В осколки - в одно целое

Сгущающаяся темнота, в которую ей так хотелось провалиться, исчезала. Кларк словно вытягивали на поверхность, упёрто держа за руку, даже если она отказывалась цепляться в ответ. Со временем писк аппаратов стал ещё громче, реальность — отчетливее; люди окружали её, вращая внезапно возникший мир. Вокруг творился хаос. Но, по крайней мере, она больше не была одинока. — Ты будешь в порядке, — совершенно сладкий голос, который призвал на этот свет, танцевал в её ушах, грея сердце. Она различала только его во всём происходящем, чувствуя то, как голова раскалывается под объёмом сменяющихся мыльных картин. Ей пришлось моргнуть несколько раз, прежде чем размытые пятна стали людьми, а приглушённый свет комнаты не угрожал сжечь своим величием после долгого отсутствия. Сердце билось с удвоенной силой: казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Эмоции сменяли друг друга: она была напугана, в стрессе и тревоге. Внутри будто нарастала пропасть, был раскол, надорванная связь с настоящим, которая концентрировалась на разных аспектах жизни. Люди были незнакомыми, а белые стены комнаты напоминали ей себя — столь чистые, что необходим был хоть какой-то рисунок для наполнения. Горло першило, руки, словно немые, обессиленно лежали по бокам. Она чувствовала себя раздвоенной, отделённой от тела, но с включённой в происходящее головой. — Кларк? — Сладкий голос привлёк, остановил её раздумья, приковывая к себе. Она посмотрела в сторону, вновь несколько раз моргнув. Что-то было не так с её зрением — люди отбрасывали неестественные, расплывчатые тени. Но ей всё равно удалось разглядеть девушку у стены комнаты: длинные каштановые волосы, тёмные джинсы и светлая вязаная кофта с халатом на плечах. Она сжимала руки по бокам, остановившись в своём шаге к ней навстречу, словно готовясь принять оборону и защищаться. — Миссис Ледж… кхм... миссис Гриффин? — Слегка грубоватый мужской голос переключил её внимание, вырывая из очередного оцепенения. — Я ваш лечащий доктор Тайлер Купер. Вы меня понимаете? Он к ней обращается? Она попыталась выгнуть одну бровь на его странный вопрос, но лицо не поддалось изменениям. И ещё страшнее то, что у неё не получалось ответить. Губы тяжело пошевелились, но сдались после лёгкого первого звука. Пугающая беспомощность ударила в самое сердце. Доктор резко посмотрел на мониторы. — Миссис Гриффин, успокойтесь, вы в порядке, — быстро проговорил он, переглядываясь с медсестрой. — Кларк, — вновь напомнила о себе девушка. Алекс. Лекса. Точно. Она тяжело сглотнула, концентрируясь на ней. Сейчас девушка была ещё ближе, почти у самого края кровати. Достаточно, чтобы у неё появилась возможность разглядеть черты лица и обеспокоенные эмоции. — Кларк, — мягко, нежно повторила Лекса, и это имя слетало с её языка, как «аминь». Нечто важное, нечто лёгкое и притягательное. Эта доброта в её тоне успокаивала разбушевавшиеся эмоции. — Всё в порядке, теперь ты будешь в порядке. Она попыталась восстановить контроль над своим телом, выжимая последние силы на то, чтобы хотя бы равномерно дышать. Раз-два, раз-два. Горло всё ещё неприятно щипало, так, будто его расцарапали изнутри. — Миссис Гриффин, вы меня слышите? — Она вновь перевела на доктора взгляд. Он немедленно отреагировал и дал отмашку медсёстрам, которые что-то записывали позади него. — Реакция есть. Похоже, зрение и слух в порядке. Это не может не радовать. Показатели более-менее обнадёживающие. Её напрягало, что доктор Купер говорил о ней как о каком-то объекте. Но, кажется, это не та ситуация, в которой она была способна что-либо изменить. Слова не покидали губ, язык двигался с трудом, как онемевший, словно его недавно пришили, и ей придётся учиться им пользоваться. Вышло лишь жалкое мычание. Тело было чужим, как и обстановка, и люди; на глаза наворачивались слезы от жалости к себе, от предательства собственного организма и отсутствия связи между частями. Была лишь отступившая темнота на краю сознания и голова, которая содержала бесчисленное количество мыслей. — Кларк, ты что-нибудь помнишь? — Этот мягкий, осторожный шёпот по-прежнему