Покой нам только снится!

      Порой Джуди казалось, что минутная стрелка не просто прилипает к циферблату — её кто-то приваривает сваркой. Вот и теперь минуты ожидания тянулись мучительнее некуда. Ноги страшно болели, а при каждом движении — вспыхивали ещё сильнее.       Клак… клак… клак… По знакомому стуку трости Джуди узнала Оскара. Действительно, через несколько секунд её потрёпанный жизнью муж появился в дверях комнаты. От прежнего Оскара у него остались только окружённые лиловыми мешками ясные глаза, на дне которых плескалась затаённая ото всех боль.       Оскар приходил к жене каждый день примерно в одно и то же время. Несмотря на то что жили они в одном доме, последние несколько недель супруги виделись по паре часов ежедневно и жили в разных комнатах. Причин было две. Во-первых, оба ещё не оправились от ран, полученных от террористов. А во-вторых, Джуди не без страха осознала, что её чувства к мужу напрочь остыли.       Неудивительно. Оскару было всего около тридцати лет, а выглядел он уже на все шестьдесят. Кролик не мог ходить без трости, передвигался медленно и неуклюже. А последний плен и вовсе наградил его инвалидностью второй степени. Глядя на его серое усталое лицо, на котором выделялись двумя островками света глаза, Джуди пыталась себя убедить, что это — её муж, и она должна любить его. Но единственная мысль, которая возникала в её головке, звучала примерно так: «И как я могла вообще в такого влюбиться?..».       — Тебя что-то беспокоит, — вполголоса сказал Оскар, стоя у окна, в которое щедро лился свет осеннего солнца. — Ты чего-то боишься, но не можешь понять, чего именно. И эта неопределённость пугает тебя ещё больше.       — Откуда ты знаешь?! — вырвалось у Джуди. Оскар слово в слово угадал её мысли.       Откидывая с лица отросшие в плену перепутанные волосы, кролик невесело усмехнулся:       — Ты когда в размышления уходишь, себе под нос бормотать начинаешь.       «Дурак, — подумала Джуди, со жгучей ненавистью глядя на спину, украшенную неповторимым набором шрамов. — Пошлый дурак с кукольными глазами». Подумала — и сама испугалась этих мыслей. Оскар, не оборачиваясь, сказал:       — Ты ненавидишь меня.       — Я… — Джуди моргнула. Так запросто её ещё никто не раскалывал.       — Ненавидишь. Весь воздух в этой комнате буквально пропах ненавистью. А ещё я чувствую твой взгляд, которым можно алмазы крошить. Ты на меня так последний раз смотрела, когда я, наплевав на указания врачей, свалил на тренировочную площадку спецназа.       — Да, было такое… Ты ведь сам должен понимать, что в твоём тогдашнем — да и нынешнем — состоянии, спорт — это быстрый путь к оркестру и печальной музыке.       — Да. Но мне, знаешь ли, всё равно. Я потерял всё, что держало меня тут.       — А я? — негромко и будто бы в сторону спросила Джуди. — А Молли? А близняшки? Или мы для тебя теперь пустое место?       — Не вы для меня, а я для вас, — Оскар по-прежнему не оборачивался. — Я ведь не дурак, Джуди. Я знаю, что ты обо мне думаешь. И я это заслужил, не так ли?       — Я…       — Так оно и есть. Я заслужил вашу ненависть… ваше презрение. Я много раз мог вернуться домой, и всего этого не случилось бы… я бы не оказался второй раз в плену, а Хьюго и его компания, скрывающиеся тогда со мной, не погибли бы в неравной схватке.       Джуди промолчала. Она понимала, что Оскара лучше сейчас не перебивать.       — Они предпочли смерть плену. А я… я в очередной раз струсил.       — И поступил куда великодушнее, чем ты можешь думать, — вполголоса ответила крольчиха. — Поступился всем, что у тебя тогда осталось, ради семьи.       — Семья… не кажется ли тебе, что после всего прошедшего это звучит слишком громко? Я… я ведь предал вас всех. Как некогда Мария предала меня. Выходит, от судьбы действительно не уйдёшь…       — Хватит пороть горячку, — решительно сказала Джуди. — Тебя здесь никто никогда не будет ненавидеть и презирать, в какую бы степень самобичевания ты не скатился. Тебя что, Мартин покусал?       — Сплюнь, — флегматично ответил голос от двери.       Джуди, на которой была только тонкая ночнушка, спешно накинула на себя покрывало, сдёрнув его с кровати. Мартин, стоящий в дверях, усмехнулся, перекатывая сигарету из одного уголка рта в другой:       — Можно подумать, я тебя без лишней одежды не видел… Ты прямо уменьшенная копия госпожи.       — Мне от этого легче не становится, — прошипела Джуди. — Зачем пришёл?       — Понимаешь… — заяц криво усмехнулся. — Кое-кто попросил меня с тобой посидеть. Он хочет поговорить с Блэкджеком.       — Я так понимаю, этот «кое-кто» носит длинные уши, звание сержанта спецназа и фамилию Халл, — Оскар повернулся всем телом к двери.       — Да.       — И что ему от меня понадобилось?       — Это дело твоё и Халла, не моё.       Дождавшись, когда Оскар выйдет, Джуди вполголоса спросила у Мартина:       — Ты что-то знаешь?       — Ясное дело, — заяц перебросил сигарету в левый уголок рта и притушил её пальцами. — Прости… забыл, что ты не любишь, когда при тебе курят. Так вот, если бы я ничего не знал, вокруг не было бы столько тварей, искренне желающих видеть мою многострадальную голову на колу.       — Ты можешь хотя бы сейчас не ёрничать? — раздражённо спросила Джуди. — Как там, кстати…       — Это малолетнее чудище? Пока что оставил его с няней. Днём у меня есть дела поважнее.       Увидев лицо подруги, Мартин таким же ровным голосом добавил:       — Понимаешь ли, Джу, клятва клятвой, а работа работой. Кушать всем хочется. Да и сын жрёт, как не в себя. А смесь нынче недешёвая…       — Ладно, проехали… Так о чём Дин хотел поговорить с…       Мартин поднял лапу:       — Я же сказал — это не моё дело.       — Марти… Либо ты прямо сейчас мне всё расскажешь, либо я намекну капитану, куда делись триста баксов из его рабочего стола.       Заяц посерел, однако быстро справился с волнением:       — Тьфу… Развелось шантажистов… Не брал я эти бабки, сколько раз говорить!       — И кому же из нас поверит капитан, а?.. — поинтересовалась Джуди с многообещающей улыбкой, склонив голову набок.       Мартин некультурно плюнул на пол и растёр слюну подошвой:       — Твоё счастье, что я сегодня добрый и патроны дома забыл… В общем, о чём они там собираются говорить, мне как-то забыли сказать. Если хочешь — сама спроси. Вторая дверь по коридору направо.       Джуди выкатила из комнаты и, проехав по коридору несколько метров, прильнула длинным ушком к двери. За ней слышались звуки шагов, сопровождаемые постукиванием трости. Значит, Оскар ходил туда-сюда по комнате.       — …а я тебе говорю, что если ты ещё раз к ней подойдёшь…       Скрипнули пружины кровати:       — Оскар, будь реалистом. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но по всем бумагам ты давно спишь в земле сырой. Как думаешь, приятно ей при живом муже официально быть вдовой?       Джуди замерла.       — Дело не в том… — хмуро ответил Оскар. — Если ты думаешь, что я ревную, ты ошибаешься. Нет. Просто… просто ей сейчас тяжело. Ты и сам знаешь это не хуже меня. Я не хочу, чтобы кто-то грузил её своими чувствами. А ты по-другому не умеешь. Проверено триста раз.       Щёлкнула зажигалка — видимо, Дин закурил:       — Девятнадцать. Если пересчитать всех, кто был до Джу — девятнадцать.       — Тем более. Положим… сколько раз ты был женат?       — Один.       — То-то и оно… Получаем восемнадцать девушек, которые вынуждены были с тобой расстаться из-за чрезмерного обилия любви, имеющей катастрофическую форму выражения. Любовь, дорогой мой друг, нельзя просчитать. Нельзя построить план, по которому ты будешь кого-то любить. Любовь — это внимание в мелочах, забота… романтические сюрпризы и так далее. А тебе с твоим меркантильным характером любить вообще противопоказано.       — Неужели? — флегматично спросил Дин.       — Да. Напомни-ка мне, как ты сделал предложение Сью?       Снова скрипнула кровать.       — Тебе ещё не надоело мне об этом напоминать?       — Нет. И не надоест до окончания моих земных дней.       — Ну да, ну да… Я помню. «Я предлагаю тебе лапу, сердце и пин-код от моей кредитки».       Джуди пришлось закусить губу, чтобы не расхохотаться.       — Ты сам ответил на свой вопрос.       — Если у тебя нет чувства юмора, это не значит, что его нет ни у кого, — парировал Халл.       — У меня оно на месте, в отличие от некоторых.       — Вернёмся к делу. Я понял твою позицию. И я с ней не согласен.       — Вот как… — Оскар усмехнулся. — Запомни — я не буду столь терпеливым. Узнаю, что ты крутишь с Джуди интрижки — голову оторву и над камином прибью через глаза. Дождись хотя бы, пока она оправится. А там и я, глядишь, сдохну наконец…       Джуди задохнулась от гнева и ужаса одновременно. С одной стороны, её выводило из душевного равновесия то, что Оскар строит из себя ревнивца. А с другой… Что значат последние его слова?       — Как раны, кстати?       — Хреново. И чем дальше — тем хуже.       — Что врачи говорят?       — Да… — судя по интонации, Оскар махнул лапой и абсолютно равнодушно сказал: — Месяц. Может быть, полтора. Короче, никакое везение не может быть бесконечным.       — Месяц? — повторил Дин.       — Да. А потом всё. Я вот думаю, может мне подальше отсюда махнуть? Ну, чтобы никто не того… не знал.       — А Джуди?       — Скажу ей, что уехал проведать могилу отца. В конце концов, я действительно по возможности часто туда ездил. Только в последнее время не мог.       Снова щёлкнула зажигалка.       — Слушай, хватит, а?       — Да, ты, пожалуй, прав… Если свинтишь — я прикрою. Хотя и считаю, что это неправильно. Семья должна строиться на искренности и доверии. А вы с Джуди последние полгода только и делаете, что бесконечно врёте друг другу. Ты — что тебя не тянет назад на службу, она — что любит только тебя одного.       — То есть?       — Понимаешь, мой дорогой друг… наши с Джу отношения тоже не на ровном месте возникли. Просто так вышло, что я был к ней ближе в это сложное время.       — И что?       — И всё. Любовь в статике умирает. Тебе ли этого не знать?       — Да… Но это не повод любить мою жену. Причём любить в самом пошлом смысле.       Дин закашлялся.       — Да-да, эту историю знают уже все… Не знаю, кто рассказал о ней миссис Нат, но её стараниями об этом знают все. Сарафанное радио — самое надёжное. Найду эту балаболку — убью на месте…       — Мне оставь что-нибудь.       — Конечно. Так вот, Дин… Эту историю знают уже все.       — И дай-ка догадаюсь — у меня теперь в Малых Норках репутация этакой сволочи, соврающей замужних крольчих, — уточнил Халл.       — Само собой. А ты чего хотел?       — Да ничего… Ну миссис Нат! Белка недобитая! Жаль только, что если мы её шлёпнем, то сядем очень надолго…       — Остынь. Репутацию можно и поправить. Правда, потребуется время. Ну и согласие Джуди.       — То… — Дин снова закашлялся.       — Юридически в этот момент она была вдовой. Учитывая, что свидетельство о моей пропаже без вести всё ещё действительно, ибо я не всплывал нигде, ты можешь на ней жениться… Если она согласится, конечно. Но, думаю, проблем не возникнет. В конце концов, если она тебя действительно любит…       Оскар по-прежнему говорил серым голосом, в котором явно звучала непереносимая боль. Он понимал, что ему осталось не так уж и много, а потому пытался устроить семью так, чтобы она не терпела ни в чём нужды.       — Командир… Я не думаю, что Джуди так сразу согласится. В конце концов, полгода — это не так уж и много.       — Да. Но за эти полгода вы пережили больше, чем многие за целую жизнь. Да и я уже не составлю помехи… Но всё равно повремени с предложением. Прошу тебя как друга.       — Само собой, командир.       Услышав приближающиеся шаги, Джуди спешно отъехала на несколько метров и притаилась. Дверь уже начала открываться, однако не открылась до конца.       — Дин…       — Да?       — Я прошу тебя… если Джуди согласится… береги её.       — Конечно. Она дороже всего на свете не только для тебя.       Выйдя из комнаты, Оскар прошёл несколько метров по коридору и, остановившись напротив Джуди, ровным голосом сказал:       — Морковка, если ты хочешь научиться подслушивать, то, во-первых, не подъезжай так близко к двери, а во-вторых, используй какое-нибудь приспособление. Да хоть стеклянный стакан!       — Ты знал?       — Джуди, невозможно попасть в спецназ, будучи слепоглухим. Да, я знал. И сознательно дал тебе подслушать наш разговор.       Джуди мигом напустила на себя суровый вид:       — «Могилу отца проведать», значит, да?       — Ты прекрасно знаешь, что я не лгу тебе без веских причин.       — Знаю. Кажется, кое-кто говорил, что не лжёт никогда.       Блэкджек пожал плечами:       — Ложь во спасение не в счёт. Итак, да. По указаниям врачей мне остался месяц более-менее спокойной жизни. А там уже пятьдесят на пятьдесят — либо выкарабкаюсь, либо в этом доме заиграет траурная музыка, которую я уже не услышу.       — Ты что-то опять недоговариваешь, — с нажимом сказала Джуди.       Оскар вздохнул, поморщившись от боли в груди:       — Ты точно хочешь знать правду?       — Да.       — Тогда вот она. По словам Лайона, у меня серьёзная лёгочная недостаточность. Спасение одно — пересадка. Но есть проблема… На такую операцию у нас нет денег.       Джуди застыла как изваяние.       — Но… — медленно проговорила она. — Может быть… Мы должны их найти!       — Джу, я всё рассчитал. Не хватает. Даже если мы соберём всё в кучу, продадим ферму и наш дом — не хватит. Я не могу позволить своей семье влезть в долги из-за такого зверя, как я. Пойми это.       — Нет, — яростно прошептала Джуди. — Я этого не пойму, Оскар Джонс! И если ты думаешь, что я сдамся раньше времени и оставлю тебя без помощи, то ты глубоко заблуждаешься!       Оскар промолчал.