***
Блиин! А с каждым разом всё тяжелее и тяжелее приходить в себя! На этот раз я не удивлялась уже своей живучести. Тем более чувствовалось, что я вернулась с того света. Живот до сих пор тупо ныл, но, конечно, это были слабые отголоски той боли, что я пережила. В ушах всё ещё стоял похоронный звон, голова кружилась. Вспомнила последние кадры, увиденные недавно, и судорожно разрыдалась. Почти все погибли – Демьян так и не поднялся после удара по голове. И Колю зверски убил бывший друг. Даже если всё вернулось на место, я ещё долго не смогу без внутренней дрожи вспоминать эту вымышленную реальность. Я осторожно присела, посмотрела на заново продырявленную и окровавленную толстовку и полезла дальше оценивать ущерб. Черт! У моего волчонка на майке теперь улыбка Джокера – неровный разрез рассекал нарисованную морду. Так, смотрим дальше – я закатала майку – на животе багровел неаккуратный шрам. Я подняла майку выше и с удивлением увидела, что пулевой шрам практически исчез. Так, осталось слабо белеющее пятно, словно после обычной ссадины. Получается, на спине сейчас не должно быть последствий давней расправы. Интересно, значит, полученные в прошлом ранения постепенно исчезают? Так, а теперь самое главное – у меня получилось или нет вернуться в своё время? Вынесло меня в этот раз на пригорок с другой стороны крепости. Лагеря, чтоб хоть одним глазком прикинуть обстановку, не видно. И всё же, кроме как встать и всё выяснить, вариантов я не видела. Я медленно встала, застегнула ветровку, чтоб не распугать народ кровавыми потёками, поправила рюкзак. И потопала, спускаясь к дороге. Не, конечно, подвох чувствуется – людей опять нет, машины не шастают по трассе. Ладно, идём и наслаждаемся весенним солнышком. Как же мне хотелось каким-то чудом оказаться в самолёте, и чтобы родители встретили в аэропорту, и Макс вечером, слушая мои приключения, подкалывал и как всегда обещал вручить премию "Лох года"! Я увидела у дороги железную будку остановки. Вот не помню, была ли она в моём времени? Наверное, всё же нет. Дизайн у этой конструкции какой-то странный. Я подошла ближе. Осмотрела плакат, висящий на установленном стенде. Огляделась ещё раз. Какие-то ассоциации смутно защёлкали в моей, еще не пришедшей в себя, головушке. На дороге показалась одинокая машина, медленно снижая возле меня скорость. Я в шоке смотрела на водителя. У меня машинально вырвалось любимое когда-то выражение Степана Савельича: — Ох ты ж собачья печёнка!Глава 9. Шо, опять???
1 мая 2019 г. в 15:23
Ягер, надо отдать должное, услышав явно не солнечные новости, быстро взял себя в руки. Буквально через минуту передо мной стоял хладнокровный, властный рейхсфюрер Великой, мать её, Германской империи. Он резко отдал приказ солдату, прошёл к двери, лишь бросив мне:
— Сделаешь хоть шаг отсюда – пожалеешь.
Ну да, родной, конечно, буду сидеть и преданно ждать тебя, мы же остановились на самом интересном месте. Я услышала, как в замке провернулся ключ – этот мерзавец запер меня! Ну и чёрт с ним, попробую через окно выбраться. Но сначала вещи свои заберу. Я торопливо сгребла в рюкзак скетчбук, проверила чего ещё не хватает. Точно, телефон! Больше я такого прокола не допущу. Предположительно он тоже в сейфе, который так удачно незаперт. Я без стеснения залезла внутрь, пытаясь найти злополучный телефон. Внезапно в замке послышалось тихое царапанье. Я в отчаянии застыла – нет, Господи, только не сейчас! Может, Ягер послал кого-то снова отправить меня в камеру. Но это оказалась Аня. Она что, марафон пробежала? Её обычно идеально уложенные волосы были растрёпаны, да и дышала она как-то тяжеловато.
— Быстро, идём! Ягер уже отправил солдат за тобой.
Ну, всё, в принципе, ожидаемо.
— Сейчас, кое-что заберу — я, вроде как, наткнулась рукой на желанный предмет.