действовал, как правильное пребывание в настоящем. Девушка обращалась с ней хоть и сдержанно, но будто знакомо. Она была там для неё. — Миссис Леджервуд, я должен вас огорчить, но ваша... — Доктор на несколько секунд запнулся, и впервые за всё время в его голосе проявилась неуверенность. Лекса неловко переступила с ноги на ногу. — Я нечасто сталкивался с выходом из столь глубокого коматозного состояния, но обычно даже нескольких недель или дней достаточно, чтобы человек забыл всё, что было в его жизни. Ей не нравился ответ доктора и ощущение безучастия во всём происходящем. В ней ещё были силы, несмотря на невероятную усталость в теле; силы, чтобы доказать или сделать шаг вперёд. Она знала, что может, что у неё есть за что цепляться в утраченной памяти. Столь яркое и короткое имя. — Ле... Хмурое, обеспокоенное лицо Лексы растянулось в удивлении. Она сделала шаг вперёд и стала ещё ближе, кажется, обдумывая, что сказать дальше. Кларк поймала это движение к себе навстречу, чувствуя некую победу над происходящим. Резкий хлопок двери прервал тишину и оборвал приближение девушки к ней. — Ох, Кларк, девочка моя, — пропела худощавая женщина, чьи черты она не могла разглядеть из-за тусклого света комнаты. Они были размытыми. Её голос был тоже знаком — женщина появлялась в её голове, но что-то мешало вспомнить, будто всё начисто было стёрто. — Доктор Кейн, — поздоровался Тайлер Купер. — Вы вовремя, я как раз проверяю реакцию вашей дочери. На первый взгляд, могу сказать, что больше всего пострадала вся центральная нервная система, но этого стоило ожидать: как вы помните, томография показала... — Доктор Купер... — Голос женщины был как сталь и молот; она резко прервала его, грубо сделав несколько шагов вперёд. — Не нужно мне объяснять медицинские тонкости. Я здесь для своей дочери и хочу услышать о ней, как о человеке, а не о вашем пациенте. — Ваша дочь наконец-то пришла в себя, это уже само по себе чудо, миссис Кейн, — аккуратно и вежливо ответил доктор, тяжело вздохнув. Он перевёл взгляд на Лексу рядом с ним, и в этом действии определённо было что-то сильное и глубокое. — Пока могу сказать, что впереди будут месяцы, скорее всего, даже годы реабилитации. Всё как с маленьким ребёнком: придётся заново учиться говорить, ходить, держать предметы. Не мне вам это рассказывать. Миссис Кейн являлась настоящим воплощением жёсткости. Она перевела настолько грозный взгляд на Лексу, что ей захотелось протянуть руку между ними, чтобы создать какую-то защиту, развести их в разные стороны. — Ты этого добивалась для неё? — Угрожающий рык покинул губы женщины, но не сдвинул гордую позицию Алекс с места. — Нет, — спокойно ответила Лекса, — но что? Тебе было бы лучше, если бы Кларк умерла, Эбигейл? Поверить не могу, что ты чуть не заставила меня подписать документы. — Прошу вас, успокойтесь, — мягко встал между ними доктор Тайлер. Впервые она была благодарна за то, что этот мужчина находится в комнате. — Я не Господь Бог, но точно знаю, что у Кларк есть все шансы снова стать счастливой и живой, как прежде. Кларк. Кларк. Кларк. Словно волной накрыло. Внезапно, мощно. Мозг догнал происходящее за считанные секунды. Ну, конечно, они говорили про неё. Как она не поняла этого раньше? Лекса постоянно упоминала это имя, да и все вокруг. Она была в коме, и теперь беспомощна и сломана. На душе стало паршиво. Слёзы потекли из глаз, поддавшись внутренним эмоциям. Она была Кларк, но Кларк в её голове была уничтожена и мертва, и нет никакой надежды, что эту пустоту когда-нибудь можно будет заполнить. Лекса была близко к ней, так, что казалось, её взгляд тщательно контролирует любые изменения. Она заметила. Она первая отреагировала и подошла настолько близко, что Кларк наконец смогла чётко всмотреться в её тёмно-зелёные глаза. — Ох, Микаелла, — Лекса смахнула слёзы с её щёк, но Кларк могла видеть, что её собственный взгляд блестел от боли и печали. Прикосновение этой девушки было приятно человеческим. — Я сделаю для тебя всё, чтобы ты снова могла жить. Кларк подумала о том, как Лекса обратилась к ней: с особой нежностью и при этом будто всё равно отстранённо. Как