Звёзды над Парижем

Колетт чувствовала себя хоть сколько-то спокойной всего пару минут. С того момента, как Антуан вошёл, закрыл двери и что-то, — она, увы, совсем не поняла, что именно, настолько была погружена в бьющиеся в голове собственные мысли, — проговорил Розенкранцу; и ровно до того, как Эго, чертыхаясь и морщась, принялся разглядывать своё отражение в зеркале. Кровь, быстро засохнувшая, добавляла к его потрёпанному виду некоего шарма. Сейчас он выглядел как персонаж из старинных чёрно-белых фильмов про нечисть — чем-то походя на Графа Дракулу, — да, пожалуй, именно так его описали бы незнающие всей ситуации. — …мсье Эго, вам надо обработать ссадину… — засуетился Розенкранц, а Колетт вдруг подумала, что сколько б она ни упрашивала дворецкого не говорить о её скандале с отцом, нужно было знать наперёд, что Эго будет в курсе при любых раскладах, — пойдёмте, у меня тут была мазь… Пока Антуан приводил себя в более-менее человеческий вид, она всё же смогла увидеть, что за бумажку — ею оказалась визитка, — ей сунул Розенкранц, когда вытащил конверт. С чем? Да и так ясно — с деньгами. Но не будет ли от таких выходок ещё хуже? Она усмехнулась про себя: «Будь Эго хоть чуть-чуть благороднее, он бы попросил Смита не забирать и её отца!». Теперь Колетт грызла совесть. Она почувствовала себя отвратительно, будто совершила предательство. Кем же отец теперь будет считать её? Захотелось броситься вниз, догнать машину, остановить их, любым способом заставить Смита отпустить отца… Сперва ей показалось, что нет ничего страшного в том, что отца увели полицейские, желая лишь успокоить, но теперь внезапно стало страшно. На самом деле стало. Не возненавидит ли он её? С такими разбросанными мыслями она прочла: «Vetolib. Лучшие ветеринарные услуги!», далее значился номер телефона и фамилия врача. Сунув случайно показавшуюся на свет находку обратно в карман пальто, Колетт направилась в ванную, где над лицом Эго вовсю пыхтел Розенкранц. Она не вошла сразу, чуть замерев у приоткрытой двери, и услышала обрывок их разговора. — …я не думал, что всё так паршиво… — сказал Антуан, зашипев, когда, очевидно, на разбитые части лица была нанесена мазь, — знаешь, тебе надо было вызвать копов раньше… — …но, боюсь, мадмуазель Тату бы этого не оценила… — …да что уж теперь, — вздохнул Эго, — мне самому надо было думать… только послезавтра аншлаг в ресторане, а я с разбитой мордой! Просто прекрасно! — …ну, нос, вроде, не сломан — только разбит, — сказал Розенкранц, — так что — должно сойти. Если, конечно, вы не боитесь фингалов под глазами… — …да они и так всегда со мной… — фыркнул Антуан, — кстати, я так и не понял, с чего он заинтересовался моим лицом… и вообще — орал тут какую-то херню… Дворецкий закашлялся, давая понять, что она вошла. Колетт, прислонившись к стене, смотрела, как Антуан наклеивает пластырь на переносицу, уже начавшую распухать. — …прости… — и он глянул на неё в зеркало, смывая с рук кровь. Колетт, зажмурившись, замотала головой. Её растаскивало на части. Одна половина хотела сказать, что всё в норме, а другая — твердила, как заведённая: «Ну ты и дура!». — …да, мсье Эго, я совсем забыл — звонили по поводу вашего дела… — Розенкранц постарался говорить спокойно и непринуждённо, но она уловила в его словах странное беспокойство, — просили связаться с ними… — …хорошо, — Антуан, прекрасно его поняв, кивнул, — значит, всё готово… У Колетт опять похолодели пальцы. Когда Розенкранц ушел накрывать на стол, она вся трясясь, подошла к Антуану. — …не скажешь мне, что происходит? — …конечно, скажу, — чуть замешкавшись, ответил Эго, и она удивлённо задрала голову, — в выходные всё скажу. — …в какие выходные, Антуан?! — …уже в эти, в ближайшие! — он чуть улыбнулся и сморщился. Тронутая ударом, но хорошо, что не прямым — иначе бы тоже пришлось ранозаживляющее накладывать, — губа быстро напомнила о том, что так делать не стоит. — Колетт, не волнуйся, слышишь? Тату не разделяла его веселья. Какое вообще могло быть веселье, когда творится черт-те-что! — …ну, чего ты так расклеилась? — Эго взял её лицо в ладони. — Колетт, всё будет хорошо… — …да?! — она выдала первое, что пришло в голову. — Когда — в следующей жизни? Да к черту! — …нет, так долго я ждать не стану… — Антуан снова заулыбался. — Мы ещё и в этой жизни кое-что успеем! Обстановка на кухне была гнетущая. Розенкранц не остался ужинать, ссылаясь на усталость, и поспешил оставить их вдвоём. Колетт, впрочем, аппетита тоже не чувствовала. Она всё ещё прокручивала в голове скандал с отцом. Как рассказать обо всем Антуану, она не представляла — с чего начинать и куда продолжать, — но чем дольше они сидели молча, тем сильнее становился дискомфорт. — …как всё прошло? — наконец выдала Колетт. Антуан лишь поднял на неё глаза, будто спрашивая, о чем она. — …пресс-конференция… — пояснила Колетт, смотря на причудливый букет, — удачно? — …ну, не уверен, можно ли назвать удачей то, что меня несколько раз пытались спровоцировать… — …что-что? — напряглась она. — Антуан, не молчи! — …а под конец даже — почти спровоцировали… — нахмурился он, — не знаю, к чему всё приведет, но… думаю, что Адсорбт замажет — ей скандалы пока не нужны… Колетт принялась думать о его словах, но не стала лезть в душу и выспрашивать. И потянулась к висящей на обёртке букета маленькой открытке. Внутри было написано: «Точите ножи и гните вилки! Будет остро! Не так ли? Мсье Эго, я вас обожаю! Фанат!». Почему-то у Колетт сразу появилось желание добавить в окончание последнего слова две буквы, которые могли бы всё объяснить. Но едва она подумала о том, что пишущий это вовсе не женщина, а мужчина, стало ещё хуже. — …надо же, — смогла прокомментировать она, — никогда не думала, что у тебя есть фанаты… — …да уж, — Антуан тоже прочел надпись, — и, кажется, мой фан-клуб пополнился сегодня? Колетт поняла, о чем он. В горле встал ком. — …ага-ага, твой отец, судя по его запалу, превзойдёт толпу таких вот… Антуан глянул на букет и усмехнулся. — …можно, я спрошу? Тату кивнула, но ощутила вдавливающую её в стул боль. — …ты с ним обо мне разговаривала? — …в смысле? — она чуть не закашлялась — в горле пересохло нещадно. — Колетт, ты поняла, — Эго наклонил голову. — Ты ему рассказывала что-нибудь обо мне и моей жизни до нашей с тобой встречи? — …нет, Антуан! — она искренне надеялась, что он поверит и не станет себе надумывать черт знает что. — Конечно, нет! — …откуда тогда были эти странные намёки… на мою… якобы нетрадиционную ориентацию? — …я думаю — это Байо, — сказала Колетт после продолжительной паузы, сразу же увидев, как стиснул в руке вилку Антуан. — Дело в том, что мой отец… в общем, он не понимает, что… — …да-да, всё ясно, — Антуан вернулся к ужину, — твоему отцу куда больше симпатизирует натурал-Байо… этот выродок, который… — …а Сореля ты, случаем, с моим отцом наедине не оставлял? — спросила Колетт, внутренне молясь, чтобы Эго не ответил утвердительно. — Ну, мало ли — он тоже мог ляпнуть чего ни попадя, нет? — …нет, исключено! — Антуан качнул головой. — …но, согласись, что Сорелю тоже на руку, чтобы мой отец… — …давай не будем трогать Сореля! — Антуан звякнул приборами по бортику тарелки. — У него работы воз, и вообще — мы с ним всё уже обсудили и поставили точку! Колетт замолчала и украдкой бросила взгляд на него — Эго выглядел злым, уставшим и явно ненастроенным на продолжение диалога. Она понимала, что зря завела тему про Сореля, но ей важно было понять, действительно ли Антуана тот нисколько не волновал. Но всё оказалось не так — в его глазах она смогла различить неосознанное, почти неуловимое желание защитить своего бывшего. Оградить от всех возможных судов-пересудов. Будто дорогую — всё ещё дорогую, — сердцу реликвию. Стало больно. И в голову снова полезли идиотские мешающиеся, как мухи, мысли: может, её отец был прав? Может, она и правда слепая дура, которая не видит очевидного? Может быть, даже нет никакого «может»?! Все слова, сказанные отцу, вдруг пронеслись локомотивом в голове и едва удержали её на хрупких «рельсах» самообладания. С одной стороны открывалась пропасть ревнивой истерики, а с другой — совести. — …папа просто хотел забрать меня домой, — тихо произнесла Колетт пряча глаза, — а его забрали в участок… и что теперь делать? — …ну, тут вопрос в другом, — Антуан внимательно смотрел на неё, чем делал только хуже — она и так едва не ревела, — хочешь ли ты ехать домой? Что она должна была ответить? Колетт, занервничав ещё больше, почувствовала, как тает с каждой секундой её молчания время, отведенное для однозначного ответа. Ответа, который уже обдуман. И не подлежит сомнениям. Остатками здравого смысла она понимала, что в данный момент просто нельзя задавать подобные вопросы — учитывая, как её сейчас размазывает стыдом, она, кажется, не сможет сказать, что не хотела уехать. — …и я чувствую себя тварью… — Колетт, усмехаясь сквозь пелену слёз, из всех возможных вариантов ответа выбрала именно этот. — …перестань, сейчас же, — Антуан сморщился и дотронулся до её руки, — что бы у вас тут ни случилось, даже твой отец так не думает, поверь… Колетт всхлипнула и посмотрела на него, без слов спрашивая: «Это точно?», хоть и сама знала ответ. — …уверен, — подтвердил Эго, когда она оказалась на его коленях, — тварью для него теперь буду лишь я… Колетт хотелось бы сказать, что это не так, но она не смогла. Её снова затрясло, и стало жутко: это было уже не похоже на обычную истерику, которая отходила в течение нескольких минут. Она, уткнувшись в плечо Антуана, лила слёзы на его дорогущую рубашку. Он ещё более заметно занервничал. И спросил даже, не нужна ли ей медпомощь. — …так-так-так, ладно, надо с этим что-то делать… подожди меня… — когда она отчаянно замотала головой, Эго аккуратно посадил её на стул и вышел. Осознание слабости, причем неконтролируемой, придавило её к одной точке. Колетт и хотела бы успокоиться, взять себя в руки, но в голове что-то не срабатывало. Будто выключили какую-то чертову кнопку. Антуан вернулся и, плеснув в стакан чистой кипячёной воды, сел рядом. — …знаю, что многие бы меня сейчас осудили и вообще — я, конечно, не профессиональный врач, который может на глаз назначить препараты… но, всё-таки, я хочу, чтобы ты выпила это… — Колетт чуть-чуть успокоившись, глянула на него, не совсем понимая, чем идёт речь, — реакции на регуляторы настроения у тебя ведь нет? Она пожала плечами, и тут увидела в его руке маленькую синюю капсулу. — …да, это мои таблетки, — сказал Антуан, — они сильные, но в твоей ситуации такие и нужны… — …я не… м-м-могу… — Колетт вцепилась в стакан и вмиг осушила его, — нет… — …не