Фрия

      На пристани суетились. Возле судов собралась целая толпа: носильщики, матросы, ремонтники - глухо роптали. Всеобщее внимание было приковано к чему-то, но широкие потные спины мешали рассмотреть, что же там происходило.       Айзек двинулся по качающимся сходням, за ним ступал эльф. Спускаясь с корабля, они слышали отрывистые неприятные звуки, доносящиеся через равные промежутки времени. Они как бы главенствовали над другими шумами дока: тихим плеском волн, легкими хлопками парусов, лязгом якорных цепей, разговорами, пересудами. Гном нахмурился и сошел на пирс, пытаясь определить их природу.       Где-то в самом начале беспорядочного разношёрстного скопища сперва раздавался визгливый свист, вслед за ним что-то резко щелкало, а потом отчетливо звучал утробный сдавленный стон. И все это повторялось. Айзек на секунду замер. Этот звук, чем-то такой знакомый, гулким эхом прошлого отозвался у него внутри. Под продолжающиеся удушливые вопли старик неуверенно шагнул вперед, ведомый любопытством и страхом. Робко, но верно, он приближался туда, где толпа была более плотной.       Щелкающие удары слышались теперь еще сильней. Следом снова раздавались стоны, заставляя гнома вздрагивать каждый раз. И не нужно быть провидцем, чтобы понять, кому они принадлежат. Без сомнений, стенания принадлежали существу, о котором Персивалю доложил кобольд.       Спотыкаясь о мотки веревок и разбросанные инструменты, протискиваясь сквозь толпу, он, наконец, добрался до того места, где публики было меньше, но огромный бугул-ноз таки заслонял обзор. Будто услышав его мысли, громила внезапно сдвинулся в сторону, и Айзек увидел всё. Несмотря на устойчивую и бесконечную неприязнь к человеческим существам, теперь он сожалел о том, что сказал на борту "Сефара". Гном буквально замер в испуге, ладони взмокли.       В центре сгрудившейся толпы, на железном крюке, вбитом в толстую деревянную балку, спиной к зевакам, висел худой темноволосый юноша. На его костлявых бедрах чудом держались изодранные грязные брюки. Руки хитрым узлом были крепко связаны прочной бечёвкой, так что он не мог пошевелить ими. Лишь кончики пальцев ног еле касались поверхности земли. Вены на предплечьях вздулись от напряжения. Из натертых веревкой запястий струилась кровь. Эти багровые ручейки устремлялись вниз и вливались в поток из множественных рваных ран, испещрявших тощую бледную спину. Кожа вокруг них полопалась, обнажив мышцы и сухожилия. Обрывки плоти бахромой свисали кровавым месивом. Липкая густая жидкость лилась на потрепанные штаны, капала на причал. Волосы, мокрые от пота, уже покрылись корками запекшейся крови. Но все же это кажущееся тонким и жалким тщедушное тело, несмотря на страдания от нестерпимой боли, продолжало извиваться и бороться, словно в силки к охотнику попался дикий зверь.       - Ещё! - скомандовал Персиваль, и здоровенный огр, вскинув кожаную плеть с узлами на концах ремешков, размахнулся и снова ударил по окровавленной спине. Тураску дрогнул, прогнулся и тихо замычал, скрипя зубами. Гном передернулся, услышав тягучий гортанный стон.       После каждого удара кровь и кусочки плоти брызгали на зрителей, стоявших слишком близко. К горлу подступила тошнота, едва Айзек приметил маленькие пятна крови на своих брюках и новых ботинках. Было трудно поверить в то, что отдающий приказ и бесстрастно наблюдающий за истязанием уязвимого связанного существа был его сыном. Нечто гнетущее плыло в памяти гнома. Столь потрясенный зрелищем, он не мог сдвинуться с места.       И снова хлыст просвистел в воздухе, снова с хриплым скрипучим звуком опустился на острый хребет жертвы. Юноша содрогнулся и чудовищно взвыл. Старик с ужасом наблюдал, как из нового рассечения несколько капель попало на светлый жилет Персиваля. Но тот не проявил ровно никакого интереса. Он был всецело поглощен созерцанием истерзанной плетью спины. Только слегка вздернутые уголки его рта свидетельствовали о глубоком удовлетворении.       