Твой мертвый взгляд

Проснувшись утром, Марк понял, что проспал будильник. Много этого не сыграло, в целом, но шевелиться пришлось быстрее. В конце концов помимо похода по ближайшему магазину ему предстояла так же и привычная уборка, которая не столько отнимала силы, сколько время, потому что пока догадаешься, что и как убрать… В общем, возня заняла где-то полдня, остальное время он возился с тем, чтобы распределять дозы недавно купленного у барыги героина по пакетикам, чтобы не заморачиваться с тем, сколько и кто выдолбил — отмерял среднюю дозу. К моменту, когда в домофон звякнул первый человек он, в целом, был более чем готов к ночи. Людей было даже несколько больше, чем он запланировал, но все лица оказались знакомыми, и это было к лучшему. Разумеется, Марка это не смутило — недавно купил еще пару пуфиков, мест для расположения в квартире было навалом, так что это не стало проблемой. Часа три прошли спокойно, все немного потусили, подвыпили, погрызли, чего нашли, расселись по местам, и вот сейчас для уже подзаебавшегося с подготовительной возней Гайера начались мелкие неприятности, поскольку почти с каждым надо было четко рассчитаться, и к этому никогда нельзя подготовиться на все сто процентов, посему возня длилась еще долго, но когда все закончилось, он был оправданно доволен собой. Сев рядом с Азалией, чуть потеснив ее на пуфике, Марк довольно вздохнул, расслабляясь. Музыка способствовала, приглушенный свет от ночников по всей квартире постепенно, почти синхронно, переливался спокойными оттенками радуги, кто-то тихо напевал, кто-то беззаботно двигался под успокаивающие мотивы, они словно вернулись во времена хиппи. Гайер обожал такую атмосферу. — Гера зачет. Просто высший класс. Меня давно так не расслабляло, — довольно произносит девушка, ерзает, устраиваясь поудобнее, укладывает голову на чужое плечо, — Так носился сегодня… Хуево быть организатором. — Нормально. Мне не привыкать, — Гайер потягивается, укладывая руку на чужое плечо, довольно прикрывая глаза. Плейлист с музыкой был собран давно, и она являлась основным столпом, на котором покоился этот умиротворяющий настрой. Открыв глаза, Марк принялся наблюдать за девушкой, которая раздевалась перед диваном, медленно и красиво. Кому-то сегодня повезло. — Слушай, а ты видел Мишу? Он… Ну, должен был подойти тоже. Там свои условия… — Нет. Что за условия? — к девушке присоединилась вторая, поднявшаяся с дивана. Видимо, повезло именно ей. Ну и еще всем тем, кто будет это созерцать, ему в том числе. — Ты все поймешь. Свали нахрен с моего пуфика, пожалуйста, я его сейчас передвину. — Хочешь понаблюдать за теми милыми лесбами? — Да. Они вроде сестры, я слышала. Такие отбитые… Мне нравятся, — Азалия неохотно слезает с пуфика, Гайер следует ее примеру, — Может даже присоединюсь, — передвинув пуфик, Зансар снова садится, свернувшись поудобнее, с интересом глядя за разворачивавшейся в гостиной картиной. — Может поучаствуешь? — Позже. Дай мне разогреться, — хмыкает Азалия. Марк, окинув взглядом гостиную и коридор, удалился на кухню, имея огромное желание тяпнуть стопочку. В спальне никого не было, кто-то сидел в ванной, на кухне же Гайер неожиданно пересекся с Михаилом. Ну, как пересекся, тот сидел на подоконнике, глядя на пустые улицы, даже не обернувшись на звук. Вскрыв бутылку водки, Марк выпил немного из горла, а потом с интересом глянул на чужой силуэт. На кухне было темно, деталей видно не было, фигура юноши выделялась только благодаря уличному освещению. Худой. В этот раз его тело не скрывала безразмерная толстовка, рубашка, и, видимо, брюки не скрадывали и сантиметра, облепляя его словно вторая кожа. — Эй, красавчик, в доме принято носить тапочки. Я всем предлагал на входе, — несколько недовольно произносит Гайер, рассматривая чужие