волнуйся, от одной таблетки ничего не случится, в том смысле, что это не наркотики — они не вызывают мгновенной зависимости! — Эго настойчиво протягивал таблетку. — Колетт, прошу… ты в таком состоянии, что я неспокоен за твоё моральное здо… — …н-нет, убери! — Колетт замотала головой, тут же вспоминая, как они расхерачились именно из-за этих пилюль. — Я не буду! — …слушай, в инструкции написано, что даже детям их дают, в меньшей дозировке, естественно, но… — …это… это… запрещенные… Колетт увидела, как Антуан нахмурился. — …если сказать простым языком, это блокатор панических атак и регулятор настроения, всего–навсего! Колетт, боже… можно подумать я тебе тут палёным героином предлагаю ширнуться! Я пью их время от времени уже лет двадцать! Тату попыталась откопать ещё хоть один аргумент, но в голову ничего не шло. Вообще. Она разваливалась буквально на части. Столь морально истощенной она никогда прежде себя не ощущала. — …давай вызовем неотложку… — …нет! — Колетт было тошно только от одного образа врачей, возникшего перед глазами. — …только они наколют снотворным и ещё бог знает чем, тебе завтра ещё хреновее станет… — Антуан выжидающе посмотрел на неё, — или ты можешь довериться мне, и выпить… Колетт неуверенно крутила в руках стакан. — Колетт, я бы никогда не стал давать тебе ни пойми что… за кого ты меня принимаешь? Она опустила глаза. — …на твою массу, вообще-то, нужно бы три таблетки, я принес одну… — Антуан снова налил ей воды, — действие начнется через двадцать минут… — …а если… эти таблетки вызовут аллергию? — …нет, не будет никакой аллергии… — …ты уверен? — …уверен, — кивнул Эго, — реакция может проявиться крайне редко и то в виде сыпи… — …а если они такие… в-в-всемогущие, п-почему их запретили? — спорила Колетт, всё ещё заикаясь. — …да-да, знаю… там, вроде, есть вещества — субпродукты из сильных седативных… Но она не дала ему договорить, взяв капсулу и отправив ту в рот. Через полчаса — Колетт не засекала время, но раз Антуан сказал, что именно через столько начнется действие, она просто ждала, — организм начал вести себя по-другому. Колетт вошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало, и постепенно осознавала, что её перестает трясти при одном только взгляде. Да. Она выглядела хуже некуда, но… куда важнее сейчас было избавиться от переизбытка стресса. Колетт пыталась подумать над произошедшим, но получалось через раз. Будто часть мыслей просто стёрлась. Тревога отодвинулась куда-то далеко. Она смотрела на себя, но будто и не на себя. Это было весьма странно. Однако — спокойно. Это был как раз тот эффект, которого ей не удалось достичь ни самостоятельно, ни с помощью стандартных успокоительных. — …примем ванну? — Антуан обнял её со спины, наклоняясь к самому уху. Она запоздало кивнула, не отводя глаз от одной выбранной точки. — …не волнуйся, заторможенность пройдет, завтра утром будет лучше… — Эго, как никто, знал принцип действия данных препаратов. Колетт снова кивнула. Она все меньше осознавала саму себя… собой. Но страха не было. И заторможенность эта казалась лишь дикой усталостью. — …у тебя было также? — едва смогла спросить она, поднимая взгляд и ловя фигуру Эго. — …ну, мне не сразу удалось определить оптимальную дозировку… и пару раз были случаи не очень приятные… я тогда, можно сказать, на износ работал, и чтобы не срываться по каждому пустяку, принимал таблетки… и походил не то на инопланетянина, не то на наркомана со стажем… но потом — всё стабилизировалось, и никаких побочек больше не вылезало… Колетт наблюдала за тем, как Антуан наполняет ванну, плеснув туда какого-то прозрачного геля. Пены тот не дал, но приятный травяной аромат наконец коснулся ноздрей. Колетт чуть-чуть ожила. — …у тебя средства для снятия макияжа где? — Эго отклеил пластырь и сунул лицо по струю воды, чертыхаясь, когда та коснулась его переносицы. Колетт, кажется, что-то ему ответила, указывая на многочисленные тюбики в шкафчике над раковиной — на деле она даже не зацикливалась на этом. Антуан всё понял, и не стал её донимать. Наскоро смыв тушь, — оказавшуюся, ну, очень водостойкой, — и прочие крема, что наслоили на его лицо в салоне, будто папье-маше слепили, он принялся застирывать небольшое пятно крови на рубашке. — …я должен был предвидеть… — со вздохом сказал Эго, и Колетт, собиравшаяся уже залезть в меняющую цвет, тёплую воду, обернулась, — что твой отец расквасит мне лицо… вообще-то, всё должно было произойти раньше, когда тебя только похитили… — …мне очень стыдно за него… — Колетт, — Антуан, тоже раздевшись, качнул головой, — тебе нет нужды извиняться за его поступки… Вода расслабляюще обволакивала тело. Она внезапно оказалась единственно-безопасной. Как кокон. Кокон, в котором хотелось спрятаться. Навсегда. Казалось, нырнешь — и увидишь всё абсолютно по-другому, в другом свете. И всё будет хорошо. Если б только люди умели дышать под водой, — Колетт успела подумать, что бы с радостью стала бы русалкой, — чтобы жить вдали от внешнего мира, среди водорослей и прочих морских обитателей. И, быть может, там, под водой, она была бы свободна от оков предрассудков и всякого людского неодобрения? Она усмехнулась своим довольно странным мыслям, откидывая голову на грудь Антуана, чьи руки удерживали её над водой — ванна оказалась исполинских размеров. И хоть она уже мылась в ней, сейчас показалось, что это — целый океан. Даже полностью вытянувшись, Колетт обнаружила, что не достает ногами до задней стенки. — …о чем вы говорили? — Тату, по началу считавшая, что не сможет больше обсуждать скандал с отцом, вдруг поняла — она смотрит на это отстраненно. Будто всё случившееся — не её проблемы. — Или сразу начали драться? — …да мы не успели толком поговорить… поддались эмоциям, — протянул Эго, — я был на взводе, твой отец, очевидно, тоже… Колетт чуть задрала голову, чтобы увидеть его лицо. — …да, я покажусь эгоистом, но… сразу сказал твоему отцу, что категорически против твоего отъезда… тут его и понесло… — Антуан горько усмехнулся, — мда, а ещё недавно я был уверен, и его, кстати, уверял, что… для твоей безопасности сделаю что угодно… черт… извини! — …за что ты извиняешься? — Колетт обвила руки вокруг его затылка и потянула на себя. — …эм, могу я… не признаваться? — по-детски скорчив рожицу, попросил Антуан. — Колетт? Она сощурилась, касаясь губами его мокрой щеки. Эго, грустно улыбнувшись, наклонился к её плечу, кладя на него подбородок. Колетт почувствовала его морской парфюм, и затем, — когда шумно дыша, двинулась чуть выше, к узорно-выбритому виску, — уловила ядрёный запах средства для волос, которого не пожалели, судя по всему, ведь укладка была поставлена насмерть. — …нет уж, Антуан, — шепнула она ему, заметив, как он вздрогнул всем телом, — признавайся… — …давай не сегодня? — …нет, давай сегодня… — и Колетт снова прильнула к его уху губами, — давай прямо сейчас… Эго зажмурился, сильнее сжав пальцы на её животе. Пальцы, которые ещё минуту назад вполне были готовы продолжить ласкать. Спускаясь ниже. — Колетт… — Антуан, всё… говори… — …я спровоцировал твоего отца на драку, довольна? — выпалил он так быстро, как только мог. Колетт сглотнула и остановилась с поцелуями, которыми покрывала его лицо. — …что? — она, хоть и находилась в странном состоянии, была уверена, что не могла ослышаться. — …да, я спровоцировал твоего отца… — Антуан отпрянул, откидывая голову назад и разминая шею, — потому что знаю, что его цель вовсе не твоя безопасность… она даже рядом там не стоит! Слышишь? Его конечная цель — разлучить нас…! Колетт не удивилась тому, что её, в общем-то, ничуть не удивило признание Эго. — …а можешь объяснить, зачем? — она спросила совершенно спокойно, будто интересовалась, который сейчас час. — …а давай ты не будешь заставлять меня чувствовать себя ещё больше виноватым, — усмехнулся он, — как школьника, принесшего несколько двоек и замечание по поведению, м? Колетт попыталась восстановить в своей голове логику Антуана. Понять, чем он руководствовался, начиная перепалку. Каким образом она, то есть, та драка, — которой могло бы и не быть, если б её родитель был спокойнее, — должна была повлиять на мнение отца, который лишь ещё больше мог возненавидеть Эго. В голову не лезло ничего дельного. Но вот забрезжил какой-то проблеск, когда она вдруг подумала, что Антуан мог поступить именно так лишь по одной причине: дабы выглядеть в её глазах лучше. Возможно, это было молниеносным решением. По щелчку. Без малейшей оглядки на последствия. Именно так, по её мнению, он мог прийти к выводу, что… если отец изобьет его на её глазах — наверняка, Антуан знал, что она всё равно не позволит им мутузить друг друга очень долго, — он автоматически станет хорошим, а её отец — плохим. А когда вдруг появился Смит, и захотел было проучить драчунов, — с чем, в принципе, сейчас она была бы согласна, — Эго испугался. Но вовсе не того, что ему придётся провести ночку в камере, если рассудить холодно, отбросив всякие лирические отступления — ему и это было на руку, чтобы она, Колетт, подёргалась и попереживала за него, — Эго испугался, что карга-Адсорбт такого не потерпит. Не зря он сразу упомянул работу. Конечно! — …знаешь, головой я понимаю, что веду себя как… — Антуан заговорил, лишь когда они легли, хоть было сразу понятно, что, скорее всего, им обоим грозит бессонная ночка, — полный придурок, но… ничего не могу с собой поделать… в последнее время у меня ощущение, что… почвы под ногами не осталось, и если хоть на мгновение задуматься, попробовать остановиться — рухнет даже этот шаткий мостик! И Колетт повернулась к нему, вспоминая о том, что нашла в его кабинете. — …и поэтому ты написал завещание? — …откуда ты знаешь? — …случайно увидела бумаги… — она сразу заметила, как изменилось его лицо — в незадёрнутые шторы проникал свет с улицы. Но, кажется, даже излишняя освещенность города, про которую уже анекдоты ходили, не мешала всяким преступникам творить свои чёрные дела. — Антуан, что всё это значит? — …я думал, что мы поговорим об этом позже… — и Колетт собралась отвернуться, но он перехватил её, — хорошо, давай сейчас… я решил подстраховаться… так, на всякий случай. — …на какой случай? — Колетт подумала, что сейчас её накроет, но действующая таблетка не позволяла её эмоциям выйти из берегов. Она оставалась удивительно спокойной. — Ты боишься, что кто-то… может тебе навредить? — …нет, я не боюсь, — ответил Антуан, зажмуриваясь, — вернее — да, боюсь, но не за себя. Колетт ждала, что он скажет дальше. — …я боюсь за тебя… — чувствовалось, что признаваться в этом Эго было трудно, — теперь — особенно… — Антуан, нет… — она