— Ты что, издеваешься? — заорала Ярцева. — Бегом, дурная!
Я схватила рюкзак и резво припустила за ней прочь из кабинета. Пока мы бежали по коридору в сторону лестницы, Аня сообщила:
— В лагере тревога, немцы стоят на ушах. Подопытные солдаты из медблока напали на охрану и выпустили наших ребят. Они сорвали ворота и сейчас уходят.
— Отлично! — я была рада, правда. Теперь бы ещё самой уйти. — Аня, подожди. Я не могу бежать в таком виде.
Я свернула в нашу комнатку. Мне придётся потерять лишнее время и переодеться – я однозначно не оставлю здесь свои шмотки. Да и каблуки в сочетании с разорванным платьем действительно не самый удачный наряд для побега.
— Нет, ты ненормальная! — Аня в шоке смотрела, как я сбрасываю платье и прочее, натягиваю майку. — Ты давай ещё кофе попей, сигаретку выкури.
— Не курю — бодро прыгала я, втискиваясь в джинсы. — Анечка, а как мне теперь за ворота выбраться?
— Я тебя выведу отсюда, дальше сама — она нетерпеливо смотрела, как я шнурую берцы. — Беги к заброшенному крематорию. Там есть шахта, через которую из камер доставляли трупы, пересидишь там. А потом, когда всё уляжется, я помогу тебе спрятаться в машине, которая отправляется в город за продуктами. В дороге уже сориентируешься. А теперь бегом, если действительно хочешь отсюда выбраться!
— Всё-всё — я уже набрасывала ветровку, подхватила рюкзак и побежала за ней.
Аня вывела меня к кухонному выходу, где было, вроде как, потише. Я выглянула вперёд – прожекторы безжалостно освещали большую часть территории, туда-сюда сновали солдаты и ребята из казарм. И оглушительно выла сирена. Было страшно сунуться туда, но остаться значило подписать контракт на сексуальные и любые другие услуги для всех желающих. Отказаться от своей настоящей жизни. Нет, я рискну, а то всех, значит, на побег мотивировала, а сама в кусты? Я обернулась к Ане, не умела никогда по-человечески прощаться, поэтому в привычной манере сказала:
— Родина не забудет ваш подвиг, товарищ Ярцева.
Она смотрела на меня таким взглядом, что мне стало стыдно. Неловко обняла её за шею и заглянула в глаза:
— Аня, всё будет хорошо. Возможно, ты однажды проснёшься, и всё это окажется кошмарным сном, который ты и помнить не будешь.
Она всхлипнула и тоже быстро обняла меня:
— Береги себя.
Всё шло пока неплохо – я мелкими перебежками, стараясь держаться в тени, двигалась к своей цели. Беда была в том, что на пути хватало и открытых участков. Я выглянула из-за угла какого-то склада – вроде бы, всё чисто. Вышла и оказалась прямо на освещённой прожектором территории. Так, двигаемся быстро, не задерживаясь. Я услышала тихую немецкую речь где-то за складом, значит, надо линять, пока они не вышли сюда. Пришлось вернуться в тень, под защиту ближайшей постройки. Я прислонилась к деревянной стене. Ничего, сейчас пережду и пойду снова. А голоса-то приближались, я вся подобралась, готовая пуститься в бега – пожалуй, стоит обойти эту сараюшку, а то, мало ли. Я тихо кралась, обходя сарай, и слишком поздно поняла, что вышла прямо на фрицев. Я замерла в ужасе – в нескольких шагах от меня стояло несколько солдат вместе с Тилике. Надо было видеть его лицо – видимо, не ожидал от меня такого финта ушами.
— Ах ты, мелкая пакость — с него как-то быстро слетела вся вкрадчивая мягкость. — А ну, стой!
Ага, щас! Я стартанула, уже не соображая, куда бегу – главное, подальше от них. Быстро нырнула в тень бывшего танкового ангара и почувствовала, как меня кто-то схватил за руку, увлекая подальше. Чуть не заорала от неожиданности, но рот зажала рука, и знакомый голос Ионова тихо сказал на ухо:
— Не кричи, а то сюда фрицы сбегутся.
Я кивнула, и он отпустил. Я потрясённо разглядывала ребят – все в полном составе, кроме Степана.
