El Alma

Утром Гарри проснулся, когда солнце уже вовсю светило в окна, именно оно-то его и разбудило своими первыми весенними лучами. Он огляделся вокруг и с некой даже радостью и удивлением отметил, что на этот раз проснулся в своей комнате, то есть в своей комфортабельной темнице. Юноша неторопливо поднялся и отправился в душ. Вчера вечером он так до него и не добрался. Ему просто необходимо было что-то делать, иначе мысли просто шли «в лобовую атаку». Ему было стыдно за самого себя, за свое вчерашнее поведение. - Я не должен… не должен, не должен был так реагировать на ласки Лорда! - очередная пригоршня ледяной воды прямо в лицо. – Не должен! Но разговоры с самим собой ничего не решали, только напоминали бред сумасшедшего, а терять разум парень явно не хотел, по крайней мере, пока… И ничего не меняли - что случилось, то уже случилось - и изменить произошедшее было не в его власти, поскольку на его шее висел только злополучный медальон, а не хроноворот. Нужно было что-то решать, нужно было как-то жить дальше, если заключение вообще можно было назвать жизнью. Когда он вышел из ванной, на прикроватном столике уже стоял поднос с завтраком, кушетка была застелена свежими простынями, но эльф уже исчез. Было даже жаль - Гарри не отказался бы поболтать с ним, хотя бы перекинуться парой слов, пусть даже с домовиком, да хоть с кем, кроме Риддла. Он снова не знал, как себя вести с Томасом, вчерашний вечер не укладывался в голову. Заходя в библиотеку, юноша готов был к грубости, к насилию со стороны мужчины, но ласка и даже нежность были неожиданными, неожиданными от такого человека, как Лорд. На ласку хотелось откликнуться, не так уж много заботы и нежности было в его жизни. Конечно, директор, орденцы и даже миссис Уизли любили и оберегали его, но сейчас он стал думать, что скорее как избранного или как друга сына, но… Но не именно его. А кем же он был для Волдеморта? Капризом? Прихотью? Или… Гарри резко замотал головой, стараясь вытряхнуть оттуда ненужные мысли, невозможные мысли. Парень запретил себе дальше думать в этом направлении, все равно это был бред, полнейший бред. Тем более что Риддла нельзя было даже в полном смысле слова назвать человеком, и одна седьмая души никак не могла быть равноценна целой, и вряд ли волшебник мог испытывать какие-то чувства, кроме равнодушия, злости, ненависти, в крайнем случае, любопытства или холодной доброжелательности, но никак не большего, не любви… Да и о какой любви вообще могла идти речь в их случае?! Гарри раздосадовано ударил кулаком об стену, на пошатнувшемся подносе жалобно зазвенела пустая тарелка. - Черт! – гриффиндорец отставил ненужный больше поднос на пол и принялся ходить по комнате, нервно сжимая и разжимая кулаки. Абсолютно ни о чем не думать было просто физически невозможно, а все его мысли так или иначе были связаны с Темным Лордом. Вчера речь Лорда показалась юноше удивительно логичной и убедительной, сейчас, когда вокруг не горели свечи, не пахло старыми книгами, и самого Риддла не было рядом, все казалось не таким ясным, как вчера. И виной тому были как никогда яркие воспоминания: он помнил, как Ремус рассказывал о том, какой ужас и безнадежность царили в сердцах людей, когда Волдеморт в первый раз чуть не пришел к власти. Помнил пустые безжизненные глаза Седрика Дигорри, который, насколько было известно юноше, был единственным наследником своего рода; помнил голос из колонок хрипящего приемника Рона, который перечислял десятки и десятки имен волшебников, пропавших без вести и убитых. Том говорил о необходимых жертвах, но все это никак не укладывалось в понимании Гарри, как «необходимое». Сейчас не укладывалось, а вчера ему было просто не до этого. Вчера он просто не мог думать, и теперь ему за это было ужасно стыдно, ему хотелось бы разобраться со всем этим, ему действительно хотелось бы поверить Лорду. И даже не потому, что так было бы проще для него лично, а потому, что так во всем этом кровавом безумии войны была бы хоть какая-то логика, был бы