Мораль и счастье проклятой любви

— Знаешь, однажды Субару разбудил меня в середине дня. Я была готова прикончить его, но он показал мне рассвет. Красочный и тёплый рассвет… — Что, прям как в сумерках? — перебил девушку светловолосый, тихонечко насмехаясь над её полусонным состоянием. Минори поправила плед, что укрывал всё её тело, и решила всё-таки дорасказать: — Красочный и тёплый рассвет, что было одним из самых прекрасных зрелищ, которые я только смогла увидеть в этой жизни. Я поняла, что это стоило того, чтобы не спать полдня, и этот вампир остался со всеми конечностями, — девушка споткнулась о камень, от чего голос звучал более громко. — Но ты-то ведёшь меня в какой-то подвал! Услышав от Шу лишь короткий смешок, Канэко стала доставать его по полной: — Хо-о-оспади, ну что с этим миром не так? Где-то там меня ждёт теплая кроватка, мягкое одеяльце и любимая подушечка, а я изменяю им тут с тобой! Шу, вот не стыдно тебе счастье сразу четырёх членов этого дома портить, а? Сакамаки, кажется, уже успел подумать, что где-то у Аято валялся кляп, но они быстро дошли до нужного места. — Мы пришли, — вампир кивнул, а Минори стала оглядываться. Единственное, что она заметила отличающегося от остального длинного коридора с речкой, это была: — Хм, решётка. Я не скажу, что эта вещь ненужная или странная, но если это подарок, то не мог бы ты хотя бы… Не знаю, ленточку завязать, что-ли? — Помнишь, ты жаловалась мне, когда узнала, что Аято не жалеет о смерти матери? Помнишь, совсем недавно ты рассказывала про Рейджи? А помнишь, ты прибежала в слезах, потому что Райто уведомил тебя о том, что напрямую причастен к смерти своей матери? — Звучит как упрёк. Но, да, помню. — Я обещал тебе рассказать о нас, о нашей семье, но, подумав, я решил, что это место расскажет тебе о многом само. Когда идут ливни, в этом подземном водостоке можно увидеть воспоминания воды и воздуха. Ностальгия, бесспорно, это чудесно, но не в моём случае, так что я хотел бы, чтобы ты увидела. Девушка вмиг стала поспокойнее, ведь скрипач говорил это с бесконечным сожалением и безразличием. Как можно быть обеспокоенным, но безразличным? Спросите у Шу, хотя, думаю, что он сам не знает ответ. — Хорошо, что для этого нужно? Заклинание, пентаграмма, свечи? — Ну… Уснуть. — Типо подложить плед, закрыть глаза и ждать, пока провалишься в забытьё? — Есть варианты проще, но не думаю, что тебе понравится, — вампир подошёл ближе к девушке и взялся за её плечи. — Я могу выпить твоей крови, и ты потеряешь сознание или что-то более безболезненное. — Например? — Например… — вампир резко дёрнул Минори, а та ударилась головой об стенку, — потерять сознание в результате головного удара. Не то, что безболезненно, но быстро, — говорил вампир уже сам с собой, укладывая тело Канэко на плед, что стянул с её же плеч. «Шум морского прибоя, кажется Минори рядом с морем… А нет, это всего-то фонтан… Девушка не успевает оглядеться, как её чуть ли не сбивают с ног трое бегущих мальчишек. Сначала Канэко собиралась поиграть во взрослую тётю и пообижаться, но этот детский смех был настолько заразителен, что Минори сама заулыбалась очень широко, от чего начало сводить скулы. — Летучие мыши, что я поймал, улетели… — проговорил один из мальчиков, вытирая слёзы и прижимая Тедди к себе поближе. — Канато, не реви! Мы снова поймаем их! — Точно, хватит хныкать! Я поймаю их тебе! — задиристо кричит рыжеволосый и убегает, а второй догоняет его. Минори не успевает различить этих двоих, ведь