Пока Аня проводила гостям из прошлого краткую инструкцию по технологиям современного мира, Маша и Катя сидели в спальне, отстраненно уставившись друг на друга. Обе понимали, что сейчас происходит какой-то бред, то, чего принципиально не может быть… Но только вот вполне живые ассассины, теплые и остро реагирующие на раздражители (Маша убедилась в этом на собственном опыте) в самом деле находились в их не самой большой квартирке старинного города необъятной матушки России.
— Слушай, я понимаю, если бы они сразу появились у себя на родине, но как же сильно нужно было удариться Минерве, чтобы отправить их в Смоленск? — рыжая явно не могла проследить логическую цепочку Предтечи. — Зачем заставлять нас париться с документами, билетами и прочей фигней, когда можно было просто закинуть их в Израиль, Италию и США? Причем тут мы?
— Хватит задавать вопросы, — отвлеченно и в своей спокойной манере ответила Маша, попивая остывший чай. — От этого ответов больше не появляется.
Но в Кате клокотало недовольство. Мало того, что противная «богиня» сорвала им отпуск, так еще и запрягла работенкой. Больно надо ей возиться со старым итальяшкой, везти его к себе домой, в прекрасную Венецию, и помогать в прекращении тамплиерских планов. Ей и так неплохо живется: собственная квартира в городе на воде, стабильная, а главное — любимая работа, намечающиеся отношения с Марко… А тут, нате вам, хвост из эпохи Возрождения, прошу любить и жаловать, получите-распишитесь!
— Почему я?.. — на этот раз тихонько проворчала рыжая, подбирая под себя замерзшие ноги.
Как раз в этот момент в спальню вернулась Аня с группой новоявленных «туристов». Те не прекращали что-то обсуждать и странно косились в сторону девушек, кидая презрительно заинтересованные взгляды.
Катя уже было открыла рот, дабы выплюнуть очередную колкость, но Анины глаза говорили сами за себя — скажи хоть слово, и я тебя самолично в окно выброшу. Рыжая нервно фыркнула, обхватывая себя плечами — с шестого этажа прямиком в весеннюю грязь лететь не хотелось.
— Прежде чем мы решим, что делать дальше, нам нужно познакомиться, — вперед вышел Аудиторе, миролюбиво разводя руки в стороны. — Все же нам нужно знать, кому придется довериться.
Маша незамедлительно встала с кровати и подошла к итальянцу, протягивая руку для рукопожатия:
— Мария Лебедева, — иностранец воспринял жест по-своему и, очаровательно улыбнувшись, взял ее руку в свою и еле заметно коснулся губами тонких пальцев. — П… приятно п-п-познакомиться.
Аня, усмехнувшись на заикание подруги, представилась:
— Анна Романова, — поцелуй итальянца коснулся и ее руки под недовольным взглядом Маши.
Рыжая же называть себя не спешила, скорее изображала статую в надежде, что ее никто и не заметит. Однако прием не сработал, и Эцио, увидев, что девушка не спешит вставать ему навстречу, хмыкнув, сам направился к ней, пока ее подруги обменивались знаками уважения с остальными ассассинами.
— Что же насчет вас, прекрасная синьорина? — фирменная улыбка не заставила сердце Кати биться чаще, а лишь вызвала непонятное раздражение.
— А у меня нет имени, — заявила она, наблюдая за вытягивающимся лицом напротив. — Да и поостерегся бы ты, дедуль, знаки внимания молодым оказывать, а то за педофилию посадят.
Пока ноздри итальянца раздувались как парус во время сильного ветра (видимо, реакция на то, что его ткнули мордой прямо в возраст), Аня попыталась исправить положение предложением пообедать, раз уж завтрак они уже пропустили.
— А что такое педофилия? — запоздало спросил Коннор, поднимая взгляд от заинтересовавшего его пола.
— А ты у Эцио спроси, — Кате пришлось несколько сдвинуться в сторону, так как итальянец закрывал ей обзор. — Он, видать, в этом специалист.
— Орлова, веди себя подобающе! — холодно, но строго сказала Аня, наблюдая за тем, как дернулись пальцы Аудиторе, запуская механизм скрытого клинка. Острое лезвие, мелькнувшее в опасной близости от рыжей, заставило ее мгновенно насторожиться и попытаться отодвинуться подальше.
— В мое время куртизанки были более сговорчивыми, — недовольно проворчал итальянец и тут же об этом пожалел, наблюдая за сменой выражений на лице девушки — от откровенно удивленного до крайне разгневанного.