прильнула к нему, с горящей внутри надеждой переубедить, по правде говоря, совсем не зная, какие аргументы будет приводить, — мне больше ничего не угрожает… ну, в смысле, что… твоего папашу скоро поймают, и, к тому же, Клауса ведь тоже больше нет, и вообще… — …в том и дело, Колетт… ничего ещё не закончилось, — сказал Эго, и она услышала, как колотится у него сердце, прижавшись ухом к груди, — всё только начинается… — …ты знаешь что-то, чего не знаю я? — …я влез в игру, из которой… — он вдохнул побольше, и сморщившись, как от боли, закончил, — могу и не выйти победителем… вот в чем дело! — …стоп, в какую ещё игру? — Колетт неотрывно смотрела ему в глаза. — …прости, я пока не могу рассказать… — ничего другого она и не ожидала, — но на случай… если всё пойдёт наперекосяк, я хочу, чтобы вы с Розенкранцем… Колетт встрепенулась. Она тут же вспомнила об угрозах дворецкому и попыталась набраться смелости сказать об этом. Молчать было нельзя. — …были в относительной безопасности, если вдруг со мной что-то случится… — Эго уткнулся ей в макушку, переплетая их пальцы, — в смысле — с финансовой точки зрения… Заострять внимание на этой фразе не хотелось. Но Колетт начала понимать, что Эго, скорее всего, собирается включить их с Розенкранцем в завещание ещё тогда, в кабинете. — …а ты не заметил, что Розенкранц очень странный последнее время? — и она решила начать издалека. — Он будто… очень напуган… — …ты имеешь в виду, что он напряжен после случившегося с тобой? Это неудивительно… мы все тут на ушах были… эти два дня, как целая вечность… — Эго даже передёрнуло. — …нет-нет, не только… — Колетт тяжело вздохнула, но отступать было поздно, — ещё до моего похищения, когда мы виделись… он был очень… подавленным… ещё до вашего с ним разговора… он при мне упоминал, что… — …что у него нехорошее предчувствие? — ответил за неё Антуан. — …что ему угрожают, — сказала она наконец. — …но мне он ничего такого не говорил, — помолчав, выдал Антуан, — что ему угрожают… так-так-так… погоди… ты хочешь сказать, что… — …я видела угрозы у него в телефоне! — …погоди, ты сейчас шутишь? — …а ты?! — она приподнялась и сурово сдвинула брови. — Какие, нахрен, шутки! Когда она ему всё поведала, Антуан вскочил и едва не кинулся будить Розенкранца, чтобы тот немедленно всё ему рассказал. Ей удалось уговорить его не пугать бедного, и без этого напуганного, человека. — …поговори с ним утром, — Колетт потянула Эго обратно в кровать, подумав, что ещё совсем недавно он её успокаивал, — только, я тебя умоляю — аккуратно, без нервов… он и так в шоке… — …ага, в шоке, — Антуан сел, подогнав под спину подушку, — с такими новостями, чего ожидать от завтрашнего визита к следователю, я вообще теперь не представляю… — …могу я тебя попросить? — Тату надеялась, что он правильно воспримет её слова. — Не пытайся больше спровоцировать ни моего отца, ни тем более — следователя, пожалуйста! — …ну, подозреваю, всё будет зависеть не только от меня… — усмехнулся Эго, дёргая уголком губ, и давая понять, что разговор ему не нравится, — если твой отец так спелся со Смитом, то они вдвоём будут меня доставать, а я что — не могу уже и защищаться? — Антуан, пойми — ты можешь сделать хуже, — простонала Колетт, — и я за тебя переживаю… — …не надо, — он сгрёб её в охапку, укладывая на себя и обнимая, — я хочу, чтоб ты успокоилась, ты мне нужна здоровой… хватит и того, что я за тебя переживаю, а если начнем переживать вместе, то… это уже ни в какие ворота, верно? Колетт замотала головой и крепче прижалась к нему, стараясь не углубляться в эту тему. Всё равно сказать ему о кошмаре было бы… глупо? Колетт вообще мечтала забыть об этом как можно скорее. Это же просто сон. — …ты не ответила мне, кстати, — напомнил тут Эго, — ты хочешь уехать к родителям? — …нет, я не хочу уезжать, — наконец она смогла сказать это, не дёргаясь от мысли, что предает отца, — и ты, я надеюсь, этого не хочешь? — …думая о твоей безопасности, хочу… — он снова виновато посмотрел на неё, — но стоит мне подумать над тем, как я справлюсь тут, в этом болоте, один… — …а как же мой отец? — поддела Колетт. — Не ты ли мне сказал, что он хочет, чтобы мы… — …да, он этого хочет, я не сомневаюсь, — Антуан прикрыл глаза, — и я не хочу становиться причиной вашего с ним разлада… — …ты — мой выбор, а если отцу не нравится… — начала Колетт, но Эго остановил её, приложив палец к губам. — …не руби с плеча, слышишь… и не говори того, о чем, возможно, пожалеешь… родители — одни, и никто никогда тебе их не заменит… — …ты у меня тоже один, — она улыбнулась, нежно целуя его. Колетт проснулась, когда на её плечо опустились мягкие губы. Над ухом раздался голос. Она не помнила, как заснула, но то, что вообще смогла — было удивительным. Голова побаливала, но не настолько, чтобы не соображать. Кажется, этой ночью сказки ей рассказывал Антуан. — …доброе утро, соня… — она чуть улыбнулась, не открывая глаз — яркое зимнее солнце вовсю лилось в окно, — скоро обед, а мы ещё не завтракали… — …у тебя сегодня выходной? — …не совсем, разрешено прийти попозже…- Антуан запустил руку в её волосы, аккуратно разминая длинными пальцами затылок, и она едва не замурлыкала от удовольствия, — как ты? Как головушка? Колетт прислушалась к своему состоянию. По сравнению с тем, что творилось вчера, сейчас она бы могла сказать даже «отлично». — …получше, вроде бы… — …те таблетки, которые тебе выписали, — Антуан устроился рядом — он был уже одетым и свежевыбритым, — я тут почитал инструкцию… они иногда вызывают ещё большую нервозность… порой — кошмары… и скорее всего, они тебе не подходят… а вообще, действие начинается с пятого дня приема, так что после выходных ты сможешь точно сказать, лучше ли себя чувствуешь… — …ты хоть спал? — …да, поспал, — кивнул он, и Колетт отметила, что круги у него под глазами стали чуть меньше, однако не исчезли, больше того, к ним добавились следы драки, — не так крепко как ты, но… — …так, ты поговорил с Розенкранцем? Колетт, едва протерев глаза, уставилась на Эго, который в мгновение ока перестал выглядеть спокойным. На его лбу залегла крупная морщина, губы сжались. — …он всё отрицает — говорит, что ничего такого не было… Колетт открыла было рот, но Антуан оказался проворнее. Она зажмурилась, больно покусывая щеку изнутри. Какая же она тупая. Непроходимая дура. — …да, я попросил у него телефон, только там пусто. Никаких незнакомых номеров, никаких сообщений и никаких угроз! — …что?! — …да, именно, — подтвердил Эго, — никаких угроз… — …нет-нет-нет, я же видела! Своими глазами! Куча сообщений! И везде — одно и то же! — настаивала Колетт. — Ты мне веришь? — …я-то верю… но, кажется, ты… была не слишком осторожна? Колетт пожала плечами, покусав нижнюю губу, она не знала, как ему объяснить, что там было не до осторожностей. — …так что да — он всё удалил… если у него, конечно, не два телефона… — …ох, нет… — Колетт снова зажмурилась — с такой силой, что голова начала кружиться. — Он просто испугался! Он узнал, что я всё увидела и стёр! Черт! — …именно, я тоже так думаю, — сказал Антуан, — и я пытался с ним поговорить на эту тему, но… он ответил, что тебе примерещилось… прости! Надо было всё-таки вчера всё по горячим следам узнавать! — …а ты пробовал говорить с ним не как… начальник…? — …естественно, я пробовал, Колетт, — усмехнулся, качнув головой, он, — и так и сяк, глухо. — …и что делать? — …без понятия… — …но его нужно как-то обезопасить! А если это не просто угрозы, и вдруг… — …да-да, я уже велел ему сегодня же собрать все вещи и перевезти их сюда, тем более что в квартирке своей он собирался начать ремонт… но, думаю, уже не понадобится… Колетт злилась на себя. Ну и кто вообще просил её лезть в телефон Розенкранца! Почему ей вечно не сидится на месте?! Если б она его не спугнула — кто знает, может, он сам бы рассказал. — …честно — я тоже злюсь на него, — будто прочитав её мысли, озвучил Эго, — знаешь, я всё чаще поражаюсь — он хоть и умный, порой — мудрый, куда мудрее нас всех, но иногда ведёт себя как… имбецил! Форменный! Если б он не стёр эти сообщения, они могли бы послужить дополнительной уликой! А теперь… — …но надо хотя бы… рассказать об этом полиции…? — неуверенно произнесла Тату. — …не думаю, что Смит возьмется ещё и за это! Думаю, он и так поминает нас каждый день очень культурными словами… — …а что других следователей нет?! — …следователи есть, но… нужно будет тащить Розенкранца в полицию, ему придётся писать заявление и так далее — сама знаешь, сколько мороки… и неизвестно вообще, что там выяснилось… надо дождаться официальной версии — действительно ли мой папочка канул в Сену… — Эго растянул губы в кислой улыбке, — и, между прочим, Розенкранц уверен, что он живее всех живых! — …вот! — Колетт села, сбрасывая с себя одеяло. — Может, мне с ним поговорить? Но Антуан, о чем-то задумавшись, ответил, что сейчас не лучшее время. И этот разговор должен подождать до выходного. Колетт снова задалась вопросом: что такого может случиться в выходной? Эго выдавать тайну наотрез отказался, позвав её завтракать. Решив всё же отодвинуть мрачные мысли, она согласилась, ведь было в совместном завтраке, как и в любом совместном приёме пищи, кое-что очень приятное. Тёплое. То, отчего её буквально плавило, как сыр в печке. Колетт дико нравилось, когда она с ложки кормила Эго. Нравилось смотреть на его лицо, когда он ел. Также, как в тот первый раз, когда они сблизились, и её десерт стал началом их серьёзных отношений. — …оу, я такими темпами лопну… — Антуан, улыбнувшись, отказался от очередного кусочка, наколотого на вилку. — Или ты решила меня накормить на весь оставшийся день? — …да, почему бы и нет? — Колетт довольно облизнула губы, испачканные в смородиновом джеме. — Как там говорят: вкусный завтрак — отдельный праздник в жизни? — …угу, но учитывая, что я работаю в ресторане… — …ох, да ладно… — Колетт свернула новый блин и, обмакнув его в тёмно-фиолетовую гущину, протянула ему. — Тебе стала нравиться стряпня Адсорбт? Давно ли? — …нет, — Антуан всё же открыл рот, — её стряпня стоит на первом месте в топе самой отвратительной еды в моей жизни! Колетт вдруг замерла, ей послышалось другое слово — «отравительной». Она едва успела поймать сорвавшуюся с покусанного блина каплю джема и, облизав палец, глянула на Антуана. — …что? — он поймал её взгляд. — …нет, ничего… — она качнула головой, прогоняя отголоски кошмара, — просто… не ешь что попало, ладно? — …ты считаешь, что кулинарного критика можно накормить чем попало? — на сей раз он сам потянулся к ней. Колетт с готовностью ответила ему и пробралась на колени, чтобы было удобнее. — …знаешь, я