в детстве они были очень похожи. — Аято, так вот ты где! — произносит серьёзная женщина. — Пойдём со мной! — Кмх, Канато, пошли… — тихонечко произносит Райто, и ребята убегают. Аято смотрит на лилововолосую, и та строгим тоном произносит: — Итак, возвращаемся и продолжаем обучение. — Не хочу, я только и делаю, что учусь! — Не желаю слышать оправданий! Возвращайся к себе в комнату! — Почему Канато и Райто играют, а я постоянно учусь? — Потому что ты не такой, как остальные дети. — Нет, я хочу играть! — Сколько ещё тебе повторять?! — закричала женщина, а в глазах загорелся огонь безумия. Аято подался назад, и лицо его изобразило испуг. — Ты наследник, ты хоть понимаешь, что это значит? Ну же, скажи. Что ты должен делать? — уже спокойнее сказала женщина, с долей улыбки, а Аято опустил голову и монотонно пробормотал заученный текст: — Я должен стать первым, должен быть лучше остальных… — А если не выйдет? — Я не твой ребёнок, и могу пойти и утопиться в озере… — Верно, хороший мальчик. Если ты не лучший, то ты мне не нужен. Бесполезные мальчики должны навеки исчезнуть на дне холодного озера, где они останутся одни, и никто им не поможет. Если не хочешь этого, то ступай в свою комнату, — она говорила это с улыбкой. Аято поднял голову и, пытаясь сдержать слезы, убежал.» Минори не успевает отойти от разговора, как картина меняется: «Маленькая детская рука тянется ввысь. Вокруг всё проглядывается через зеркало, которые стоят в парках аттракционов, должно быть, этот ребёнок в воде. Малыш поднимается на ноги и, что мочи, кричит: — Мама, помоги, прошу! Минори видит женщину в длинном платье. Волосы её ровно уложены, а на лице сияет безразличие. Рыжеволосый малыш не может больше кричать. Всё внутри больно сжимается, и Аято падает в воду, оставляя за собой лишь круги на её поверхности.» «Эта женщина, имя которой Минори, наконец, вспомнила, сидела на ступеньках. Она тяжело дышала, а по губам её лилась кровь. — Аято… — прошептала она, держась за глубокую рану у себя на животе и глядя на своего сына. — Ну вот, она испорчена! А мне так нравилась эта рубашка… Она вся в твоей крови, мама, — хладнокровно сказал старший сын и облизал свою руку. Белая рубашка на нём действительно была испачкана. — У тебя такая сладкая кровь… Такая вкусная… — одержимо произнёс он. — Хочу еще… Корделия пугается и отходит назад. На ступеньках остаются лужицы крови, а по просторному вестибюлю разносится громкий сумасшедший смех Аято.» « — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — кричал Райто, безуспешно пытаясь согнуть решётку. — Райто, милый мой, — прошептала Корделия, — мы пришли навестить тебя. — Корделия… Я пришёл. А этот гадёныш, что здесь делает? — спросил Рихтер, прижимаясь к женщине. — Он не будет нам мешать, правда, Райто? Корделия, не дождавшись ответа от шокированного сына, целует вампира. Райто пытается выбраться, но в итоге оседает на пол, пытаясь отвлечься от возбуждённых вздохов и пошлых звуков.» «За фортепиано сидит Райто. Его лицо выражает безмятежность и спокойствие, а реакция на шумно открывшуюся дверь отсутствует. — Райто, Райто! — А? Что такое? — спрашивает вампир с закрытыми глазами. — Это всё Аято, он мучает меня, — говорит она и скручивается от боли. — У-у-у, да? Что ж, я знал, что рано или поздно это случится. Корделия тянет руку и властным голосом произносит: — Райто, я приказываю тебе, помоги мне… Кажется, это достало Сакамаки, но он лишь старается успокоить мать.  — Я защищу тебя.» «Корделия стоит на балконе, словно наслаждаясь холодным дождём. — Ты прогнал Аято? — Да, он ушёл, — говорит шляпник, подходя к женщине. — Я знала, что могу на тебя положиться, Райто. — Ты любишь меня больше, чем других, да? Та лишь улыбается и протягивает руку сыну: — А ты так и не изменилась. — Райто, я люблю тебя, правда… Сакамаки кивает, берёт ладонь Корделии, и через мгновение женщина летит вниз, сопровождаемая взглядом вампира: — Теперь ты моя на веки вечные.» « — Мама! У тебя дыра в груди, мама! Очнись, мама… — говорил Канато, дотрагиваясь до лба Корделии. — Интересно, где её сердце? — он стал осматриваться по сторонам. — Ну же… Ты умерла, мама? — вампир стал гладить волосы женщины. — Ты такая холодная, должно быть, замёрзла… Погоди, я согрею тебя, мама, — произнёс Сакамаки и поднёс подсвечник к волосам, что загорелись в мгновение ока.» «В милой беседке сидит женщина, цветом волос очень схожая с Шу. Рядом сидит мальчик в очках, конечно, Рейджи. Он читает книгу. И всё-таки он всегда был таким серьёзным… Слева доносится смех, и Минори сразу поворачивает голову. Канэко видит голубоглазого мальчика, он искренне смеётся, держа в руках маленького пса. — Шу, что ты делаешь? — теперь понятно, откуда у скрипача такая безэмоциональность. — Смотри! Мой друг отдал его мне. — Отпусти его немедленно, — мальчик словно не слышит мать. Он продолжает забавляться со щенком: — Ха, щекотно! — скрипач получает неодобрительную ухмылку от Рейджи и от матери. — Шу, ты самый старший сын. Ты должен уметь вести себя соответствующе, — светловолосая кивает, и слуга, что всё это время стоял около колоны, пытается забрать скулящее существо из рук Сакамаки. — Что ты делаешь?! Нет, я пообещал Эдгару, что позабочусь о нём! Но получив презрительный взгляд всех присутствующих, мальчик убегает. Женщина садится, выпрямляет спину, словно эти детишки выпили у неё немало крови, и приступает к вышивке: — Мама, я выучил всю книгу наизусть, — но та словно не слышала. Рейджи опускает голову и продолжает читать.» « — Мама, нет, нет! — кричал Субару, отбрасывая кинжал. — Молю, возьми его себе, пожалуйста. Это подарок… На день рождения. Если я когда-нибудь попрошу убить себя, то ты должен воткнуть мне его в сердце. Мальчик смотрит в глаза матери и тут же закрывает свои, потому что начинают капать слёзы. — Я возьму его. Спасибо, мама…» Минори открыла глаза. Внутри всё сжималось, и сил не было дышать. Девушка сидела на пледе, а слёзы летели на колени, запястья и дрожащие плечи. — За… — Тц, не ругайся матом, ты же девочка… — Я из тебя сейчас девочку сделаю, — прокричала Минори, поднимаясь на ноги и попутно вытирая подступившие слёзы. — Зачем ты показал это мне? — Ты сама просила, — он усмехнулся, видя её состояние: уставшая, словно только что пробежала марафон, измученная и ужасно расстроенная. Сейчас Сакамаки никак не мог понять, нравится ему это или же нет. — Я хочу, чтобы каждую неделю ты приходила сюда и видела отрывки из нашего детства. Я хочу, чтобы ты поняла, как хорошо тебе живётся, Минори. Я хочу, чтобы ты поняла, что нас воспитывали чистым злом. Девушка взялась за голову, а вампир двумя словами опроверг последнее предложение: — Донести до кровати? Сейчас Канэко была в ужасе. Всё просто не укладывалось в её подсознании. Девушка даже думать толком не могла, и именно поэтому не обратила внимание на кровь, как у себя на виске, так и на стене, об которую ударилась. Про поступок старшего Сакамаки она пока даже не вспоминала. Хорошо бы просто прийти в себя.