Тугая боль, — вины последний штрих, — Скребёт, изводит холодом по коже. За всё, что мы не сделали для них, Они прощают. Мы себя — не можем…
***
Стоя на коленях, я плачу. Плачу и прошу прощения непонятно за что. Это Они должны просить его, не я. В горле тугой ком, я не могу его проглотить. Сегодня тринадцатое, тринадцатое ноября. Ну что, мой любимый враг, с днем рождения! — Говори, что ты сосала у Павла Олеговича. — приказывает мне Захарра, после того, как я вымаливала у них прощение, а Они снимали меня на видео. Игра не закончилась, она продолжается. — Я-я с-с-сосала у-у Павла О-олеговича. — заикаясь и плача, выговариваю с трудом. Потом это видео увидит вся школа, и меня будут ещё сильнее гнобить. Но это всё, что я могла сделать: молча выполнять их приказания. Я слишком слаба, чтобы выступить против них. Поднимаю голову вверх и встречаюсь со скучающим взглядом Фэша. Ему что, не интересна эта игра? Но я не буду никому задавать вопросы, потому что это невозможно — все мои силы иссякли. — Эй, крыса, скажи что-нибудь смешное? Ну, к примеру, что Вы делала вместе со своими друзьями в кустах? У вас что, групповуха была? «Нет, конечно. Мы просто следили за вами, чтобы узнать, где вы проводите основную часть времени.» Я не отвечаю, просто не могу этого сделать. Мои обветренные губы слиплись, в горле всё ещё стоял ком. Сердце бешено отстукивало чечётку. Тук-тук, тук-тук. Сейчас случится что-то плохое, я это чувствую. Зажмуриваю глаза, готовясь к худшему, но всё происходит только через десять секунд. Самые долгие десять секунд в моей жизни. Ты сама наказала себя, Василиса. Ты расплачивается за свои ошибки, так тебе и надо! — Знаешь, что такое Ад? — с любопытством спрашивает Драгоций-старшая. Я молча стою на коленях, опустив голову и моля о том, чтобы нас отпустили. — Видимо, не знаешь. Ну что ж, я тебе его покажу. И в следующую секунду она даёт мне такую сильную пощёчину, что я падаю набок и бьюсь головой об землю. Как будто треснул арбуз. Чувствую что-то тёплое, растекающееся под головой. Кровь. Почему-то совсем не больно. Мой пустой взгляд обратился на Фэша. Наверное, так должен выглядеть правильный парень: с темными волосами, голубыми глазами, ямочками и татуировками. Но у меня нет никаких шансов. Мы никогда не были лучшими друзьями, просто знакомыми, которые виделись только два раза. А потом я стала для него врагом, и он возненавидел меня. Справедливо. Но ведь я же не виновата, что дура? И то, как я с ним поступила — было не по-человечески. И я проклянаю себя. Когда я вижу вас, эти моменты напоминают мне об ошибке, которой я когда-то совершила. Фэш, прости меня, ты не ублюдок, как я сначала тебя называла. Ты — мой рыцарь, который освободит меня из кокона под названием «Крыса».***
Очнувшись, чувствую непонятный запах гари. Пытаюсь встать, но не могу — сильная головная боль не даёт мне этого сделать. — Очухалась? — в комнату заходит Жаба и улыбается. Мне бы его веселье. — Да-а, — отвечаю, но мой голос кажется не моим: резкий, низкий, хриплый. Это точно я? — бабка знает? Нет, конечно, нет. Ей на меня наплевать, мы уже больше месяца не разговаривали. Классно… — Да, — ошиблась. — Мы ей позвонили и сказали, что ты споткнулась, упала и ударилась об бордюр. Но она ничего не ответила, просто повесила трубку. В этом и есть смысл её жизни: любить, заботится, а когда надоест — не обращать внимания, как будто меня вообще не существует. Мне как-то самой на неё наплевать, ну, есть и есть. У неё своя жизнь, у меня — своя. Мы независим друг от друга, как было раньше. А Захарру я теперь больше возненавидела. Почему-то все мои беды только из-за неё. Сначала ссора с Алексом, потом — всевозможные шрамы и синяки. Но я заметила, что Фэш относился ко мне как-то