него даже промелькнула идиотская мысль о том, что с возращением в эти стены дворецкого, всё наладится само собой. Не смотря на слишком вышедшие из-под контроля эмоции, Антуан не стал пить лекарства, засунув их подальше — в нижний ящик стола, под стопку старых статей, и ясно представил вдруг, как обрадовалась бы этому решению Колетт. Сейчас он, как никогда, пожалел, что вообще набросился на неё — кто знает, может, не спохватись он об этих таблетках, они бы не поругались настолько. И всё было бы точно по-другому, — она бы, вообще, может, не поехала никуда, — чем дольше он прокручивал в голове их последний разговор, тем сильнее ему хотелось вмазать самому себе. Спустя минут сорок, очередной стук в дверь прервал его самобичевание. Антуан поднялся и на ватных ногах подошёл к дверям, пропуская в кабинет Розенкранца. Они поздоровались за руку — едва ли не впервые за много лет, — и посмотрели друг на друга так, как и в день похорон Анны. Эго тогда также чувствовал себя раздавленным, не понимающим, что вообще происходит — он подсознательно искал человека, который бы понял его, понял без всяких там объяснений и ненужных сожалеющих фраз, — им оказался именно дворецкий. Несмотря на все их недопонимания и нападки с его стороны, Розенкранц умел забывать обиды быстро, или лишь делал вид, что забывал, — за что Эго был ему безмерно благодарен. — …как это произошло? — спросил Розенкранц, почувствовав, что он близок к очередной панической атаке. — И вас рядом не было? Антуан, сбиваясь и отвлекаясь на ненужные высказывания в адрес Клауса, рассказал вкратце, как именно всё случилось. Сперва он умолчал об их с Колетт ссоре, но потом — глянув на стремительно поникающего дворецкого, — виновато потупил глаза, и признался, что… «как обычно наворотил дел своим языком». — …не вините себя, мсье Эго… — почему-то, ничего другого он и не ожидал услышать в ответ. — Если мадмуазель Тату уже пытались похитить несколько раз, то… любая осечка — неважно, с вашей стороны или — с их, — она только приближала случившееся… они же привыкли доводить свои тёмные дела до конца… — Я не знаю, что делать… — смог наконец высказаться Антуан, — мне поставили условия — никакой полиции, никаких ответных требований и… три миллиона через два дня, но… я боюсь, что ни черта они не отпустят Колетт, даже если я найду деньги… к тому же — мразотный Клаус мутит воду, строя из себя черт знает кого, но судя по всему — главой преступления был и остаётся мой папаша… но какого черта он не выходит на связь со мной сам — ума не приложу! — Ох, знаете, Мсье Эго… сдаётся мне… — несмело начал Розенкранц, помолчав, — что с вами решили сыграть в двойную игру… — Ты так считаешь? — мрачно уточнил Антуан. — Хотя, я тоже об этом уже думал… — …но хуже всего, что… ценой каких-либо просчетов может стать здоровье или даже… жизнь мадмуазель Тату… — тяжко вдохнул дворецкий. — Тут нужно думать на десять шагов вперед, мсье Эго, чтобы… — …я больше не в состоянии думать, — Антуан качнул головой, снова вспомнив о том, что собирался сделать до того, как раздался звонок. — А вы уверены, что не хотите… вмешивать полицию? — спросил, снова помолчав, Розенкранц. — Может, есть шанс… ну, я не знаю — каким-то образом сделать всё быстро и аккуратно? Договориться с Фраем, например… — Ты сам-то давно с копами договариваться научился? К черту Фрая! — отмахнулся Антуан. — И я уже всё решил — никакой полиции! — Хорошо, хорошо, вам виднее. Но и я хочу чем-нибудь помочь, если… — дворецкий глянул на него, словно спрашивая разрешения договорить, — вы не против… — …тогда, думаю, ты не будешь против, — Антуан посмотрел на него максимально доходчиво, — рассказать мне всё, теперь — абсолютно всё, Розенкранц, о том, что на самом деле ты узнал от моей матери про эти алмазы, про моего отца, про всю эту дребедень, ты понял? Разговор, затянувшийся аж на несколько часов, никакой новой информации, увы, не дал. Голова не прошла ни от одной таблетки, что он принял. Стало лишь хуже — Антуан чувствовал давящую изнутри тошноту при одном взгляде на ещё одну упаковку и, скривившись, отодвинул её от себя. Горячий и безмерно сладкий кофе, сваренный Розенкранцем, стал его спасением, — хотя бы на ближайшие часы, пока ему предстоит собрать себя в кучу и ехать к Адсобрт, — Эго опрокинул в себя три чашки и, сгребая в карман паспорт, страховую выписку, другие бумаги, необходимые для получения большой суммы денег в банке, попросил дворецкого присмотреть за отцом Колетт, который всю