Тураску скорчился в припадке, после чего безвольно повис на своих путах. Дыхание его было быстрым и мелким. Голова откинулась назад. Краем глаза Айзек успел заметить, как огр вновь начал приподнимать орудие пытки. Юноша, по всей видимости, понял, что последует новый удар, и по телу его пробежала невольная судорога.       - Достаточно! - сзади раздался громкий голос принца Нуады. Он шел, минуя сходбище и не замечая, что все глаза были прикованы теперь к нему. Все, кроме огра. Может быть, здоровяк не услышал его, а может, предпочел проигнорировать, снова поднимая руку и занося хлыст.       - Эту сцену пора прекратить! - эльф встал между огром и человеком. Он посмотрел на капитана коротко и сурово, а потом напряженно уставился на палача, маленькие и глубоко посаженные глаза которого смотрели на принца весьма угрожающе.       - Убирайся, - тихо предупредил огр и, немного поколебавшись, снова занес кнут. Однако нечто стремительное прорезало воздух возле самого его уха и обжигающе ледяным металлом уперлось в горло под массивным двойным подбородком.       - Нуада! - очнувшись от оцепенения, гном рванулся к нему. - Ты хоть понимаешь, что делаешь? - назидательно затараторил Айзек. Голос его стал выше на два тона, почти переходя в писк. - Не стоит вмешиваться в дела, которые нас не касаются. Если этому тураску назначили двести плетей, значит, он заслужил их.       - Ваш друг прав - это не ваше собачье дело, - к эльфу грубо обратился смуглый толстогубый циклоп - хозяин солидной по здешним меркам корабельной компании, которой принадлежал "Сефар". Жесткая кустистая бровь Батуллы сердито легла на выпученный глаз с воспаленной склерой.       - Пусть опустит кнут и мне не придется сегодня смывать с себя его кровь, - упрямо заявил Нуада, глубже погрузив острие копья в бугристую кожу огра. Его тверда уверенность и роковой устрашающий взгляд заставили циклопа отступить.       - Ладно, опусти! - крикнул Батулла мучителю, покачав головой. Блеклые глаза огра с холодной яростью повернулись к Персивалю и хозяину компании, после чего бугарь неохотно опустил плеть.       - Какое вам дело до этого сопливого уродца? - возмутился циклоп.       - Вы считаете верным подобное зверство в отношении безоружного? - вопросом на вопрос ответил эльф. Батулла смолк, осмысливая слова принца.       - Но он заслужил! - вступился Персиваль. - Он чуть не убил одного из членов команды и пытался сбежать. Во время плавания он постоянно подстрекал к мятежу. Он очень дурной тураску и заслужил каждый из ударов. Это существо приносит одни неприятности.       - Возможно, с моей стороны это покажется нетактичным, однако кому, как не вам помнить, на что способны ОНИ, - и лицо Батуллы приняло более яркое выражение, а редкие волосы на голове встали дыбом. - Эти мрази... эти... эти выблядки! - он буквально раздувался от гнева, но принц был непоколебим.       - Если вы пытаетесь убедить меня, что это не мое дело, то могу заверить - это касается каждого, у кого в душе есть хотя бы капля отваги и доблести. Или вы желаете уподобиться им? - Нуада овёл глазами притихшую толпу. - Если вам по вкусу такие действа - вы не лучше людей и не заслуживаете мир над вашими головами.       - Что предлагаешь ты? - гаркнул кто-то за плечом эльфа.       Губ принца коснулась лукавая улыбка, обнажившая белые ровные зубы:       - Уравнять шансы, - и Нуада кинул к ногам тураску кортик, принадлежащий Персивалю.       - А вы мне начинаете нравиться, принц Нуада, - Батулла расплылся в обильной ухмылке и отдал команду: "Развязывай!"       