— А вы чего здесь? Я слышала, народ ворота сорвал. Все уже, наверное, убежали врассыпную.
— За тобой вернулись, смелая ты наша — улыбнулся Ионов.
— И что теперь делать будем? — стал нагнетать Коля. — Наши сбежали за территорию, здесь теперь всё гудит, как разбуженный улей. Эти уроды уже грузятся в машины, сейчас гонять нас будут.
Мы с Серафимом дружно посмотрели на дверь ангара.
— Ну хоть самый захудалый грузовичок-то здесь найдется? — понадеялась я.
— Сейчас и выясним — кивнул Серафим.
Стараясь не скрипеть, толкнули тяжелую дверь. Серафим и Демьян просочились внутрь, какое-то время их не было слышно. Затем раздался тихий свист:
— Псс, топайте потихоньку сюды.
Мы поспешили внутрь – Ионов махнул рукой, подгоняя нас:
— Быстрее, нам повезло. Одна ласточка стояла здесь на ремонте. Вроде, даже завелась.
Коля прыгнул в кабину, а мы с Демьяном забрались в кузов под брезент. Машина заводилась довольно долго, с чиханием и фырканьем, но всё же оказалась на ходу. Мы выкатились из ангара, Серафим ловко рулил к воротам. Нас рассекретили на пропуском пункте. Солдат что-то начал выкрикивать, но Ионов, действуя уже знакомым методом, попёр вперед, не останавливаясь. Нас трясло, я слышала глухие автоматные очереди, стук пуль по борту грузовика. Не было больше эйфории и уверенности, как в прошлый раз. Было страшно и веяло безысходностью. Я подобралась поближе к Демьяну, вскользь отметив его слегка прибитый вид, и привалилась, прижавшись головой к его плечу. Он рассеянно потрепал меня по голове и тихо сказал:
— Саш, я не знаю, показалось мне или нет, но нас выпустила девушка... Которая когда-то была дорога Николаю. Правильно, что мы уходим без неё?
— Демьян, всё слишком сложно — я вздохнула, не желая проливать свет на истинное положение вещей. — Могу только сказать, что остаться было её решением. И Коле не стоит ничего говорить об этом.
Где и как мы ехали было ни черта не видно. Я слышала только выкрики вдоль дороги, периодически звуки выстрелов и шум тяжёлых колёс военных машин позади нас. Конечно же, сейчас тут начнется облава года! Со стороны лагеря звук тревожной сирены, и без того мерзкий, сменился на бьющий по мозгам и уже знакомый мне писк на уровне ультразвука. Ох, не нравится мне эта хрень.
Мы ожидаемо нарвались на перекрытую дорогу. Немцы открыли огонь, повредив бензобак и колесо. Машина, потеряв управление, пошла юзом, и мы врезались в дерево. Блять, а если сейчас рванет? Я подтолкнула Демьяна:
— Прыгаем!
Мне не понравилось, как он выглядел – кривился, словно от головной боли, и во взгляде мелькало бессмысленное выражение.
— Волчонок, что, плохо? — я поддержала его за локоть.
Он помотал головой, словно отгоняя что-то, и невнятно промычал:
— Нормально. Идём.
К нам подбежали Серафим и Коля:
— Быстрее уходим в лес!
В лесу уже творилось чёрти что – за сбежавшими пленными вовсю охотились и немецкие солдаты, и ребята из казарм. Слышно были периодически автоматные очереди, резкие приказы на немецком и стоны. Я вздрогнула, подозревая причину – сразу вспомнила, как умеет убивать голыми руками "секретная армия".
Куда же нам бежать? Вперёд сейчас не прорваться. Мы отбежали подальше от дороги. Я видела, что Демьяну всё хуже – он тяжело дышал, периодически издавая сквозь стиснутые зубы какое-то рычание. Меня осенило – эта мерзкая сирена, похоже, позволяет держать обработанных ребят под контролем. И уже действует как-то и на Демьяна.
И тут как раз вовремя подоспела очередная истерика Ивушкина. Он, видимо, уже спорил об этом с Ионовым, потому что упрямо остановился и заявил:
— Это неправильно, бросать Степана. Мы должны были забрать и его. Я же видел, когда мы бежали, среди солдат был точно он.