туфли. Красивые, но слишком холодные для такой погоды. — Какая разница, если ты все равно закажешь уборку после этой ночи? — отозвался Михаил, даже не повернув головы. Марк таким безобразным безразличием остался недоволен. — Большая. Это неуважение к хозяину дома, и к остальным гостям. Невежливо, Миша. Я думал, этикет для твоей гламурной задницы не пустой звук. Соскользнув с подоконника, юноша в пару шагов подошел к Гайеру, из-за отблесков света стоящего в коридоре ночника можно было углядеть выражение лица. Все такое же безразличное. — Мне плевать, Котик, — безэмоционально улыбнулся Михаил, — на всех, кто здесь есть. Кроме тебя, разумеется. Ты ведь здесь торговец пылью, так отсыпь мне немного. Я тоже хочу расслабиться. — Без проблем. Оплата вперед, но вот беда, не вижу на тебе сумочки, набитой баблом. Натурой не принимаю. — Размечтался, — вздыхает юноша, а затем, сняв с безымянного пальца крупный перстень, вкладывает его в чужую ладонь, переплетя пальцы. — Сдашь в ломбард — получишь денег как за четыре дозы, но я щедрый, сдачу можешь не возвращать, — отстранив руку, Михаил изымает бутылку водки и, отпив немного, ставит на тумбочку, недовольно глянув на растерявшегося Марка. — Не металлолом, котик. Проба не липовая, инкрустирован алмазами, вставка с гербом выполнена из платины. Поверь, я знаю что такое цветные металлы и драгоценные камни, так что… — Я тоже знаю цену железкам, так что если тебе так хочется геры, то изволь подождать, пока я отыщу эту пробу и порассматриваю «алмазики». И еще, сними чертову обувь, пол чистый, не запачкаешься, — огрызается Гайер. Ему к подобному отнюдь не привыкать, многие не имея налички старались впихнуть ему что угодно в качестве замены, и ювелирка была не исключением. Тут хочешь не хочешь, а научиться придется. — Ну разумеется. Подожду сколько нужно, — Михаил неприятно улыбается, демонстративно снимая туфли. Босой… Вот пижон. Марку подумалось, что, наверное, он и по улицам гулять особо не изволит, раз так холодно одевается. Неудивительно. Такие обычно разъезжают на такси или с личным водилой. Окинув массивное кольцо в ладони взглядом, Гайер удалился в спальню, там была подходящая лампа и лежала лупа с большим увеличением. Михаил последовал за ним, видимо только для того, чтобы в царской позе разлечься на кровати, наблюдая за тем, как Марк разглядывает кольцо. -…Так уж и быть, ты прав. Не знаю, что там насчет алмазов и платины, разбираюсь плохо, в ломбарде все решат за меня, но за одно золото отсыпать вполне могу, — неохотно произносит Марк, вставая, выключая лампу и откладывая лупу. Заготовок бы хватило еще человек на пять, поэтому с весами возиться не пришлось. Его место за столом заняли, видимо, как и остальные, парень предпочитал снюхивать. Неудивительно, иглами пользовалось все меньше народу, следы никому были не нужны, к тому же черт его знает, чистый ли это шприц, болеть никому не хотелось. Выдав Михаилу заветный мешочек, Марк пронаблюдал за тем, как тот формирует дорожку из всего содержимого, невольно нахмурившись. — Парень, многовато будет. — Для новичка — разумеется. Я знаю, что делаю, — улыбается Михаил, после чего прикладывается к дорожке. Гайер думает его остановить, но не решается. Ему хотелось посмотреть, какой этот парень будет в опьянении. — Я тебе так понравился? — улыбается юноша, закидывая голову назад и прикрывая глаза. Взгляд Марка невольно скользит по чужой шее. Не у всякой девушки можно встретить настолько красивую кожу, так он думал, глядя на, как казалось при тусклом освещении, идеальное лицо Михаила. Судя по цвету, ресницы явно были подкрашены — темнее бровей, которые, впрочем, были слишком красивыми для естественных. Разумеется, какая-нибудь коррекция в салоне. Гайер много знал о бабских штуках, ему слишком часто выносили