хоть какой-то смысл, который сейчас был как никогда необходим, потому что в его собственной жизни сейчас смысла не наблюдалось. Он просыпался, ел принесенную еду, выполнял молчаливые поручения Лорда, бродил по коридорам и комнатам поместья, и так день за днем. Решив, что своими силами, то есть своим умом, он все равно ни до чего не дойдет, юноша решил пойти и прямо сейчас поговорить с Риддлом, пока вчерашний разговор еще был свеж в памяти. Но, помимо разговора в памяти, были свежи и другие события, и именно поэтому он стоял около двери Лорда и уже в который раз опускал руку, не решаясь постучать. С десятой попытки это все-таки удалось. - Можно? – он нерешительно заглянул в комнату - на первый взгляд она была пуста. – Том? - Хозяина нет, мальчиш-шка, - Нагини подняла свою голову из-за спинки кровати. - Он давно ушел? – Гарри нерешительно переступил порог, все-таки зайдя в комнату. Он до сих пор, даже спустя столько лет соседства с магией, чувствовал себя неловко, разговаривая со змеями, и каждый раз искренне удивлялся, когда они ему отвечали. - Еш-ше до расс-света, - змея выползла на середину комнаты и подняла голову так, чтобы она находилась практически вровень с глазами юноши. - А когда он вернется? - Он не отчитывается ни перед кем… Не перед тобой, мальчиш-шка, - в шипении явно слышалось негодование и раздражение. - Эм… Да, хорошо… - Поттер отступил назад в коридор, не решаясь злить Нагини. Он прекрасно помнил последствия укуса, который она нанесла мистеру Уизли. И уж точно не горел желанием испытать это на себе. Конечно, в какой-то момент проскользнула мысль попробовать убить ее, например, ударив чем-нибудь тяжелым. Ведь она была крестражем Вольдеморта, а, значит, ее следовало уничтожить… Но уже секунду спустя Гарри как никогда четко понял, что это ровным счетом сейчас ничего не решит: даже в случае удачи, шанс на которую был весьма невелик, он просто разозлит Лорда, а, учитывая, что он не знал, чего ждать от Риддла и в нормальном состоянии, то испытывать его злость на себе и вовсе не горел желанием. К тому же, он понимал, что убийство рептилии все равно не решит проблемы с другими крестражами, которых у него нет, и вряд ли появится возможность уничтожить. И что самое страшное, он не был даже уверен в том, что это нужно делать. Что нужно вообще убивать Волдеморта, что он хочет убить его… И снова он смотрел на закрытую дверь, ему начинало казаться, что вся его жизнь наполнена закрытыми дверями, в прямом и переносном смысле. Он долго бродил по поместью, несколько раз подходя к входной двери, даже повернул ручку, услышал резкий щелчок замка, но выйти на улицу не решился. Хотя ужасно хотелось просто пройтись под открытым небом, почувствовать ветер, слякоть от последнего растаявшего снега под ногами. Он бы даже и не попробовал сбегать, но было страшно нарушить очередное данное Риддлу слово. Юноша даже подумал на секунду, что, будь он на месте Томаса, он бы давно не верил своим собственным словам. В итоге он зашел в библиотеку и взял первую попавшуюся книгу в руки и, сев на диван, погрузился в чтение. Это оказалась та самая книга, иллюстрацию из которой ему вчера показал Том, правда читать ее оказалось не так увлекательно, как разглядывать картинки – половина текстов были написаны на незнакомом языке, а то, что удалось разобрать, представляло собой сложнейшие рецепты зелий. Одно из них показалось Гарри крайне интересным: если верить аннотации перед рецептом, оно позволяло создать прочную защиту от ментального вмешательства в свой разум, что, учитывая отвратительное владение окклюменцией и неуверенность во всех своих мыслях, было бы юноше очень и очень кстати. Правда, энтузиазм тут же угас, ибо половину ингредиентов он в своей жизни и в глаза не видел, да что там, даже не был уверен, что такие растения и существа до сих пор где-то обитают. И нужна была лаборатория, о местонахождении которой в поместье он понятия не имел, да и наверняка на работу там понадобилось бы разрешение Лорда, а тот вряд ли оценил бы