— Скажи, что сделало тебя таким долбанутым? Частые контузии? — мне хотелось хорошенько встряхнуть его. Так он не выбешивал меня даже в прошлый раз. — Нам сейчас нужно срочно затаиться где-нибудь и, желательно, без помех добраться до этого мифического места. Демьяну вот совсем плохо, разве не видишь? Согласна, нельзя бросать своих, но Степану уже ничем не поможешь. Я боюсь, полная подготовка, которую он прошёл, уже необратима. Да, это жестоко, но как есть.
— Ты вообще откуда взялась такая умная? Сорвала нас, непонятно куда. Видишь, что теперь творится по твоей милости? — да что же ты нытик такой, Колян?
Ионов резко оборвал нас обоих:
— Хорош истерить! Отсюда надо быстро убираться. Неподалёку есть старая крепость. Пересидим весь шухер там, а дальше разберёмся.
Ты мой гений! Хоть кому-то эта вселенная позволила оставаться адекватным, и на том спасибо. Я схватила супертормоза Коленьку под локоть и первая побежала, благо, примерно помнила, в какую сторону двигаться. Серафим чуть отстал, помогая Демьяну, которому, похоже, было совсем плохо.
Мы уже видели впереди каменную кладку крепостной стены, когда я услышала позади снова бессвязный полустон-полурычание и оглянулась. Увиденное повергло меня в шок – Демьян резко бросился на Ионова, перехватывая тому шею крепким захватом.
— Волчок, ты что творишь? — не менее прихиревший, Ивушкин подбежал к ним. Он попытался разжать руки Демьяна, но тот намертво вцепился в бедного Серафима.
— Ты решил предать нас? — вопил Коля.
Он, не долго думая, врезал Волчку со всей дури хуком справа. Тот пошатнулся и, вроде, ослабил хватку, а Ионов уже завершил освобождение, разжимая его руки. Демьян смотрел на нас абсолютно невменяемым взглядом, готовый броситься на кого угодно. Я заметила, как Коля поднимает с земли тяжелый камень. Блин, я всё понимаю, но, может, он ещё придёт в себя?
— Стой! — вмешалась, отказываясь принимать это единственным выходом. — Он никого не предавал. На него, скорее всего, действует эта сирена. Я уже видела подобное. Звук в сочетании с препаратами как-то программирует их на отключение сознания и тупую агрессию. По идее, они при этом должны ещё и подчиняться приказам. Иначе были бы неуправляемые и для немцев.
— Он чуть не убил Серафима! — стоял на своём Коля. — Я не знаю, насколько он опасен теперь для нас.
Степана мы потеряли, но за Волчка я готова была побороться. Я осторожно приблизилась к нему и тихо позвала:
— Демьян. Остановись, сейчас нет необходимости нападать. Тихо, просто дыши и постарайся прийти в себя... Вот так... Спокойно...
Психолог из меня так себе, но, похоже, мой не слишком-то глубокомысленный лепет как-то успокаивал его. Ребята стояли, готовые в любой момент остановить его. Колян так и не выпустил из рук булыжник.
Постепенно в глазах Волчка стало проявляться осмысленное выражение, он словно очнулся от кошмара, неуверенно оглядывая нашу компанию. Словно не был уверен, реальны мы или это его сон. И с настороженным непониманием разглядывал живописную композицию – меня, замершую в паре шагов от него и ребят, стоявших на низком старте, в случае чего готовых напасть. Демьян перевёл взгляд на камень, красноречиво маячивший в руке Коли, и нахмурился:
— Ребят, вы чего?
— Ты ещё спрашиваешь? — рявкнул Коля. — Ты чуть не убил Серафима, набросился и стал душить его. Какого хера это только что было?
— Ни хрена не помню — потрясённо пробормотал Демьян. — Башка трещит, и ещё какая-то жуть мерещилась... Что со мной?
— Тебя же готовили в неуязвимого солдата. Я думаю, со временем приступы пройдут — уверенно успокаивала я его. — ребят, давайте потом всё обсудим, надо бежать дальше.
— С ним? — Ивушкин был не в восторге от идеи.
— Да, с ним — я помнила, как Демьян единственный из них в прошлый раз поверил мне.