этим мозг. — Нет. Ты просто проблемный. — Странно. Тогда почему ты не отрываешь от меня взгляда? Гайер задумался. Вероятно, юноша был в его вкусе. Лицо было несколько андрогинно, и, что достойно уважения, выглядело красиво по натуральному. Тонкая кожа, что можно понять по резкому перепаду её под глазами, запоминающиеся черты, он не был жертвой пластики, и это было заметно. Даже имеющийся минимум, кажется, макияжа, смотрелся на нем абсолютно естественно. Вероятно, Марк был очарован. Михаил открыл глаза. — Слишком близко. Гайер и сам не заметил, как склонился, вглядываясь. Торопливо отстранился, про себя чертыхнувшись. Неловко вышло. И все же, больше всего цеплял этот взгляд. Одинаково безразличный, казалось, в любой ситуации. Юноша снова прикрывает глаза, слегка выгнувшись, сдавленно простонав. А вот и приход. Стоило отметить, что и тембр голоса был довольно приятным. Марк осознал это только сейчас, потому что до этого концентрировался на словах, а не на том, как они были сказаны. Неужели несколько глотков водки так сильно ударили ему в мозг? Ах да, он ведь до этого пил виски. Так, случайно, за компанию. — Золотой мальчик. — М… Азалия подсказала? — Михаил заерзал на стуле, устраиваясь больше красиво, нежели удобно, кидая взгляд на Гайера. Тот показушно морщится, делая вид, что ему не интересно чужое тело, но глаз отвести все так же не может. — Разумеется. Еще бы я стал тебя искать самостоятельно. — Ты даже себя обмануть не можешь, меня тем более не пытайся. Они еще некоторое время играют в перестрелку взглядами. Гайер проигрывает. — В гостиной девчонки трахаются. Пойду посмотрю. Интереснее, чем слушать обдолбанного гомосека, — Марк пытается агрессировать, но не чтобы оскорбить юношу, а чтобы в первую очередь отвадить от него себя. Михаил усмехается, растягиваясь. — Правильно не гомосек, а метросексуал. Вуайерист, участвовать у тебя все равно духу не хватит, — довольно произносит юноша, после чего поднимается, возвращаясь на кровать. Гайер фыркает, уходит из комнаты в коридор, прикрыв за собой дверь. Взгляд невольно скользит по чужому телу, Михаил умудрялся даже лежать красиво, но Марк усилием воли заставляет себя отвлечься на девчонок. И правда трахаются. Неторопливо, красиво, словно напоказ. Желания дрочить не было, как и желания присоединиться, этот загадочный юноша, чтоб его, снова убил всякий настрой на расслабон, поэтому, сев на пол, оперевшись о стену спиной, Марк просто наблюдал. Хотелось спать, хотелось выпроводить всех этих людей из дома, свернуться на кровати и уснуть так крепко, как это возможно, чтобы избавиться от странного ощущения, въевшегося под кожу. Словно он чужой в этом мире. Ему не нравились разговоры с Михаилом. Никто не любит, когда его выбивают из привычной колеи, а у этого парня подобное выходило просто замечательно. Гайера это бесит. Он не знает, сколько времени проходит, но девчонки заканчивают еще не скоро. Кто-то уже спит, кто-то лениво ползет на кухню, кто-то продолжает неторопливо танцевать. Марку невыносимо скучно, направившись за водкой, он остановился у двери в спальню. Хотелось войти, посмотреть, что делает этот безобразно-безупречный юноша, и он нашел для этого единственную вескую причину — сквозняк. Тот, видимо, открыл окно, ну или дверь на балкон. Гайер чувствует себя преступником перед самим собой, поэтому протиснувшись в небольшую щель, закрыл за собой дверь, наблюдая. Из динамиков телефона тихо играла классическая музыка. Михаил плавно двигался под нее, невольно напоминая Марку балет, который он смотрел когда-то давно. Он не помнил названия, да и сюжета тоже, только нежные движения балерин. Пускай юноша не демонстрировал такую же растяжку, но плавность и изящество, с которым он совершал все движения, завораживали его немного пьяный мозг. Придя в