они связаны? Должно быть, каждый человек в этой комнате имеет с ней общую историю. И почему Микаелла? — Ты действительно сделала всё для неё, не так ли, Лекса? — Язвительный голос её матери врезался в девушку, вынуждая отстраниться на приемлемое расстояние. Кларк моргнула. — Возможно, это реакция на лампы, — пробормотал доктор. — Линда, пожалуйста, приглуши ещё больше свет в палате. Будем поднимать уровень каждую неделю, чтобы вновь приспособить глаза к окружению. Лекса нахмурилась, сжав кулаки настолько, что Кларк могла видеть, как собралось напряжение в её плечах. — Кларк, дочка, с возвращением. — Эбигейл подошла ближе и мягко улыбнулась ей. Это сильно резонировало с тем, как она вела себя несколько минут назад с Лексой и доктором. — Прости, что на какой-то промежуток времени отчаялась увидеть тебя вновь. Эбби потянулась вперёд, и Кларк почувствовала лёгкий поцелуй на лбу. Когда она вернулась в прежнее положение, у неё на лице была горькая улыбка и слёзы, которые угнетали её сердце. — Поправляйся, Кларк, — тихо сказала Лекса, прежде чем двинуться к выходу из палаты. Она несколько секунд задумчиво держалась за ручку двери, прежде чем покинуть помещение. Кларк почувствовала импульс в теле, чтобы встать и двинуться вслед за ней, но так ничего и не произошло. Лекса ушла, она осталась. Ни движений, ни слов. Пустота и беспомощность. Полная темнота теперь не казалась такой ужасающей, как раньше. Реальность выглядела намного хуже. // «Лето поистине вышло тёплым и принесло море впечатлений», — думала Лекса, когда смотрела на закат за окном. Солнце медленно садилось, оставляя место холодной ночи. Это всё так было похоже на её жизнь. — Тебе нужно расслабиться, Лекса, — сказала Николетт, не давая ей впасть в очередную апатию. В последнее время эта молодая девушка спасала её не раз. — Я в порядке, — кивнула Лекса, возвращаясь на кухню. Николетт недоверчиво промычала, продолжая нарезать кубиками красный перец, пока на плите тихо шипело куриное филе. Желудок Лексы дал о себе знать через несколько секунд. Пахло восхитительно. — Я определённо не это говорила, — улыбнулась Ник. — Лекс, ты действительно выглядишь очень напряжённо. Я знаю, что самое сложное ещё впереди, но она пришла в себя, поэтому постарайся радоваться моменту. Лекса устало улыбнулась, сев за барную стойку. — Я действительно этому рада, но теперь не знаю, что делать дальше, — призналась она. В конце концов ей это нужно — разговор с другим человеком, чтобы разобраться в хаосе своих мыслей. Особенно после того, как её дружба с Джоном изменилась до неузнаваемости. Он злился на неё, она — на прессу; их отношения были пронизаны тонной негатива. Невозможно быть друзьями в работе. — Конечно, ты знаешь, — фыркнула Николетт, сбросив перец в глубокую стеклянную тарелку. Она придвинула к себе два помидора и огурец. — Просто вернись туда снова и делай то, что ты уже делаешь. — Разрушаю всё подряд? — грустно спросила Лекса. Она придвинула к себе бокал с вином Николетт и всмотрелась в красную жидкость, будто надеясь увидеть там будущее. Очевидно, этого не произошло. — Нет, — покачала головой Ник, сильнее ударив по доске ножом. Она остановилась и глубоко всмотрелась в неё. — Ты любишь Кларк, так что просто продолжай быть там для неё; ей это нужно сейчас больше всего. Любовь всегда делает нас сильнее. — Я знаю, что должна быть там, но я была в Сан-Диего два дня назад… — Ой, только не при мне, ладно? Не ври, а то ты звучишь, как сбежавший преступник, — указала в её сторону ножом Николетт. — Почему вас не было в камере два дня назад? — изобразила она мужской голос, прищурив глаза. — Я знаю, что должна была быть там, но у меня были действительно важные дела на свободе. Ну, знаете, те самые дела, которые дают право сбежать. Лекса посмеялась перед тем, как тяжело вздохнула. Так и есть — она трусливо ушла от реальности на время. — Мне страшно, Ник, — призналась, вспоминая, что открываться другому естественно. — Мне страшно, что она вспомнит или внезапно вспомнила. Это может погубить её, а я не хочу причинять ей ещё больше боли. Николетт с пониманием кивнула, скинув последние