Неважно, насколько я ещё застряла здесь и действительно ли для него обратимы последствия пребывания в медблоке, я верну ему долг. — Нас много, как-нибудь присмотрим.
— Согласен — коротко согласился Серафим. — идём, времени совсем нет.
Мы услышали вдалеке выкрики:
— Findet alles hier! Sie konnten nicht weit gehen! Und erinnere mich an das mädchen, das ich lebe!
Коля и Серафим как-то странно покосились на меня, но выяснять, что значат их гляделки, было некогда – нужно было спрятаться. Мы добрались до крепости, Ионов нашёл небольшой проход в каменных развалах, и мы спустились в, скорее всего, бывший подвал.
— Может, обойдётся, и они не заглянут сюда? — прошептала я.
— Это вряд ли — спокойно ответил Ионов. — Я слышал, им позарез нужно поймать тебя живой.
— Когда успел немецкий выучить? — удивилась я.
— Так война вон как затянулась, пришлось пересиливать себя — мрачно ответил Коля. — зря ты это затеяла, Сашка. Мы безоружные, далеко не уйдём, поймают, как пить дать.
Я молчала, прикидывая, что мне делать дальше. В принципе, можно было сказать, что сбылась мечта идиота – я нахожусь в нужном месте. Нда, только не в нужном времени. И отсюда следует вывод, что пора принимать шаги по эвакуации себя любимой. И я знала, как это должно быть. Вся загвоздка в том, что убивать саму себя как-то мне не по силам. Да и нечем. Разбежаться и стукнуться башкой? На это тоже надо решиться. И как я вообще начну убивать себя у всех на глазах? Да ребята скрутят меня как буйнопомешанную, а если начну задвигать, что я хочу попасть в будущее, точно повяжут вместе с Демьяном. Меня оторвал от планов самоубийства голос Волчка:
— Ребят, я тут прихватил кое-что из больнички.
"Кое-что" оказалось набором хирургических ножниц и парой скальпелей. Ну хоть что-то. Хотя, идти с этим на вооруженных немцев – всё равно что на слона с дробиной.
— И ещё, это... Если я опять начну куролесить... Раз я такой, как эти... Убейте меня, я не хочу служить им бессмысленным монстром. Командир, ты должен это для меня сделать.
Ивушкин помолчал, затем напряжённо ответил:
— Я обещаю не оставить тебя им, если...
Он не договорил, голоса солдат звучали всё ближе.
— Тихо! — шикнул Ионов, взял поудобнее скальпель и прокрался ко входу в наше убежище.
Коля поднял второй скальпель и занял выжидательную позицию. Они о чём-то знаками договаривались с Серафимом. Я покосилась на притихшего Демьяна и на всякий случай забрала себе ножницы.
Сколько мы так просидели в напряженной тишине – один Бог знает, время тянулось мучительно медленно. Немцев больше не было слышно, появилась слабая надежда, что они прошли мимо или вообще ушли в другую сторону. "Эх, Сашка, заюшка ты наивная, серьёзно веришь в это?" – вылез противный внутренний голос. Слабый свет луны через проемы в стене добавлял нашему бункеру штрих к обстановочке лучших традиций триллера. Обычно такое затишье бывает перед эпичной резней.
Я пыталась себя настроить на очередную смерть – это ж поседеть можно с такими приключениями! И проморгала, как Демьян снова кинулся на кого-то из парней. Я подбежала ближе – Демьян снова душил Ионова, он удерживал его руки, не давая окончательно сомкнуться на горле.
— Николай, помоги его обездвижить...
Демьян довольно шумно сопротивлялся, и до меня дошло, что мы выдали себя. Почти рядом послышалось:
— Sie sind hier!
Я вскрикнула, когда Колян все же приложил Волчка каменюкой по темечку, и не успела опомниться, как меня схватил за шкирку Ионов, оттаскивая от прохода:
— Не мешайся под ногами, спрячься и сиди тихо!