себя, Гайер проходит мимо и закрывает дверь на балкон, в комнате было слишком прохладно, а там, в гостиной, много кто лежал на полу. Мало ли, простудятся еще, так он думал, чувствуя на себе чужой взгляд. Михаил остановился, склонив голову. Марк так и не смог оторвать руку от ручки двери, как и развернуться. — Вуайерист. — Я просто зашел закрыть дверь. Из-за тебя кто-нибудь мог простудиться. Гайер наконец оборачивается, созерцая на чужом лице улыбку. — Я красивый и нравлюсь тебе. Скажу это за тебя, а то ведь сам не догадаешься, — юноша делает шаг назад, хихикнув, а потом оседает на кровать, словно марионетка, которой обрезали ниточки. Марк хмурится. — Ты - зажравшийся богатенький мальчик, я таких не люблю. Можешь говорить что угодно, моего мнения о тебе это не изменит. — Разумеется. Знай, мне твоя симпатия не сдалась…- Михаил вытягивает руки за голову и слегка выгибается, тяжко вздохнув, — Люблю горячих мулатов, но ты скучный. — Пошел ты. Ты меня не знаешь, — рыкнул Гайер, ощущая себя все глубже утопленным в этом болоте неловкости. Чем больше они разговаривали, тем тяжелее ему становилось находиться в одной комнате с ним. — Но ведь это взаимно. Правда… Будто мне не все равно, — скучающе тянет Михаил, расслабляясь, после чего переворачивается на бок, подтянув колени к груди. Марк сделал себе заметку после тусовки сменить постельное белье. — Бесишь. В следующий раз дорога сюда тебе заказана, — раздраженно произносит Марк, все же сдвигаясь, направляясь к двери. — Посмотрим, как изменится твое мнение после того, как ты сдашь мой перстень, — улыбается юноша. Гайер этого уже не видит — захлопнув за собой дверь продолжает путь на кухню за заветным алкоголем. Чертов Михаил. Остаток вечера протекает в такой же тяжелой атмосфере, Марк бухает и присматривает за теми, кто еще не уснул, имея огромное желание свалиться на свободный пуфик и отрубиться. В обнимку с бутылкой водки он умудряется просидеть часов до семи, но его приводит в себя хлопок входной двери. Кто-то вошел? Подорвавшись, Гайер неуверенным шагом вышел из гостиной в коридор, чтобы пронаблюдать целое ничего. Дверь в спальню была открыта, сама она пустовала. — О, как я рад, что ты свалил, даже не представляешь, — бурчит себе под нос Марк, направляясь на кухню — выкинуть пустую бутыль, там же и умывается холодной водой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Ближайшие пару часов просто сидит и потихоньку точит то, что осталось, ожидая, когда люди начнут просыпаться. Глянув телефон с неудовольствием отметил, что ему снова писала бывшая. На этот раз смс-ками и в вайбере. «Вот ведь доставучая сука», — думалось Гайеру, пока он пролистывал тонны извинений и признаний от несчастной девчонки. Может она и волновалась, ему же было все так же похуй. Найдет новую. Ну или не найдет, баб много, отношения не обязательны. От удаления диалогов плавно перешел к разглядыванию инсты. Сначала привычно мотал ленту, потом заглянул в поиск. Разумеется. Тыкнув на знакомую иконку принялся рассматривать фотки. Парочка новых, одна из какого-то ресторана, вторая из его квартиры. Надо отметить, этот засранец умел отлично позировать. Ну да, не зря же он параллельно подрабатывает моделью. Марк был уверен — это чисто для себя, такие парни обычно отлично обеспечены своими родителями, и он даже не сомневался, что за Михаилом стоит как минимум одна фигура с огромным количеством иностранной валюты на счетах. Ему таких видеть не впервой. Точнее сказать, такого он видел впервые, но за глаза знал о нем достаточно. По крайне мере, ему казалось, что этот гонор он уже встречал бессчетное количество раз. Так ему было легче. Ближе к часу дня все гости уже покинули квартиру. Оставшись в одиночестве, Марк пересчитал деньги, остатки заготовок, и, в целом, остался чертовски