хочу… — принялся шептать между поцелуями Антуан, — попробовать… облить этим джемом тебя с ног до головы… — …о-о-о… боюсь, у вас… — Колетт рвано задышала ему в губы, — мсье Эго случится сахарный удар от такого… — …сахарный удар? — засмеялся он, забираясь руками под её футболку. — Ну, если умирать так от двух оргазмов сразу — от гастрономического и от… Колетт тотчас заткнула его страстным поцелуем. Правда, длился он недолго — им пришлось прерваться, когда Розенкранц, деликатно постучав по косяку, обозначил своё присутствие. — …мсье Эго… — он старался не смотреть в их сторону, видимо, чтобы не смущать, — не забудьте, пожалуйста, про звонки… и я отлучусь сегодня вечером, чтобы… — …нет, отлучайся сейчас, — сказал Антуан, — нечего вечерами шарохаться по всяким трущобам… Колетт, успокоив дыхание, оглянулась, сталкиваясь с Розенкранцем глазами. Он тут же опустил голову, отступил на шаг назад и почти отвернулся. Колетт не хотелось думать о том, что теперь он будет реагировать на неё именно так. В конце концов, она просто хочет ему помочь. — …мсье Эго, мне нужно будет время… — услышала она, когда Антуан вышел вместе с дворецким из кухни. — …мы же договаривались, не помнишь? — …да-да, я всё помню… — лепетал Розенкранц, — но мне неудобно… — …так, слушай, неудобно знаешь, что делать? — фыркал Эго. — Спать на потолке! Всё, давай — трёх часов тебе должно за глаза хватить! Колетт комкала в руках салфетку, вытирая пальцы от джема. Спокойствие, лишь недавно наполнившее её голову, снова стало улетучиваться. От взгляда Розенкранца стало не по себе. И как он сумел заставить её почувствовать себя виноватой, в том, в чем она, по определению, не могла быть виноватой. — …а ему точно безопасно выходить? — …ну, куда безопаснее сейчас, чем вечером, это точно, — Антуан допил кофе и потянул её к себе, — а на вечер у меня есть планы… — …и какие это? — Колетт искренне удивилась. — Мы же должны быть у Смита… — …будем, пропади он пропадом, — вздохнул Эго. — Я заеду за тобой около четырёх… — …а что это за таинственные звонки, о которых ты должен не забыть? — Колетт, всему же своё время, м? — выгнул бровь Эго. — …и долго ты будешь от меня что-то скрывать? — ответила ему в том же тоне Колетт. — …я ничего не скрываю… — Антуан, как всегда, сумел выйти из положения, — я лишь не говорю того, что может тебя хоть как-то расстроить… угу? — …я расстраиваюсь, когда ты молчишь! — …о, тогда я не буду молчать! — заулыбавшись, выдал Эго. — Держу пари, тебе быстро надоест меня слушать! Кстати, ты как настроена на экскурсию? Колетт непонимающе моргнула. — …ну, мы хотели провести для тебя экскурсию по квартире… — начал он, и она вспомнила, — сейчас, я думаю, самое время! Прошу за мной! Колетт наконец поняла, что эта экскурсия планировалась заранее, когда увидела на дверях, ведущих из кухни, маленький цветной стикер. Антуан с улыбкой наблюдал, как она читает надпись: «Надеюсь, ты достаточно сыта, чтобы не проголодаться во время маршрута». Колетт, по-детски обрадовавшаяся, заверила его, что она более чем наелась. Они пошли дальше — комнат было немало, — и она с азартом отрывая стикеры, не ошиблась в предположениях, что Антуан что-то задумал. Цвета у наклеек были радужными. И на каждой стоял номер. Чтобы было ещё интереснее, Эго сопровождал это путешествие короткими, ёмкими историями о том, как он когда-то сюда переезжал. В целом, обойдя все помещения, не считая кладовки и спальни Розенкранца, а также туалета с ванной, Колетт узнала немало нового. Например, то что у Антуана есть прекрасная библиотека, напомнившая ей мультфильм «Красавица и чудовище», где книги нужно было доставать с помощью гигантской лестницы — стеллажи, вкрапленные прямо в стены, поднимались аж до самого потолка; а ещё — обставленная раритетной мебелью бильярдная, где половина комнаты была отделена и подготовлена специально для хранения вина. Антуан рассказал, как несколько лет упорно собирал свою, уникальную коллекцию по всему свету, когда ещё только начинал и отдавал предпочтение профессии — вернее, как он считал, исключительно призванию, — дегустатора. — …давно ты это придумал? — Колетт уже знала, куда они направляются. — …ну, идея, скажем сразу, увы, не моя… — протянул Эго, — а над воплощением — да, я трудился с ночи… Колетт пересчитала все стикеры — оставался один. Они обошли уже тринадцать комнат. И теперь Эго привел её к своему кабинету. На дверях красовался яркий фиолетовый стикер. Снова с надписью. Колетт осторожно оторвала бумажку: «Наша экскурсия подошла к концу, но здесь когда-то всё началось и, надеюсь, — продолжится!». На обороте была приписка: «см. в верхнем ящике стола». Колетт удивленно глянула на Антуана. — …это уже на квест похоже, а не на экскурсию…? — …нууу, да, считай — два в одном, — Эго широко улыбнулся, распахивая перед ней двери, — я подумал, что так будет интереснее… ну и вообще, хотел… — …так-так-так… молчи! Я всё поняла! — Колетт не хотела, чтобы он раскрывал ей секрет раньше времени. Она поняла, почему его кабинет стал последней точкой — именно здесь они впервые занимались любовью. На этом самом столе. И Эго привел её сюда сейчас совсем не просто так. Он вложил в это послание что-то очень важное. Она застыла, не решаясь выдвинуть верхний ящик. Что там могло быть — предположений оказалось море. Она абсолютно не знала. Но зато она знала, что её Антуан явно не из тех, кто запросто даст ответ на какой бы то ни было вопрос. — …смелей, мадмуазель Тату… — он уселся в кресло и, подперев голову рукой, принялся наблюдать. Она наконец выдвинула ящик. — …ой, это мне? — Колетт взглянула на Эго. — …тебе, если попадешь… — Антуан, не прекращая улыбаться, показал глазами на подарочную коробку. Она уже разорвала упаковку и обнаружила… маленький деревянный сундучок на кодовом замке. — …интересное кино… а если не попаду? — …ты всегда сможешь сдаться, — Антуан глянул на неё снизу-вверх, однозначно раздевая глазами, — и я помогу… — …не дождётесь! — Колетт, полностью увлеченная разгадыванием головоломки, легонько шлёпнула его по руке, обвившей её ногу. — Я справлюсь! — …я и не сомневаюсь, — Эго вынужден был сесть прямо, — ни капли! Колетт сперва совершенно не знала, с чего начать. Подбор кода — занятие трудоёмкое, а без знания цифр, скажем сразу, бесполезное. На глаза снова попались стикеры. И тогда в голове щелкнуло: у неё есть четырнадцать бумажек с номерами, а в радуге семь цветов. По два стикера на каждый. Код, судя по количеству «рёбрышек», тоже семизначный. Всё сходится! Разложив цвета в порядке детской считалочки про фазана и охотника, она получила семь цифр. Единственное, что они вышли слишком большими, чтобы можно было их набирать. Нужно было произвести ещё какие-то действия. — …вам помочь, мадмуазель Тату? — невинно поинтересовался Антуан, заглядывая ей через плечо. — …нет! — Колетт размышляла. — Может, их перетасовать? Антуан не ответил, ожидая, когда она попросит его подсказать. Но ей хотелось всё сделать самой. — …так-так, стой… а если… я возьму по первой букве от… — Колетт на ум пришла догадка, — слов из считалочки? Что скажешь? — …верно мыслите! Она принялась вспоминать алфавит. Каждое слово начиналось на букву, которой соответствовал номер. После нехитрых расчётов, на которые всё же понадобилось несколько минут, она получила цифровую последовательность. И здесь уже не было сомнений — нужно было выбросить повторяющиеся цифры, чтобы получить последовательность из семи однозначных чисел. Но Колетт какое-то время медлила. Однако щелчок механизма, оповестивший её о том, что всё набрано верно, приятно отозвался в груди. Она осторожно подцепила крышку. — …вы настоящий эрудит, мадмуазель Тату! — Антуан продолжал неотрывно следить за её действиями. — Я сам вот не сразу сообразил, как нужно рассуждать… Колетт ответила ему смущенной улыбкой и опустила взгляд внутрь сундучка. Там, на бархатной обивке лежали ключи. Перевязанные тонкой атласной ленточкой. К ленточке крепилась ещё одна записка в виде замочной скважины: «Это не только от дверей нашего дома, но и от моего сердца…». Колетт прочитала эту строчку несколько раз. В груди всё защемило от исходящей от этих, вроде бы, простых слов теплоты. Это было почти как признание… в любви? Да, пусть нестандартное, но… кто сказал, что всё должно быть по шаблону? Она кое как смогла поднять глаза — уже чувствуя, как вот-вот заплачет, — на Эго, рассматривавшего её уже не откровенно, а с нежностью. Такой момент был всё же подпорчен звонком телефона. Антуан, извинившись, взял трубку. Колетт не особенно вслушивалась в разговор, но по ответам Эго догадалась, что это кто-то из нотариусов-юристов. И речь шла, судя по всему, про завещание — Антуан пытался не говорить прямым текстом, но она всё поняла. На ум вдруг пришли его слова о выходных. Кажется, он запланировал подписать все бумаги в субботу. И она поняла, что у неё не так много времени, чтобы прорепетировать свою речь. Колетт ещё не знала до конца, как, но твёрдо намерилась сказать ему о том, что она против — с какой вообще радости Антуан будет вписывать её в завещание? Они пока не супруги, прожившие вместе десятки лет. К тому же, она совершено не хотела вообще касаться подобной темы — мысли о смерти и подобных ей ужасных событиях, всё равно преследовали, хоть и близко не подходили, держась, будто опытные хищники, на расстоянии… — …а я говорил, что нашел врача, который согласился прооперировать крысу? — Антуан застегнул пальто и глянул на часы — пора было выходить. — Надо ещё заскочить к Лингвини — переговорить… Колетт посмотрела с тревогой. Да с такой, от которой и он едва не испугался. Нужно было срочно успокоить её. — …нет-нет-нет, не волнуйся, я только дам ему контакты, чтобы он связался с клиникой… — чмокнув Колетт в висок, он постарался сделать как можно более расслабленный вид, — счёт оплачу, когда операция и реабилитация пройдут… На самом же деле, разговор о враче для Микро-шефа был последним в списке. Ведь на первый план вылезло кое-что другое. Работа. Чертова работа. В чертовом «Ледойен». Ему от одного этого слова становилось тошно. Антуан усмехнулся — да, в другой ситуации его бы похвалили за такое рвение, но сейчас это выглядело как новый вид самоистязания. Сколько б он ни пытался уговорить себя потерпеть — не бросаться на Жанну, едва завидев, ничего не помогало. Ему до жути хотелось прижать её к стенке — к слову, не только вербально, — и задавить к черту. Стереть. Размазать. Уничтожить. Как мерзкую букашку. И он отлично осознавал, что долго так не выдержит. Один предстоящий банкет чего стоил — Антуан давно чувствовал себя как на пороховой бочке. Но сейчас — он вообще будто сидел на подожжённом фитиле. Он даже не знал, сколько у него времени до того, как бомба рванёт. А она, непременно, рванёт, если он немедленно не придумает, как выйти победителем из этой схватки. Очень важной, можно сказать — стратегической, схватки с Адсорбт. В ресторане царил кавардак. Да такой, какой редко увидишь. Все усердно готовились к банкету, перетаскивая мебель и буквально вылизывая углы. Сейчас «Ледойен» напоминал, скорее, муравейник. Антуан, стараясь никому не показываться, первым делом нырнул в основной зал, так как вдруг осознал, что совершил наиглупейшую ошибку вчера, когда после вопроса от наглого репортёра, вскочил и убежал. Он же напрочь отключил башку. Он, как полный идиот, напрочь забыл про диктофон Эдж. Черт знает, кто и куда мог его деть. Не дай бог, ещё что-то вскрылось! Антуана бросило в пот. Однако, вопреки опасениям, диктофон обнаружился на столе. Эго с облегчением выдохнул и схватил его, но экран не включался — села батарея. Ещё бы — сколько бедолага записывал? Полсуток точно. — …хм, значит, так и сказал — что эти двери будут теперь открыты? — Антуан услышал голос Адсорбт, и хотел рвануть прочь, но она, в сопровождении старшего официанта, уже выползла из запасного — теперь уж точно ничем не отличающегося от других, — хода. — Интересно девки пляшут… надо будет с ним… о, на ловца и зверь! Эго! Он замер, чертыхаясь и спешно пряча диктофон в карман. — …тааак, слушай, золотой мой… если я сказала, что ты можешь прийти позже, это не значит, что надо появляться к концу рабочего дня! — Адсорбт жестом отправила куда подальше официанта, который, как увидел Антуан, побоялся посмотреть на него прямо и только едва кивнул. — Что молчишь? — …но ты не уточнила, насколько поздно можно прийти, не так ли? — Эго старался держаться. –Так что — предъяви сперва себе. — …да ты не переживай, — едко усмехнулась Жанна, — если вдруг я начну предъявлять тебе претензии не по делу, то уверена, ты поправишь! Не так ли? Антуан сжал зубы. Он надеялся лишь на то, что бабка не настолько дура и не будет сейчас доказывать ему свою правоту. — …а что это у тебя с лицом? — Адсорбт прищурилась. — Что — вчерашний репортер подкараулил? — …эм, нет, — Антуан постарался отвернуться, — ему ж твой охранничек явно охоту бросаться словами отбил… — …да, и я бы хотела, чтобы ты мне тоже рассказал, кто дал тебе право бросаться словами по поводу моих решений? Эго сделал самый что ни на есть удивленный вид. — …ты о чем? — …мне сказали, что это ты велел открыть ход, который я закрыла и… — …я всего лишь велел открыть запасной выход, который по правилам не может быть закрытым! — …это не твой ресторан! — вскричала Адсорбт. — Я здесь шеф! Антуан мысленно послал её на три буквы — неужели, она и правда не видит, что ему до этого «ресторана» вообще дела нет. Также, как и ей, в общем-то. — …да, не спорю… но в твоё отсутствие кто-то же должен принимать решения и нести за них ответственность, нет? Я подумал и решил, что никто лучше меня не справится! — …ох, какие мы самовлюбленные! Тебе так не терпится стать хозяином? — Жанна подошла ближе, усмехаясь. — Я тебе, мсье Эго, открою тайну: чтобы руководить, сперва докажи, что ты умеешь подчиняться! Слышал?! — …а я что делаю? — выгнул брови Антуан. — Если бы я не хотел подчиняться… вчерашняя конференция… закончилась бы не начавшись! — …ага, будем считать, что я этого не слышала! Арно снова пожаловался, что ты грозился его уволить! И не он один! — уперев руки в боки, стала наступать Жанна. — Ничего сказать не хочешь? — …оставь, завтрашний вечер всё расставит по местам, — Антуан качнул головой, поправляя очки, — я надеюсь, ты помнишь условия нашего пари? — …а ты их помнишь? — глаза Адсорбт сверкнули в полумраке зала огненной яростью. От её тона Эго весь похолодел. Он хоть и храбрился из последних сил, но всё отчетливее перед глазами вставали картинки проигрыша: если он не сделает её, она втопчет его в грязь — на сей раз окончательно и бесповоротно, — и он просто не сможет воплотить свой план по выведению её на чистую воду в жизнь. Он же пообещал ей желание. О чем он в тот момент думал?! На что надеялся?! Сам Дьявол его за язык дёрнул, видимо! — …ну чего — поздравляю! Мы на первой полосе! — Антуан повернул голову в сторону звука — к ним спешил Сорель, улыбаясь. — Телефон разрывается, ящик завален письмами… от поклонников и от хейтеров тоже… но рейтинг уже пошёл вверх, а цифры посещений сайта за сутки скакнули аж на пятьдесят три процента! Это супер! Бронь столов расхватывают как горячие пирожки! Ещё парочка таких конференций, и под сотку выбьем! — …отлично! — Жанна схватила газету и принялась рассматривать свою мордуленцию. Рядом была фотография, где Антуан стоял с мэром. Крупный заголовок бросался в глаза: «Легендарный «Ледойен» берёт курс на вершину!». — Значит, продолжаем работать в усиленном режиме! — …а ведь правильное было решение, шеф… — сказал тут Сорель, глянув на Адсорбт, а затем и на него, — не вырезать провокацию из эфира! Все на неё и клюнули! Антуан сжал кулаки в карманах пальто. — …ну так… — высокомерно вздёрнула подбородок Жанна, — поработай-ка с моё, друг, и будешь с закрытыми глазами чувствовать, чем питается наш народ! — …да уж — всем скандалы подавай! — отхлебывая минералки, бросил Сорель. — …но любое скандальное топливо, — решил их осадить Эго, — рано или поздно перестает действовать… — …ну, это ничего… — тут же вставила Адсорбт, — мы подольём снова! Верно? Следующие полтора часа Антуан сидел в кресле напротив Адсорбт с бокалом вина, но не вникал ни в одно сказанное ею слово. Его не интересовала статистика. Не волновали новые спонсоры, которых заметно прибавилось только за последние сутки. Не трогали вдохновенные речи старой швабры о том, что она всю жизнь шла именно к этому — к мировому признанию. Он думал лишь о том, как сделать так, чтобы завтра он выиграл спор. Мысли то собирались в густой концентрат и жалили его подобно пчёлам, то становились единичными, разрозненными атомами. Пару раз он всё же выныривал из омута и, натянуто улыбаясь, кивал Жанне, уже расслабившейся и явно считающей себя победительницей. — …готовься попрощаться со своим прошлым, Эго! — и Адсорбт потянулась к нему, намереваясь чокнуться. — Завтра я получу у тебя то, чем ты так дорожишь! Антуан что есть силы сжал пальцы на хрустальной ножке, подняв на неё глаза. — …поясни… — он едва открыл рот, кривя губы, которые едва ли не судорогой свело. — …ой, ладно! Не прихиряйся! — Жанна всё же дотянулась, и на миг их речь прервалась мягким звоном. — Я про твой «Рататуй»! За это и выпьем! — …смотри, не подавись! — Антуан, не сделав и глотка, встал и резво поставил свой бокал на стол — часть вина вылилась на поверхность, образуя тёмно-красное пятно, похожее на кровь. — Я могу идти? Дел по горло, знаешь ли! — …да, иди-иди, — он увидел, что Жанна едва сдержалась — её лицо исказилось до неузнаваемости, ногти впились в столешницу, — наберись силушек перед завтрашним заплывом, дорогой! И главное — рассчитай вдохи — захлебнёшься, как на конференции, Эго, так и знай — вытаскивать не стану! Причитающий что-то про головную боль Сорель мешал ему сосредоточиться. Дельных мыслей по-прежнему было крайне мало. Их практически не было. И Антуан едва не паниковал. Он осознавал всю степень риска, но всё же решился. Перед отъездом из ресторана он нашел в курилке Кевина. И хоть Жан всячески пытался отговорить его раскрываться, он упрямо сделал по-своему. Нет, конечно, полностью посвящать су-шефа в свои планы, Эго не стал, но обмолвился о том, что Адсорбт пора указать её место. Он сразу знал, что она не станет играть по-честному. И потому ему стоит… поступить также. Кевин, в свою очередь, также помявшись, видимо, для приличия, чётко озвучил, чего хочет. И Антуан убедился, что этот парень далеко пойдет. За свою помощь на банкете и за молчание — Эго отлично понимал, что за него-то и придется платить очень дорого, — су-шеф просил повышения. До шефа. — …и ты согласился? — выпал в осадок Сорель, когда они подъезжали к дому Лингвини. — Тош, ты в своём уме?! Блядь! Как?! — …как-как… — Антуан потер лоб. — Перо под ребро этой суке вставить, и вперёд! Сорель поглядел на него, скептически выгнув брови. — … который раз я от тебя это слышу… — …и ещё услышишь… эта тварь дождется хорошей жизни! — хрустнув костяшками, сказал Антуан. — …ты и это ему пообещал? — …ничего не обещал — что я — конченный, что ли?! Я сказал, что сделаю всё возможное, чтобы его продвинуть… если он сделает всё, что я скажу, на банкете! — Антуан отстегнул ремень и раздраженно рванул ручку, выходя. — Подожди меня, я быстро. Поедем потом за Колетт и в участок! Громко переставляя потяжелевшие ноги по ступенькам в грязном подъезде, Антуан вдруг остановился. Шарф стал душить. И пришлось даже ухватиться за перила, чтобы не упасть. Мысль, ткнувшаяся ему в темечко, казалось, была сродни выстрелу. — …кто? — раздался недовольный голос Альфредо, когда он несколько раз нажал на звонок. — Санта! — попытался пошутить Антуан. Двери открылись спустя пару минут. — …чего надо? — Лингвини точно не горел желанием его видеть. — Придумал какую-нибудь гадость? Хочешь мне высказать? — …знаешь, хотел бы — высказал ещё тогда! — Антуан опёрся о косяк, вальяжно поставив ногу за порог. — Но я молчу. И даже предлагаю забыть об этом… — …что, Эго… — Лингвини противно усмехнулся, — спрос рождает предложения, верно? Антуан понял, о чем он — наверняка, увидел отрывок с конференции. — …пустишь? Надо поговорить. Серьёзно. — …поговорить, значит? — Альфредо всё же отошел, на мгновение поворачиваясь спиной. И Антуан мысленно воткнул туда огромный разделочный нож, затем всё же прогоняя столь агрессивный настрой. В конце концов, Лингвини вполне может думать точно о том же. Стало не по себе. — Если серьёзно — мне срочно нужны деньги на операцию Микро-Шефа! И мы сваливаем из города! Антуан не ожидал последней фразы. Он застыл, пялясь в одну точку. — …с чего вдруг? — …да с того! — Лингвини принялся метаться туда-обратно. — Сам не знаешь?! Твой долбанный крыса-папочка не остановится! — …но бежать с тонущего корабля… тоже по-крысиному, знаешь? — проговорил Антуан, всё ещё не решаясь обмолвиться о самом главном. — …думай, чего хочешь! — махнул рукой Лингвини. — Мне ли до высоких материй! — …хорошо, хочешь денег? Будут тебе деньги. — Антуан наконец посмотрел парню в глаза. — Если ты мне поможешь. Лингвини недоверчиво открыл рот, разводя руками. — …в чем помочь? — …мне нужен профессионал завтра на кухне в «Ледойен»! — выпалил Эго, ни капли не думая, как это прозвучало, иначе бы точно ничего не сказал. — …пф! — выдохнул