Трансформация мировоззрения

Время идёт, время бежит. Вот уже настал момент, когда день вынужден уступить ночи. На улице вечер и, как уже заведено, пришло время вечернего патруля. Уильям Фоулер явно хотел вывести лидера автоботов из духовного равновесия своей привычкой громко выкрикивать его позывной. В искре Оптимуса ощущалось лёгкое раздражение, но оно было не таким, когда кто-то неприятен и когда хочется побыстрее избавиться от такого общества. Нет. Это то раздражение, которое иногда ощущаешь к близким тебе существам, которое делает их дорогими и родными. Таков Оптимус. Он не может кого-то ненавидеть всей своей искрой, обязательно будет часть, что видит свет, даже если он ничтожно мал. Видеть во всех что-то хорошее было его… Его вечным желанием? Возможно так. Но ясно одно, эта его черта была неизменна и будет такой всегда. — Оптимус, — обратился к автоботу агент, тем самым прервав мысли невидимого наблюдателя. — Когда выдвигается? — спросил мужчина. Уильям Фоулер, агент правительства и тот самый «уборщик», заметающий следы за трансформерами. Несмотря на его бесцеремонность, является довольно приятным человеком, с которым можно найти компромисс. Таков был вердикт шпиона, что следил за всей этой «командой по спасению мира». Неизвестный был кем-то вроде агента, чья работа в основном была наблюдением за «пришельцами» и проявлении помощи, только в критических ситуациях. Но у этого «шпиона» были ещё и свои личные планы, в которых автоботам и их друзьям предстоит сыграть далеко не последнюю роль. Приняв свою альтформу Прайм открыл дверь, приглашая агента в свой салон, чем мужчина и воспользовался. На Немезиде. — Так, блять. Какого хрена мы тут? — Ты явно не слышишь моих просьб не материться, да? Мы тут для того, чтобы понаблюдать за Мегатроном, ты ведь хочешь привести проект к успеху? Девушка промолчала, не зная, что ответить. — Вот видишь, — самодовольно отозвался мужчина и с каким-то сумасшедшим восхищением добавил. — Тишина так прекрасна, не так ли? — на что напарница заторможенно кивнула. Если бы можно было описать личности, иллюстрируя их внешность, то грубиянка без колебаний бы сказала, что из ее напарника вытекает гадкая, густая, черная и мерзопакостная слизь, которая загрязняет все вокруг и не подлежит уничтожению. Сколько бы раз этот парень не выручал ее, было что-то, что не давало Дитре проявить к нему хоть каплю доверия или симпатии. Ди чувствовала напряжение и ждала подвоха, которого пока не было. Просчитывала запасной план, когда позже он становился бесполезным. Порой, напарник внушал в душу девушки животный ужас, из-за которого возникало желание исчезнуть, только бы Липикор не обращал на нее внимание. Она боялась его, даже не задумываясь о том, отчего этот страх поселился в ней. И теперь ей придется не только побороть страх, но и убить его, чтобы достичь своей цели. Сектор патруля Оптимуса Прайма. Шоссе. Окрашенная в красный и синий цвет фура преодолевала дорогу километр за километром, пока в кабине водителя вёлся жаркий монолог мужчины. — …сколько мне это терпеть?! Твои подчинённые должны понять, что я не могу везде успеть. Так ещё и эти штрафы! Прайм! — жалобно взвыл агент под конец своей жалобы, требуя от автобота ответной реакции и, конечно же, дальнейших действий для устранения причин, которые делают работу Фоулера порой невыносимой. — Агент Фоулер, я понимаю Вас и делаю всё, что в моих силах… — это были единственные слова, которые бот успел сказать, до того, как резко затормозить. За час до начала патруля Оптимуса и Фоулера на трассе. «Как же жарко…» — это была единственная мысль, которая ещё не успела растаять из-за дневной жары. Девушка пробыла у дороги очень долго, а точнее — целый день. Пуховик, шапка, свитер, шарф и одна варежка лежали около своей хозяйки, что проклинала солнце. Анна лежала рядом с дорогой на горячем, почти обжигающем, песке и боролась со сном. Серая, уже изношенная и мокрая от пота, майка неприятно прилипала к телу, раздражая далеко не идеальную кожу. Темные джинсы не облегчали муки, но с наступлением вечера стало значительно легче. Бедняжка ощущала себя той самой картошкой, которую решили поджарить до румяной хрустящей корочки. Истерика уже давно прошла и осталось лишь желание вернуться домой. К семье и друзьям, чтобы забыть этот горячий ад. Почувствовав себя более-менее в норме и способной к передвижению, мученица попыталась с трудом встать. Наконец встав, Анна ощутила все прелести солнечного удара, во всех его аспектах. В горле застрял ком, будто ещё чуть-чуть и ее вырвет на асфальт, голова не только кружилась, но и болела, от резкой смены положения тела, в глазах рябило и темнело. Понимание страшной реальности сводило с ума и не давало сосредоточиться на более ровной ходьбе, которая и так была бы такой же ужасной, как ее состояние. Кое-как выйдя на дорогу, терпя ужасный коктейль боли, Аня попыталась выбрать направление, где, вероятнее всего, будет населенный пункт, но, что с одной стороны, что с другой, было видно лишь дорогу и пустошь, окружённую скалами. «Чёрт. Значит на авось.»  И, с надеждой, что мисс Фортуна поможет, девушка медленно поплелась по дороге в неизвестном ей направлении.