В их руках

Доктор Гермиона Грейнджер пролистала его папку еще раз, но сливающиеся в сплошную мешанину слова не сделали камень на душе легче. Его небрежно изложенная краткая биография была не просто обрывочной и по-медицински сухой, она излагала лишь разрозненные позитивные факты. Если бы она не знала его, подумала бы о подтасовке сведений. Но зачем? Чтобы намеренно ввести в заблуждение? Кого? В любом случае человек со столь противоречивым, насколько она знала, прошлым не мог состряпать такую писанину. Это лишь добавляло вопросов в копилку. Еще в школьные времена одно присутствие профессора Снейпа рядом создавало гнетущую атмосферу. Оно давило на нее. Его взгляд. Его презрительность. И даже спустя почти восемь лет одна мысль, что придется просто взглянуть на него, вызывала те же ощущения. Гермиона положила папку на стол и вздохнула – словно собака Павлова, в самом-то деле! Зарывшись пальцами в свои непослушные волосы, она подняла взгляд к потолку. Какая польза от психотерапевта, который знает все теоретические решения психических проблем, но не может справиться с чем-то настолько простым? Уперев каблук в ковер, она повернулась на стуле, чтобы посмотреть на пейзаж за панорамным окном. Лишь тонкое стекло отделяло её от мира, столь прекрасного, что каждый раз захватывало дух. Стройные ряды деревьев, простирающиеся куда-то в бесконечность: ранняя осень обнажила клочки неба между ветвями, а листья окрасились в цвета, немыслимые для этого полного страданий мира. Однако спустя какое-то время, проведенное за созерцанием увядающих листьев и дыхательными упражнениями, она почувствовала, что успокаивается. Осознание того, насколько, на самом деле, велик этот мир, сыграло отрезвляющую роль. Но даже после этого мысли о бывшем профессоре всё еще таились где-то на границе сознания. Что сделала с ним война? И последующие годы? Хогвартс, или, точнее, профессор МакГонагалл, хотели его возвращения. Но какой ценой? У самой загадочной личности, какую она когда-либо знала, было восемь лет, чтобы открыться или же замкнуться. У нее не было абсолютно никаких идей, куда могли его завести годы госпитализации и одиночества. Несмотря на его извечное несокрушимое самообладание, она не сомневалась, что он был так же уязвим перед хаосом, как и все остальные, и, может быть, даже больше. Три раза он был на пороге смерти. Три раза его спасали. Может, он хотел другого? Хочет ли до сих пор? – Грейнджерище! Встряхнись! – Джордж Уизли просунул свою лохматую голову в дверь. – Ты не забыла? Его сварливость прибывает сегодня! К сожалению, она не забыла. Гермиона неохотно отвернулась от окна. – Нет, я помню. Джордж ухмыльнулся. – Я подготовил для него свои лучшие шутки. Глазом не успеет моргнуть, обхохочется. Гермиона закатила глаза и наконец улыбнулась. Она знала, что он пытается поднять ей настроение. Сама идея применить к профессору Снейпу эксцентричную смехотерапию Джорджа казалась в равной мере нелепой и ужасающей. – Ты знаешь, что Спраут тоже возвращается? Гермиона разложила веером остальные папки на столе, а затем вытащила ту, что была посвящена Помоне Спраут, чтобы взглянуть на нее еще раз. – Да. Её компульсия*(1) вернулась. По всей видимости, гипнотерапия не сработала. – Подождите, доктор Грейнджер, – Джордж поднял палец, – доктор Эллори… – Гипнотерапевт с большим опытом, имеющий на счету более пятисот успешно вылеченных пациентов… да, я в курсе, – фыркнула Гермиона, отбрасывая папку обратно к остальным. – Мне показалось, или я заметил легкий налет скептицизма по поводу её методов? – он притворился шокированным. – Как часто её «успешные» пациенты возвращались? Джордж закусил нижнюю губу: – Несколько раз – с тех пор, как я здесь, а это восемнадцать месяцев. Как долго ты тут работаешь? – Два с половиной года. Он хлопнул ладонью по двери. – Мерлин! Так долго? Неудивительно, что ты не можешь найти себе мужика. Рот Гермионы открылся от такого заявления. Как женщине секс-терапевту ей приходилось слышать кучу всевозможных шовинистских высказываний, по большей части от Джорджа Уизли, который каждый раз был разочарован её неспособностью укусить