Помощники развязали веревки, которыми тураску был привязан к крюку. Как только узлы ослабли, руки юноши тяжело скользнули вдоль столба. Боль, вызванная притоком крови, была страшной, но он стоически переносил ее. Было видно, как сильно тряслись его сжатые кулаки.       Тураску старался удержаться на ногах, но колени невольно подогнулись, и он грудью свалился в лужу собственной крови. Мухи роем взлетели вверх, потом быстро облепили его спину и принялись насыщаться. Мгновение юноша лежал, уткнувшись лбом в шершавую бетонную поверхность причала. Затем сутулые плечи трепыхнулись, он хрипло зарычал и с натяжным усилием попытался встать, выгибаясь на дрожащих локтях.       Подняв искаженное мукой лицо, тураску бросил мутный взгляд на прямой тонкий кинжал, лежавший вблизи, и, собрав остатки воли, под общее улюлюканье да визги толпы, медленно пополз в его сторону. Принц завороженно следил за потугами юноши и не верил глазам. Он никак не ждал, что, казалось бы, в уже безжизненном теле еще теплилась искра.       Плененный таким духом, Нуада упоённо взирал на человека, который почти достиг расстояния вытянутой руки до заветной цели, как вдруг один из матросов, взяв ведро воды, резко выплеснул содержимое на исполосованную спину юноши, желая расшевелить его. Долгий оглушительный крик тураску наполнил воздух. Душераздирающий и раскаленный, он рвал пространство в клочья, бил по перепонкам. И лишь когда горло бедолаги пересохло, он, сдавшись, закрыл глаза и пал в беспамятство.       С дурной головой Айзек ошарашенно глядел на скрюченную фигуру у его ног, а потом вопросительно поднял глаза на Персиваля:       - Что было в ведре? - спросил он у сына побелевшими губами, как бы предчувствуя ответ.       - Морская вода, - цинично ответил цверг.       - Морская вода!? - старик гном даже приоткрыл рот. Вот почему существо так забилось в конвульсиях: спину ожгло, словно каленым железом, едва соль проникла в раны.       - Обычное лечение после порки, - объяснил он.       Айзек вновь почувствовал кативший к горлу ком. Он бы никогда не стал "лечить" таким образом даже зверя.       - Этого человека ты купил для работы в Ксаге? - спросил Нуада, немного сконфуженный произошедшим. Персиваль неохотно кивнул. Эльф достал деньги, отсчитал приличную сумму и передал ее Батулле, который в улыбке расплылся еще шире, сбыв неликвидный товар.       - Теперь вы нравитесь мне еще больше, - трепетно пересчитывая хрустящие бумажки, ликовал циклоп.       - Да, и учитывая размер гонорара, я бы еще хотел, чтобы кто-нибудь из членов команды как можно скорее доставил этого тураску в дом доктора Айзека, - меджу прочим попросил принц.       - О, Бога ради! Я категорически против! - воскликнул Айзек, растерянно переводя глаза с довольной морды Батуллы на решительно настроенного эльфа. - Это существо очень опасно! Может быть...       Но боковым зрением он видел полную безобидность предмета спора. Юноша лежал неподвижно. Вены на щуплых, почти прозрачных руках так выпирали, что, казалось, вот-вот прорвут кожу. Сочащаяся кровь изрядно запятнала брюки, которые были настолько заношены и истрепаны, что невозможно стало определить их первоначальный цвет. Над тураску вился рой зеленых мух. Они появились сразу же, как только палач перестал махать кнутом.       - Может быть, ты и прав, но ему нужно оказать помощь. Нельзя вести его в Нью-Йорк в таком состоянии, - Нуада отвел в сторону старика.       - Как в Нью-Йорк? Зачем тебе это существо? Задумайся над последствиями! Над моей репутацией! - негодовал гном.       - Знаю, но сейчас это не имеет никакого значения. Важно то, что он человек, и как я могу использовать это.       - Дело слишком далеко зашло, - ворчливо пробормотал гном и досадливо поджал губы. - Чует мое сердце, что однажды ты проклянешь этот день. И, без сомнения, я тоже!       - Погрузите парня в телегу, - приказал Батулла, закончив подсчёт заработанных денег.