Шоколад

      Тони ненавидел альф.       Он уверенно заявил это своей матери в шесть лет, на что та ответила какой-то грустной улыбкой и, прижав его к себе, так ничего и не сказала.       В семье Старков уже многие поколения подряд рождались только альфы, поэтому это было неудивительно, когда Тони получил результат теста, где в небольшом квадрате была нарисована красивая буква a. Тони долго смотрел на эту букву, совсем не слушая поздравлений своих одноклассников, а потом просто смял листок и выбросил в мусорное ведро.       — Не понимаю, почему ты не хочешь быть альфой, — сказал как-то Роуди, наблюдая за тем, как в небе парит его самолёт на пульте управления. Когда-нибудь он хотел бы также управлять настоящим. — Вы сильнее нас, бет, почти все лидирующие места ваши. Не понимаю тебя, — повторил он и тут же сосредоточился, пытаясь заставить самолёт выполнить сложный трюк, который он видел по телевизору.       Тони, до этого разбирающий свой такой же самолёт, как у его друга, чтобы после усовершенствовать его, поднял глаза на терассу дома, где сейчас за небольшим круглым столом сидели их отцы, что-то обсуждая за чашкой чая и смеясь над шутками, которые не долетали до слуха детей. Сейчас из дома к ним вышла Мэри Старк, неся на подносе угощения. Издалека она казалась настолько же счастливой, насколько и прекрасной в этом лёгком белом платье без рукавов, но Тони знал, что в её ясных голубых глазах, таится скрытая печаль. Взгляд карих глаз вновь вернулся к отцу. Тот никогда не замечал этой печали, либо делал вид, что не замечает, потому что ему наплевать на свою жену.       Тони отвёл взгляд, вернувшись к своему самолёту.       — Альфы — животные, — ответил он.       — Что? — не расслышал Роуди, но Тони уже не стал повторять.       Да, он считал альф животными. На каждой встрече, банкете или приёме, он видел сотню голодных взглядов устремлённых на его мать, ведь она омега, а омег женщин в мире ещё меньше, чем мужчин. Они словно деликатес, который, не зависимо от цены, хочет попробовать каждый, даже просто так, ради интереса.       Эти взгляды выводили Тони из себя. Ему хотелось накричать на этих альф, чтобы они даже думать о его матери не смели, а её спрятать куда-нибудь подальше, защитить от всего и всех, а в первую очередь от отца, который делал вид, словно ничего не происходит. И это злило Тони ещё больше.       Пожалуй, отец был одной из самых главных причин ненависти Тони к альфам. Он олицетворял для него их всех, такой высокомерный, холодный и безразличный к своей жене-омеге. Всего несколько раз за жизнь Тони видел, как отец проявлял нежность к его матери, и каждый раз это выглядело так, словно его заставили это сделать. А его выражение лица в этот момент само за себя говорило, что он брезговал своей женой.       Тони ненавидел своего отца.       Ему было четырнадцать, когда у родителей случилась самая громкая ссора. Тони только вернулся с учёбы, как его тут же оглушили крики матери и ругань отца. Бросив все свои вещи, Тони помчался на второй этаж, в спальню родителей, откуда раздавались звуки, а в голове мелькали картинки того, как отец избивает мать, а та вся в слезах пытается защититься от него. И добравшись до спальни в рекордные сроки, Тони был готов ударить собственного отца, но он не смог даже просто открыть дверь.       Сильнейшие феромоны альфы вдруг заполнили собой всё пространство, сдавливая воздух. Пусть Тони и был альфой, но даже он с трудом сопротивлялся им. Это точно был отец, и он впервые использовал свою силу против своей жены.       По ту сторону двери снова раздались голоса, но они звучали тише и было сложно что-то разобрать, но Тони отчётливо осознавал, что отец сейчас безумно зол, и боялся представить, что тот может сделать, находясь в таком состоянии.       Превозмогая навязанный страх, Тони заставил себя взяться за ручку двери и толкнуть её от себя. Он должен был спасти свою мать, должен был помочь ей.       Еле держась на ногах, он смог заставить себя лишь приоткрыть дверь и поднять глаза, чтобы заглянуть туда. Он не видел всей комнаты, но мог разглядеть хрупкую фигуру матери, сидящей на полу, у ног своего мужа.       — Прекрати, прошу тебя, прекрати, — умоляла она, сжимая голову руками.       — Я тебя предупреждал, Мэри, что не потерплю такого, — голос отца звучал ещё более холодно, нежели обычно. И звучал он в самой голове, словно он единственное, что нужно слушать и чему нужно подчиняться.       