доволен. Он всегда выходил в плюс, потому что помимо высокой цены за хороший товар ставил справедливую надбавку за хату, атмосферу и еду. Все это прекрасно понимали, а потому никто особо не возникал. Сложив деньги в небольшой сейф, встроенный в стену, абсолютно не по-киношному спрятанный в шкафу, усталый Гайер глянул на лежащий на столе перстень. Погода стояла не лучшая, неудивительно — Питер никогда не славился солнечными деньками, так что алмазы не блестели как могли бы, но выглядел перстень всяко лучше, чем при приглушенном свете. Сев за стол, Марк потер переносицу, пытаясь выжать из себя еще хоть немного бодрости, снова взял лупу и принялся рассматривать изделие. Вставка из серебристого металла обусловлена тем, что на ней был вытеснен какой-то интересный герб. Змея, окруженная ветвями. Гайер был плох в геральдике, и в первую очередь подумал, что это просто интересный дизайн. Да уж, за такое ему могут неплохо предложить, кольцо увесистое, проба кажется вполне правдивой, за одно только золото… Лежа в кровати Марк понял, что, возможно, герб был семейный. От такой мысли даже тихо усмехнулся. Неужели эта выскочка — дворянское отродье? В голове мелькнула шутка про революцию. О, если они еще встретятся, обязательно надо будет пошутить про большевиков. Проваливаясь в дрему, он тешил себя мыслями о том, что подобная ересь — пережиток прошлого, и если это действительно так, над Михаилом можно только посмеяться.

***

— Где ты взял это кольцо? Бога ради, верни обратно. Мне не нужны раритеты за которые могут оторвать голову, — недовольно произносит мужчина, разглядывая перстень. Гайер тяжко вздыхает, закатив глаза. — Дядя Вася, в который раз, блять, повторяю, мне отдали его совершенно добровольно, в обмен на хорошие слова и бутылку Дэниэлса. Давай ты заберешь его и отдашь мне деньги, а я уйду и забуду, откуда они у меня появились. — Марк. Ты в курсе, что за такое на тебя могут подать в суд. Или начать расследование, и вовсе найти что поинтереснее. Я не хочу быть причастным к этому, верни драгоценную безделушку, я готов заплатить тебе за то, что ты заберешь ее, — хмурится Василий. Гайер тяжко вздыхает. Пиздец, как знал, что не надо было его брать. А ведь выглядел на двадцатник… — Ну ладно. Сколько дашь за чистые лапки? — вздыхает Марк, глядя на перстень. Словно какая-то ебучая картина, стоит дорого, но хуй продашь. — Пятеру, на большее даже не рассчитывай. Знаю, что окупает все твои хорошие слова, так что…- ворчит мужчина, взяв из кассы красную купюру и выложив вместе с перстнем, — Давай, иди. И чтобы больше не носил подобное, мне проблемы не нужны. — Ну, как скажешь, — Гайер неохотно забирает деньги с перстнем, — бывай, — машет рукой и покидает ломбард, направляясь в ближайшую забегаловку. Хотелось есть и пива, потому что он был несколько расстроен. Рассчитывал получить гораздо больше, а тут такое. Кто же знал, что Василий будет настолько принципиален. Конечно, у него была еще пара ломбардов на примете, но там дадут еще меньше. В другие лезть не хотелось. Сидя на фудкорте, рядом с какой-то забегаловкой с закосом под японскую, Марк задумчиво крутил перстень в руке, рассматривая. Фамильный, значит. Интересно. Чем дольше он глядел на побрякушку, тем меньше хотелось ее продавать. Красивая. На удивление, вполне нормально садилась на тот же безымянный, что казалось странным, ведь пальцы Михаила выглядели куда тоньше. Что ж, попробует поносить. Понтов ради, так сказать. Девочки такое любят. Мысли о юноше он старался отодвинуть как можно дальше, убеждая себя в том, что ему это абсолютно не интересно. Впрочем, уже потерпел крах, ведь думал о нем чаще, чем люди думают о тех, кто им безразличен. Проблемы ему не нужны, оставалось только надеяться, что этот странный интерес пройдет, и как можно скорее.