Our love is God

Я оглянулся в уже знакомом лесу. Атмосфера была даже ещё более умиротворённой: более тёплое освещение, терпкий запах леса, едва ли ощутимый летний ветерок. А впереди полянка. Но на ней ни озёр, ни Пасифик Нортвест. Только девственно-чистая трава, немного приглушённо зелёная, да цветочки кое-где. И так тихо, что слышно собственное дыхание. Ни птичек, ни зверушек, ни ещё кого. Казалось, я один на весь мир. Сразу же почему-то вспомнился Билл, и от этого стало не по себе. Пронёсся в памяти его рассказ, а воображение, подобно послушной собачонке, услужливо подкидывало картинку, как Билл там, совсем-совсем один, в полной пустоте, не день и не два, как он зовёт кого-то. И никто не приходит. За спиной зашелестело. Я моментом крутанулся вокруг себя, чтобы увидеть и убедиться, что это Билл. Потому что это вроде как... Его территория? И очень хотелось бы повстречать на ней не Пасифику. Спасибо, насмотрелись. И да, к счастью, наткнулся взглядом на золотавую макушку ярдах в пяти. Он ко мне приближался, и я всё чётче различал нерешительность на его лице. — Привет? — первым решился я. Билл резко кивнул, отводя взгляд к траве. Спасибо ему, кстати, наверное за эту травку да погоду в целом: куда лучше непойми чего у нас. — Да. И... Прости, — пробухтел он, переминаясь в ногах. — Если ты уйдешь сейчас... Ну... Я пойму, всё в порядке, правда. Повёл себя как дурак. Я проморгался, чтобы после выдержать на нём максимально длительный взгляд. Он что, серьёзно? Ну, то есть, он реально уверен, что после случившегося стал мне противен? Дружище, я пришёл к тебе с твердой, как алмаз, мыслью: никогда в жизни больше не отвернусь, что бы там ни было. Думаешь, это легко мне далось? Вот так, с бухты-барахты? И никто ни капли не загонялся тут кроме тебя, да? Ну что за пренебрежение чужими мыслями, а! Но вслух же я этого не скажу? Не скажу, конечно. — Да не сбегу я от тебя никуда, успокойся. — Я раздвинул руки, как бы призывая к объятиям, и Билл понял это с первого раза, прыгая на меня и валя в траву. — Спасибо, — едва разобрал я пробормоченное то ли мне в волосы, то ли в землю. Приобнял его за талию, за что получил тиски покрепче. Боли не ощущалось, и понятно, в принципе, с чего это вдруг: где я нахожусь, уважаемые? Но всё-таки адекватной физике здесь какое-никакое, в уголке и на картонке, но место было. И я вполне отчётливо услышал хруст. Такой, знаете ли, который не спутаешь со звуком суставов, когда пальцем или ещё чем щёлкаешь. — Ой... — услышал я в подтверждение своей не моментальной, однако таки быстрой мысли. И тут же рефлекторно выдохнул полной грудью. Больно или нет (спасибо за это), но мысль о переломе заволочила остальные на добрые несколько десятков секунд. Посмотреть на лицо Билла я не мог, хоть он уже и находился в зоне видимости наверняка: отскочил моментально. Следующим, что я понял, было то, что в глазах не темно, это они закрыты просто. Хоть и почему-то уверен, что буквально только что это было не так. Всё встало на круги своя с открытием, собственно, созерцальников. Стена. Красивая, с обоями, картинами. А одна из последних такая с крестом на небе. Территория узнаваемая, в общем-то, и я успел едва ли дёрнуться, а не подпрыгнуть, и вынужден заметить, что вот прямо сейчас до меня всё дошло быстро. Достаточно быстро, чтобы не уронить Билла подскоком. Скорее всего, полетел бы и сам, насколько могу судить по адским покалываниям. Ножки-то затекли за ночь, чего и следовало ожидать, как бы, если бы я ожидал от этого утра хоть чего-то, пропланировал бы там или ещё что. В