— Как ты меня только что назвал? — вкрадчиво спросила Катя, попутно вставая с кровати и беря в руки поставленный рядом утюг. — Что, в России появился и сразу мозги отморозил? Тебя согреть?
Рыжая потрясла утюгом у лица иностранца с явным намеком на их скорое неприятное знакомство, но так как Аня объяснить предназначение данного вида техники еще не успела, Эцио явно понял все по-другому.
— Ох, синьорина, я не против, — золотистые глаза игриво сверкнули, и итальянец сделал шаг по направлению к девушке. — Сколько флоринов стоит ваше общество?
Аня, стоя около стены, прислонилась к ней, беззвучно смеясь в прижатую к лицу ладонь. Что-то настойчиво подсказывало ей, что Аудиторе нужно срочно сматываться.
— Беги, Форест, — заунывным голосом произнесла Маша обернувшемуся к ней Эцио. — Беги.
— Я тебе не шлюха! — тело, тотчас бросившееся за удирающим итальянцем, мало напоминало Катю, скорее рыжее пятно, что со сверхсветовой скоростью носилось по всей квартире. Шнур от утюга размотался и теперь бился обо все подряд, в том числе и о ноги девушки, одержимой идеей вендетты. На мгновение в голову прокралась мысль, что на бледной коже обязательно расцветут синяки, но сейчас ей было абсолютно все равно — лишь бы отомстить за нанесенную обиду.
— Разве вы не?.. — Альтаир приподнял бровь, удивленно наблюдая за внезапной погоней. Щеки девушек мгновенно вспыхнули точно маков цвет, однако Аня нашла в себе силы достаточно холодно ответить на полученный, пусть и довольно оскорбительный вопрос.
— С чего вы взяли, что мы относимся к девушкам с подобным видом… деятельности? — взгляды брюнетки и араба пересеклись, и в воздухе повисло буквально осязаемое напряжение. Внутри девушки бушевал гнев, Ла-Ахад же недоумевал — неужели так сложно понять?
— Ваше одеяние, — кивок, и Аня обратила внимание на свои наполовину открытые ноги и пижамные штаны, прикрывающие оставшуюся часть. — И эти… лодыжки.
От произнесенного вслух слова араба передернуло. На его родине и в его время открытие даже этой маленькой части тела делало из обычной скромной женщины — падшую. Однако Анну он такой назвать не мог, девушка попросту не вязалась с подобной грязью. Спокойная, терпеливая, хладнокровная — возможно, из нее вышел бы хороший ассассин.
Если бы женщин принимали в братство, конечно.
Аня же, вспомнив в этот момент о коротких шортиках подруги, хихикнула, закусив губу. Действительно, о чем же еще могли подумать выходцы из прошлого…
— Но ваша одежда, синьорина, — оправдывался тем временем забитый в угол Эцио. — И открытые плечи!
Катя, на секунду обомлев, покраснела и натянула сползший и открывший белую кожу рукав повыше.
— А головой подумать невдомек? — зло спросила она, уставив руки в боки. — Мол, нормы приличия за столько лет могли измениться. В конце концов, с твоего рождения прошло более пятисот лет! — тут же девушка состроила сконфуженное выражение лица. — Ох, прошу прощения. Забыла, что обращаться стоит на «вы».
Аудиторе зарычал и кинулся к рыжей, которая, казалось, и не думала убегать. Только в последний момент сделала шаг в сторону, отчего великий ассассин пролетел мимо со скоростью пробки от шампанского.
— Вот к чему приводит старость, — горестно покачала головой девушка. — Потеряли вы сноровку, синьор.
— Катя, прекрати! — возмущению Маши не было предела. Мало того, что подруга вела себя на редкость грубо, так еще и с предметом ее обожания — невиданная дерзость! — Имей совесть, вспомни, сколько он сделал для Братства, какое наследие оставил. Орден после его работы расцвел. А ты обращаешься с ним, как с каким-то дядькой из подворотни.
Девушка, повернувшись в сторону подруги, презрительно фыркнула:
— Вот еще я перед стариками не унижалась, да он для меня как раз именно дядька из…
Сзади раздался тихий смех, который самой своей интонацией перебил гневную тираду. Катя недоуменно оглянулась, тут же просверливая итальянца взглядом.
— Вам что-то кажется смешным, синьор? — холодно спросила она, сощурив болотные глаза.
