***
Возможно, так просто совпало, что когда Катя с горящим отчаянием взглядом ворвалась в гостиную, Аня, буквально потухшая от произошедшего на лоджии, как раз закрывала за собой дверь. Ей этого сделать, конечно же, не дали — рыжая попросту схватила подругу за руки и затащила обратно, попутно хватаясь за пачку. Орлова курила редко. Лишь моменты, выдергивающие ее из равновесия, могли заставить девушку поджигать сигарету охваченными крупной дрожью пальцами. Вот и сейчас, когда ее попытки не приводили абсолютно ни к чему, рыжая шипяще чертыхалась, с безмолвной мольбой смотря на подругу. Та, невольно вздохнув, помогла. До наполовину выкуренной сигареты они стояли молча. Катя была не в состоянии что-то говорить, лишь усиленно моргала, прогоняя наступающие слезы, а Аня не решалась спросить, что произошло. И лишь приход Маши послужил катализатором для начала беседы. — Он попросил его поцеловать, — заметив, как округлились глаза подруг, стоило ей только произнести эту фразу, девушка усмехнулась. — Ну, я и чмокнула. В лоб. Некоторое время стояла оглушительная тишина, что после разорвалась громким хохотом. Ассассины, глянув в сторону застекленной лоджии, непонятливо нахмурились, и лишь Эцио, поджав губы, отправился назад на кухню, дабы следить за едой. Внезапный порыв побежать за девушкой обернулся для него лишь какой-то непонятной тоской, осевшей в груди, и злостью, склеившей рот в тонкую полоску. Но он был бы не Аудиторе, если бы не умел добиваться своего.***
— Почему именно в лоб? — девочки, смеясь от души, абсолютно не замечали ничего вокруг — ни недоуменных взглядов мужчин, глазеющих на них с другой стороны стекла, ни того, что уже практически сидели на полу, ни одинокой слезы, все-таки упавшей с длинных ресниц рыжей. А когда заметили, Катя уже вовсю шмыгала носом, не в силах сдержать рвущиеся изнутри эмоции. Пелена застилала глаза, лишая возможности ясно видеть, но этого и не требовалось — девушка все равно видела только одно лицо, которое она уже давно пыталась забыть. — Так-так-так, забудь об этом думать, — Аня, мгновенно понявшая причину зарождающейся истерики, вскочила на ноги и схватила подругу за руки. Та мало реагировала, и своим внешним видом больше напоминала куклу. Если бы они могли плакать. — Я его испачкала, — задушенный шепот сорвался с мягких губ, и щеки исчертились новыми солеными полосками. — Всех пачкаю, такая грязная… — Иди к ребятам, — кратко приказала брюнетка застывшей на месте Маше. — Я с ней поговорю.***
Маше пришлось нелегко. Мало того, что на нее тут же набросились с расспросами, включая и то, как их взаимный истерический смех перешел в рыдания, так на ее хрупкие плечи тут же легла еще и готовка, так как Эцио, воевавший с плитой, явно ей проигрывал. Правда, она предпочла захватить с собой Коннора, дабы итальянец, сверливший ее пронзительным взглядом, «случайно» не решил пронзить девушку скрытым клинком. Тупо по приколу. Аудиторе не умел скрывать своих чувств (ну, или просто не хотел). Его раздражение выражалось во многом — в ритмичном стуке босых ног по плитке шоколадного цвета, слишком резких движениях, сухих ответах. В конце концов, Радунхагейду сказал, что сам в состоянии помочь девушке, и итальянец c явным облегчением покинул кухню. Маше же отчаянно хотелось курить. Из всей их тройки она была единственной, кто возвел эту привычку в раздел постоянных (Катя пользовалась ею только в моменты стресса, а Аня, попробовав один раз, уже не хотела повторять не самый приятный опыт). Хоть и бывали дни, которые она могла прожить, выкурив лишь пару-тройку сигарет, сегодняшний к ним однозначно не относился в силу своей необычности и выматывающих передвижений туда-сюда. Девушка чувствовала себя