***
Шерлок прикрывает глаза, чистая, выглаженная белая рубашка тактильным удовольствием окутывает тело. Он делает глоток идеально заваренного чая и позволяет себе расслабить мышцы шеи. Он вернулся. — Как там Джон? — Джон? — Майкрофт деланно непонимающе хмурится, заставляя брата закатить глаза. — Вы видитесь? — В Макдоналдс ходим каждую неделю, — язвит старший Холмс, но делает знак Антее, и та протягивает Шерлоку папку с фотографиями. Тот хмурится, разглядывая нечесть откуда взявшиеся усы и потерянные шесть фунтов веса. — А Клара? Майкрофт молчит и вертит в руках зонт-трость. Ему не нужно подбирать слов, он тянет время намеренно, доказывая брату и себе его беспокойство об Освальд. С ней он виделся, в отличие от Джона, но давать знать об этом брату ему отчего-то не хочется. Клара не слабая, она, пожалуй, даже сильнее доктора, и всё же горько оплакивает его брата, являясь очередным доказательством того, что привязанность к кому-то вовсе не является преимуществом. Привязанность медленно убивает Клару, и она едва не разваливается на части, пытаясь пережить потерю Шерлока. Вот что он должен был сказать. — Она в порядке. Физически, — наконец произносит он. Шерлок молча смотрит на брата, ожидая продолжения. — Морально у неё... ремиссия. Шерлок смотрит куда-то в сторону и думает, что как раньше уже не будет.***
Клара судорожно складывает письменные принадлежности в сумку. На часах четыре, ещё немного, и начинать занятия по акварели уже не будет иметь смысла, но её любимый карандаш как назло укатывается под стол. Освальд шипит сквозь зубы и наклоняется за ним. Карандаш нигде не видно; Клара подумывает попрощаться с ним и поспешить. — Он под третьей партой, — произносит голос за спиной. Клара замирает. В голове проносится сотня мыслей, от тривиального «это невозможно» до испуганного «голос так похож». Она боится оборачиваться, боится, что этот голос — бред её уставшего сознания, она боится, что повернётся, а его нет, когда чужие — родные — руки обхватывают её плечи. Она жадно вглядывается в такое знакомое лицо и молчит, не имея сил выдавить хоть что-то. Грудь сдавливает, воздуха не хватает катастрофически; глаза автоматически цепляются за неважные детали: свежий шрам над бровью, нетипичный для коренного лондонца загар и словно даже виноватый вид. — Шерлок, — шепчет Освальд и не удерживается от того, чтобы коснуться его щеки ладонью, словно так легче поверить, что он реален, что он жив. Холмс стоически переносит физический контакт, он, кажется, где-то читал, что людям это нужно для установления эмоциональных связей; люди и эмоции, конечно, не его сфера, он о первых знает очень мало, а вторых обычно не испытывает, но внутри ворчит глухое сожаление о том, что он стал причиной стольких отрицательных эмоций для Клары. — Шерлок... Сознание уплывает, и Клара проваливается в темноту.