— Значит, Катя, — добрая улыбка растянула красивые губы, и вот тут что-то внутри зашлось в рваном ритме, однако девушка, стиснув зубы, нахмурилась и промолчала, предпочтя оставить реплику без ответа.
— Я понимаю, что вы все очень сдружились, — сарказм в Аниной речи слышался настолько явно, что вызвал ухмылку практически у всех присутствующих за исключением, пожалуй, Коннора, который все так же витал в облаках, и Маши, расстроенной донельзя. — Но нам нужно подкрепиться, а потом отправиться в Макси.
Все мужчины практически синхронно недоуменно нахмурили брови, а девочки уставились на подругу как на восьмое чудо света.
— На кой ляд нам сдался Макси? — первой осмелилась задать вопрос Катя. — Продукты есть…
— Зато у них, — указующий перст пал на троицу мужчин. — Нет нормальной одежды.
***
Сказать, что ассассины удивились, выйдя на улицу — значит, ничего не сказать.
Мало того, что современные многоэтажные дома ввергли их в некую разновидность шока, так когда они увидели еще и машины… В общем, несмотря на Анин ликбез, технологии все-таки возымели над ними эффект.
— Леонардо бы с ума сошел… — прошептал Эцио, взглядом провожая очередную проехавшую мимо машину. — Как они работают?
— На бензине, — тотчас отреагировала Маша все еще в надежде обратить на себя внимание. — Его начали получать во второй половине девятнадцатого века.
— И что же такое бензин? — настороженно спросил Коннор, пробуя на вкус новое слово.
— Топливо, — Аня мгновенно переключила на себя внимание Радунхагейду, заметив недовольное выражение лица Маши. — Нужно, чтобы машина двигалась сама, без лошадей и прочего скота, как было в ваши времена.
— Уж лучше бы были лошади, нежели этот хлам, — фыркнула рыжая, заправляя прядь волос за ухо. Незаплетенные, они вечно ей мешали, и девушка уже жалела, что забыла захватить из дома резинку. — Мы поедем на маршрутке или пешочком пройдемся?
— Боюсь, что пешочком будет чересчур палевно, — Аня, окинув взглядом чуть помятые ассассинские робы, горестно вздохнула. — Хотя в общественном транспорте явно не лучше. Да и на нас уже оглядываются…
И правда, проходящие мимо люди недоуменно, а иногда и недовольно смотрели на выряженную в непонятные костюмы молодежь. Лишь изредка они улыбались, явно узнавая протагонистов и шепча что-то про косплей.
— Пойдемте так, — предложила Маша, шагая задом наперед. Солнце, не скрытое ни единым облачком, ласково грело тело, и находиться на свежем воздухе хотелось как можно дольше. — Когда мы просто так последний раз гуляли?
Аня с Катей переглянулись и синхронно пожали плечами.
— Три года назад, — закатившиеся голубые глаза не успел бы поймать даже ловкач Эцио. — Перед тем, как разъехаться по новым местам работы, наши проводы с шатаниями до утра и «Голдом».
Вспомнив, чем закончилась их последняя совместная вылазка в клуб, девочки опять же одновременно взвыли и наперебой попросили Машу не напоминать о столь давнем прецеденте. Скорее уж они переживали, что убийцы начнут интересоваться их довольно-таки занятным прошлым, но те, к счастью (или огромному сожалению) обращали больше внимания на окружающий их мир и людей, глазевших на робы до хруста шейных позвонков.
— Прошу любить и жаловать, аллея мемориала советским военнопленным! — громогласно объявила Катя, стоило им только ступить на гранитные плиты. — Правда, до самого мемориала еще несколько десятков метров, так что продолжения экскурса вам придется подождать.
— Думаешь, им интересно? — Маша недовольно фыркнула, обдавая холодным взглядом троицу безразличных по отношению ко всему (за исключением игрушек будущего) парней. — Они же даже про Вторую Мировую ничего не знают.
— Собственно, как и про Первую, — согласилась Аня. — Давай просто доведем их до места назначения, а там уже видно будет, о чем и как рассказывать.
***
Но и с этим, конечно же, возникли сложности.
Сначала ассассины решительно не понимали, почему им нужно ждать на переходах вместо того, чтобы просто пересечь трассу. Позже им пришлось объяснять, что такое велосипеды, и отвечать на вопрос, мол, не являются ли они Частицами Эдема (кстати, получив ответ, мужчины все равно с подозрением поглядывали на «двухколесные машины»). Апогеем же стало абсолютное нежелание убийц заходить в «стеклянную коробку».