белкой, закрытой в колесе нерадивыми хозяевами, мол, беги, не останавливайся, пока мы тебя не выпустим. Боже, как было паршиво. Дрожащие в напряжении пальцы не укрылись от внимательного взгляда индейца, и он не преминул спросить, не случилось ли чего. — Все в порядке, Коннор, — Маша слабо улыбнулась, помешивая ложкой уже практически готовые макароны. — Просто немного устала. Ничего, скоро все уже будет готово, и мы сядем за стол. Не мог бы ты достать салат из холодильника? Мужчина, посредством Анны уже знакомый с сим представителем мира технологий, смело подошел к морозильной коробке, легким мановением руки схватился за дверь и… не смог ее открыть. Чертыхнувшись, индеец, приложил чуть больше усилий, но тот все равно не поддался. Маша же, улыбнувшись, подошла к Коннору и, переложив его руку на противоположную часть дверцы, сказала: — С этой стороны. В конечном итоге через семнадцать минут паста была готова, выложена на огромное блюдо вместе с соусом и отправлена на стол руками индейца. Маша же быстренько переправила в гостиную обе миски с салатами и столовые приборы, попутно постучавшись в дверцу лоджии. Судя по всему, Катя уже пришла в себя, и подруги были готовы выйти обратно в свет. Когда же это произошло рыжая и итальянец взглядов друг на друга старательно избегали, хотя если бы последний посмотрел в сторону девушки, обязательно заметил бы красные от слез глаза, из-за чего остальные ассассины заметно напряглись. Может, они подумали, что их планам угрожает опасность или их подводят обстоятельства — неважно. Всем следовало отвлечься от сегодняшней круговерти, и потому Аня направилась к холодильнику в полной уверенности выпить и забыться до утра, а там уже можно было заняться другими делами. Когда на столе появились бутылки, Эцио привычным движением потянулся в сторону вина, но девушки не дали к нему даже прикоснуться, пододвинув в сторону убийц бутыль с водкой. Те посмотрели на нее со сложным выражением лиц, подозревая, что их решили отравить, и теперь думая, каким способом избавиться от трупов, коими скоро станут закадычные подруги, что, в свою очередь, уже вовсю орудовали штопором. Сегодня выбор Кати пал на купаж из руссана и гренаш блана, и вскоре золотисто-желтое вино разлилось по бокалам. Но в отличие от подруг, сразу же пригубивших напиток, девушка глубоко вдохнула аромат, старательно отделяя его нотки друг от друга. — Что же скажет наша сомелье? — буквально промурлыкала Маша, тая от разливающегося внутри тепла. — Минеральные тона, нотки солевого раствора и оттенки фруктов с белой мякотью, — практически мгновенно ответила девушка, пробуя-таки белое сухое на вкус. — М-м-м, как освежает! — Я понимаю, что ты у нас тот еще дегустатор, — протянула Аня, не в силах поверить в услышанное. — Но когда это ты научилась настолько в этом разбираться? — Все очень просто, — Катя, вдруг поймавшая взгляд Эцио, чуть было не поперхнулась, но все же продолжила говорить. — Все написано на этикетке. Девушки тут же синхронно фыркнули, недовольные тем, что их так просто обдурили, но вскоре позабыли об инциденте и начали переговариваться на самые разнообразные темы. Итальянец же, все-таки заметивший взъерошенное состояние рыжей, теперь не спускал с нее глаз. Та напряженно заерзала на кресле, явно чувствуя себя не на своем месте. Тревога, что только недавно выпустила ее из своих медвежьих объятий (спасибо Ане) теперь вновь наступала неприступной мглой извилистого переулка и отчетливыми громкими до звона в ушах шагами, отбивавшими, казалось, похоронный марш. «Тише-тише, ты помнишь, что тебе говорили? Вдох, как можно больше воздуха — его здесь нет. Выдох, до пустоты в груди — вы больше никогда не встретитесь. Вдох и выдох, раз за