нейтрально: он редко кода меня бил или оскорблял, обычно этим всем занимались его сестра и друг. А может, мне просто хотелось верить, что он хороший и идеальный, в отличие от своих дружков. — В полицию пойдёшь заявление писать? — в комнату зашли Миша и Серёга и встали рядом с Витей. — Нет, — слегка качаю головой, морщась от сильной боли. Я не хочу этого всего. Не хочу разберательств, ведь всё это может потом попасть в руки к журналистам, а я их не люблю. — Ты не хочешь, чтобы это дело попало к журналистам? — говорит Миша, словно читая мои мысли. — Нет, не совсем. Если я подам заявление, то виноваты буду все… трое. Но Фэш там не при чём, из-за меня у него могут быть проблемы. Не знаю, может, это странно будет звучать, но я не хочу, чтобы их наказали. Да, они заслужили сидеть за решёткой, но… Но мне кажется, если их не будет здесь, то моя жизнь координально изменится. У меня будет обычная, спокойная жизнь, но хочу ли я этого? Наверное, нет. Я даже благодарна им, потому что для меня это стало большим уроком. — Фэш, ты серьёзно?! Причём тут Фэш? Ты что, влюбилась в него? Я закрываю глаза и представляю нас вместе. Я очень странный человек — это правда. Мне стоит увидеть человека один раз — и я сразу влюбляюсь в него. Я не могу долго не любить, потому что одиночество съедает меня изнутри. Я должна знать, что кого-то люблю, чтобы потом нормально спать и не видеть во снах сцены своего насилия. Это жутко. Теперь я люблю Фэша и мне сниться то, как мы обнимаемся и целуемся под деревом. Это намного лучше, чем Захарра, избивающая меня. — А почему пахнет горелым? — Блять, это я забыл выключить плиту, когда готовил кофе. — спохватился Витя и быстро убежал на кухню. В комнате мы остались втроём. — Ты как? — спрашивает Серёга, вытаскивая из карманов пачку сигарет. — Будешь? — киваю. За месяц я очень сильно изменилась, и этому способствовала дружба с парнями. Теперь, когда мне становится плохо, я курю, иногда — пью с друзьями. Обычно сигаретами и спиртным нас спонсирует Серёга, которому в октябре исполнилось 18. О, помню, как мы напились в стельку и играли в бутылочку. Точнее, я ничего не помню. Нам всё это рассказывал Миша, который каким-то чудом был трезвым. А ещё он по секрету мне сказал, что я пьяная целовалась с Серёгой, тс-с, только никому. Да и вообще, Дикого я понимаю лучше, чем кто-либо другой. Наверное, если бы я не любила Алекса, а потом и Фэша, то согласилась бы с ним встречаться. — Херово, — отвечаю и зажигаю сигарету. — башка так и трещит, но так или иначе, завтра в школу. — Я делаю затяжку и сильно кашляю — ещё не привыкла. — Может, тебе полежать ещё в кровати день-другой? А что, школа подождёт. Я качаю головой. Нет, в этом месяце я и так много уроков пропустила, нельзя снижаться до статуса «троичника», учитывая тот факт, что я всю жизнь была отличницей. Хотя мне нравится прогуливать уроки, особенно сбегать посреди дня, когда в любой момент тебя могу засечь учителя. Мне нравится убегать от них, я чувствую сильный прилив адреналина, прям как в детстве, когда мы играли в салки. Но мои изменения — это не всё, что произошло за этот месяц. Я встретила друзей своего детства. Нет, конечно, нет, не Алекса и Фэша, их я вижу почти каждый день, а Пашу и Кирилла. Два брата Калининых. Последний раз мы встречались девять лет назад, и они уже стёрлись из моей памяти. Правда, когда я увидела братьев — охренела, они выглядели, как Боги, Апполоны, и если бы они не были друзьями моего детства — кинулась бы к их ногам. Паша подрос, возмужал и похудел, а Кирилл — остался таким же дрыщом, но чертовски сексуальным. А всё началось с того, что мне кто-то позвонил в дверь. Я подумала, что это могли быть мои друзья, которые хотели позвать меня на улицу, но нет, на пороге