— Говорю вам, оно нас сожрет, — шипяще шептал Альтаир, хватаясь за столб, пока Катя настойчиво пыталась заставить его идти дальше. — Это ловушка!
— Да ладно тебе, — настойчиво пыхтела рыжая, не в силах оторвать мужчину от полюбившегося ему предмета. — Всего лишь торговый центр с кучей магазинчиков, закусочных и прочей лабуды.
Заслышав непривычные для его уха сочетания слов, араб взвыл и еще сильнее вцепился в свое спасение. Наблюдавший за ним Аудиторе тихо посмеивался над остальными девушками, что с выражением «рука-лицо» стояли неподалеку. Он-то понимал, что мастер-ассассин, переживший, казалось, все, что возможно было пережить в его время, придуривается, чтобы потрепать девчонкам нервы.
Вот только он был не единственным, кто догадался об истинных предпосылках поведения сирийца, так как подошедшая к нему Аня с поразительной легкостью отцепила четыре пальца левой руки от многострадального столба и повела того в здание, прямиком к открывающимся им навстречу дверям.
Катя нахмурилась и хотела уже высказать все, что думает по этому поводу, но от выражения праведного гнева ее отвлек Эцио, закидывающий свою руку на хрупкое плечо.
— А меня за ручку поведешь? — буквально промурлыкал он, заглядывая прямо в горящие глаза. Он понимал, что тем самым выводит девушку из себя, но отказать себе в удовольствии позлить ее не мог.
— С Лебедевой прогуляйся, — злобно ответила Катя, скидывая его руку и подходя к Радунхагейду, что со сложным выражением лица рассматривал автоматические двери. — Пошли, Коннор.
Тот смерил ее презрительным взглядом и шагнул по направлению к Маше, явно обозначив своего путеводителя на ближайшее время.
— Я с девушками легкого поведения не гуляю, — пробурчал тот себе под нос, и Катя, издав возмущенный возглас и покраснев аки помидор, бросилась в сторону входа. За ней, не отставая ни на шаг, пошел Эцио, благодарно кивая индейцу и как бы говоря: «Я у тебя в долгу». Коннор же легко ухмыльнулся и, повернувшись в сторону оставшейся девушки, несколько сжато и немного смущенно предложил. — Пойдем?
Маша, явно недоумевая, заторможено кивнула. Она, в отличие от подруги, видела взаимные перемигивания мужчин и теперь находилась в некой прострации, думая о том, что бы это могло значить.
Но додумать ей не дали. Горячая рука легко коснулась ее предплечья, и удивленную девушку уверенно повели внутрь.
***
Аня не планировала уводить Альтаира слишком далеко, лишь просто затащить того внутрь и дождаться остальных. Однако удержать убийцу на месте оказалось намного сложнее, чем ей изначально показалось, хотя бы из-за того, что его уж очень сильно раздражали девушки в шортах и юбках, коих здесь было невиданное количество.
— Ужасное время, — возмущался араб, цепляясь взглядом за оголенные лодыжки, дергаясь и отворачиваясь. — Какая грязь…
Брюнетка благоразумно молчала. Ее рука все еще цеплялась за мужчину, удерживая того от побега. Чувствовать четыре пальца вместо пяти было несколько странно и в каком-то смысле неловко — девушке казалось, что она по самые уши залезла туда, куда не должна была ступать даже ее нога.
Вскоре в поле зрения показалась Катя со спешащим за ней Эцио, и Аня недоуменно приподняла бровь — как они успели за столько короткое время снова вывести ту из себя?
— Что-то случилось? — не преминула она задать вопрос только подошедшей подруге. У той настойчиво дернулся глаз, когда Аудиторе остановился рядом с ней, и Аня невольно прыснула, тут же получив в ответ на сие действо красноречивый взгляд.
Катя помотала головой. Ее нога начала отбивать ритм по светлой плитке, выдавая сильную нервозность.
Когда к ним, наконец, подошли и Маша с Коннором, девушка-таки заговорила:
— Раз уж мы решили подобрать им одежду, то предлагаю начать с основ, — злобная улыбка явно сулила что-то нехорошее, и все ассассины синхронно сглотнули застрявший в горле комок. — Идем в «Парижанку».
Пока подруги, судорожно поперхнувшиеся воздухом, старались откашляться, рыжая уже прошла в сторону эскалатора.
— Орлова! — Машин рык волной прошелся по близстоящим людям, и она, смутившись, продолжила уже тише, переходя на стон. — Почему именно белье?
