Улыбнулась и вздохнула, Догадавшись о покое, И последний раз взглянула На ковры и на обои. Красный шарик уронила На вино в узорный кубок И капризно помочила В нём кораллы нежных губок. И живая тень румянца Заменилась тенью белой, И, как в странной позе танца, Искривясь, поникло тело. И чужие миру звуки Издалека набегают, И незримый бисер руки, Задрожав, перебирают. На ковре она трепещет, Словно белая голубка, А отравленная блещет Золотая влага кубка. Н. С. Гумилёв. «Самоубийство»
Машина остановилась возле нужного дома. Заглушив мотор, водитель — среднестатистического роста кролик со светло-коричневой шерстью и глазами изумрудного цвета — выудил из дорожного холодильника бутылку тана и с наслаждением отпил несколько глотков, после чего выдавил: — Миссис Мэни-Ак, приехали. Мария дёрнулась: — А?.. да, спасибо. — Помочь разгрузить вещи? — Буду благодарна. Водитель, которого, кстати, звали Виктором, вышел из машины, открыл багажник и вытащил оттуда здоровый чемодан защитного цвета. При Марии остался её традиционный ридикюль. — Знаете, миссис, — Виктор поставил чемодан на пол в большой светлой гостиной, — Вы как-то странно себя ведёте. Серьёзно, я за всю дорогу от Вас ни единого слова не услышал. — Это да… Просто… Ну нет настроения разговаривать! — Вас, если не ошибаюсь, из тюремного блока смертников вытащили? — Да. Виктор, спросив взглядом разрешения, опустился на жутковатого вида ярко-красный плюшевый диван, к боку которого была прикручена фанерная табличка с весьма выразительной надписью: «На красном кровь не видна!». Ходили легенды, что в этой квартире на этом самом диване зарезали пятерых. Странно, что Оскар с друзьями купили именно её. Хотя, возможно, причиной послужила скидка. — И что? Это повод так себя топить? — Возможно. — Поверьте мне, миссис, ничего на этой земле не стоит жизни зверя. Мария только хмыкнула. Свою жизнь она ненавидела. — Вам чего-нибудь ещё нужно? — Виктор встал. — Нет. — Тогда я пойду? — Иди. Дождавшись, когда водитель уйдёт, Мария опустилась на тот самый диван, доставая из внутреннего кармана платья полулитровую бутылку вина, и приложилась к ней. Ей всё уже порядком надоело. …Из рваной раны, оставленной осколком витрины, которую высадили её мордой, сочились алые капельки крови. Мэри, которой едва-едва исполнилось на тот момент девятнадцать, опустила лицо в фонтан. По гладкой поверхности воды побежали круги и розовые струйки. Рана была не такой серьёзной, но всё же достаточно глубокой. Мэри даже не решалась достать из раны осколок стекла. Чёрт… Большой ошибкой с её стороны было приходить в Аутлоу на ночлег. Она же прекрасно знала, что тут живут отбросы Зверополиса. И вот результат такой неосторожности — пять рваных ран, в которых застряли осколки. Боль, адская боль, буквально ослепляла девушку, а в ушах у неё стоял гул и звон. Наивно было бы думать, что витрина была стерильной, но что её не мыли с самого появления в Аутлоу… Иначе никак невозможно объяснить жжение и текущий по щекам тёплый липкий гной, смешанный с быстро густеющей кровью, оставляющий на шёрстке грязно-желтовато-красный след. — Мисс? Всё в порядке? Мэри вытащила лицо из фонтана, ещё раз для верности побрызгалась ледяной водой и обернулась. Как выяснилось, её окликал какой-то кролик в байкерской куртке, на левой стороне груди которой висела короткая цепочка, заканчивающаяся неким подобием кроличьего черепа, джинсах, заправленных в высокие крепкие десантные ботинки с утяжелёнными для уличной драки металлическими листами на заклёпках носками, и замшевых чёрных перчатках. На поясе с такими же заклёпками у него висел чехол из кожзаменителя с покоящимся в нём коротким широким ножом. — Япона мать! — кролик вздрогнул. — Мисс, кто это так с Вами?.. — Чёрт его знает. Какой-то бычара. — Бычара?.. Высокорослый, с короткими ногами и золотым кольцом в носу? И у него ещё один рог наполовину отбит? — Да. А откуда Вы знаете? — Я знаю тут всех. Что произошло? — Он высадил моим лицом витрину. Что-то ему не понравилось. — Что конкретно? — допытывался кролик. — Простите, но что это за допрос? — Я просто пытаюсь помочь, мисс. Поверьте, я знаю весь Аутлоу. — Ну… Он какой-то магазин грабил. Ювелирный. — Не