Давление резко усилилось, и Тони ощутил, как его ноги подкосились, но он заставил себя стоять, более того он попытался сделать шаг внутрь комнаты. Он всё же тоже альфа, пусть и ненавидит эту часть себя, он может противостоять отцовским феромонам, в отличие от его матери.       Поднять ногу было трудно, сдвинуть её с места — невозможно. Тони навалился всем телом на дверь, и та, приоткрывшись шире, скрипнула достаточно громко, чтобы отец резко обернулся. Давление тут же исчезло, дышать стало легче, и от нахлынувшего облегчения, Тони с трудом удержал себя на ногах. Он держался за ручку двери обеими дрожащими руками, но заставил себя поднять глаза на отца и посмотреть на него, собрав последние остатки своей уверенности. Он хотел показать, как он ненавидит его сейчас в эту минуту, как он противен ему, но всё это в дребезги разбилась об слегка изумлённый взгляд отца, в чьих глазах отразились невиданные до этого чувства — боль и сожаление.       Тони так и замер в дверях, непонимающе смотря на отца, который почти тут же отвёл взгляд, вернув себе привычное бесстрастное выражение лица, и, поправив пиджак одним движением, уверенным шагом направился прочь. Подойдя ближе к сыну, он остановился и поднял на него глаза, ожидая, когда тот даст ему пройти. Тони в последний раз хорошенько всмотрелся в лицо своего отца, пытаясь понять действительно ли на этом холодном лице сейчас отражались совершенно не свойственные ему, но искренние чувства.       — Мне нужно идти, — спокойно, но твёрдо произнёс Говард Старк, и Тони, потянув всего несколько секунд, отступил. Старк-старший лишь кивнул и, больше ничего не сказав, прошёл мимо.       Тони не знал, что ему думать, что ему делать и как на это реагировать. То, как выглядел сейчас отец, сильно отличалось от того, каким Тони привык его видеть, и это, фактически, выбило его из колеи. И всё же…       Тони поднял глаза на свою дрожащую мать, что по-прежнему сидела на полу, обессилев от напряжения.       И всё же, отец не имел права так поступать с ней.       Злость снова охватила Тони, и он, резко развернувшись, бросился за отцом.       — Почему ты это сделал?! — прокричал он, догнав Старка-старшего, когда тот уже спускался по лестнице.       Тони смотрел на него снизу вверх, выпрямив спину и сверкая алыми глазами альфы. Пусть он и был молод, но даже сейчас он мог любому стать серьёзным противником, однако одной широкой, крепкой спины отца, его сильной фигуры хватало Тони для того, чтобы он ощутил себя ничтожно малым.       Говард остановился сразу же, но прошло долгих несколько секунд прежде, чем он обернулся, и Тони невольно отшатнулся, растеряв весь свой пыл. В голубых глазах отца, которые всегда напоминали собой холодные воды, снова была печаль, сочувствие и сожаление. И сочувствовал он ему, своему сыну, Тони.       — Надеюсь, ты никогда об этом не узнаешь, — был его ответ.       На это Тони так и не смог найти слов.

***

      Тони тяжело вздохнул, сунув руки в карманы домашних штанов.       — Он снова ничего не съел? — скорее утвердил, чем спросил он, смотря на почти нетронутую тарелку с завтраком Питера.       — Простите, сэр, — извинился Джарвис. Даже на его бесстрастное лицо в последнее время слишком часто ложилась тень печали. — Он совсем ничего не хочет есть. Я стараюсь давать ему много фруктов, он всегда их любил, но теперь даже к ним он не притрагивается. Я боюсь, что вскоре это начнёт сказываться не только на мистере Паркере.       Тони прикрыл глаза и потёр переносицу. После того дня, когда Питер упал в обморок уже прошло несколько недель, и с каждым днём всё становилось только хуже. Его тётя, попавшая в кому после операции, до сих пор не очнулась, более того — не было вообще никаких изменений в её состоянии, как ни в лучшую сторону, так и ни в худшую.       Если быть честным, то Тони на Мэй Паркер было капельку всё равно. Пускай кто-то скажет, что это бессердечно и жестоко, но это был факт, ведь он её совсем не знал. Важным для него являлось лишь то, что она была единственным родственником Питера, и именно ради неё он пошёл на всё это безумие под названием «Фальшивый брак с Тони Старком, ненавидящим омег». Да, Тони был не дурак, и теперь, сложив два и два, понял, для чего же такому омеге, не заинтересованному ни в моде, ни в богатстве, вдруг понадобилась такая приличная сумма денег.       Было ли Тони стыдно за всё содеянное после того, как он узнал обо всём? Сложно сказать. Он отвык испытывать чувство стыда, как и раскаяния. Но он был готов признать, что сейчас совершенно точно переживает за омегу.       — Спасибо, Джарвис, — он натянуто улыбнулся дворецкому и взял из его рук поднос с завтраком. — Я попробую что-нибудь сделать.       Джарвис на это ничего не ответил, лишь с почтением кивнул и отправился заниматься другими домашними делами, пока его хозяин, поднявшись по лестнице на второй этаж, встал перед комнатой омеги, не решаясь войти. Единственный раз, когда он был в этой спальне, был тогда, когда он использовал силу своих феромонов против Питера, чем довёл того до срыва. И сейчас причина его посещения была тоже не слишком уж радостной. Но он должен был это сделать.       Тони, взяв поднос в одну руку, вежливо постучался и сообщил, что собирается войти. Никакого возражения, как и приглашения не последовало, поэтому Тони решил, что всё же может войти. Он медленно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Питера нигде не было видно, и Тони даже подумал бы, что тот куда-то вышел, если бы не заметил небольшой бугорок на кровати.       Старк замер, не решаясь войти. Если Питер сейчас спал, то ему не очень хотелось будить его, судя по рассказам Джарвиса, сон у омеги в последнее время ещё более беспокойный, чем раньше, и если он сейчас действительно спит — то это просто прекрасно. Но нести еду обратно вниз Тони тоже не хотел, так как он был намерен заставить омегу съесть хоть что-нибудь.       Постояв так несколько минут, Тони пришёл к выводу, что он может оставить поднос у кровати Питера с запиской, тогда он не потревожит его сон. Мысленно согласившись с самим собой Тони приоткрыл дверь чуть шире и как можно тише проник внутрь комнаты. Почти бесшумно ступая по полу он не удержался от того, чтобы рассмотреть спальню Питера и с некоторой тоской отметил, что за всё время прибывания в этом доме, он даже не попытался сделать её своей. Всё выглядело так, словно он здесь остановился на одну ночь или пару дней, и готов съехать в любую минуту.       Поднос Тони поставил на тумбочку рядом с кроватью и тут же полез в верхний ящик, зная, что там точно найдётся блокнот для записей и ручка (Пеппер позаботилась, чтобы они были в каждой гостевой комнате). Но только он успел слегка приоткрыть ящик, как одеяло резко взлетело в воздух, открыв миру сидящего на кровати изумлённого Питера в забавных пижамных штанах (это что Hello Kitty?) и слишком большой для него футболке.       — Мистер Старк? — удивлённо выдохнул он, явно не веря своим глазам. — А что?.. — он тут же запнулся, вдруг что-то вспомнив, и поспешно затолкал какую-то куртку под одеяло. И Тони смутно вспомнил о том, что отдал её омеге в тот день, когда тот упал в обморок. — А что… что вы здесь делаете? — продолжая краснеть, спросил Питер, теперь пытаясь прикрыть и себя.       Тони натянул дежурную улыбку.       — Джарвис пожаловался, что ты ничего не ешь, — сказал, указывая, на поднос.       Питер тут же виновато опустил глаза.       — Извините, мне совсем не хочется есть, — пробормотал он.       Не хочется есть? Не хочется есть?! Да у Старка альфа с ума сходил от вида исхудавшего лица омеги!       — Это очень плохо, — покачал головой Тони, сунув руки в карманы штанов. — Джарвис сильно расстраивается из-за того, что ты не ешь так старательно приготовленную им еду специально для тебя.       На лице омеги неожиданно для Тони отразился ужас.       — Правда? — в его голосе не было и капли сарказма. — Я… я, наверно, попробую чуть-чуть поесть, — сказал он, притягивая к себе поднос и с виноватым видом начиная жевать листья салата.       Тони захлопнул рот. Он и подумать не мог, что такая ложь, которую часто используют родители с детьми, неожиданно сработала.       Этому парню точно двадцать два?       Тони невольно улыбнулся, наблюдая за тем, как Питер ел. Пусть он его, фактически, заставил это сделать, но всё же альфа внутри радовался тому, что омега начал питаться. И Тони какой-то частичкой разума понимал, что и он тоже рад.       — Кстати, — вдруг вспомнил он, — я уже закончил разработки «паутины» и отослал их в ЩИТ. Фьюри они очень понравились, и… — Тони сделал паузу, — он хотел поблагодарить тебя лично.       Это была ложь. Конечно, Тони в своём отчёте прямо сказал, что не является автором этой идеи и лишь доработал её, но Фьюри даже не упоминал о визите. Он даже его, Тони Старка, работающего на них не первый год, редко жаловал своим появлением. Хотя, Тони на это и не жаловался.       — Лично поблагодарить? Меня? — Питер резко подскочил, чуть не опрокинув поднос. — О Боже, — выдохнул он и стал оглядываться вокруг, словно Ник Фьюри мог возникнуть из ниоткуда в любую минуту. — А-а-а когда?       — Что когда? — не понял Тони, задумавшись.       — Когда он придёт? — уточнил Питер.       — А, — вот об этом Тони не подумал. — Эм… На днях? Ты ж знаешь этих секретных агентов, они вечно заняты.       — Ох, да, точно, — Питер сел обратно, кажется, он даже слегка расстроился тому, что Ник Фьюри не появится прямо сейчас, а Тони мысленно отметил, что нужно будет не забыть пригласить директора ЩИТа к себе домой в ближайшие дни.       — Ну что ж… — Тони почесал затылок, бросив взгляд на дверь.       Это было странно, что он ничего не мог сказать, ведь им столько нужно было обсудить, но в том то и дело, что они должны были, хотя на самом деле им это было не нужно. Они не влюблённая пара, которая должна объясняться во всём друг перед другом. Они просто альфа, которому нужен наследник, и омега, которому нужны были деньги. Они оба находят друг в друге выгоду. Они ничего больше друг другу не должны, их ничего не связывает, и всё же Тони почему-то ощущал, что должен, нет, он хочет выразить Питеру то, что у него сейчас на душе. Вот только, что он ощущает?..       — Что ж, моя «миссия» выполнена, так что я, пожалуй, пой… — Тони осёкся, бросив взгляд на Питера, который неподвижно сидел, смотря перед собой с лицом, на котором явно отражался испуг. Сердце Тони резко ухнуло вниз. — Что случилось? — он, не задумываясь, бросился к омеге, но не посмел прикоснуться к нему.       Питер, продолжая смотреть перед собой, медленно поднял руку и коснулся своего округлившегося живота. Тони перестал дышать. Неужели что-то не так с ребёнком?       — Он шевельнулся, — прошептал Питер, и его лицо вдруг засветилось от счастья. — Он шевельнулся, — повторил он увереннее, подняв горящие глаза на альфу. — О Господи, — Питер даже засмеялся и положил теперь на живот обе руки, пытаясь словить ещё одно движение малыша внутри себя.       Слова омеги почему-то не сразу дошли до Тони. Он непонимающе смотрел на него, пока вдруг не осознал, что сейчас произошло. На душе вдруг стало радостно, а улыбка сама полезла на лицо.       — Я… могу дотронуться? — спросил он, нерешительно подняв руку.       — Да, конечно, — ответил Питер, вдруг покраснев, и убрал руки.       Тони несмело, чувствуя странное волнение, положил ладонь на округлый живот Питера и замер, затаив дыхание. Вокруг стало так тихо, что Тони стал слышать неровный стук своего сердца, а потом…       Удар.       Тони тут же бросил взгляд на Питера, который тоже ощутил это. Они оба улыбались, смотря друг на друга, и это было впервые за долгое время, когда Тони испытал такую радость.       Кажется, этот омега ему...

***

      Тони вбежал в родительский дом и, бросив рюкзак в прихожей, пропуская ступеньки, радостный помчался на второй этаж, сжимая в руке диплом. Сегодня он с отличием окончил MIT, на что ему, если быть честным, глубоко плевать, но это точно порадует его мать. Жаль, что сегодня она неважно себя чувствовала и не смогла присутствовать на вручении, как и отец, который снова уехал по работе.       Говарда диплом не удивил бы, да Тони и не собирался хвастаться этим перед ним, но вот матери он хотел показать его прямо сейчас, увидеть её улыбку и услышать похвалу. Это ведь обрадует её, не так ли?       Тони замедлил шаг лишь когда приблизился к двери родительской комнаты. Необъяснимое волнение охватывало его, а улыбка не сходила с лица.       — Мам, — он, даже не подумав постучать, открыл дверь, — смотри я…       Улыбка мгновенно сошла с лица. Тони замер в дверном проёме, непонимающе смотря на свою полуобнажённую мать, поспешно прикрывающую себя одеялом, и неизвестного ему альфу, отпрянувшего от неё, как только вошёл Старк-младший.       — Тони? — испуганно воскликнула Мэри. Её голос звучал выше обычного, а глаза бегали от застывшего лица сына к ошеломлённому лицу любовника. — Я… Это…       Это не то, что ты подумал? Это всего лишь мой знакомый? Это произошло случайно? Это… просто так случается? Тони не желал знать, что она хотела сказать ему в тот момент. Он медленно развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.       Кусочки пазла вдруг стали собираться в его голове. Порою странное поведение родителей, необъяснимые «болезни» матери, незнакомые запахи альф в их спальне — всё это вдруг сложилось в одну очевидную картинку, дав такой же очевидный ответ.       Рука сама собой сжала никому не нужный диплом, а потом небрежно бросила под дверь родительской спальни.       Тони ненавидел омег.