Они с Колей слаженно встретили первых желающих вытащить нас из подвальчика – немцы явно не ждали ударов скальпелем по горлу. Ребята разжились оружием и теперь могли отстреливать по одному тех, кто сюда сунется. А я думала, что пора решаться и остановить этот беспредел. Проще всего было выбежать наружу, ожидая очередную пулю. Но тут был риск, что меня тупо повяжут, раз нужна живой. Нерешительно покосилась на ножницы в руках. Чёрт, я же понимала, что это будет больно, я уже помнила, каково это – умирать от ранений. Вспомнила, как первый раз попала сюда, вырубившись от удара об камень. Тоже страшно, но, вроде бы, попроще. И сделала свой выбор. Нужно залезть на какой-нибудь каменный выступ и сигануть, не глядя. И ведь даже приметила, куда здесь можно залезть, но пришлось отложить самоубийство. Беда или кто-то другой всегда приходят в самый неподходящий момент. К нам ворвались несколько солдат и я заметила, что у ребят заканчиваются патроны. Серафим со злостью отбросил бесполезный пистолет, вновь вытащил скальпель и приготовился к обороне. Коля растерянно узнал в надвигавшимся на него здоровенном мужике своего бывшего мехвода:
— Степан! Стой, это же я! Что ты творишь?
— Серафим, уходите! — я подошла к каменному выступу, приготовившись лезть. Не знаю, правда, сработает ли эта штуковина, когда я спрыгну, поэтому на всякий случай пусть пацаны уносят ноги отсюда. — Уходите, говорю! Я всё это затеяла, мне и расхлёбывать!
Вот уж чего я не ждала, так это знакомого голоса за спиной:
— Вы не уйдёте отсюда, Александра. Всё кончено.
А он откуда здесь взялся? Я медленно развернулась, чтобы увидеть, как из смежного разлома спрыгивает Ягер. И лыбится в тридцать три зуба, только улыбочка-то в данной ситуации явно лишняя. Я неуверенно подняла руку с зажатыми ножницами, понимая, что выбора, каким способом уходить в портал, больше нет. Единственное, что смущало, я не имела ни малейшего понятия, куда и с какой силой надо воткнуть чертовы ножницы, чтоб оборвать жизнь сразу и наверняка.
— Не подходи! — знаю, не очень умно звучит, но мысли словно покинули голову. Осталась естественная для такой ситуации паника.
— Александра, ты же понимаешь, я не дам тебе сбежать. И таким способом тоже. Брось эту дрянь и, если уж так хочешь испытать боль, мы с тобой побеседуем чуть позже. Давай, девочка, бросай ножницы, ты же боишься, я знаю...
Он медленно приближался ко мне, я не стала дослушивать, пока он пропиздит всю речёвку. Бросила взгляд, оценивая обстановку, и увидела, что Серафим пытается завалить парня в камуфляже, который со всей дури молотил его кулаками. Коля боролся со Степаном, который без колебаний избивал своего бывшего командира. Где-то, наверное, ещё с десяток или больше солдат толпятся снаружи. Мне казалось, это какой-то кошмарный сон, но я понимала: единственный способ очнуться – это не тупить и решиться уже вонзить долбаные ножницы. Ну вот, наверное, в горло подойдёт, там же крупная аорта или как там? Если повезёт, довольно быстро истеку кровью, и...
Ягер звериным движением прыгнул ко мне, перехватывая руку, другой рукой обхватил меня за шею и я услышала:
— Отдаю должное твоему характеру, девочка. Я даже не буду тебя полностью ломать...
Я обмякла в его руках, чтобы он слегка ослабил бдительность, а затем ухитрилась воткнуть ножницы в ту же руку, которой он сжимал моё запястье. Удар получился слабым, но мне и нужен-то был эффект неожиданности.
Ягер жёстким ударом по пальцам выбил ножницы, не обращая внимания на кровь, и швырнул меня к стене. В его глазах, обычно холодных, плескался огонек безумия:
— Так тебе нравятся такие игры, да, маленькая? Боль, порезы, кровь? Кажется, теперь моя очередь поиграть.
Господи, он похож на обдолбанного маньяка. Я чуть присела, изображая беспомощное поражение и, рывком упав на пол, прокатилась вбок. Там при тусклом свете луны поблёскивали упавшие ножницы. Всё, на раздумья нет времени, холодный металл уже коснулся моей кожи.
— Я сказал, ты не уйдешь! — Ягер тяжело приземлился на меня, придавливая руки к полу.