Альфредо. — Я не повар! И ты это знаешь! Антуан криво усмехнулся. — …и я не о тебе, — он медленно шагнул дальше и вперил глаза на кухонный стол, где разместился Микро-шеф. — …чего? — Лингвини попробовал рассмеяться, но ему быстро стало не до смеха. — …я поспорил с шефом Адсорбт… завтра ресторан должен выдержать полную посадку в сто двадцать персон! Выдержать на десять баллов из десяти! Никак иначе! — Антуан смотрел на крысу, лежащую, казалось, без признаков жизни. — Если я проиграю спор… одним словом, я не могу этого допустить! — …у тебя с головой всё нормально, Эго? — спросил Альфредо, когда он подошёл к столу и дотронулся до Микро-шефа. — …это ещё цветочки, Лингвини, — Антуан оглянулся и вновь усмехнулся, — но я не буду тебя грузить всем остальным… — …он не может ходить! — ткнув пальцем в животное, чуть задравшее ушастую голову, заорал Альфредо. — У него отца убили! А ты тут про какие-то споры втираешь?! — …я нашёл врача, который поставит его на ноги… — …да пошел ты, эгоист! — …да, я Эго… и ист, наверное, тоже, — выделил свой псевдоним голосом Антуан, смакуя его как самый лакомый кусок, — нравится вам или нет, но я такой! И шоу должно продолжаться! Слышал о таком? — …не хочу я ничего слушать — убирайся! — визжал Лингвини, наверняка, пугая соседей. — …а я разговариваю не с тобой! — Антуан смотрел в глаза крысе. — Микро-Шеф не станет тебе помогать! — …а ты у него спросил? Выскочив на улицу, Антуан снова вспомнил о словах, сказанных ночью: «Головой я понимаю, что веду себя, как полный идиот, но ничего не могу с этим поделать…». На душе кошки скреблись будь здоров. Он чувствовал, как погружается в грязь. Всё дальше и больше. Он тонет. Медленно, но верно. И казалось, ничто не могло его удержать на поверхности. Но держало. Лишь то, что он дал себе слово довести дело до конца. Цель ведь оправдывает средства. А цена… он готов платить! Сколько? Вопрос сложный. Но не требующий ответа немедленно. — …можно полюбопытствовать? — Сорель скосил глаза в его сторону. — Кто так потрудился над твоим фейсом? — …а то ты не догадываешься! Отец Колетт, — сказал Антуан, надеясь, что распространяться на эту тему не придётся. — …ну, я ж предупреждал, что мужик без тормозов — может влепить, если чего не понравится! — Байо напел ему о наших с тобой отношениях! — Антуан снова почувствовал дикую ярость. Кажется, если что-то не предпринять, он всерьёз может на кого-то наброситься и покалечить. — Я хочу лично видеть, как он сдохнет! Чем быстрее — тем лучше! — …чего, блядь? — Сорель резко затормозил. — Байо?! — …из-за этого выродка Колетт поссорилась с отцом… его загребли вчера в участок! И я чудом избежал подобной участи! — …это же пиздец, — выдал Сорель, хмурясь, — и чего ты будешь делать? Антуан долго всматривался в туманную улицу. — …даже если я из шкуры вон вылезу, рыцарем на белом коне мне не стать! — он сумел выдавить ухмылку. — Этот титул уже отдан белобрысому ублюдку! А мне что остаётся? — …да плюнуть и размазать! — подсказал Жан. — Ты ж умеешь! Плюнь — не отмоется, нахрен! — …в том и дело — не могу, — Антуан откинул голову на спинку сиденья. — …это почему? — Сорель завернул к дому. — Тош? — …плюнув на него, я автоматически плюну на Колетт… — …так, у меня другой вопрос: он всё ещё хочет тебя посадить? — …пусть и дальше хочет! — Антуан сжал губы. — Всё. Не будем об этом. — …угу, о чем тогда будем? — довольно легко сбрасывая груз прошедшего разговора, спросил улыбнувшийся Сорель. Эго помотал головой, смотря так, чтобы тот понял — ни о чем. — …при Колетт молчи, ты услышал меня? — …да ладно, Тош… я же… — …я серьёзно. Молчи. Сорель. Чтоб и звука от тебя не было. Понял? — Антуан вышел у подъезда, откуда вскоре показалась Колетт. Сорелю явно было непросто сидеть абсолютно молча. Даже когда Колетт садилась в машину и проронила только одно слово: «Здрасьте», Жан, не поворачиваясь, только кивнул. Антуан видел, как тот всё время смотрел на них в зеркало заднего вида. По правде говоря, Эго боялся не столько того, что Сорель начнет открывать рот, а того, что Колетт не сможет усидеть рядом с ним и минуты. Однако же — всё вышло иначе. Тату, будучи полностью погруженной в свои мысли, казалось, даже не замечала, кто именно их вёз. Хотя, конечно, не узнать машину она тоже могла. В полицейском участке ничего не изменилось. Всё такая же старая мебель. Такая же неудобная планировка. Разве что, стенд «разыскиваются» разделился на несколько. На первом были маньяки и прочие опасные преступники. На втором — жертвы. На третьем — люди, пропавшие в случае каких-либо стихийных и иных бедствий. Но Антуан не мог не отметить, что с последнего его визита обращение стало чуть построже — на входе их встретил новый дежурный, затем позвал напарника. Их с Колетт тщательно обыскали. Проверили по базе данных паспорта. По телефону уточнили, действительно ли их ожидает следователь. Затем его оставили ждать в коридоре — кстати, лишь с недавнего времени оснащённом умной камерой, периодический делающей снимки, которые могли существенно облегчить работу копам, если вдруг в участке снова произойдет чрезвычайное происшествие, — а Колетт пригласил в кабинет Смит. Антуан мерил шагами коридор. В голове копошилось слишком много мыслей. Одна другой хуже. Он ещё с тех самых пор, как следак затряс у него перед носом ручкой, понял — дело дрянь. Старался гнать от себя страх оказаться за решеткой. Но всё равно не мог полноценно сосредоточиться ни на чем. Видоизменяясь, ускользая, на время отступая, но эти мысли возвращались. И казалось бы — что такого могут найти на этой ручке? Антуан пытался воспроизвести ту ситуацию, когда последний раз пользовался ей — это было точно не при подписании контракта. Он всё помнил. Да, чуть смутно, но помнил. А вот чего он не помнил — это того, как просил у Адсорбт деньги для выкупа. Этот момент заволокло напрочь — видимо, сказался стресс. Сорель как-то проговорился ему, что точно придушил бы старую вешалку, если бы она не дала денег. И он сам был в шаге от опрометчивого и уголовно-опасного деяния. Антуан подозревал, что именно тогда ручка оказалась в лапах этой стервы. Она на тот момент прекрасно всё знала, и скорее всего, что Астор попросил её устроить это представление. Они поняли, что он не станет беспрекословно выполнять их приказы и решили таким образом подстраховаться — припугнуть его полицией. — …мсье Эго! — Антуан вздрогнул, наконец отрывая взгляд от плаката, с которого на него смотрел самый отвратительный человек на свете — Франсуа Байо. — Вас ожидают… И двери кабинета неподалёку распахнулись. — …мсье Антуан Де-Ришаль, а никакой не Эго! — скалясь, сказал Смит, убирая одну папку и доставая с полки другую, — прошу, проходите… и не волнуйтесь — мадмуазель Тату подождет вас, ей всё равно нетерпелось с отцом увидеться… Антуан бросил взволнованный взгляд на Колетт, выходящую с дежурным, и тяжело уселся на стул. За те сорок минут, что пробыл в коридоре, он успел уже несколько десятков раз прокрутить предстоящий диалог в голове. Но не представлял, что Смит умеет удивлять. — …ко мне подходил Филипп Фрай… — эта фраза заставила Эго выпрямиться и податься вперёд, — мы побеседовали… нет, я, конечно, пытаюсь вникнуть в дело, но пока… особенных результатов не обнаружилось… и, пожалуй, сведения Фрая мне кое в чем помогли! Антуан фыркнул и растянул губы в недоверчивой улыбке. — …и он поручился за вас, — серьёзно сказал дальше Смит, словно отвечая на его усмешку, — просил не наседать и не рыть несуществующие улики… Антуан прекрасно понимал, что пока слишком рано переставать относиться к этому парню с негативом. Но внутренний голос подсказывал, что точно пора перестать относиться с негативом к Фраю. — …но дело пока не закрыто… — Смит качнул головой, — не расслабляйтесь, мсье… — …ага, расслабишься тут с вами, — вздохнул Эго, ожидая, чем ещё порадует полицай. — …мне буквально вчера позвонили из больницы… Максимилиан Де-Трой выкарабкался… он в сознании, и скоро мы допросим этого пострадавшего соучастника… Внутри у Антуана снова моментально скрутилась тревога. В последнее время все, кто так или иначе был связан с его папашей, «пулемётной очередью» уходили на тот свет. Любой, кто выживал, всё равно не успевал «поделиться ощущениями» и помирал при ещё более загадочных обстоятельствах — что Звездочёт, что Торнтон. Антуан уже подумывал насчет того, чтобы предупредить Смита о том, что Де-Трой может оказаться в смертельной опасности, если только откроет рот, но не стал бежать впереди коня, решив дождаться «новостей». — …вы хотели сообщить информацию о моём… — слово «отец» застряло в глотке, будто кость, и ему даже захотелось прокашляться, — я уже весь извёлся, давайте сразу к делу? — …для начала, мсье Эго, — обратился к нему Смит, прищурившись, — я думаю, вы не будете против того, чтобы сдать тест ДНК… — …и зачем он вам? — удивился он. — …как зачем? — Смит выудил лист бумаги, который был испещрен мелким шрифтом с двух сторон. Сзади также стояла печать. И Антуан понял — это следственное заключение. — Мы должны знать наверняка, кто вы ему… — …а вам так не видно? — он прикусил нижнюю губу, злясь. — …нууу, мсье Эго — похожих людей на свете море! — Смит нажал на кнопку — появился дежурный, за ним вошел эксперт в халате и маске, с большим лабораторным кейсом. — Мы работаем лишь с фактами! И о кровном родстве лучше знать точно, не так ли? Антуан постарался не выдавать волнения. Всего день назад он с Розенкранцем побывал в частной клинике, где у них обоих взяли тест на установление родства. И чего скрывать — он дико боялся, что если копам станет известно об этом, могут начаться ещё большие неприятности. — …что изменится, если вы будете знать…? — Антуан едва дождался, пока эксперт, — с самым мрачным видом повозив у него во рту ватной палочкой с каким-то раствором, — удалится. — …ну, вообще-то… ваш отец, мсье Эго… — Смит замолк и покачал головой из стороны в сторону, будто пробуя эту фразу на вкус, — был весьма и весьма богатым… вы знали? — …мне плевать! — …ну, поверьте, когда вы узнаете, сколько у него миллионов лежит… Антуан, стиснув кулаки, сдержал все нецензурные слова. Но в голове щелкнуло кое-что другое: — …стоп — вы сказали… был?! — …да, я сказал так, — Смит покосился в отчет, — пока останки на экспертизе, сложно быть уверенным на все сто, но… Антуан тоже попробовал вчитаться в мелкий текст, но его очки не помогли. Да и полицейский, будто стряхнув с себя мягкотелость, закрыл бумаги. Стало и легко, и тяжело одновременно. — …одним словом, из реки извлекли тело… — начал следователь, внимательно наблюдая за его реакцией, — это пока предварительные