ночь, стойно его самого, не спал, мечась по гостиной из угла в угол. — …только не горячись! — Сорель, причитая, побежал за ним по коридору, когда он направился прямиком к Жанне. — Тош, я серьёзно — держи себя в руках, прошу… ты ей слово, а она тебе — десять! Эта баба не так проста, как кажется! Ты и так на волоске, помнишь? — …значит, самое время этот волосок оборвать! — Антуан без стука толкнул двери. Адсорбт сидела спиной ко входу в массивном кресле, что-то твердя в телефон. Она сразу заметила его, повернув голову и опасно сузив глаза. Антуан чуть не пришиб закрывающейся дверью Сореля, вваливавшегося следом и, запыхавшись, принявшегося что-то бормотать. — …да, он здесь… — сказала тут Адсорбт, снова посмотрев на него и прижав трубку плотнее. Антуан сжал зубы, чтобы не выругаться. — Я уверена, что он понял, как был неправ… когда вчера сбежал от меня… Последние слова явно были брошены для отвлекающего манёвра. Антуан готов был поклясться, что знает, с кем эта ведьма разговаривала. Адсорбт, ещё что-то буркнув в трубку, бросила её на рычаг и, вальяжно оттолкнувшись ногой от пола, повернулась. — Ну-с, Эго… — начала она, смерив его взглядом, означающим что-то среднее между пренебрежением и яростью. На Сореля, как понял Антуан, — спиной чувствуя, как тот трясётся, — она даже внимания не обратила. — Я жду объяснений, но не таких как вчера, а нормальных. С сопутствующими извинениями, разумеется… — …я не хочу тебе ничего объяснять, — Антуан сказал чистую правду, другое дело, что для Адсорбт это было сродни некультурному жесту — она сразу же вскочила, сжимая кулаки и едва не пуская пар из ушей, — поэтому, спрошу: могу я взять… скажем, недельный отпуск? — Угу, ты, я вижу, всё никак не усвоишь, кто перед тобой! — разразилась громом Жанна. — Ты вообще берегов не видишь? Антуан уставился в сторону, лихорадочно соображая, как лучше её послать, чтоб она больше не вздумала доставать его. — …отпуск ему подавай! Ты ещё толком и не вкалывал! — орала Жанна. — Это не я на тебя работаю, Эго! Черт тебя побери! — …да уж — не дай боже, если было б наоборот, — буркнул себе под нос Антуан. — …чего ты пискнул?! — Жанна готова была вцепиться в него. — Скажи спасибо, что я не позвала сюда нотариуса и не заявила, что ты своим поведением вынуждаешь меня разорвать с тобой контракт! — …это я вынуждаю? — усмехнулся Антуан, уже представляя, какой спектакль она сейчас закатит. — …ах, ясно — ты будешь из себя сейчас оскорблённого строить? — осведомилась ерническим тоном Адсорбт. — Так ты меня знаешь — аплодисментов всё равно не дождёшься! А вот проблем… — …стой, у него уважительная причина! — Сорель попытался что-то объяснить, но он грубо послал его, толкая за двери. — …ты на самом деле хочешь, чтобы я тебя уволила? — Жанна, точно издеваясь, прошла к нему, обогнув стол и встав слишком близко — Антуана едва не затошнило от её резких духов. — Так ведь у разбитого корыта останешься лишь ты, Эго! Подумай дважды! Антуан думал — вправду говоря, очень много думал о том, что может сейчас случиться, — и несмотря на все свои заверения, что «он справится», понимал — Адсорбт захочет прижать его так, чтоб он не смог дышать. Контракт, который он недавно подписал, может стать его персональной виселицей. Если уже ею не стал. — Нет, увольняться я не планировал… — пришлось выдавить ему, смотря при этом в глаза старой стерве. — И это очень хорошо… — …я повторяю, что мне нужен… — перебил Антуан, о чем едва ли не тут же пожалел. — …нет, это я тебе повторяю: без моего ведома здесь даже муха не пролетит, — Жанна впивалась в него глазами, высасывая остатки сил, — но ты, кажется, считаешь, что имеешь полное право делать, что хочешь, и замалчивать какие-то одному тебе выгодные мотивы? — А по-моему, своей выгоды именно ты никогда не упускаешь, — Антуан знал, что вести переговоры с этой особой бесполезно, но решил попробовать, — и сейчас мне приходится что-то замалчивать только потому, что говорить тебе как есть — себе дороже! — …и пока я не буду знать, что такого случилось, — Жанна развела руками, возвращаясь на своё место, — я тебя никуда не отпущу. Мысленно собирая все известные ему маты, Эго снял очки и потер переносицу, когда двери за его спиной снова распахнулись — Сорель-таки прорвался. — …так что выбор у тебя, Эго, очень простой: либо ты говоришь мне, что вдруг случилось и куда ты намылился — не к моим ли конкурентам, — Жанна была бы не собой, если бы забыла упомянуть их, — либо — я уволю тебя сейчас же и