стояли два красивых парня. Один из них (как позже я узнала, это был Паша) крепко обнял меня и я уткнулась в его широкую грудь. Первой моей мыслью было — бежать, вдруг это маньяки? Когда Паша отпустил меня, то я чуть ли не опрометью кинулась бежать, но меня остановил голос худого парня: — Васька, привет! — Васька? Я стояла в немом шоке, пока не поняла, кто передо мной. Братья, конечно, сильно изменились, но форма носа осталась та же. — Скелетон, Жиряшка? — Конечно, а кто же ещё? Мы долго разговаривали, вспоминали наше детство и наши старые игры, в которые казалось, мы играли в прошлой жизни, настолько это было давно. Они оба поступили в колледж на кондитеров и пообещали мне, что когда откроют свою собственную кондитерскую, обязательно пригласят меня самой первой. Я очень обрадовалась такой новости, что даже забыла рассказать парням самое главное. Об Алексе. Прежде, чем сказать, я допила весь чай и вздохнула. — Ребят, вы видели Лёшу? — Да, мы сначала зашли к нему, а потом к тебе. Если честно, зря мы это сделали. Он так сильно изменился, весь такой важный стал, индюк напыщенный, — фыркнул Кирилл. — Мы ему, видите ли, выспаться нормально не дали, пить меньше надо, сукин ты сын! Обещал, что если в следующий раз нас увидел — головы пооткручивает. Но мы его не боимся, да, Паш? — его брат кивнул. — Слушай, Василис, а ты не знаешь, почему он так сильно изменился? — спрашивает Паша, и я усмехаюсь: — С ублюдками связался. Да, это не тот Лёшка, которого вы знали с детства. Его теперь зовут Алекс, а за Лёшку он может и по яицам дать. Так что, насколько вас сюда замело, — пытаюсь быстро поменять тему, потому что говорить об Алексе мне не приятно. — Да вот, на два дня приехали, к прабабушке, у неё юбилей. Весь следующий день я так же провела с братьями Калининами. Я рассказала всё, что случилось после того, как они уехали. И об Ордене Дружбы, и о Фэше с Захаррой, и о нашей с Алексом ссоре. Как я стала крысой и терпела все их издевательства. Они посочувствовали мне, а потом и вовсе уехали обратно в свой Смоленск. Да, так бывает: тот, кто сможет тебя утешить — уезжает, и больше ты его никогда не сможешь увидеть или услышать.***
— Хех, — усмехнувшись, складываю руки на груди. — Да ладно тебе, Вась! Хватит строить из себя девушку, если в душе ты — парень. Да и что здесь такого? — Во-во, — соглашается Миша. — Давай с нами. В итоге мне пришлось согласится, хотя я совершенно не умею плеваться. Нет, конечно, умею, но не так мастерски как ребята. Да я максимум могу плюнуть на полметра. Я собираю во рту слюну, и мы на счёт «три» плюём, кто дальше. Выиграл Витя, он чемпион по «плевалкам», а вот я заняла последнее четвёртое место. — Ты не правильно плюёшься, — заметил Мишка и от всей души хрустнул костяшками пальцев. — Здесь главное, чтобы «плевок» был не выше, а дальше, у тебя же всё наоборот. Давай я научу как правильно. Друг встал, как я её назвала, в боевую стойку. Ноги на ширине плеч, спина прямо, руки расслаблены. Вдох и… — Да ты дибил, не так это делается! Не надо копить слюну, потому что «плевок» получится большим и далеко не улетит. Похоже, тебя Рознев хорошо побил, что ты превратился в идиота, который не понимает элементарных вещей, — под конец добавляет Витя-Жаба. От упоминании знакомой фамилии я вздрогнула. Ну нет, давайте не будет о нём хотя бы сегодня. Взяли и испортили настроение на весь день. Смотрю на крест на руке, и внутри всё сжимается от боли и ненависти. Чтоб ты сдох, мразь! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — Кого? — в унисон спросили все трое. Упс. Я сказала это вслух. — Вас, — шутливо отвечаю, а потом зачем-то добавляю: — люблю вас так сильно, что ненавижу. Весь вечер друзья учили меня плеваться, и уже где-то к девяти вечера у меня получилось плюнуть дальше Серёги. Ребята довольны мной. Да, кажется, я меняюсь и всё благодаря моим упоротым друзья, теперь меня всё меньше посещают мысли о смерти. — Вы слышите это? — шёпотом спросил Серёжа и мы все навострили уши. Где-то тихо хрустнула ветка, послышались приглушённые голоса. Мы переглянулись и быстро спрятались в кусты. На улице было темно и почти ничего не видно. Это может быть кто угодно: бабушка, ребёнок, дядька. Но нельзя не предполагать, что это может быть и Алекс вместе со своей шайкой. — Блять, этот урод толкнул меня, и я, наверное, вывихнула себе плечо. Ай, больно! — слышу хриплый голос. Захарра. Значит, не зря спрятались. Я сижу в густах наполовину в снеге, наполовину — в грязи. Не люблю ноябрь. Меня начал бить мандраж. Самое ужасное чувство, когда ты боишься и сильно волнуешься, и из-за этого начинают стучать зубы. Вот бы сейчас не выдать себя. Вот, сейчас они точно найдут меня и побьют, ночью дома можно не ждать. — Ну что, долго будем играть в прятки. Прикрываю рот рукой, чтобы не закричать. Они видели нас, они знают, где мы. Нас найдут. Слезы из глаз полились сами собой, я не могла управлять своим телом. Моё тело — парализовано от страха. Я села на снег и обхватила свои ноги, свернувшись калачиком. Плевать, что я испачкаю штаны, плевать, что мне страшно, главное: они не должны нас найти. — Ах, а вот и ты! — с радостью выкрикивает бывший друг. Неужели… — Всё, Алекс, бери его на руки и идём к нам с Захарой. Я осторожно выглядываю и вижу очертания четырёх силуэтов. Захарра, Фэш, Алекс и… Собака? У Алекса есть собака? Значит, это не меня он нашёл? Я готова закричать от радости и прыгать, обнимая всех подряд. Вытираю рукой пот со лба и смотрю на то, как вдалеке не очень ярко светит фонарь. Он один. И чем-то это фонарь напоминал меня прошлом. Такой же худой, одинокий, но даже несмотря на это, он продолжает освещать путь, даря людям возможность видеть. Так же и я, давала Алексу возможность увидеть, во что он превратился. Но сейчас мне на это уже всё равно. Мы не будем вместе счастливы, у нас нет совместного будущего, и даже не потому, что он меня не любит. Нет. Мое тело будет всегда помнить его кулаки, уши — оскорбления. Пусть будет так, как должно быть. Нас больше не существует: есть Алекс, а есть я. Нас нет, мы далеки друг от друга. Но в моих мечтах существуем мы с Фэшем. Он тоже много причинил мне боли, но не так много, как Алекс. Его я никогда не прощу. Наверное, Алекса я всю жизнь любила как лучшего друга. Мы вместе гуляли, ходили в школу и магазин. Мы всегда были вместе и я не могла его не полюбить. Но с Фэшем совсем по-другому. Я не чувствую то, что чувствовала к своему бывшему другу — привязанность. Фэш для меня как закрытая книга: вроде есть, но я не могу её прочитать. Это всё так сложно. Сначала любила Алекса, сейчас — Фэша, и эта любовь совсем разная. Разная, как я и Фэш. Задумавшись, вспоминаю, что всё ещё сижу в сугробе, и тело внезапно покрылось мурашками. Потеплее нужно было одеться. Голоса стихли, я вышла из своего укрытия. — Миша, Серёжа, Витя! — зову друзей и рядом с кустами слышу шорох. Фух, значит, всё хорошо, и их тоже не поймали. — А-а? Не отвечаю. Наверное, моя улыбка сейчас растянута до ушей. Мне хорошо. — Будете сигареты? — спрашивает Серёга, когда все трое стояли передо мной. — Да, — одновременно ответили мы с Витей. Нужно расслабиться. Так мы шли обратно домой. С улыбками на лицах. Сегодня определённо хороший день. Сегодня мы не придём домой с новыми синяками и ссадинами. Это лучший день в этом месяце.***
Но если есть в кармане пачка сигарет, Значит все не так уж плохо на сегодняшний день. И билет на самолет с серебристым крылом, Что, взлетая, оставляет земле лишь тень.