В их руках

Наблюдая за ним, она изо всех сил старалась думать о чем-то приличном. В конце концов, он помогает ей. Но пока сосредоточенно хмурящийся Снейп накладывал сложную серию заклинаний на зеркало для Моллисона, Гермиона затаила дыхание, пораженная его выдающимися умениями, и её трусики промокли насквозь. Она знала, что это проблема. Конечно, она уже многому научилась у него. И не только в интеллектуальном смысле. В ней зародилось понимание тех вещей, что были важны для нее как для личности и профессионала. Но если поначалу Снейп автоматически вызывал у нее тревогу, как у собаки Павлова, то теперь у тела выработался рефлекс реагировать на него возбуждением, столь сильным, что это казалось почти жестокостью. В этом не было ничего удивительного. Гермиона знала, каковы физические проявления страсти: она сама становилась её объектом чаще, чем могла припомнить. Но как часто бывает с теорией, раньше у нее не было практического опыта, какой появился сейчас. И в том затруднительном положении, в каком Гермиона находилась, был свой плюс: она могла и ощущать реакцию своего тела и одновременно анализировать её, и эти знания она надеялась позже использовать в работе. Однако сейчас, находясь рядом со Снейпом, было невозможно абстрагироваться. Ей казалось, что рядом с ней отлично контролирующее себя торнадо, которое может поглотить её в любой момент. – Думаю, готово, – он внимательно рассматривал зеркало вблизи критическим взглядом, ища малейшие изъяны в своей работе. Его перфекционизм заводил Гермиону еще сильнее, и у нее появилось желание дать себе пощечину. В зеркале виднелось изображение Шона Моллисона. Перенесенное Снейпом с колдографии, оно было идеальным и казалось живым. Гермиону по-прежнему восхищала эта блестящая идея, но глядя на отражение Снейпа позади в зеркале и проецируя себя поверх, она поняла, что сейчас все её мысли в основном занимает образ хищного льва, который неистово трахнул её вчера. Из груди вырвался стон. Снейп обернулся. – Расстройство желудка, – она показала на свой живот. – Вы сможете забрать это? – спросил он, снова переводя взгляд на зеркало. – Да, спасибо, – Гермиона едва сдержалась, чтобы не добавить «сэр». Это была еще одна проблема – четкое разделение между их «соглашением» и прочими взаимоотношениями. Снейп кивнул, повернулся и пошел к выходу. У самой двери он остановился и посмотрел наверх. Один из роликов от приспособления, которое использовали Колдер и Джегер, все еще висел над дверью. Движением руки Снейп заставил ролик упасть вниз и поймал его. Внезапная мысль возникла у Гермионы в голове. – Почему они использовали вашу комнату? Он обернулся. – Кто, по-вашему, соорудил все это? Без палочки колдоинженеры ни на что не способны. И вышел. Гермиона смотрела ему вслед. Без него напряжение в комнате начало стремительно падать, как будто солнце зашло за тучу. Ошеломленная, но не удивленная, она прокрутила это у себя в голове: Снейп помог Колдер и Джегеру реализовать их бондажную фантазию. В этом был смысл. Он умел принимать сексуальные отклонения других людей. Она вздохнула: кажется, все умели, кроме нее. *** Вернувшись в общую комнату, она заметила за окном Снейпа и Помону, идущих по дороге к лесу. За прошедшую неделю они уже в третий раз уходили вместе. Хорошо, что два профессора проводят время друг с другом. Это может оказаться важной ступенью на пути Снейпа по возвращению в Хогвартс. – Это еще что? Что за небрежный вид? – сказал неспешно подошедший Джордж. – Беспечные распутные фолликулы? Гермиона непонимающе нахмурилась. – Волосы, – пояснил он. – Не могу вспомнить, когда ты в последний раз не мучила их, стягивая в тугой хвост. Она озадаченно скосила глаза на спадающие на плечи локоны. Она забыла завязать их в хвост. Она никогда не забывала. Джордж насмешливо поднял бровь. – Доктор Грейнджер, неужели я хоть раз смог лицезреть вашу небезупречность? – Ни за что, – Гермиона уже пришла в себя и усмехнулась. – Это просто невозможно. Джордж ухмыльнулся в ответ. – Какая дерзкая скромность. – Как идут дела? – Что ж, – он подошел к стоящему неподалеку столу и взял в руки папку. – Спраут написала стихотворение под название «О боже, боже, мандрагора», отразив в ней свои страхи перед криком мандрагоры. Это было сильно и, мне кажется, помогло ей задуматься о том, как смягчить их проявления, – он порылся в папке. – А потом Сара произвела вот это. Он протянул ей листок пергамента. Гермиона пробежала глазами по округлым буквам, выведенным плавным почерком, и на сердце опустился камень. «Темный ангел. Он появился, словно ночь или смерть. Летящей походкой. Ты слышишь его? Слышишь шторм? Лес знает о его приближении. Хриплый голос, и в крыльях запуталась листва. Он дрожит в унисон с моей дрожью. Дышит моим дыханием. С ним я взмываю к свету. Оковы сброшены. Я разлетаюсь на осколки.»