Все в руках и по воле

Лоренцо… Лоренцо Медичи! Здесь… С ним… - Одного брата я уже потерял, а ты тоже мне, как брат, Франческо. Не становиться же мне было братоубийцей, из-за того, что сделал ты. В реальность происходящего мешало поверить и то, что говорил бывший друг будто бы не с ним вовсе, а с самим собой, в отрешенной задумчивости. Не смотря на него или не замечая - из своего мира живых. - Я ждал твоих слов. Всей душой ждал того, что ты скажешь. Дав мне хотя бы единственный повод не приговаривать тебя вместе с остальными заговорщиками. Поражался, как можно этого желать, после того, что ты совершил, но ждал все равно. Простое сожаление подошло бы, Франческо. Обыкновенное человеческое «Прости». Сам знаешь, чего я дождался от тебя… Пацци… Спасибо, что напомнил. Резкая горечь последних слов, произнесенных совсем другим тоном, брошенный при этом на него Лоренцо взгляд, привели узника в себя, заставив дрогнуть неожиданно вырванным из сна человеком. Поверив в то, что действительно происходит, и окончательно осознав, что он все еще почему-то жив. Как он мог не нашарить дверь, сейчас немного приоткрытую, не услышать ее скрипа, если это другое помещение, бывшее или кажущееся просторнее? Совсем помешался. С приоткрывшихся губ Франческо чуть не сорвался вопрос, мигом набросившийся нацелившимся в глотку зверем, который в итоге он не осмелился задать, и опустил голову, обрывая зрительный контакт. - Все просто - я приказал сделать петлю, которая бы только придушила тебя, а не удавила и не разорвала шейные позвонки. Несколько верных людей караулили внизу, готовые незаметно оттеснять толпу от твоего якобы мертвого тела. – все это время стоящий у противоположной стены неподвижно, Лоренцо Медичи наконец пошевелился, перенеся вес на другую ногу, однако, в пляшущем факельном свете из-за двери, не перестал напоминать некое инфернальное создание или печальное надгробие в чьей-то усыпальнице. – Но полагаю, ты хотел спросить о другом. Твой брат жив. То, как Лоренцо подчеркнул интонацией это «твой», договорило сидящему напротив Франческо все остальное. Его голова непроизвольно опустилась ниже, и без того поникшие плечи ссутулились сильней. - Гульельмо изгнан из Флоренции, навсегда. Бьянка последовала за ним. Выбрала его, предпочтя родным… - закончил Лоренцо, вновь словно не отдавая себе отчета в том, что говорит не с самим собой, но быстро встряхнулся. Договаривая то, что теперь Франческо и так знал, больше не думая, что сперва пытки, а затем казнь его все еще ждет. – В городе затихло, сегодня тебя отвезут к ним. Свои не выдадут, для всех остальных ты умер. Для тебя же лучше, чтобы с виду все так и оставалось. Явно не собираясь ничего добавлять, не прощаясь, никак нежданно пришедший посетитель повернулся к двери, собираясь уйти. Насовсем. - Если сможешь, прости меня. Я ошибся. Я сожалею о том, что сделал. Очень. Миг назад Франческо не собирался ни поднимать головы, ни что-либо говорить. У него просто не было ни на что сил. Непонятно откуда взялись. А еще менее, как провести всю жизнь вдали от того, кого любишь, без возможности увидеться хоть напоследок, на смертном одре. На сей раз ничего не сказал Лоренцо Медичи. Слов, которые так же напрасно, в отчаянии и с душевным трепетом ждал от него сейчас Франческо Пацци. Тот вышел прочь, даже не кивнув ему, давая понять, что услышал сказанное. Те самые слова, которые могли излечить его душу в тот день, когда она была смертельно им ранена.