ингредиенты в овощной салат, и повернулась в сторону куриного филе. Чёрт, она невероятно хороша в готовке! — Я не думаю, что это возможно в ближайшее время, дорогая моя, — строгим голосом проговорила Николетт, переворачивая мясо. — Но даже если бы такое случилось, разве это не к лучшему? Это бы означало, что она идёт на поправку. — Я была бы только счастлива за неё, — тепло ответила Лекса, стараясь думать о хорошем. — Но это невозможно, ты же понимаешь? — Ох, порой эта девушка хуже её холодных голливудских ролей. — Поэтому выкинь из головы и займись реальностью. Я уверена, что ей сейчас как никогда нужен друг: кто-то, кто ведёт себя естественно, несмотря на её недееспособность. Лекса заворожённо посмотрела на Николетт. Эта девушка непрерывно в течение этих шести месяцев продолжала вселять в неё уверенность. Она продолжала быть для неё настоящей, искренней поддержкой на каждом шагу. — Ты замечательная, — мягко прошептала Лекса, робко сложив руки на стол. — Ты же знаешь это, да? — Конечно, — самодовольно ухмыльнулась Ник. — Но хватит сентиментальностей. Я хочу есть, и у нас уже почти всё готово. На сытый желудок и решения смелее. Лекса посмеялась. Ей действительно нужно быть храбрее. // Время тянулось невероятно медленно вокруг Кларк. Люди приходили и уходили: незнакомцы, медсёстры, доктора. Все они сменяли друг друга без остановки, одно лицо на другое. Ночь и день. Луна и солнце за закрытыми жалюзи. Кларк ощущала себя скованной цепями, которые крепко удерживали её на месте. Никаких движений или слов. Немая фигура на больничной койке. И идеально чистые стены, как и её память. — Вот и показатели уже стали лучше. Ещё один небольшой шаг к нормальной жизни, Кларк, — улыбнулся доктор Купер, поглаживая её по руке. Она сосредоточила на нём взгляд в ответ. Он единственный, кого она видела настолько часто, насколько это возможно. Тайлер Купер и её мать Эбигейл Кейн. По прошлым разговорам она поняла, что к ней больше никого не пускают, чтобы не вызвать панических реакций, поэтому вместо новых гостей вокруг неё было множество открыток и шариков. «Всё будет хорошо. Поправляйся, улыбайся. Мы тебя любим». Внутри неё играло любопытство увидеть всех этих людей с добрыми пожеланиями. Вкусить частичку чего-то нового и, возможно, почувствовать связь со своим стёртым прошлым. В дверь осторожно постучали. — Я могу войти? — Этот голос, что привязал её к жизни, вернул обратно в суровую, мрачную реальность. Теперь она всегда узнает его. Лекса. Алекс. Стоило ли оно того? — О, миссис Леджервуд, конечно, проходите, — мгновенно оживился доктор. — Вы же знаете, что по закону это ваша... — Он неловко прочистил горло. — Ваше право. Кто они друг другу? Кларк попыталась с интересом сдвинуть голову на подушке, чтобы поскорее рассмотреть девушку лучше. Два дня назад ей приподняли койку и упростили обзор на всё происходящее. Лекса с бесстрастным кивком открыла дверь и вошла в палату. Она держала в руке букет синих роз, неуверенно делая шаги навстречу. Удивительно красивый жест, несмотря на обстоятельства и её неспособность принять подарок. — Эм, что ж, я узнал всё, что мне нужно. — Мужчина суетливо поднялся с места рядом с ней. — Доктор Купер, — позвала Лекса. — Да? — Как её состояние? — Я отправляю вам отчёт каждый день, — отозвался он, продолжая двигаться в сторону выхода. — Хотелось бы услышать от вас лично, — объяснила Лекса, мягко положив руку на шею и задумчиво посмотрев в его глаза. — Мы всё ещё удерживаем Кларк на препаратах для большей стабильности, поэтому лучше пока что воздержаться от эмоциональных всплесков и новостей, — прокомментировал доктор в своей обычной стойкой медицинской манере. Кларк почти почувствовала желание закатить глаза. — Спасибо, — кивнула Лекса. — Но в одном я всё же согласен с вами, а не с миссис Кейн, — внезапно сказал он. — Ей нужна специализированная клиника по реабилитации, как только мы сможем гарантировать её стабильность. — Но здесь её мать может быть рядом с ней постоянно, — напомнила Лекса, смущённо разглядывая букет в руке. Кларк взволнованно уставилась на него: цвет был красивым и таким