все ещё повывелись… Ладно, ждите тут, мисс. — Что Вы… — То, что я умею лучше всего, — кролик плюнул себе под ноги, развернулся на пятках и пошёл прочь от фонтана… …Мария сидела в столовой, жуя вусмерть разваренные макароны пополам с мусором. — Простите, мисс? К Вам можно? А то все столы заняты. Узнав по голосу того самого кролика, Мэри кивнула. Сев со своим подносом, на котором стояли две тарелки — с постным супом и макаронами с овощами, — кролик протянул девушке лапу: — Познакомимся? — Мэри. — Оскар. Кликуха — Блэкджек, — кролик улыбнулся во весь полный подточенных резцов рот. — А ты красивая. — Самый дешёвый подкат на моей памяти, — хмыкнула Мэри, отставляя в сторону пустую тарелку. — Зато искренний. А это, по-моему, дороже. Мария невольно оценила правдивость этих слов. Да, этот кролик определённо ей нравился. Тем более, что по возрасту он выглядел едва ли старше её. — Ты тут недавно? — продолжал парень. — Ну? — Тогда считай, что тебе повезло. Я тут родился и вырос. Помочь освоиться? По-дружески. — Не откажусь… …Отношениям Оскара и Марии уже исполнилось три года. Они так и продолжали жить в Аутлоу, но теперь на жизнь и здоровье крольчихи никто не покушался. Все боялись её бойфренда, который на глазах у особо буйной компании согнул и разогнул трубу толщиной в своё собственное запястье. Мария, на лице и лапах которой шрамы от полученных ранений остались на всю жизнь, сидела в первом ряду концертного зала, где предстояло выступить Оскару с его рок-группой, в которой он был солистом. Концерт шёл несколько часов с небольшим перерывом, в течение которого Оскар незаметно подошёл к девушке и шепнул: — По окончанию зайди за кулисы. Надо потолковать. И вот Мария уже стоит за кулисами, гадая, что же потребовалось от неё Оскару, да ещё и в такой день. Наконец он появился, причём в сопровождении двух рослых зверей в серых закрывающих всё тело комбинезонах, так что определить их вид было невозможно. Один из них встал со стороны сцены (Мэри вздрогнула, увидев у него за спиной дробовик), словно ожидая нападения, второй — со стороны чёрного хода. — Зачем ты меня сюда позвал? — Мария поёжилась, чувствуя напряжённость момента. — Мэри… Мы с тобой встречаемся уже давно… И… Из кармана штанов кролика показалась коробочка. Открыв её, Оскар опустился на колено: — Мэри… Ты станешь моей женой? Крольчиха не колебалась ни секунды — она знала, что бойфренд собирался сделать ей предложение уже давно: — Да! …Мария сняла с шеи цепочку, на которой висел пластмассовый прозрачный пузырёк, в котором плескалась какая-то жидкость неопределённого цвета, вытащила из него зубами пробку, вылила всё без остатка в бутылку с вином — ускорить конец — и выпила отравленное вино одним глотком. Яд начнёт действовать не сразу — у неё есть ещё примерно полчаса, прежде чем всё кончится. Мария откинулась на спину, закрыла глаза и приготовилась ждать скорой неминуемой смерти. Она не жалела о том, что сделала, и не собиралась ничего исправлять, хотя у неё было противоядие. За прошедшие в дороге несколько дней женщина многое переоценила, в том числе и свой побег из тюрьмы. Нет… Её место на виселице!***
Уже на выезде из города Виктор вспомнил, что уронил ключи от своего дома, когда разгружал вещи клиентки, и вынужден был вернуться. Подойдя к квартире, кролик почувствовал, что что-то нечисто. — Миссис Мэни-Ак? На звонок никто не ответил. — Миссис Мэни-Ак! Молчание. Виктор достал из рюкзачка на груди универсальный ломик, сунул его в зазор между дверью и стеной и начал медленно её отжимать. Дверь поддалась только через несколько минут отчаянной борьбы. Виктор вошёл в полутёмное нутро квартиры, прошагал в гостиную… Эту минуту скромный помощник Оскара Джонса не забыл бы никогда! Мария с мокрой расчёсанной шерстью в банном халате лежала на диване, скорбно сложив на полуобнажённой груди лапы. Подойдя, Виктор на мгновение прижал к её запястью два пальца. Пульса нет… Поняв, что это провал, кролик спустился к машине и принёс оттуда две канистры бензина. Гори всё огнём! Дождавшись, когда пламя разгорится получше, убедившись, что не уцелеет ничего, Виктор достал из кобуры два револьвера, поднёс их к висками и одновременно спустил оба курка.