идею приготовления такого зелья. Однако, выходя из библиотеки, юноша все же прихватил книгу с собой, как всегда, надеясь на чудо, ведь раньше ему сильно везло, когда, казалось бы, все было против него. Но недели и дни шли, а ситуация не менялась, и что-то подсказывало, что дела, по которым сейчас отлучился Вольдеморт, только приближают его к победе, а, значит, и к краху привычного для Гарри мира и порядка вещей, что бы там ни говорил Томас по поводу своей политики. Даже если все, что он говорил, правда, то все равно по-прежнему уже ничего не будет. А везенье не спешило проявиться снова, словно он исчерпал лимит своих удач. Остаток дня Гарри бесцельно бродил по дому, решился снова заглянуть к Риддлу в комнату, но опять натолкнулся на рассерженную Нагини, которая на этот раз просто ограничилась односложным ответом об отсутствии своего хозяина, и далее последовало лишь сердитое шипение. Тогда Поттер решился сунуться на первый этаж, а точнее - в подвалы, которые были для него запретной зоной. Он надеялся найти там и лабораторию, и, возможно, если Риддл так и будет в дальнейшем отлучаться на целые дни, то сможет и поработать. И как знать, возможно, в огромном количестве библиотечных книг найдутся и еще многие полезные зелья; зелья – ведь это все, что ему оставалось, так как на возвращение палочки можно было и не рассчитывать. Коридоры подземелий были сырыми, но светлыми из-за большого количества факелов, укрепленных на стенах. Казалось, эти коридоры были бесконечными, они слагали целый лабиринт, правда, не было никаких помещений, куда бы вели эти коридоры. Юноша несколько раз сворачивал не туда и снова оказывался у двери, которая вела к лестнице. Он старался напрячь извилины и найти какой-то иной путь, и тут уже взыграло его чисто грифиндорское упрямство и любопытство. Вычислил коридор, в который он еще не поворачивал и хотел было наверстать упущенное, но наткнулся на невидимую преграду, которая практически откинула его на несколько шагов назад. Понимая, что это не поможет, но, тем не менее, парень попробовал еще раз, на этот раз с разбега. Конечно же, не вышло, только, на сей раз, удар был таким сильным, что юношу отбросило до противоположной стены, и он не устоял на ногах, изрядно приложившись затылком о стену. Решив, что на сегодня экспериментов хватит, парень устало направился в свою комнату и не раздеваясь завалился на кровать, довольно долго пытаясь заснуть, все вслушиваясь в абсолютную тишину особняка, где-то в глубине души надеясь услышать шаги Лорда. К счастью, накатывающий сон помешал задуматься, откуда и почему появилась эта надежда. Утром он опять неторопливо завтракал, потом разбирал статью, оставленную Риддлом когда-то невообразимо давно, еще неделю назад. Теперь это время казалось каким-то спокойным, когда их отношения, если так вообще можно было назвать их общение, были простыми, когда это было только общение. Подсознательно, даже не признаваясь самому себе в этом, парень ждал, что сейчас, как всегда, без стука войдет Риддл, усмехнется своей холодной усмешкой и начнет разговор, выбрав тему только по одному ему известной причине. И Гарри хотелось бы, чтобы так и было, какие бы спутанные и неоднозначные эмоции он не испытывал по отношению к Волдеморту, без него было просто одиноко, было как-то пусто. До обеда он снова шатался без дела. Каждый раз останавливаясь около двери Томаса и прислушиваясь. После обеда юноша снова решился заглянуть в комнату мужчины, змеи видно не было, но это было единственное изменение, все в комнате указывало, что там никто не ночевал. С этого момента у Гарри словно рухнул какой-то внутренний эмоциональный барьер – он отчетливо понял, что волнуется за Риддла, переживает, почему он так долго не возвращается. От мысли, что Томас может вообще не вернуться, становилось страшно. Ведь он должен был бы радоваться такой возможности, так как падение Лорда означало бы победу Ордена. Парень пытался убедить себя, что он волнуется за Волдеморта только по той причине, что тогда его