разом, отпуская ситуацию — пора жить дальше». Некстати вспомнился Марко, как-то попробовавший обнять ее со спины. Парню потом стоило огромных усилий, дабы успокоить бушевавшую внутри Кати бурю эмоций, вырывавшихся оттуда рваными всхлипами. Мужчина сразу все понял и не стал настаивать на большем, медленно завоевывая хрупкое доверие. А теперь появился он, Эцио Аудиторе да Фиренце, весь мир ему в ноги! Казалось, итальянец никогда не видел перед собой преград, а если все-таки замечал, то ломал их с такой же легкостью, как и шеи своих врагов. Вот только Кате казалось, что таким же образом он может сломать и ее. — Может, вы объясните нам, что это такое? — в это время Альтаир, долгое время изучавший прозрачную жидкость (насколько это было возможно, пока бутылка оставалась закрытой), обратился к подругам в явном нежелании знакомиться с «ядом» самостоятельно. — Всего-навсего водка, — фыркнула Катя, беря бразды правления в свои руки, дабы хоть как-то отвлечься от вездесущей трясучки. — Крепкий алкогольный напиток, совокупность этилового спирта и воды, диссертация по ней была защищена в 1865 году Дмитрием Менделеевым, светилом химии. Еще какие-нибудь вопросы? — Где противоядие? — смысл вопроса, произнесенного глухим голосом араба, дошел до девушек не сразу, но позже практически мгновенно довел их до истерики. Засмеявшись, Аня, открыла злополучную бутыль и разлила напиток по заранее заготовленным стопкам. Коннор, решивший понюхать сию жидкость, громко чертыхнулся, отводя нос в сторону и руку подальше от лица. — Идиот, ее не нюхать надо, а пить, — рыжая, закатив глаза, отобрала у индейца рюмку и опрокинула ее в себя, не обращая внимания на осуждающий взгляд подруг. И, честно говоря, сейчас ей было глубоко плевать. Горло мгновенно обожгло, и девушка поморщилась, ставя стопку на стол верх ногами. Ассассины, не отрываясь, смотрели на нее и ловили каждое движение, видимо, ожидая, что та вот-вот свалится без чувств. — Только русская женщина может такое провернуть, — фыркнула Аня, мало-мальски разряжая обстановку. Далее все прошло более-менее гладко, вот только пить мужчины так же отказывались. Когда же еда закончилась, посуда была отнесена на кухню, а ребята вдруг засобирались спать, положение внезапно спасла Маша, перехватившая дернувшегося Коннора за локоть: — Неужто слабо? Глаза индейца нужно было видеть. Вначале он смотрел на девушку удивленно, даже с долей изумленности, а затем как-то обозленно (видимо, Коннору не нравилось, когда его брали на слабо). Мужчина тут же направился обратно к столу и схватился за еще не убранную бутыль. Благоразумный Альтаир и осторожный Эцио пытались отговорить его от поспешно принятого решения, но эту машину просто невозможно было остановить. До первого глотка, конечно. Индеец, решивший доказать свою храбрость, выпив водку залпом и прямиком из горла, тут же об этом пожалел. Жидкость разъедала глотку, наружу рвался кашель — в общем, все прелести неопытности в этом деле предстали перед Коннором в самом соку. — Да как вы это пьете? — прошипел мужчина, как только вновь смог говорить. — Это Россия, детка, — напыщенно фыркнула Катя, усаживаясь за стол и наливая вино в бокал. — Здесь мужики нормальные и не распускают нюни от одного глоточка. Повисла неловкая тишина. Рыжая буквально почувствовала, что все ассассины начали буравить ее взглядом. Где-то сбоку послышался хруст костяшек. — То есть ты хочешь сказать… — заискивающий голос Альтаира заставил сжаться до состояния ежа. –…что мы чем-то хуже этих ваших мужиков? И тут девушки поняли, что процесс пошел — ведь если задеть эго мужчины, он сделает что угодно, хоть в лепешку расшибется, чтобы что-либо доказать. Четыре пальца крепко схватились за стопку.