— Пусти меня, псих! — заорала я. До этой сцены я не представляла всего масштаба бурной деятельности тараканов в его голове.
И тут я почувствовала, что хватка на моих руках как-то ослабла, а Ягер странно дёрнулся. Рядом шумно приземлился небольшой камень. Я бросила взгляд вперёд – оказывается, умничка Серафим, даже отбиваясь от неадекватов, умудрился помочь мне, отправив камень метким ударом Ягеру по черепушке. Не оглушил, конечно, но нужный эффект нежданчика сработал. Я, пользуясь этим, рванулась и ведь почти же освободилась, но Ягер, схватив за волосы, потянул меня назад. Я упала прямо на него, упрямо дергая руками, надеясь попасть ножницами куда надо. Ягер резким движением переместился, подминая под себя. Вот только в этом процессе сбил с намеченной траектории мою руку. Я даже не поняла сразу, что случилось, почувствовала только дикую боль в районе солнечного сплетения. Он всмотрелся в моё лицо и торопливо сдвинулся. Мы оба перевели взгляд в одну точку – в мой живот по самое не балуйся были загнаны ножницы. Кровь уже щедро окрасила толстовку, я хрипло застонала. Было адски больно, и я понимала, что, даже если это ранение смертельно, быстро, как хотелось, я, к сожалению, не умру.
В его глазах мелькнула досада, недоверие и что-то ещё. Он пересел поудобнее, твёрдо перехватил мои руки и, отбросив издевательский тон, которым разговаривал до этого, предупредил:
— Сейчас не дёргайся, я вытащу это из раны. Кровь мы остановим, до лагеря недалеко. Я не дам тебе умереть.
Мне было не до разговоров – внутренности жгло огнем, и я ощутила ещё более резкую боль, когда он потянул ножницы из глубокой раны. Кровь медленными толчками покидала моё тело и я чувствовала, словно сама жизнь уходит неслышными шагами. Накатила слабость, внутри медленно разливалась пустота.
— Боюсь, что поздно, рейхсфюрер. Я умру, хочешь ты того или нет — я сдавленно пыталась дышать.
Ягер быстро оторвал от полы рубашки неровный лоскут ткани и крутил его, пытаясь соорудить повязку, властно бросив мне:
— Молчи! Если есть способ обмануть время, значит, можно и обойти смерть.
— Саша! Нет! — Колян заметил нашу композицию и с каким-то отчаянием из последних сил оттолкнул рычащего Василёнка к стене. Ионов огрел его пистолетом по голове, и мехвод тяжело осел на камни. Я машинально отметила, что ребятам трудно воспринимать бывших товарищей как полноценных врагов. Ни Степана, ни Демьяна они так и не решились убить окончательно. Я бы, наверное, тоже не смогла. Серафим подбежал к нам, схватил Ягера за плечи, отрывая от меня:
— Ах ты, мразь!
Ягер, не раздумывая, двинул ему мощным ударом в челюсть. Ионов как тараном пошёл на него, оттесняя к стене. А надо мной замаячила потрясенная рожица Ивушкина.
— Дай посмотрю, где рана? — Коля, нахмурившись, смотрел на уже бесполезную повязку. Оценил, наверное, лужицу крови вокруг. — Сашка, держись, сейчас что-нибудь придумаем.
— Коля... Уже ничего не придумаешь — мне было тяжело говорить, словно не хватало воздуха. — Эта война проиграна, но я... Постараюсь всё исправить... Бери ребят и отходите отсюда...
Моё сознание заволокла мучительно нарастающая боль. Перед глазами плясали огненные вспышки, но я успела увидеть, как Ягер и Ионов клубком катятся по каменному полу, пытаясь придушить друг друга. А к Коле, пока он не решался меня бросить, сзади неожиданно подобрался очухавшийся Степан. И с каким-то диким торжествующим рёвом опустил на его голову тяжеленный булыжник. Коля повалился неподалёку от меня и последнее, что я видела – как крепкие руки белоруса опускают на окровавленную голову тяжёлый камень снова и снова...
Примечания:
Всех с праздником, мои хорошие) Мы с бетой постарались порадовать новой главой. Ловите)