судьба становилась уж больно неопределенной. Не то чтобы собственное будущее было очень уж ясно для него сейчас, но в присутствии Лорда он хотя бы мог не опасаться, что в любую минуту в парадные двери могут войти Пожиратели. Которые, как показывал опыт прошлой встречи, были совсем не против потренировать на пленнике Лорда боевые заклинания просто ради развлечения, а, вспоминая рассказы Сириуса и директора о том, что творили эти нелюди после первого падения Волдеморта, становилось совершенно не по себе, становилось страшно за свою шкуру и за друзей, ведь слово Темного Лорда было единственной гарантией их безопасности. Внутри зрела просто необходимость хоть что-то сделать, Гарри давно понимал, что эта черта его характера не приносила ему в жизни ничего, кроме потерь и проблем, но, тем не менее, все равно ринулся во двор, к забору. В голову пришла безумная мысль: если Риддл действительно погиб, то охранные чары на заборе должны были спасть. Гарри четко помнил, как Флитвик рассказывал, что очень многие проклятья и просто чары действуют только до того момента, пока жив волшебник, наложивший их. На секунду замерев, парень ухватился за толстый железный прут решетки, решив, что если его предположение верно, то он тут же сбежит, пока это возможно, и попробует найти друзей. Но планы так и остались планами, ибо руку уже знакомо обожгло. Значит, оставалось только ждать или возвращения Риддла, или прихода Пожирателей, ведь проверка все же давала не стопроцентный результат, так как парень не мог даже примерно предположить, какой именно тип чар использовал Томас для защиты своих владений и даже лично ли он накладывал заклинания. Все, что оставалось - это снова пытаться занять себя чем-то, правда, сегодня юноша совершенно не мог усидеть и пяти минут: не помогали ни чтение, ни просто пролистывание книг. Мысли метались в голове роем испуганных пчел, но вместе с тем не удавалось ни на чем сосредоточиться, вычленить одну мысль из этого клубка. В итоге он лежал на кровати, бездумно глядя в окно, и ему безумно не хватало возможности взять в руки метлу и взлететь под облака, почувствовать ветер в волосах. Он скучал по квиддичу, по погоням за снитчем, да просто по полетам в школе. Когда мысли не давали покоя, он брал метлу и летал над территорией замка. Это всегда помогало. Сейчас такой возможности не было, не было никакой возможности, разве что он мог пойти смотреть в другое окно. Томас приземлился около главных ворот своего поместья. Сил на то, чтобы влететь в окно спальни, как он делал это обычно, просто не оставалось. Но усталость была ничем в сравнении с чувством удовлетворения от проделанной работы. За двое прошедших суток он совершил поистине огромный скачок в своих поисках на своем пути к победе. И главное подтверждение – Старшая, Бузинная палочка - покоилась в правом кармане мантии, рядом с его собственной волшебной палочкой. Хотя изначально он начал поиски этого оружия исключительно для того, чтобы иметь возможность драться с Поттером, но после решения этой проблемы он, тем не менее, не оставил поисков. И вот, старший из даров смерти был у него в руках, пусть для этого ему пришлось посетить самого Геллерта Гриндевальда в Нурменгарде, а затем потревожить прах Дамблдора в белой гробнице. Но вся проделанная работа стоила результата. К тому же, как бы странно это ни звучало, посещение могилы бывшего директора Хогвартса натолкнуло Волдеморта на одну весьма интересную мысль, которую следовало хорошенько обдумать, и чем скорее, тем лучше. Ведь, если его предположение окажется правдой, то перед ним открывались поистине завораживающие перспективы. Войдя в спальню, он первым делом позвал Нагини. - Наконец-то… Я ждала тебя… И мальчиш-шка заходил, даже несс-сколько раз. Ис-скал тебя… - Замечательно, - не сдержал улыбки Риддл: ему было важно, что парень беспокоился за него, ему это нравилось, было приятно. – Но все это потом, главное, я добился своей цели, мои поиски были не напрасны. - Наконец-то… Ты плохо выглядиш-шь, тебе нужно