ярким! Притягательным, как жизнь за дверьми. — Только сейчас разговор о Кларк, а не об Эбигейл. — Он тяжело вздохнул, будто смирившись с решением. — Я был здесь почти всё время и точно могу сказать, что вы прекрасно знаете, что делаете, даже если люди говорят иначе. Ей нужна та клиника, Лекса. Нужно только подождать, когда мы сможем гарантировать, что сердце Кларк не остановится от повышенного давления и любой, даже маленькой нагрузки. Давление… Это то, как её голова раз через раз чувствовала себя. Доктор виновато посмотрел в сторону Кларк. Она перевела взгляд на Лексу, ожидая её слов и реакции. Девушка была поистине сдержанной на эмоции. — Знаете, Лекса, — добавил мужчина, — в медицине есть такое понятие, как терапевтическое окно: если успеть прооперировать пациента в течение шести часов, то у него гораздо больше шансов, что мозговые процессы восстановятся. — Надежда — это непозволительная роскошь, не так ли? — подавленно ответила Лекса, отворачиваясь от Тайлера и всматриваясь в мониторы справа от Кларк. У неё было виноватое лицо, но казалось, что внутри неё было определённо больше чувств. Доктор Купер неуместно усмехнулся. — Прошёл год, но я точно помню, что Кларк привезли за четыре, — уверенно сказал он. Она заметила, как взгляд Лексы дрогнул, блеснул от влаги, но так и остался стеклянной крепостью. — Хорошего вечера, миссис Леджервуд. Палата вновь погрузилась в тишину, за исключением работающих аппаратов, которые следили за жизненными показателями Кларк. Лекса тихо сглотнула, прежде чем занять пустое пространство рядом с койкой. Она ещё несколько секунд постояла в тишине, прежде чем что-то сделать или сказать, словно пыталась справиться с эмоциями. Кларк задумалась над тем, что у неё творится внутри. Если там тот же нездоровый хаос, что и у неё? — Это не твои любимые цветы, конечно, но… — Она мягко положила их на стол рядом с другими подарками. — Я просто... я подумала о тебе, и твои глаза… они тоже синего цвета. И я решила, что будет неплохо, если у тебя будет что-то такое же красивое в палате. Синие глаза в тон тёмно-голубым розам. Ей приятно узнать о себе подобную деталь. Она совершенно не помнит свою внешность, но, судя по Эбигейл, у неё должна быть хорошая генетика. Лекса приподняла уголок губ и села рядом. Словно маленькая победа. Кларк ярко почувствовала запах роз, её губы слегка дрогнули от желания улыбнуться. В воздухе стоял аромат сладкой свежести и земли. Это было намного лучше, чем лимонно-хлорный запах больничных лекарств. — Прости, что меня не было так долго, — сдержанно и горько призналась Лекса. — У меня есть обязательства, которые я не могу бросить. Особенно сейчас. Кларк понимает, на самом деле понимает. За пределами этой комнаты определённо кипит жизнь, и она не является её частью. А Лекса свободна, у неё нет оков и четырёх стен. Вольная птица с крыльями. — Не то чтобы ты меня ждала, — прошептала Лекса, рассматривая свои руки. Кларк приоткрыла рот, но вместо того, чтобы что-то сказать, неодобрительно промычала. Лекса в удивлении приоткрыла рот. — Это осуждение? Кларк захотела игриво улыбнуться или хотя бы в эту же секунду научиться показывать эти эмоции одним взглядом. Но единственное, что у неё по-настоящему получалось сейчас — это странные звуки. «Да». — Я рада, что ты пришла в себя, — словно на эмоциях призналась Лекса. Она потянулась к её руке и ласково положила ладонь сверху. Внутри Кларк радостно завопила — кисть девушки была тёплой и нежной. Такое естественное прикосновение, от которого хотелось научиться жить. — Мне так много всего нужно тебе сказать, — улыбнулась Лекса. — Но я знаю, что ещё не время. Возможно, однажды, но не сейчас. Удивительное совпадение, потому что у Кларк появилось неограниченное количество вопросов, но это меркло по сравнению с тем, как росло желание начать двигаться или говорить. — Л... — Ну же, горло, работай через боль. Давай же. — Ле... Лекса вздрогнула. Она обхватила её руку и поражённо уставилась на неё. Взгляд мягкий-мягкий, будто вот-вот ожидающий чуда, о котором проповедуют сказки. — Кларк? — у неё довольно интересная манера говорить её имя: два лёгких щелчка