*(1) Джордж посмотрел на Гермиону. – Есть мысли? Мыслей было больше, чем идей, что с этим делать. – Хорошо, что она пытается выражать себя. Нужно продолжать поощрять её. Она знала, что её слова были ни о чем и звучали жалко. Но её снедало то, насколько сильным было стихотворение Сары и вложенный в него смысл. Джордж потер подбородок, явно озадаченный её более чем поверхностным ответом. – Что ж, в следующий раз, когда мне понадобится эксперт по анализу очевидного, я обязательно свяжусь с тобой, – сказал он. – Жаль, но я не умею анализировать поэзию, – раздраженно отозвалась Гермиона. – Я тоже, – сказал Джордж. – Но у меня есть стих. Он прочистил горло. – Жил-был веселый смутьян, И съел он пакетик семян, Цветами стали член и яички, Летали там пчелки и птички.*(2) Гермиона фыркнула. – Беру свои слова назад. Я могу проанализировать это стихотворение. Я бы охарактеризовала автора как незрелого и поверхностного любителя ботанического секса. – В точку, – кивнул он. – Это стихотворение Спраут. Я передам ей твой анализ. – Не смей! Джордж попятился. – Ничего не могу обещать, – он широко развел руками и отошел к Эмили, которая делала свои упражнения на матах в углу комнаты. Гермиона была рада увидеть, каких успехов достигла Эмили всего за один день, избавляясь от напряжения в мышцах. Деннис как обычно играл на пианино. Но в этот раз она не узнала произведение – это было нечто простое, но необыкновенно мелодичное. – Что-то новое? – спросила она, облокачиваясь на пианино и наблюдая за игрой. – Да. Профессор Снейп научил меня. Называется «Потерянная песня». Он сказал играть её, когда я что-то теряю. И тогда оно найдется. Гермиона смотрела на его руки, когда-то неуклюжие и медлительные, теперь они уверенно парили над клавишами. Она вдруг поняла, что видела в нем больше мальчишку, заключенного в тело мужчины. Теперь она осознала, что её первоначальные диагнозы были слишком фрейдистскими. Вешая на него ярлык, она отрицала, насколько сложной является его натура. Сейчас же она почувствовала, что открывает для себя новые пути взаимодействия с ним. – Не хочешь позже пройтись со мной? – спросила она. Деннис прервал игру и взглянул на нее с робкой улыбкой. – Конечно. *** Джордж, Эллори и Линч уже сидели в комнате персонала, когда Гермиона вошла, чтобы присоединиться к вечернему совещанию. Она провела вторую половину дня с Шоном Моллисоном, объясняя ему назначение зеркала и то, что он должен был представлять себе, смотрясь в него. Она ощущала, что он немного сопротивляется этой идее, но, благодаря Снейпу, понимала, что Моллисон все еще в какой-то степени пытается держаться за свое проклятие. Она назначила еще одну встречу на завтра, чтобы обсудить с ним это. – Начнешь, Симона? – Линч кивнул ей. Эллори сдвинула очки со лба обратно на переносицу, чтобы прочитать свои заметки. – Я думаю, Помона добилась хороших результатов, – сказала она. – Под гипнозом она поняла, что дверь в теплицы была намеренно кем-то открыта, когда сбежала ядовитая тентакула. Интересно, сможет ли эта информация убедить ее перестать винить себя за то, что это растение напало на первокурсников. Все кивнули. – Затем, конечно, та загадочная женщина, – Эллори подняла взгляд на остальных. – Сара. Кто бы мог подумать, что всего за пару недель она вроде бы полностью исцелится. Гермиона сосредоточилась на чашке чая, стоящей перед ней. – Её взаимодействие с остальными пока что поверхностно, но это отличное начало, и со временем мы, без сомнения, докопаемся до сути её проблем, – заключила Эллори. – Она проводит много времени, гуляя в лесу, – добавил Линч. – Я поощряю эти прогулки, как и то, что она приносит оттуда любые предметы, какие сочтет интересными. Она ответственный человек, но иногда все же витает в облаках. «Ей нужна была твердая почва под ногами», – подумала Гермиона. Снейп, конечно же, был прав. – И еще… Снейп. Гермиона посмотрела на Эллори, которая, казалось, нарочно избегала её взгляда. – Кажется, сегодняшний сеанс массажа пошел ему на пользу. – Что?! Эллори неторопливо положила ручку на свои заметки, сняла очки и встретилась взглядом