в ответ. – Зачем мне мужик, если у меня есть ты? – она подарила ему самую милую из своих улыбок. – То есть я теперь и не мужик? – Джордж притворился обиженным, но его выдавал блеск в глазах. – Или я просто не твой тип мужика? Скрестив руки, Гермиона встала с кресла: – Я не собираюсь это обсуждать с тобой. Лучше расскажи о боеготовности твоих подушек-пердушек. – Не-а, – Джордж вытащил из кармана какой-то пакет, – подушки-пердушки – это прошлый век, орудие первой магической войны. Вот последний писк веселья. Жвачка с гелием. Жуешь, и голос становится писклявым. Снейпу понравится. Когда Гермионе удалось, наконец, выставить его, её улыбка тут же погасла. Тяжело прислонившись к двери, она вдруг почувствовала себя как выжатый лимон. Ветер усилился, пытаясь выдрать с корнем молодые деревца, беспомощно машущие ей через окно. Если бы она была более сентиментальной, а она была далека от сантиментов, ей бы почудилось в этом дурное предзнаменование. Она отдала два с половиной года своей жизни психиатрической лечебнице Галладдон, пытаясь помочь тем, кого глубоко ранила Магическая война, и тем, чью душу вывернула наизнанку тьма, обнажая всю хрупкость человеческой натуры. По общему признанию, она добилась немалого успеха. Лечебница давала ей возможность работать с самыми тяжелыми пациентами в состояниях, трудно поддающихся лечению. Она обладала исключительными познаниями и искренне заботилась о людях, понимая их проблемы благодаря своей интуиции и эмпатии. Она никогда не отказывалась от пациентов. Никогда не допускала даже мысли об этом. До сегодняшнего дня. Северус Снейп был единственным человеком, который в школьные времена мог, не прикладывая особых усилий, задеть её за живое. И, хотя она научилась искусно защищаться от эмоциональных нападок пациентов, видящих в ней воплощение своих внутренних демонов, её беспокоило то, что при наличии еще семерых человек, находящихся на лечении, он захватит все её время как в профессиональном плане, так и в личном, что и происходило сейчас, даже в его отсутствие. Если бы дело касалось её беспристрастности, она бы отказалась его лечить. К тому же, кто знает, согласился бы он признаться ей в возможных сексуальных подоплеках своего состояния. И, хотя это не было обязательной стороной лечения каждого пациента, ей уже было известно достаточно фактов его прошлого – его сексуальные унижения в бытность школьником, безответная любовь к Лили Эванс – всё это с высокой вероятностью могло стать причиной подавления эмоций и сексуального конфликта. Он мог вообще отказаться иметь с ней дело. Вполне могло быть, что бывшая ученица в качестве психотерапевта для него последний человек на земле, с кем он захотел бы разговаривать. Но это не обязательно стало бы проблемой. В лечебнице было еще три психотерапевта, и, так как один из них был Джордж Уизли, она не могла перестать думать, что Снейп вряд ли отнесется к его смехо- и арт-терапии с энтузиазмом. Она взглянула на часы. Время подготовительного собрания перед прибытием пациентов. Откинувшись головой на дверь, она прикрыла глаза и глубоко вздохнула, на время отвлекшись от резких порывов ветра, искажающих картину мира за окном. Лечение, которое они здесь проводили, не всегда было успешным. Иногда ей казалось, что та иллюзия вменяемости, которую они пытались создать, была для некоторых пациентов всего лишь перевалочным пунктом на пути прочь из этого мира. Кого-то они могли оттащить от края бездны. Другие же лишь махали им рукой, прежде чем спрыгнуть. *** – Палочки будут конфискованы по прибытии. – Удачи с этим, – пробормотал Джордж в свою кружку с кофе. – Что-что? – Эйдан Линч остановился и поднял глаза от своего блокнота. Джордж сглотнул и помотал головой: – Снейп не отдаст свою палочку. – Я читал его досье, – Линч вперил в Джорджа пронизывающий взгляд голубых глаз. – Может быть, он и герой войны, но он не войдет сюда с палочкой. Отношение к нему будет таким же, как ко всем остальным. Взгляд Джорджа метнулся к Гермионе, и она знала, что он думает о том же, о чем она. Снейп не был, как все остальные. Линч возобновил свое хождение туда-сюда. – Я