о нёбо в слегка приоткрытых губах. Тихий, но быстрый звук, сочетающий в себе мягкость и обходительность. Горло было таким сухим, словно слипшимся и сшитым нитями. — Воды? — нервно подпрыгнула Лекса. Она суетливо открыла контейнер с водой на столе и, намочив губку, протянула к ней, зависнув над губами. Кларк пару раз моргнула. Лекса невесомо прикоснулась к ней, осторожно распространяя влагу по верхней, нижней губе. Её зелёные глаза было видно так близко, что Кларк не удержалась изучить их цвет, похожий на россыпь золота посреди травы. Необычное сочетание. Сухость на губах ушла. Лекса положила губку обратно на стол и взяла специальную бутылку с водой. Она протянула трубку и чуть надавила на пластик, чтобы заставить жидкость подняться вверх. — Вот так, потихоньку, — подбодрила Лекса, поражая своей чуткостью. Даже спустя неделю глотать было жутко сложно. Доктор успокаивал её тем, что организму нужно сначала окрепнуть, чтобы иметь силы на изучение нового или, лучше сказать, забытого. Кларк пошевелила языком, когда Лекса отстранилась и убрала воду. Она мягко улыбнулась, будто заметила чудо. Её выражение лица было таким лёгким, что грудь сдавило в решительности. Кларк зажмурилась и сосредоточилась на желании произнести хотя бы слог. Кончик языка коснулся краешка верхних зубов, когда она выдохнула: — Ле...са. Кларк открыла глаза и встретилась с водянистыми напротив. Рука Лексы мягко продолжала согревать её пальцы, и на секунду показалось, что она может пошевелить ими. Но это было лишь непривычное тактильное ощущение. — Приятно познакомиться, — посмеялась Лекса, прикусив губу, заметно сдерживая слёзы. — Не против узнать друг друга получше? У меня тут как раз есть целая коллекция фильмов про супергероев. Кларк почувствовала лёгкость впервые за эти дни. Никто не был с ней так прост. Её мать не переставала твердить всю неделю о прошлой жизни, нелогично исключая детали и подробности. Абстрактное восприятие, в котором она не смыслила ничего. «Не этой жизни я желала тебе». Но Лекса… Она осторожна в своих словах и действиях. И Кларк думает, что девушка просто не знает её точно так же, как и она её. Они словно новые знакомые, которые пытаются найти общий язык. И это неплохо получается. Лекса очень умело меняла атмосферу в воздухе, несмотря на её неспособность говорить. — К сожалению, смотреть пока нельзя, но слушать можно, — воодушевлённо продолжила она, потянувшись к сумке на столе, достав оттуда планшет и положив его себе на колени. — Кларк, я не лучший рассказчик, но обещаю, что попытаюсь описать внешность героев. Кларк неосознанно для себя приподнимает уголок губ в усмешке. Она надеется, что это не выглядит как перекошенное лицо от паралича или инсульта. Что-то знакомое щёлкает внутри неё от сравнения со всей этой медицинской терминологией. Знания были столь огромными в её голове. Но она не знала, как их использовать или что они для неё значили в прошлом. Лекса сосредоточенно выбрала фильм, и в палате раздался резкий звук музыки, по всей видимости, заставки. Она быстро убавила громкость, когда заметила её нервозность. — Так нормально? Кларк осталась довольна тем, что даже с неподвижным телом у неё получалось показать некоторые свои эмоции и желания. Хоть кто-то понимал её в этой больнице. Она удовлетворённо промычала. — Не уверена, что это то, что тебе сейчас нужно, но я выбрала совсем недавно выпущенный фильм «Клинок ведьмы» про супергероиню, которая получила свои силы, когда нашла древнюю реликвию. Его посчитали лучшим блокбастером этой весны. Кларк с интересом слушала Лексу, но её мысли немного переметнулись на саму девушку. Там было что-то за всей этой сдержанностью — история выборов и последствий, которые были скрыты за надёжными стенами. Никто почему-то никогда не говорил о ней. Ни Эбигейл, которая рассказала, от кого приходили подарки, ни доктор Купер, который иногда мог прочитать открытку от Рейвен или Беллами, или других ей неизвестных друзей. Словно Лекса сама по себе, что-то отдельное от её жизни, точно так же, как и очнувшаяся версия Кларк. И именно это притягивало в ней больше всего. Их обособленная схожесть.