общем, незамеченным мой дрыг не остался, и Билл сонно приоткрыл один глаз, кажется, не до конца сориентированный со сна. Это было, конечно, мило, все дела, но кое-что всё-таки было сильнее. — Ты только что... Сломал мне рёбра, да? — как оказалось, вслух это, вот так, напрямую, сказать было трудно. Неловкость и без того душила, а теперь набросилась диким голодным зверем, вместе со взглядом Билла. В нём, к слову, сон с моей репликой улетучился, не оставив и следа. Вместо ответа Билл подорвался, будто я представляю из себя какого-то инопланетянина, кричащего: «УНИЧТОЖИТЬ!», или там треугольника с другого мира... А, постойте-ка. Кто из нас так искусно вжился в роль? Понятия не имею. — Я блинчиков напеку пойду, а ты пока оденься, — обратился он, скорее, к своему носу, чем ко мне. Тем не менее, могу похвастаться наличием слуха, и с его помощью до меня дошла некая информация, что до этого оставалась незамеченной: а я-то голый. Как младенчик прямо. Хоть сейчас в мать лезь... О, точно, мать. Только сейчас до меня дошло осознание того, что произошло вчера по отношению к Мэйбл и маме. Я, конечно, всё понимаю, но это поддаётся лишь одному, немногословному и ёмкому, описанию — пиздец. Да, вот просто пиздец. Зажмурился и похлопал по щекам. Ладно, не сейчас. Попытаюсь заняться этим вопросом немножко попозже. А сейчас — обещанные Биллом блинчики, сученька! Шёл к кухне я мышью. Почти ничего из произошедшего храбрости дополнительной не давало. Ну, почти, конечно. Наверное, всё, кроме одного события, огромного такого. Но его осмысление и иже с ним я оставлю так же на потом, как и разговор с мамой: моих телодвижений Билл может.., да вообще-то, точно не поймёт. И звуков. Лучше потом запереться в комнате под предлогом домашних заданий и попищать всласть в подушку. Когда появился в моём поле зрения, Билл взбалтывал тесто. Довольно интересное зрелище, к слову, вообще-то. Но не стоять же в коридоре до второго пришествия? Наверное. — Доброе утро? — скорее спросил, чем сказал, и от этого стало ещё более неловко, но дальше-то куда? Остановись, Диппер, остановись. Хватит. И я просто сажусь на стул. Не думаю, что хоть кто-то до меня делал это так дёргано. — Да, доброе, — Билл сказал так тихо, что факт распознавания мною его голоса сам по себе та ещё магия. Как-то негласно мы в этот момент договорились с рукопожатием и документами о том, чтобы не вспоминать о произошедшем во сне. Всё, ничего не было, прекрасное тесто, прекрасное утро. Именно поэтому я стал усердно смотреть в окошко. Как проснулся, на часы не глянул, из-за чего совершенно не имел понятия, сколько сейчас. Помню, что у Билла лежали где-то, но искать их было бы очень невежливо. Мой же телефон лежал... Э-э... Я не уверен. Надо будет поискать. Ну а за окном было утро. Веяло сквознячком, пахло дождём, который, как оказалось, прошёл ночью. Но теперь на небе ни облачка, и оставалось только слепо верить в то, что так оно и останется, а температура воздуха будет выше, чем в холодильнике: за бортом весна или как? Запахло вкусненьким. Билл только вылил теста на первый блинчик, а уже казалось, что он сотворил нечто виртуозно-немыслимое. И очень-очень вкусное. Не понимаю, как у него вообще получается делать вот такие вот чудеса с едой, даже пусть он и не человек. Спокойствие, с которым эта мысль пролетела, конечно, штука довольно удивительная, но поздно спохватился. Слишком поздно. Я выбрал путь, на котором это осознание должно сглаживаться, смягчаться и, в итоге, забываться. И чем быстрее это произойдёт, тем легче мне будет жить. — Первый попробуешь? — пока