поселил Снейпа с Моллисоном и Джегера с Криви. Кто-то видит в этом проблему? – Мистер Моллисон все еще страдает от острых проявлений последствия Круциатуса, – Симона Эллори сдвинула очки на нос, чтобы взглянуть на него. – Судя по тому, что я читала, Снейп не самый толерантный человек. Мы не хотим, чтобы он создавал проблемы. – Что ты думаешь? – Линч упер руку в бедро и посмотрел на Гермиону, которая вертела на коленях кружку с чаем. – Дело профессора Снейпа не содержит всех необходимых сведений о нем, я бы не рискнула предположить, в каком состоянии он находится спустя столько времени. Если возникнут проблемы, мы всегда сможем переселить его. Линч коротко кивнул и продолжил: – Спраут будет с Колдер, а Ленна с Сарой. – Нам все еще неизвестна её фамилия? – спросила доктор Эллори, постукивая ручкой по листу бумаги, лежащему перед ней. Линч покачал головой: – Всё, что мы знаем, это то, что её зовут Сара и у нее избирательная немота. Поэтому её направили сюда. Нам нужно определить точную природу заболевания, восстановить историю и узнать, где её семья. – Ей понадобится интенсивный курс регрессивной терапии, – постановила доктор Эллори. – Я думаю, будет разумно вначале оценить ситуацию, прежде чем делать какие-либо выводы, – тихо сказала Гермиона. – Не все проблемы имеют сексуальный характер, – холодно отозвалась доктор Эллори, не глядя на нее. – Если ты считаешь, что мои экспертные знания и компетентность ограничены лишь этим, тебе стоит почитать мое резюме, – ответила Гермиона. Линч поднял руку: – Леди, давайте отложим соревнование по измерению длины ваших достоинств. У нас всего несколько минут до прибытия автобуса. Гермиона возмущенно фыркнула, когда Джордж ухмыльнулся в свою кружку. – Хорошо, мы ничего не пропустили? – Линч провел рукой по своим густым седеющим волосам, оглядывая троих специалистов, сидящих перед ним. – Мы знаем, как лечили ожоги Эмили Ленны? – спросила Гермиона. – Насколько мне известно, она все еще носит компрессионную одежду на большей части своего тела, – ответил Линч. – Мы запросили шестинедельную поставку всех её обычных мазей и зелий, и я составил режим физической терапии, чтобы увеличить диапазон её двигательной активности после рубцовых контрактур*(2). Я собираюсь обследовать её, чтобы выяснить возможности её тела после всего случившегося. Он не ответил на вопрос, но Гермиона решила не настаивать. На ее памяти это была первая группа настолько разных людей с таким разнообразием проблем. Будет сложно, и это еще мягко сказано. – О-хо-хо, – пробормотал Джордж. Гермиона подняла взгляд и увидела, как автобус проезжает мимо окна и останавливается у дверей лечебницы. Вот уж действительно, о-хо-хо. *** Он не изменился. По крайней мере, внешне. Кажется, раньше он был самую малость худее, на лбу появилась пара морщин, но это был тот самый Снейп времен Хогвартса. В какой-то степени ей бы хотелось, чтобы он изменился – постарел и ссутулился – стал зависим от лечения, чтобы облегчить им всем задачу. Но он был далеко не старым. Он всё еще наводил страх. Она это чувствовала. Входя в комнату вместе с остальными, высокий, худой, одетый полностью в черное, он сразу же показался белой вороной. Он мог бы быть консьержем, или дворецким, или даже психотерапевтом, но никак не пациентом с вышедшей из-под контроля психикой, отчаянно нуждающимся в лечении. Его напряженные плечи, элегантная грация движений и нечитаемое выражение лица ясно давали понять, что он будет сложным пациентом, как она и ожидала. Линч пригласил новоприбывших сесть в кресла, расположенные группой напротив врачей в главной комнате. Все заняли места, кроме женщины, Эмили Ленны, которая уже сидела в инвалидной коляске. – Добро пожаловать, – Линч развел свои мускулистые руки широко в стороны. – Меня зовут Эйдан Линч. Некоторые из вас, возможно, меня знают. В прошлой жизни я был капитаном ирландской сборной по квиддичу, но после завершения карьеры стал психотерапевтом, специалистом по физической реабилитации. Я основал лечебницу Галладдон четыре года назад, и за это время здесь побывали сотни пациентов. Группа гостей смотрела на него с