Our love is God

Мы вышли в школьный двор, сели на лавочку. Мимо кто-то бегал, вроде, скорая приехала. Но куда больше всё же меня волновала моя сестрица, так жмущаяся ко мне и дрожащая, что и по моему телу невольно пробегали мурашки. Я повернулся к Биллу, который никак не планировал убирать счастливую физиономию. Тот заметил мой взгляд, как это обычно у нас и бывает, почти в тот же миг. Он подмигнул мне. И, на самом деле, это должно было быть жутким. Потому что в контексте ситуации это подмигивание не говорило ни о чём хорошем. Но я видел лишь радующегося за меня человека, радующегося за Мэйбл человека. Я видел только его радость, и она невольно передалась и мне, выраженная слабой улыбкой. Сам не заметил, когда начал поглаживать спину Мэйбл. Она так жалась ко мне, усердно скрывая лицо в груди, что я не мог не прижать её ещё сильнее, прошептать на ухо что-то утешительное. Ничего, милая, теперь всё будет хорошо. Теперь ты будешь счастлива. Теперь ты сможешь жить. Билл незримой для Мэйбл, но вполне — для меня поддержкой сидел и просто радостно следил за тем, как люди идут на улицу. Уроки отменили, наверное. Среди толпы выделился Джим, что уверенно шёл к нам с кучей сумок и рюкзаков наперевес. — Нате, вы забыли, — он положил вещи рядом со мной и кивнул, удаляясь тихо, стараясь не обращать внимание рыдающей Мэйбл на себя. Когда она началась, я не знаю, но истерика сестрицы длилась довольно долго. Как минимум, её хватило с излишком, чтобы шоковое состояние начало с меня спадать. Пришлось как можно аккуратнее, но быстрее отцеплять Мэйбл от себя, что само по себе довольно трудно, и отбегать в сторонку. Да, всё-таки вырвало. И да, прощайте, цветочки. Вскоре, вытерев рот салфеткой, вернулся к сестре. Потому что ей реально важно было моё нахождение рядом. Осознание в то же время всё накатывало и накатывало. Я причастен к чьей-то смерти. Я виноват. Из-за меня человек мёртв. Но это Пасифика. Её не должно быть жалко. Но ведь всё равно в низу живота холод какой-то, а в горле — ком. То есть, я... Убил её? Пасифику? Но нет. Она сама упала. А если бы не я, то она бы и не пошла в туалет. — Сосна, у тебя лицо странное, — от голоса Билла я вздрогнул. Ох, я ведь о нём чуть ли не забыл. Он ведь вроде тоже... Виновен?.. Нет. Я его винить не могу. Он ведь просто немного помогал. Когда тыльной стороны ладони коснулось нечто холодноватое (рука чья-то, к примеру), я дёрнулся и, повернув взгляд, увидел лицо Билла. Всё такое же радостное. Чему он рад? Смерти? Или её последствиям? А ведь точно, последствия. Мэйбл теперь будет хорошо. Она просто сейчас такая, потому что при ней кого-то умер. А потом она придёт в себя, и всё наладится. И мы снова будем жить счастливо. Все трое. И забудем Нортвест, как страшный сон. И день её смерти станет счастливым днём. *** — Пойдём домой, пора бы давно, — сказала Мэйбл, когда прошло уже несколько часов. Её попытка разрядить атмосферу улыбкой сделала только хуже. Я лишь кивнул, помогая сестре встать протянутой рукой. Билл, стоявший рядом, взял вторую её руку, и мы двинули в сторону дома. Скоро будет уже закат, наверное, даже. Все сумки поровну были распределены между мной и Биллом. Мне две и ему одну. Он пытался, конечно, сразу все хватануть, но не успел. Не вырывать же из рук? Правильно, не стоит. Когда мы пришли, Билл попросил меня немного задержаться, пропуская Мэйбл в подъезд. — Это ведь ты? — когда мы убедились, что никто не слышит разговора, я присел у подъезда, сползая по стенке. Вопрос дался довольно трудно. — Веришь-нет, но это не я, Соснуль. Это карма, наверное. Или сам Бог, — он издал какой-то напряжённый смешок, сплёвывая в сторону что-то незримо мелкое и присаживаясь рядом. — Верю, конечно. Но тебе, а не в Бога, — я тоже прохрипел невнятным хохотком. — Знаешь, всегда верю. Он задумчиво кивнул, глядя куда-то в никуда, а радужка потемнела, уходя в свежий, только что лопнувший каштан. — И всё же я не могу сказать, — проговорил он скорее пространству перед собой, нежели мне. Отталкиваясь от этого, принял решение не устраивать допросов. Вряд ли ему это по душе будет. — Понедельник — день тяжёлый, — я всё-таки разбавил тишину, когда она стала до жуткого неприятной. — И не говори, Соснышка, и не говори. Билл со вздохом, облокачиваясь руками об колени, поднялся. — Пора бы расходится уже, наверное. Тебя там сестра ждёт. — Билл обнял меня напоследок, оставил на виске краткий поцелуй и зашагал прочь, оттягивая руками карманы. Хотелось остановить его, крикнуть, чтобы не уходил, что мне нужна его поддержка, хотя бы выраженная его присутствием. Чтобы он вернулся, чтобы мы посидели вот так ещё хоть немного. Но я прекрасно понимал, что, насколько я нуждаюсь в Билле, настолько и во мне нуждается Мэйбл. Я ведь нужен ей. Шёл я быстро. Дверь оказалось незапертой, а по тишине я понял, что родителей дома нет. Тогда выходит, Мэйбл тут совсем одна. А я ведь ещё думал побольше с Биллом посидеть. Нашлась сестрица в своей комнате, уже в пижаме и закутанная в одеяло коконом. Зная наши старые традиции, сразу взял с собой крекеры. — Нашёл только луковые, — сообщаю Мэйбл и сажусь рядом с коконом, который в последствии кормлю с руки. Мэйбл начинает говорить не сразу, только после половины пачки. — Знаешь, она... Не заслуживала смерти, наверное. — И всё же мертва. Я понимаю, она ведь хотела лишь подружиться с тобой, но... Теперь тебе будет легче, наверное. — Мой голос иногда перебивало шуршание пачки, но Мэйбл разобрала каждое слово. — Не знаю, Дип-Дип... Наверное, мне просто её жалко. Она ведь... Говоришь, она ведь просто хотела подружиться. А у неё просто не получилось. Когда крекеры закончились, Мэйбл полегчало настолько, что она слегка приоткрыла свой кокон. Туда бы как раз влез щупловатый подросток, например. У которого очень удобно заснуть на плече. Когда сестра размеренно засопела, я лишь аккуратно, стараясь не разбудить, переместил нас в горизонтальное положение. Пусть моя Мэйбл спит спокойно. Даже в объятиях братца, который только переодеться и успел. Домашка? Душ? А может, просто заснуть, прижимая к себе подрагивающую конечностями во сне сестру? Однозначно, третье.