отдохнуть… - Потом, это подождет, - Риддл устало потер лоб рукой, словно стараясь разгладить морщину, пролегающую посредине лба. – Сейчас нужно разобраться кое в чем еще, можешь ползти, ты же тоже меня ждала, - мужчина наклонился и поцеловал чешуйчатую голову своей питомицы. Рептилия довольно зашипела и выползла из комнаты. Том поспешно скинул поношенную мантию на пол, расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке и решительными шагами направился в кабинет. Практически нестерпимо хотелось зайти в комнату Поттера, увидеть его, растрепать смольные волосы и снова посмотреть в наивные зеленые глаза. Только усилием воли удалось подавить это желание, по правде говоря, мальчишка слишком часто последние два дня мелькал в его мыслях, слишком часто, так, что это временами даже мешало сосредоточиться на достижении целей. В кабинете он сразу же направился к шкафу, достал спрятанный под статуэткой на столе ключ, и, отперев замок, распахнул дверцы. На верхней полке стоял небольшой думосброс и ряд хрустальных флакончиков, заполненных серебристо-туманной субстанцией – воспоминаниями. Идею использовать думосброс он «позаимствовал» у Альбуса Дамблдора, еще во времена учебы в Хогвартсе, только, в отличие от покойного ныне директора, он хранил там не свои воспоминания, а только те, которые прочел или подсмотрел в памяти других людей. Свои собственные мысли он считал слишком личными, слишком интимными, чтобы допустить хоть какую-то, пусть и ничтожную по вероятности, возможность того, что они станут достоянием чужих глаз. Сейчас он выбрал из множества флакончиков несколько, в которых содержались воспоминания Поттера относительно их с Дамблдором разговоров. Маг был почти уверен, что его догадки насчет тайных мотивов старика верны, но проверить это лишний раз не мешало. Вот он наблюдал, стоя бесплотным и невидимым призраком, за тем, как Альбус заводит небольшой серебряный приборчик, испускающий клубы дыма. Еще пятнадцатилетний Гарри, напуганный видением во сне, ничего не понимая, смотрит, как струйки дыма превращаются в двух змеек, свитых между собой. Значит, Альбус действительно вычислил, что Поттер является его крестражем, принцип действия этого прибора был предельно ясен Риддлу, хотя в своей практике он предпочитал полагаться исключительно на чисто магические способы анализа, не доверяя приборам, которые могли сломаться или дать сбой. Воспоминания из следующего флакончика осторожно вливаются в думосброс, и Том уже наблюдает, как директор с мальчишкой плывут в зачарованной лодке по озеру, полному инферналов. «Трупов бояться нечего, Гарри, так же, как и темноты. Разумеется, Лорд Вольдеморт, который втайне опасается и того, и другого, со мной не согласится. Что лишний раз говорит о недостатке мудрости. Сталкиваясь со смертью и темнотой, мы страшимся лишь неизвестности, и не более того», - как всегда доброжелательный и чуть поучительный тон Альбуса, знакомый еще со школы. Да, старик действительно не испугался смерти, до последнего момента наивно продолжая верить в преданность Снейпа Ордену. Эта безграничная вера в людей и сгубила в итоге великого волшебника, но, так или иначе, Дамблдор был гением, и нужно было быть абсолютным дураком, чтобы не признавать это. Дураком Лорд не был. И он тщательно изучал своего врага, собирал малейшие сведения об его деятельности и мог с уверенностью сказать, что тот ничего, абсолютно ничего не делал просто так. Каждое, даже на первый взгляд пустяковое, слово из уст директора могло иметь и имело скрытый смысл. И чтобы верно разгадать этот смысл нужно было хорошо, можно даже сказать досконально, знать образ мыслей Дамблдора. Или уметь правильно его угадывать. Риддл смел думать, что овладел первым умением, а Поттеру всегда везло со вторым, и сейчас Лорду казалось, что он смог разгадать оставленное парню послание. Оставалось только проверить свою догадку на практике, точнее, подтвердить ее. Снова зайдя в спальню, чтобы захватить с собой несколько вещей и одну небольшую книгу, Риддл