с Гермионой. – Как я и говорила, тело Снейпа очень напряжено. Я сделала ему общий массаж и, судя по его реакции, это стало для него… облегчением. Гермиона повернулась к Линчу. – Ты позволил ей сделать ему массаж? Линч поднял на нее взгляд своих голубых глаз. – Как мы уже обсуждали ранее, доктор Эллори – квалифицированный специалист по массажной терапии. Я счел это подходящим лечением для конкретного пациента. Гермиона покачала головой. – Ты сказал, нужно уладить кое-что другое, прежде чем ты дашь на это разрешение. – Всё уже улажено, – коротко ответил он, не отводя взгляд. Гермиона пришла в ярость, но сказать было нечего. Она промолчала практически всё совещание, а когда оно закончилось, схватила свои записи и выбежала из комнаты. Снейп сидел один за столом, читая журнал и неторопливо беря кусочки со своей тарелки. Гермиона даже не попыталась притвориться, что хочет есть. Она прошла прямо к его столу и села, не дожидаясь приглашения. – Почему вы позволили Эллори сделать вам массаж? – тихо спросила она. Положив вилку на тарелку, он откинулся на стуле и нахмурился. Затем, отложив журнал, он наклонился вперед. – Не путайте наше «соглашение» с отношениями, – прошипел он. – Я буду давать тем, кому хочу, и получать от кого хочу. Не пытайтесь втиснуть меня в ваше узкое мировоззрение. И оставив журнал на столе, он ушел. *** Костер ярко и весело пылал, когда Гермиона добралась до «купальни» тем же вечером. Все скамейки были заняты, и она заметила, что Сара сидит со Снейпом. Казалось, что она наблюдает за его руками. Без сомнения он демонстрировал ей свои навыки резьбы по дереву. Гермиона прекрасно понимала, что за психопатологическое расстройство у нее проявляется. Было ясно как божий день: она безумно ревнует. Скрестив руки на груди, она стояла и смотрела на пламя, которое танцевало над бревнами, сложенными Линчем пирамидой. Обычно её самобичевание включало в себя порицание за непрофессионализм и объективизацию эмоций. Но стоя одна рядом с ревущим пламенем, она почувствовала что-то, похожее на сочувствие к самой себе, что редко себе позволяла. Её внутренний критик, который, если посмотреть правде в глаза, был настоящим профи, сказал бы, что ей просто жаль себя. Важно еще то, что у нее ни с кем не было физической близости уже более двух с половиной лет. Всё это время она подавляла свою чувственность ради работы, превратившись в живой оксюморон – асексуального секс-терапевта. Ей нужно было держать свои взаимоотношения в узких рамках – это казалось единственным выходом. Теперь она начала думать, что это не так. Гермиона чувствовала, что ту её часть, которая робко расправила крылья или, может быть, даже родилась заново за последние два дня, словно задавили когда-то в зародыше, не дав шанса на существование. Слезы навернулись на глаза, и хотя она стояла довольно далеко от остальной группы, ей не хотелось портить вечер, который объединил людей вокруг прекрасного пылающего костра. Осторожно попятившись за границу золотистого света, она отступила в темноту, царящую под деревьями, и наколдовала Люмос, прежде чем повернуться и побрести вперед. У Гермионы не было плана побега, но она знала, что, если продолжать двигаться в этом направлении, можно выйти к тропинке, которая начинается у черного хода лечебницы. Петляя между деревьями, она наконец позволила пролиться слезам, показавшимся горячими на замерзших щеках. Приняв тяжелую правду о самой себе, она плакала тихо, без рыданий и всхлипываний, лишь прерывисто дыша. А потом появился он, чудесным образом материализовавшись из темноты. И она бросилась к нему, не успев подумать, и зарылась лицом в жесткую шерстяную ткань его пальто. Сильная рука легла ей на плечи. Это не было объятием в полном смысле этого слова, но, тем не менее, дарило успокоение. Гермиона пыталась заставить себя не плакать, но её частое дыхание, пар от которого поднимался в свете Люмоса, трудно было выдать просто за физическое перенапряжение. – Ревность – это проявление бесплодного желания, – проговорил ей на ухо его голос. – Противоположность того, чему ты научилась. Твой ум гибок и адаптивен. Используй его. Гермиона успокоила дыхание и кивнула, подняв на него глаза. Снейп мягко развернул её так, чтобы прижать спиной к стволу ближайшего дерева. Ощутив его эрекцию через ткань брюк, она почувствовала такое облегчение, что готова была снова расплакаться. В какой-то момент Гермиона засомневалась, симпатична ли она ему. После всех его