данные… мужчина, брюнет, вероятнее всего, худощавый… предположительно, шестьдесят четыре года, плюс-минус пара лет… Антуан пребывал в ступоре, а в голове бились мысли: «Какой, блядь, реакции ждёт Смит? И вообще — с чего он опирается лишь на предварительные данные?!» — …тело развезло конкретно, такой мощности был взрыв… — продолжал коп, — по оценкам техников… двигатель отказал из-за неправильной эксплуатации… но это, в принципе, не наше дело… наше — тело. И вот, по данным, генетический материал сходится с тем, что есть у нас в базе, спасибо коллегам из Германии… так вот — это кровь и ткани вашего отца… то есть — Астора Де-Ришаля… — …когда вы скажете точно? — он буквально выдавил эти слова из себя, увидев, как Смит жадно ловит его мимику, делая какие-то пометки в блокноте. — Когда ваша экспертиза установит — он это или кто-то другой… неделя, месяц, год…?! — …в ближайшие время, мсье Эго… Антуан знал — не может быть всё так гладко. Где-то есть подвох. Жирный подвох. И чем быстрее он обнаружится — тем лучше. — …хм, вы нашли лишь фрагменты тела… — Антуан потёр больную переносицу, внутренне матерясь. — И сразу решили, что это он? Да или нет?! Смит вдруг стушевался. — …ну, мы пока работаем над установлением личности, но… — …пока вы работаете… он может быть жив! Смит скривился. — …я понимаю — вам хочется, чтобы так и было… Антуан посмотрел на него как на идиота. На последнего идиота, которого он когда-либо встречал. — …вы меня вообще слышите?! Мне плевать на него — я имею в виду, что пока он живой, он крайне опасен!!! — …успокойтесь — прекрасно слышу и повторяю, кровь вашего… — …черт побери! Включите голову! — вскочил тогда Антуан. — Кровь! Да он мог пораниться тупо во время катапультирования! Смит напряженно прищурился. — …так-так, без нервов… садитесь, мсье Эго… вы знаете обо всем от Фрая? — …а от кого же?! — сморщился Антуан, у него буквально руки чесались встряхнуть этого парнишку хорошенько. — …всё ясно — Фрай тоже считает, что это просто ход… — сказал тут Смит, смотря в бумаги, от которых не было никакого проку, — и мы должны продолжать поиски… преступника, который, быть может, уже мёртв! Антуан закрыл глаза и постарался успокоиться — не хватало ещё ляпнуть чего-то лишнее. — …вы правда полицейский? — спросил он, глянув на ошарашенного Смита. — …а вам вчера не хватило моих аргументов?! — зарычал парень, яростно дёрнувшись на него. — …более чем! — Антуан склонил голову. — Только вот… — …ох, мсье Эго, вы снова нарываетесь! — …нарываюсь? Я? — Антуан картинно приложил руку ко лбу. — Да вы что! — …вообще-то… за взятку полицейскому во время исполнения служебных обя… — …прошу, не будем об этом! — он резко посерьёзнел. — Да, я дал взятку, но вы — взяли! Точка! — …тогда — я попрошу не сомневаться в моих способностях! — …о, бога ради, простите мою бестактность! Но тупость задаваемых вами… пусть будет лишь в риторическом ключе, — я не против, пусть, — и Эго чуть улыбнулся, — вопросов, знаете ли, наводит на мысль… — …и ещё Фрай уверен, что Франсуа Байо, которого тоже активно ищут… — буркнул Смит, а у него при упоминании ненавистной фамилии к горлу подкатила тошнота, — мог обеспечить его укрытием… и потому надо срочно наведаться в дом Байо…! Антуан затряс головой. Честно говоря, он и не задумывался над тем, что его папаша может подключить сбежавшего Байо. Он был твёрдо уверен в своей версии — Астора прячет Адсорбт. — …так-с, давайте вернемся к началу… вы сказали, что нашли тело… — проговорил наконец Антуан, отгоняя прочь любые сомнения. Нужно было хотя бы зацепку идиотам-копам кинуть. — А деньги вы тоже нашли? — …какие ещё деньги? — удивился Смит, будто в первый раз услышал. — …выкуп, который я заплатил за Кол… мадмуазель Тату! Смит снова перебрал бумаги. И, ожидаемо, не найдя там ничего интересного, уставился на него широко распахнутыми глазами. — …и сколько? — …слушайте… это же смешно… как вас, мать вашу, ввели в курс дела?! — …хреново! — стукнул ладонью по столу разозленный Смит. — Я разберусь с этим позже! А пока — мсье Эго… я вас прошу… — …три миллиона евро! — …так-так-так, и что было… — …деньги я отдал, едва меня привезли в катакомбы! — …кому отдавали? Вспоминайте! — …да без понятия… одному из его верзил! — Антуан тоже пребывал в степени бешенства, пока ещё контролируемого. — …есть же фото! — Смит оживился и полез в папку. — Узнаете? Посмотрев на несколько снимков, Антуан безошибочно указал на типа, которого видел последним перед тем, как Астор вызвал Клауса и началась клоунада со смертельным исходом для главного клоуна. — …он у нас в клетке! — обрадовался Смит. — Есть! Значит, потрясем! — …а чего толку? — …будет толк, в чем были деньги? — …да обычный кейс… — …фирму назовёте? — …возможно, назову… — напрягся Антуан. Смит тем временем защёлкал по клавишам компьютера. — …ну, вот — при трупе не обнаружено никаких кейсов… — сказал коп, и Антуан хотел уже воскликнуть: «Что и требовалось доказать!», однако, тот продолжал, — но зато… обломки чего-то, весьма похожего на кейс, найдены в нескольких метрах от места аварии… одним словом, экспертиза всё установит… но раз уж вы заикнулись про деньги… их там как раз и не было… три ляма — сумма внушительная… и вся бы не прогорела… Антуан закивал. — …всё ещё не верите Фраю? Смит поднял глаза. — …нет, не совсем… я понять не могу — кто тогда может оказаться на его месте? Шумахера, который пригнал ему вертушку, мы же взяли… Антуан усмехнулся — кажется, этому пареньку ещё предстоит узнать, с кем он связался. — …с чего вы взяли, что этот водитель был там один? — …да, верно! — Смит снова щёлкнул по клавишам. — Верно! Будем искать пропавшего летчика в отставке его возраста! Антуан был рад, что хоть с чужой помощью, но мозгами полицай шевелить начал. — …хм, если ваш папаша такой умный и живучий, и… правда всё это подстроил… — рассуждал Смит, — значит, проколется на мелочах — деньгами сорить начнет, если уж взял их с собой… точно! — …угу, я тоже так подумал… — сказал Антуан, — точнее — мне подсказали, как можно… незаметно пометить деньги… — …вот сейчас поподробней! — и глаза у Смита загорелись чисто-полицейским азартом. — И ещё — вы знаете, мсье Эго, что это незаконно? — …я сделал это только потому что не было другого выхода… — …понимаю, — кивнул Смит, — рассказывайте. Пока рассказывал о том, как Розенкранц неожиданно подкинул дельную идею, Антуан успел подумать и о том, правильно ли поступает, бросая Смиту такие «жирные куски». Сможет ли этот мальчик выстоять и не спрятаться в угол, когда придёт время? А ещё он совершенно не понимал, стоит ли говорить о том, что нашёл в кабинете Адсорбт, — конце концов, если Смит будет знать всё, надеяться на него будет чуть легче, — однако, соображая, что пока нет полной уверенности в чем бы то ни было, не стоит ещё больше запутывать следы. — …есть у вас ещё какие-нибудь мысли, мсье Эго? — …нет у меня никаких мыслей… — соврал он, выпрямляя спину, что начала побаливать от неудобной позы, — но я хочу, чтобы вы пошевеливались с этой экспертизой… — …поторопимся, уж будьте уверены! — …и ещё — мою ручку можно получить назад? — Антуан наклонил голову. — Я, знаете ли, не привык разбрасываться веща… — …простите, но пока идёт следствие… — перебивая, поджал губы Смит, — не могу ничем помочь! — …значит, на ней что-нибудь нашли? — напрягаясь снова, спросил Эго. — …да нет, — с некоторым сожалением протянул коп, — ни крови, ни отпечатков… вроде, всё сходится, вы действительно её просто выронили, но… мы должны проверить…! На выходе из кабинета, Антуан не удержался от вопроса об отце Колетт. Смит нехотя сказал, что… причин для задержания, «таких, чтоб прям объективных», у них и вчера не было, но сыграло роль состояние мужчины — тот был на взводе, и оставь они его вне изолятора, он мог бы запросто наделать глупостей. Ответ его устроил и неустроил одновременно. Антуан сам не понимал своих эмоций. С одной стороны, он не хотел, чтоб отца Колетт держали в камере просто так, а с другой — неизвестно, чего у того на уме. В коридоре было пусто. Антуан, пребывая в странном оцепенении, ждал Колетт минут пятнадцать и затем сообразил — она уже вышла. Внутри тут же вскипела злоба, разбавленная беспокойством. Зачем. Она. Вышла. Одна. Да, пусть они на пороге полицейского участка, всё равно — это крайне неосмотрительно. Но едва он открыл входные двери, всё понял. — …я тебя последний раз прошу — поехали домой! — …папа, я всё вчера сказала… я остаюсь… — Колетт, стоявшая лицом ко входу, увидела его первой. — …ох, поймешь же ты, что я был прав, да поздно будет! Антуан замер, придерживая двери и сверля спину мужчины тяжелым взглядом, — если бы тот обернулся именно в этот момент, то… возможно, новой драки было бы не избежать, — в ярком свете ламп, вкрученных в козырек над крыльцом участка, его было бы хорошо видно. Но делать это когда кругом камеры и куча полицейских — верх маразма. Да уж. — …я как-нибудь разберусь со своей жизнью, пап! — Колетт постаралась выглядеть как можно спокойнее и говорить твёрдо — Антуан видел, как трудно ей. Он это чувствовал. — И я надеюсь, что ты всё поймешь… Эго всё же выдохнул и сделал ещё шаг, на ступеньку. — …жаль, что ты ничего не понимаешь! — Колетт изменилась в лице, когда её отец, с горечью произнеся эти слова, двинулся вдоль по заснеженному тротуару. — Ну и сиди здесь, к черту! А про меня забудь! Он поймал её взгляд, впившийся ему в грудь. И, раздирая рёбра, двинулся дальше. Пока не достиг сердца. Эго ощутил это так, как будто ему в кровь впустили яд. И нужно сделать что угодно, лишь бы он не распространился дальше по организму. Он спустился с крыльца. Времени на принятие какого-либо решения было немного. — …мсье Тату! — он быстро обогнул Колетт, которая не могла сдвинуться с места. — Можно вас на секунду? Антуан догнал его в пару шагов. И хоть они стояли на крепкой мостовой, ему показалось, что кругом нет ничего. И этот мостик — единственное, что может удержать их на краю пропасти. Главное — удержать равновесие. — …ты вообще уйди с дороги! А не то — вмажу снова! — …хотите ударить? Вперёд! Я даже не буду сопротивляться! — …ха, опять спровоцировать меня пытаешься, урод? Не выйдет! — …вы делаете больно своей дочери. Понимаете? Обвиняете меня в эгоизме и трусости, но сами… так может, дело не во мне? — Антуан говорил спокойно, укрощая все прочие чувства, показывая, кто тут главный, будто опытный дрессировщик, хлёстко взмахивающий кнутом в клетке с тигром. — Мсье Тату… я понимаю, что вы волнуетесь за Колетт, и даже соглашусь — поводы есть… — …да, и главный повод — это ты! — выплюнул старик, и схватил-таки его за грудки. — …но давайте вы не будете переносить