направился в комнату Поттера. Перед дверью он остановился на несколько секунд, с силой тряхнул головой, словно стараясь вытрясти оттуда ненужные мысли. Он, пожалуй, впервые в жизни чувствовал что-то вроде вины за то, что собирался сделать, ему было неприятно и даже словно больно от одной мысли о том, что он решил сделать. И эти мысли, эти эмоции были не знакомы ранее, в другой ситуации и в другое время он серьезно задумался бы над этим, пытаясь разобраться в малейших мотивах своих помыслов. Но усталость была просто неимоверной, он не мог даже привести свои мысли в порядок должным образом, мужчина словно принял решение работать сейчас на износ, чтобы еще до заката завершить как можно больше незаконченного. А потом отчеркнуть пройденный этап и заняться другими вещами… Дверь маг распахнул с такой силой, что она с жалобным поскрипыванием петель ударилась об стену и отскочила обратно, захлопываясь таким образом за спиной Лорда. От громкого и неожиданного звука Гарри практически подскочил на месте, одновременно разворачиваясь чуть ли не на сто восемьдесят градусов. - Том! Ты напугал меня! – практически радостно прокричал он, поднимаясь на ноги. – Я… - юноша смутился, не зная, что сказать. Риддл казался ужасно уставшим и каким-то раздраженным, да и в присутствии мужчины в воспоминаниях снова до ужаса ярко всплыла сцена в библиотеке, заставив гриффиндорца залиться румянцем. - Ты искал меня, - не вопрос и даже не удивление, лишь холодная констатация факта. Голос мага прозвучал почти грубо, было слышно, что он сердится. – Тебе что-то надо? - Да, - юноша чувствовал себя крайне неуютно, ему стало казаться, что он в чем-то провинился, чем-то разозлил, вывел из себя Лорда. Но он не мог понять, чем именно: конечно, проступков на его счету было немало, но почему гнев Риддла стал проявляться именно сейчас, когда он двое суток практически ничего не делал, ничего такого уж страшного и непоправимого точно… Показалось, что как-то сразу неуместно даже упоминать о своем беспокойстве, он вообще почувствовал себя неуместным, ненужным. Парень решился заговорить о своих сомнениях относительно политики Лорда, даже эта тема казалось сейчас менее рискованной: - Да, я хотел поговорить с тобой… Помнишь, наш разговор в библиотеке… - Поттер выжидающе поднял глаза на Волдеморта, надеясь хотя бы на ободряющий кивок с его стороны. Но лицо мужчины не выражало никаких эмоций, словно он надел непроницаемую маску, словно Гарри и не знал никогда Тома Риддла, а перед ним снова стоял бессердечный Тёмный Лорд, которому было чуждо все человеческое. – Ты говорил о необходимых жертвах, о том, что стараешься сократить их… Но ты же соврал, тебе нравится убивать, человеческая жизнь для тебя ничего не значит, я видел тогда на кладбище… - закончить фразу ему не удалось, так как маг резко перебил его. - Соврал!? – в два шага Лорд преодолел разделяющее их расстояние, схватил парня за воротник рубашки, практически приподнимая над полом. Он был даже благодарен Гарри за то, что тот сам заговорил на эту тему, ее вполне можно было перевести в нужное русло. Было практически больно видеть смятение, сомнение и испуг на лице мальчишки, но это было необходимо… - Как ты смеешь обвинять меня во лжи!? Кем ты себя возомнил!? Ты рассуждаешь о жертвах, об их необходимости. Замечательно! Мне тоже есть, что сказать на эту тему. Мне хватит мужества признаться, что я совершал ошибки в своей военной тактике, и да, они стоили жизни многим! И мне действительно плевать на это, плевать, пока я продолжаю приближаться к своим целям! Но неужели ты думаешь, что твой обожаемый и почитаемый тобой директор не совершал их? От его ошибок погибло не меньше людей, чем от моих! И не будь глупцом, наивно отрицая это! – мужчина с силой тряханул своего пленника, продолжая держать его на воротник рубашки, а парень лишь мотал головой, слабо пытаясь вырваться. Было ужасно обидно, больно и неприятно слышать эти слова, слышать грубость, злость в голосе. Каждую секунду он ожидал, что Том ударит его, и