комментариев по поводу её внешнего вида ей вдруг показалось, что он считает его отталкивающим. Конечно, вчерашнее проявление животной страсти с его стороны предполагало определенную степень желания, но всё же оно служило больше для иллюстрации определенной идеи. Или нет? Гермиона очертила кончиками пальцев твердость его члена и почувствовала, как тот напрягся еще больше. – Могу я дотронуться до вас, сэр? – пробормотала она, повторяя свои же слова с их прошлой встречи. Снейп помедлил и коротко кивнул. Наложив Левитационные чары на свою палочку и заставив ту парить в воздухе неподалеку, Гермиона расстегнула его штаны и скользнула рукой внутрь, ощутив тепло нежной кожи. Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз держала в руках мужской член, так что она успела уже забыть приятное ощущение силы и желания, исходящее от него. Но несмотря на столь долгий перерыв, было ясно, что член Снейпа больше, чем у её прошлых партнеров. Гермиона никогда не думала, что имеет в этом какие-либо предпочтения, но сейчас почувствовала, как в предвкушении начало тянуть между ногами. Нежно сжав ствол его члена, она провела рукой вверх и вниз, задержавшись на головке, чтобы коснуться пальцем обильно выделившейся смазки. Внезапно Снейп схватил её за запястье и пробормотал заклинание, от которого швы на её джинсах и трусиках разошлись, заставив их упасть к её ногам. Гермиона не успела ничего понять, как он приподнял её, прижав спиной к стволу дерева, и заставил обхватить ногой его бедро. Она почувствовала, как два его пальца проникли во влажное отверстие, явно проверяя её готовность, а затем ко входу прижалась головка члена. – Ты согласна продолжить? – вибрация его голоса отдалась в её груди. – Да, – выдохнула она, сжимая его плечи. И тогда он вошел в нее. – О-о-о, – Гермиона запрокинула голову назад, подняв лицо к ночному небу. Короткими толчками он постепенно продвигался внутрь, давая узкому отверстию возможность растянуться и принять его. Она была права: член Снейпа намного больше, чем те, которые она помнила, но благодаря тому, что её внутренние мышцы сжались за прошедшие годы, ощущение наполненности было настолько потрясающим, что Гермиона застонала. Толчки удлинились, и теперь он каждый раз почти полностью выходил, чтобы затем скользнуть обратно. Движения Снейпа постоянно менялись, казалось, её трахает настоящий мастер, виртуоз секса, каковым он, вероятно, и являлся. Когда она расслабилась, он начал входить в нее с большей интенсивностью, с каждым толчком впечатывая её спиной в дерево, на что Гермиона реагировала жалобными стонами, теряя контроль. Он ускорился, чувствуя, как стенки влагалища сжимаются сильнее, и она ощутила скорое приближение разрядки. – Заставьте меня кончить, сэр, – прошептала она ему в плечо, и Снейп зарычал в ответ – первый звук, который он издал. – Я не давал тебе разрешения… говорить, – резко сказал он, продолжая двигаться в ней. Закусив губу, она старалась не издать ни звука, но затем застонала, выгибаясь и кончая, взрываясь вокруг его твердой плоти, которую обхватывали её пульсирующие мышцы. – О-о-о, как хорошо, сэр, – выдохнула Гермиона, но он вдруг вышел из нее, и в свете Люмоса она увидела стальную твердость его блестящего от смазки члена. Он заправил его в штаны, и она схватила его за руку. – Почему вы не кончили? – Это было не ради меня, – ответил он, отстраняясь и исчезая в ночи. _____________________________________________ * (1) В оригинале стихотворение Сары написано так называемым свободным стихом, похожим на не имеющий рифмы белый, но, в отличие от него, не обладающим стихотворным размером. При переводе я попыталась придать стихотворению некую поэтичность. Из вики: свободный стих, верли́бр (фр. vers libre) — в разной степени свободный от жёсткой рифмометрической композиции стих, занявший довольно широкую нишу в европейской, в частности — англоязычной, поэзии XX века. Это тип стихосложения, для которого характерен последовательный отказ от всех «вторичных признаков» стиховой речи: рифмы, слогового метра, изотонии и изосиллабизма (равенства строк по числу ударений или слогов) и регулярной строфики. (2) В этом фанфике Джордж определенно испытывает мои способности к стихосложению :-) Его стихотворение, в отличие от стиха Сары, имеет рифму и в дословном переводе звучит немного по-другому: Жил-был молодой человек из Лидса, Который проглотил пакетик семян, Через полчаса Его член стал цветком, А яички покрылись сорняками.