негативные эмоции по поводу меня на отношение к собственной дочери! — нахмурился Эго. — Поверьте, ничем хорошим это не кончится… — …ещё бы! Ты себя в зеркало видел? — …иронизируйте сколько влезет, мсье Тату, — он продолжал говорить ровно и моментами удивлялся, — я вас прошу только об одном — не отталкивайте Колетт. Меня вам любить вовсе не обязательно. Так ведь? Просто знайте — как бы там ни было — я от неё не откажусь. Слышите? Не откажусь. Даже ради сохранения ваших отношений. А если вы откажетесь от неё из-за меня… боюсь, вы проиграете эту войну… потому что она, рано или поздно, откажется от вас! Антуан сразу заметил, что в глазах напротив поубавилось слепой ненависти. — …ишь как ты красиво говорить выучился! — он с некоторым облегчением выпрямился, когда его шарф отпустили. — Куда деваться! — …о, мсье Тату, вы напрасно считаете, что я ничего, кроме как пустословить, не умею! — …да плевать мне на твои умения! С чего вдруг тебя на баб потянуло, не подскажешь? Антуан прикрыл глаза, а когда снова открыл — снежный поток, бликующий ещё больше в льющемся сверху фонарном свету, ослепил его. Захотелось протереть глаза. Которые вдруг защипало. На стекла очков будто налепили слезовыжимательную пленку. — …моё прошлое — это моё личное дело, — со вздохом сказал он, — чем больше в нём копаются посторонние, тем сильнее и глубже хочется его спрятать… — …вот-вот, ты мою дочь с этим своим прошлым не равняй, нахер! — …и в мыслях не было, — Антуан качнул головой, собираясь с мыслями ещё более сконцентрировано. — Прошлое — в прошлом. Ваша дочь — важнее этого. Поверьте. Она — моё настоящее и… я очень надеюсь… нет, не так — я верю, что ваша дочь — это моё будущее. — …да уж — она — твоё будущее… — с усмешкой процедил старик, — а ты так в себе уверен, что не задумываешься даже, вижу… ей такое будущее сильно нужно? — …ну, судя по тому, что она отказывается уезжать — да, — нашёлся Антуан, хотя его уверенность на самом деле едва не дала трещину, — подумайте над моими словами ещё раз… в спокойной обстановке и отбросив все ненужные эмоции, может, всё тогда встанет на свои места! За сим — позвольте откланяться! Эго знал, что это — плохая идея, но всё же протянул руку для рукопожатия. — …следствие ещё не окончено! — его снова грубо ткнули в грудь. — А только обидишь мою Колли — прикончу своими руками! Понял?! — …а я уж хотел было извиниться… — пробубнил Антуан, когда, спустя пару мгновений, к нему медленно подошла Колетт — её отец, не оборачиваясь, быстрым шагом пересекал дорогу. Войдя в тёмную прихожую, Антуан первым делом выругался от души, правда, про себя, включил свет и глянул на Колетт. У неё был до того убитый вид, что ему хотелось треснуть себе чем-нибудь тяжелым. За всю дорогу — а оная заняла немало, ведь они в кои-то веки прогулялись, а после проехали пару станций на метро, — она не произнесла ни слова. И он тоже не смог выдавить из себя ничего путного. Сейчас они вошли в квартиру снова в гробовой тишине. И эта тишина висела над ними как топор. Нужно было подготовиться, чтоб было сделано хоть что-то, что способствовало бы не столь мрачному возвращению. Но Антуан знал — ещё есть шанс всё исправить. — …помнишь, я говорил про… планы на вечер? — он заглянул ей в глаза, когда она снимала уличную обувь. — Мне кажется, их пора… воплотить в жизнь… — …что выдал тебе Смит? — словно не обратив внимания на его прежние слова, спросила Колетт. Антуан снова посмотрел на неё. И твёрдо отверг любые попытки пойти на поводу. Нет. Если сейчас начать ей всё рассказывать, обо всех планах можно будет забыть. — …давай всё это оставим до завтра… — он потянул её с пуфика на себя, — Колетт, я не хочу сейчас ни о Смите, ни тем более… о том, о чем мы говорили, прошу! — …и тебе значит не интересно, что он мне сказал? — …что-нибудь обо мне? — …нет, мы тебя вообще сегодня не трогали, что удивительно, — она, покусав губы, глянула ему в глаза, — он тащил из меня показания насчет Байо… сказал, что они вышли на его след… — …скорее бы его взяли, — Антуан решил ограничиться только этим, — можно будет спать спокойно… — …да ну? — хмыкнула Колетт. — Ты уверен? — …я уверен, что тебе стоит перестать всё время думать о чем-то вроде этого… — Антуан зарылся носом в её макушку. — И я даже знаю, как… Ты таблетки сегодня пила? Колетт отрицательно мотнула головой. — …вот и не надо — есть средство получше… — оставив на её плече поцелуй, он сходил за штопором. Колетт удивленно вскинула брови. — …что ты задумал? — …пойдем со мной… — Антуан наклонил голову, смотря на неё так, чтобы она всё поняла и получила ответ на свой вопрос. И Колетт поняла, но отчего-то погрустнела ещё больше. — …я не уверена, что это… хорошая идея… — …мы же можем не пить, — сказал тогда Антуан, начавший всерьёз опасаться, что все его планы рухнули, — просто поужинаем… — …ох, я обошлась бы чаем с какой-нибудь плюшкой… — Колетт всё же последовала за ним, снова удивляясь, когда они вошли в гостиную. — …а я бы хотел, чтобы ты питалась полноценно и… составила мне компанию… — Антуан обернулся, быстро оценив накрытый на двоих стол — Розенкранц сделал всё по высшему разряду. — Сперва я думал пригласить тебя в ресторан, но потом понял — дома будет вкуснее и намного спокойнее… — …да, я должна была догадаться, — смущенно улыбаясь, вымолвила Колетт и прислонилась к косяку, — прости… — …да, возможно, что… время я выбрал не самое подходящее, но… — он продолжал стоять, не вполне понимая, дала ли она ему согласие. — Я тут понял, что мы… мало времени проводим вместе, и такой ужин — это… — …всё-всё-всё… — Колетт подошла и успокоила его поток слов, коснувшись щеки. — Я поняла. Извини, что я порчу твой сюрприз. — …нет-нет, ты ничего не портишь… — …но к такому ужину… — и она кивнула на заставленный стол, — нужно, вообще-то, готовиться… — …хм, это как? — Антуан выгнул бровь. — Не есть с самого утра, разве что? — …ну и это тоже… — Колетт чуть посветлела лицом. — …так мы, вроде, с утра и не ели, или я ошибаюсь? — ответил ей улыбкой Антуан. — …я имела в виду… раз уж здесь всё как в ресторане… нужно и выглядеть соответственно… а я… — …ой, брось, — он всё ещё жутко нервничал, боясь, что она просто откажет, сказав банальное «нет, я устала» или что-то в этом духе, — поэтому мы и не в ресторане… ты выглядишь отлично… я тоже не во фраке, знаешь ли… — …да кто бы говорил! — Колетт оценивающе глянула на него. — Кстати, эта водолазка тебе очень идёт… — …э-э-э… а я собирался от неё избавиться, — Антуан недоуменно посмотрел на свою старую чёрную водолазку, которая когда-то была ходовой, как в мире моды, так и в его шкафу. — …ладно, — сказала вдруг Колетт, всё же усаживаясь за стол, — но тогда мы пойдем и купим тебе другую! Эго улыбнулся — это слово «мы» стало для него особенным, очень тёплым, — и чем чаще он его про себя повторял, тем больше в этом убеждался, — как печка, на которую классно забраться в холодный в зимний вечер. Пока он открывал бутылку, Колетт не сводила глаз с его рук. И он, чуть расслабившись, не смог отказать себе в удовольствии подразнить её — начиная делать движения более медленными. — Антуан! — Колетт вскинулась, когда он несколько раз любовно обвёл пальцами рукоятку уже глубоко вошедшего в пробку штопора перед тем, как схватиться за ту, чтобы наконец открыть бутылку. — С ума сошёл! — …мы по глотку, — он посмотрел на неё, едва не залившуюся краской, спустив очки на кончик носа, — это кагор, можно сказать — лекарство… — …я не об этом! — Колетт шумно выдохнула, откидываясь на спинку стула. — Ты специально это? — …и что я такого сделал? — невинно поинтересовался он, разливая густоватый рубиновый напиток. — Знаешь, мне даже интересно, чтобы ты делала, если бы увидела меня в момент дегустации? Там рукава закатываются… часы и прочие украшения снимаются… а бутылка несколько раз встряхивается… — …так, это уже не дегустация, а… стриптиз? — …какой стриптиз… — Антуан усмехнулся, — нет… просто есть своеобразные ритуалы… считается, что вино нужно уметь чувствовать не только носом и ртом, но и… — …всё, не будем об этом! — и Колетт приложила руки к пылающему лицу. — Мы, вроде, ужинать собрались? — …да, но кое-чего всё ещё не хватает… — Антуан зажег свечи и погасил основной свет, — чтоб уж наверняка была уютная обстановка, что скажешь? Колетт кивнула, кажется, вновь смущаясь. — …скорее, интимная, — добавила она шепотом, надеясь, что он не услышит. — …и интимная тоже… — Антуан сел, решив позаглядывать в блюда, а не на Колетт, чтоб ещё больше не смущать её. — Кстати, ты была когда-нибудь… на свидании в полной темноте? — …оу, нет… — Колетт то поднимала, то опускала взгляд, и он чувствовал себя идиотом. С каких пор они, взрослые люди, начавшие жить вместе, смущаются просто сидеть за столом при свечах. — А ты был? — …нет, но… можем как-нибудь побывать… Антуан ещё раз убедился, что не звать Колетт в ресторан, было хорошей идеей, ведь если бы он при посторонних людях выглядел таким лопухом и нёс такую чушь… когда вообще в последний раз он бывал на свиданиях? Давно. Кажется, вообще в прошлой жизни. Антуан напряженно думал и об этом, и о том, что пора бы переключиться исключительно на ужин. — Розенкранц наготовил на роту солдат… — Колетт, усмехнувшись, вывела его из прострации. — Завтра мне придется пытать его едой…? — …ну, меня завтра тоже будут пытать… и не только едой… — вздохнул Антуан и наконец приказал себе перестать. — Прости. Слова, которые он пытался подготовить в течение дня, будто испарились. И Эго, снова чувствуя себя, мягко говоря, не очень уверенно, взялся за бокал. Сглатывая. Колетт поступила также, но медлила, ибо ждала, что он всё же скажет что-то. А он молчал. Хотелось пробить лицо рукой. Он чудом не сделал этого. — …давай я скажу сначала? — спасла положение Колетт. Антуан слегка улыбнулся, чтобы скрыть волнение, всё больше переходящее в злость на самого себя. — …давай выпьем за тебя… — и он качнул головой, жалея, что отдал ей право сказать первый тост, но Колетт продолжала, — за твоё здоровье, я бы даже сказала… и за то, чтобы у тебя были силы справиться со всем, что… сейчас творится… Стало ещё более неловко. Он дотянулся до руки Колетт и нежно сжал её пальцы. — …и ещё… знаю, ты чаще рассчитываешь на себя, но хочу напомнить — у тебя есть я… Когда Тату выдохнула, Антуан понял, что она озвучила всё, что хотела. И, пожалуй, он бы сказал похожие слова. Он чуть наклонил свой бокал, чокаясь с её. Колетт тоже неслабо смутилась, но он, сумев собраться, шепнул ей, что всё в порядке. Колетт, пригубив кагор, улыбнулась, отмечая, что он весьма вкусный. Антуан опрокинул внутрь сразу весь бокал, пояснив — «Для смелости».