не понимал, чем он заслужил это, ужасные вещи о которых говорил, точнее, кричал мужчина, только усугубляли ситуацию. Когда Риддл отпустил-таки его воротник, парень просто рухнул на пол, замерев в неудобной позе, так как ноги его не держали. Однако Вольдеморт не успокоился, не замолчал, а наклонился и продолжил свою речь, на сей раз, практически шепча на ухо: - А что касается тебя, Гарри? Ты же тоже совершал ошибки! И из-за тебя умирали люди! Или ты уже забыл это? - Нет… Не надо, пожалуйста, - парень только и мог что мотать головой, его трясло от едва сдерживаемых рыданий. Хотелось только перестать слышать эти ужасные, но правдивые слова, хотелось перестать слышать сталь и лед в голосе мага, тем более теперь, когда он знал, насколько мягким и ласковым может быть его шепот. Гарри закрыл лицо ладонями, словно так он мог не слышать: - Скажи, Гарри, что ты чувствовал, когда понимал, что люди умирают за тебя, из-за тебя!? Твои родители, твой крестный, даже простые маги, которые и лично не были с тобой знакомы... Что ты тогда чувствовал? - Я хотел умереть, черт возьми! Я готов был умереть! – уже практически прорыдал Гарри. В тот же момент раздался легкий металлический щелчок. Риддл с нескрываемым восторгом смотрел на золотой снитч, который до этого сжимал в руке. Мячик раскрылся, как только были произнесены нужные слова, а внутри лежал небольшой черный камешек с узором. Воскрешающий камень, второй из Даров смерти. Значит, его догадки полностью подтвердились, и Альбус действительно собирался снабдить мальчишку тремя легендарными артефактами для борьбы в войне. Что ж, теперь они были в его руках, так как Мантию-Невидимку он забрал вместе с самим снитчем из сумочки маггловской подружки Поттера. Несколько долгих секунд он смотрел на камень, понимая, что тот ему знаком, но задуматься об этом можно и потом, а сейчас куда важнее Поттер, который продолжал так же безутешно всхлипывать, практически свернувшись калачиком у его ног. Отложив ненужный больше мяч, обретенный камень и принесенные свертки на подоконник, Лорд опустился на пол рядом с юношей. Какое-то время он молча гладил того по волосам, но это не приносило результатов: видимо, он переусердствовал с психологическим нажимом, доведя юношу до очередной истерики, что было совсем не удивительно, учитывая, сколько всего на него свалилось. Но это было необходимо, зачарованный снитч могли открыть только искренние слова, произнесенные от души. Что ж, Дамблдор действительно собирался разыграть поистине несравненную комбинацию, оставались еще «белые пятна» в его плане, но над их разгадкой можно было подумать и потом. - Гарри, - Риддл обнял юношу за плечи, притягивая к себе. – Все хорошо, успокойся. Но парень лишь забился в его объятьях, безрезультатно пытаясь оттолкнуть его, вывернуться из кольца рук. - Оставь меня! Что еще? Что еще ты хочешь мне сказать, в чем я еще виноват? Томас перевел взгляд на вещи, лежащие на подоконнике. Ему просто не терпелось испытать Дары в действии, а еще больше не терпелось поделиться с кем-нибудь своим триумфом. Ему хотелось бы все обстоятельно рассказать мальчишке, рассказать старую сказку-легенду, снова почувствовать на себе удивленный и даже отчасти восхищенный взгляд зеленых глаз. А вместо этого он обнимал гриффиндорца, не в силах даже унять его рыдания, и чувствовал вину, новое, практически не знакомое до этого чувство. Он чувствовал липкий холод где-то внутри, в сердце или в душе, не так и важно. Он никогда не задумывался над локализацией эмоций, он никогда не верил в их значимость. Но от одного осознания, что причиной страданий его мальчика является он сам, было плохо: - Прости… Прости меня, Гарри, - Риддл наклонился и прижался губами к виску парня, одной рукой обнимая того за плечи, а другой перебирая смольные пряди. Гарри в очередной раз всхлипнул и замер как громом пораженный, ему показалось, что он даже забыл, как дышать. Но еще более странная и невозможная вещь – ему показалось, что Темный Лорд Волдеморт попросил у него прощения.