разными эмоциями – от подозрительности до опасений – судя по тому, что можно было прочитать на лицах. У некоторых, как, например, у Помоны Спраут, наблюдалось выражение легкого облегчения, в то время как человек, который, судя по всему, был Шоном Моллисоном, корчился и гримасничал, раздираемый побочным эффектом от Круциатуса. – Вы все уже, вероятно, читали и подписали согласие с условиями пребывания в Галладдоне, а значит знаете, что для большинства из вас оно составит шесть недель интенсивной терапии. Для вас является обязательным участие в наших занятиях, но также вам предоставится возможность приобщиться к красоте природы за этими стенами, которая, как мы все считаем, является целительной сама по себе. Во время своей речи Линч кивнул каждому из сидящих гостей, используя приемы коммуникативных техник, отточенных годами учебы и профессиональной деятельности. – Прежде чем показать вам это место, я хотел бы представить других специалистов, с которыми вы будете работать в ближайшие недели. Доктор Симона Эллори – наш гипнотерапевт. Доктор Эллори белозубо улыбнулась и подняла руку с аккуратным маникюром. Гермиона удивилась её очаровательному виду, но также заметила, что глаза женщины не отрываются от Снейпа с момента, как он вошел. – Доктор Гермиона Грейнджер, наш психотерапевт, специализирующийся на секс-терапии. Гермиона тепло, как она надеялась, улыбнулась, приветствуя группу. Выражение лица Снейпа не изменилось. Он вообще её узнал? – И, наконец, Джордж Уизли, наш арт- и смехотерапевт. Джордж кивнул лохматой головой и бурно помахал рукой, явно пытаясь разрядить обстановку. – А теперь без лишних слов, – продолжил Линч, – я попрошу вас сдать свои палочки. Я запру их на время вашего пребывания здесь, после чего они будут вам возвращены. Он уверенно улыбнулся, давая понять, что в этом вопросе будет непоколебим. Все достали свои палочки из сумок, карманов и рукавов и протянули ему. Снейп же держал свою бледными пальцами, словно вызывающе предлагал Линчу отобрать её у него. Гермиона задержала дыхание и почувствовала, как напрягся Джордж рядом с ней. Голубые глаза Линча не отрывались от ониксовых глаз Снейпа, когда он выдернул палочку из его пальцев. – Профессор, – кивнул он и прошел дальше. Обхватив всю коллекцию палочек широкой ладонью, Линч встал, широко расставив ноги. «Утверждение доминирования?» – подумала Гермиона. – Есть вопросы? – он склонил голову в сторону группы. Повисла тишина, прерываемая лишь случайными тиками и хрюканьем Моллисона. Затем в воздух медленно поднялась рука. Линч вздернул подбородок. – Профессор Снейп? – Да… м… мистер квиддич… – его глубокий знакомый голос был сух как пергамент. – Мне казалось, это всего лишь однодневная поездка в музей мерзости. Смею предположить, нас дезинформировали? Или это, на самом деле, вышеупомянутое место, где под мерзостью имеется в виду толпа бывших хогвартских учеников, притворяющихся профессионалами? Гермиона закрыла глаза. Черт! _______________________________________________________ * (1) Компу́льсия (от лат. compellō — «принуждаю»[1], англ. compulsive — «навязчивый», «принудительный») — симптом, представляющий собой периодически, через произвольные промежутки времени, возникающее навязчивое поведение, ритуалы или ментальные акты. Действия, которые, как человек чувствует, он вынужден выполнять. Невыполнение этих действий повышает тревожность у человека до тех пор, пока он не отказывается от сопротивления позыву. Компульсивные симптомы характерны для обсессивно-компульсивного расстройства и ананкастного расстройства личности. Компульсии могут быть (но не обязательно) связаны с обсессиями — навязчивыми мыслями. (2) Контракту́ра (лат. contractura — стягивание, сужение) — ограничение пассивных движений в суставе, то есть такое состояние, при котором конечность не может быть полностью согнута или разогнута в одном или нескольких суставах, вызванное рубцовым стягиванием кожи, сухожилий, заболеваниями мышц, сустава, болевым рефлексом и другими причинами. Контрактуры принято делить на две основные группы: а) пассивные (структурные) и б) активные (неврогенные).