я, как оказалось, залипал в одну точку, он уже протягивал мне блин. Я не стал испытывать прочность и настойчивость Билла, забирая и пробуя. — Ого, да это же великолепно? — я подобрал с трудом, потому что выловить что-то из того, что я по отношению к этому блинчику испытал — задача, вообще-то, адски сложная. — О... Ого, спасибо, — сказал он как-то тиховато, хоть и видно было, что старался как можно громче, и отвернулся к плите. Ну серьёзно, почему он так хорошо готовит? Этому должна быть хоть какая-то причина. *** А причина была. Диппер знал некоторую часть биографии Билла, конечно, но далеко не всю. Наверное, знай он всё, не управился бы с таким грузом и хлопнулся в обморок, как мама Дяди Фёдора. Или нет. Но последнее, чего хотел Билл, это того, чтобы Диппер знал, что произошло за то время, что Сайфер здесь жил. За то долгое и чертовски странное время. *** Телефон нашёлся быстро и легко, но радость это приносило не особо старательно. Ну, разве, теперь я знал время: девять утра. Точнее, девять утра было, когда я посмотрел на часы. А до этого были завтрак, попытка спасения кровати и, почему-то, замена пластыря, которая заняла больше времени, чем надо. С собой я пластыри носить привычки не завёл, поэтому обратился к Биллу, а у него они нашлись отнюдь не сразу, да и те оказались ну очень узкими. Пришлось клеить два рядом. Выглядело свежо, модно, молодёжно и довольно-таки тупо. Ну и ладно. А теперь надо было набрать матери или Мэйбл. Взвесив все «за» и «против», выбрал последний вариант: она сама иногда пропадает ночами, пусть и со своими подружками на «ультра-крутецких тусовках», а отмазывает вдруг что любимый братик. Вот и поменяемся разочек. — Алло, Мэй? — О-о-о, Диппер, ты в порядке? — тут же накинулась она, — господи, кто так делает вообще? Хоть бы объяснился! Тебя к скольки ждать? — Да через полчасика, — ответил тоном, который должен был отмечать мою безмятежность и подчёркивать спокойствие, а по факту дал, наверняка, сестрице ещё один повод для беспокойств. Надеюсь, нет. — Жду... Ждём. Хотел было выдохнуть, но тем выдохом и поперхнулся. Это вроде моя реплика вызывала сомнения у меня в голове, но вот это вот «ждём» теперь попадёт в копилку фраз, вызывающих кашель быстрее чего бы то ни было. То есть, мама там мало того, что ждёт меня, так ещё и, скорее всего, рядом с Мэй сидела? Что там с ней произошло после ухода отца? *** К моменту, когда мы вышли, солнце уже хорошенько вошло в обязанности: грело, светило. И всё ещё никаких облаков. Красота. Вот бы еще не в домашней одежде был, — и идеально. Но вроде косо никто не посматривал, не улыбался, и это радует. Мы зашли в мой подъезд, и я, осмотрев быстренько, чтоб не шёл никто, подтянул Билла к себе. Тот улыбнулся бодренько и чмокнул меня в губы. Я ему в ответ точно так же улыбнулся и потрепал по голове. Всё равно там терять нечего: Билл не парился над прической от слова «совсем», оставив всё в творческом беспорядке, возможно — чтобы не выделяться на моём фоне. Странное предположение, учитывая, кто он, а кто я. Как минимум общей светлостью всего выигрывает: блондин с золотыми глазами и бледнющей кожей. Я европеоид, конечно, но определённо потемнее буду. А я максимально далёк от загара, вообще-то. Чем дальше ковыряю эту мысль, тем ближе к «что он во мне вообще нашёл», поэтому решительно стоит прекратить сейчас же. — До встречи? — улыбаюсь ещё шире, отчего лицо стягивается от пластырей, но последний факт мне не интересен вообще никак. — Ага, — получаю в ответ, и Билл убегает. А я выдыхаю, готовясь к чему-то невообразимому.