дальше мы будем видеться уже в суде! — …да скажи ты этой ненормальной, Тоша! Антуан глянул на Жана, яростно шипя ругательства. — …о, ещё один! — Адсорбт наконец удостоила того вниманием. — Да вы в корень оборзели! Что — смелыми стали? Сорель! Что ты пялишься? Я тебя уже предупредила! Ещё хоть один залет, и ты полетишь отсюда… — …да делай ты со мной что угодно! — Сорель, кажется, вовсе не услышал её предупреждающего тона. — А на него не дави — у него такое случилось! — …так-так-так… — цокая языком, проговорила Адсорбт, — что, Эго, ты нанял своего бывшего в качестве адвоката? — …нет, никого я не нанимал! — Антуан надел очки и посмотрел на Сореля сквозь тонкие стёкла так, чтобы хоть тот понял — нужно закрыть рот, иначе им точно будет не выкарабкаться. — И то, что у меня случилось… это мои проблемы! Всё, что я прошу — несколько дней! — Сорель, покинь мой кабинет… — тихо попросила Жанна, вонзив размалеванные глянцевым лаком ногти в кожаные подлокотники, — мы потом пообщаемся без лишних свидетелей, ну, а ты, Эго, давай-ка, садись… — …у меня нет времени… — процедил Антуан, чувствуя, как кровь приливает к лицу, — тут рассиживаться! Уж простите! — …мне кажется, или он на тебя плохо влияет? — Жанна проводила подозрительным взглядом Сореля — явно услышавшего эти слова и от души хлопнувшего дверью. — Прошу, упокой меня и скажи, что вы не спелись снова… а? — …ещё одно слово, и мы точно будем расторгать контракт! — Антуан оперся руками о стол, наклоняясь к женщине, чуть отпрянувшей от его напора. — …у нас же пресс-конференция на носу, — будто оправдываясь, пролепетала Жанна, — какая муха тебя укусила, Эго? — …держу пари, что ты её знаешь… и на будущее — если хочешь, чтобы я уважал твои уставы и тебя заодно — ты в мой монастырь со своими заморочками лучше не лезь, — коротко прокомментировал Антуан, — дай мне несколько дней, я утрясу проблемы, и тогда… — …но у меня должны быть гарантии, Эго, — Жанна смотрела ему в глаза, давая понять, что не боится, — поэтому — прости, я вынуждена закрутить гайки чуть потуже уже сейчас… — …да куда, твою мать, уж туже… — сквозь зубы выплюнул Антуан. — …да-да, кажется, я ошиблась, когда посчитала, что тебе можно доверять… — …я не понял — что это значит? — скривился Антуан. — …я даю тебе выходные, утрясай свои проблемы, — Адсорбт сделала царский жест рукой, снова приглашая его сесть, — эти дни ты берёшь за свой счёт, отработаешь по двойному тарифу, и вот ещё что — пиши объяснительную с указанием причины отсутствия на рабочем месте вчера! Эго сжал кулаки прямо на столешнице. — …а если ты напишешь? — трясясь от злости, спросил он. Жанна округлила глаза. — …да, возьмешь и напишешь мне объяснительную, что ты тут мутишь напару с моим чертовым папашей! — выпрямившись, заорал Антуан. — По которому решётка плачет! — …ты спятил? — она очень умело отыграла удивление. — Ты что несешь? — …ага, прикидывайся бедной и несчастной овцой! Только я знаю, кто ты на самом деле! Мразь! Старая тва… Лицо Жанны сделалось похожим на раздавленный помидор — складки морщин стали столь видимыми, что никакой тональный крем или пудра не смогли бы скрыть её возраст. — …ну-ну, давай, вперёд, — Эго увидел, как её глаза загорелись бешенством, — блесни красноречием! А если я сейчас включу диктофон — продолжишь? Ещё раз рискнешь открыть свой рот? Теряя контроль над эмоциями, Антуан оскалился, и едва она попыталась перебить его вновь, схватил листок с ручкой. — …объяснительную, значит, тебе?! — он нервно вывел на листке большими буквами «Пошла на хуй!» и сунул ей в лицо. — Довольна? — …ты нарвался, Эго! — вскочила с места Адсорбт и ткнула в какую-то кнопку, спрятанную от посторонних глаз за экраном компьютера. — Я вызываю охрану! Через пару минут в двери ввалился здоровенный бугай. — Вызвали, мадам? — осведомился он, смерив Антуана суровым взглядом из-за черных очков. — …даю последний шанс, Эго, — Жанна, вздёрнув подбородок, обратилась к нему, — извинись, и тогда… — А я как-то неясно выразился? — Антуан кивнул на бумагу. — Нет, что ты… очень ясно… что ж, я пыталась… — процедила Жанна, опускаясь в кресло и разминая пальцы, — но ты не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому, Эго, но усвой — будет только так, как того хочу я! Он собирался сказать что-то вроде «да когда ж бывало по-другому», но его грубо схватил за воротник верзила. — …ты ещё приползешь ко мне извиняться, только поздно будет! — Жанна дала знак амбалу, и Антуана поволокли на выход, будто игрушку.