«Танковая дивизия в составе 30 боевых единиц выступает на рассвете с северной окраины Праги в сторону Берлина…»
Я взглянула на Эванса удивленно-честным взглядом и повторила свою наглую ложь: — Танковая дивизия в составе тридцати боевых единиц ждёт подкрепления в Праге, затем отправится на Берлин. — То есть, если я дам прочитать это Василию, там окажется то же самое? — мужчина сверлил меня испытывающим взглядом. — Конечно, — уверенно ответила я, помня, что в моем арсенале полезных навыков в обязательном порядке имеется такой замечательный приём, как блеф. — Возможно я так и поступлю, — предупредил он.***
Я едва дождалась обеда. Хотела поговорить с Клаусом — похоже, мне не удастся спокойно дожить до вечера. Пока не посадили под замок или вообще не расстреляли, я решила затеряться и пересидеть до ночи. Даже вспомнила тихое местечко, где я смогу это осуществить. Шахта, соединяющая здание с крематорием — ведь сейчас он точно не используется. Там, конечно, жуть жуткая, но я уже намечтала, что утяну с собой Коляна. Заодно и прослежу, чтобы он не начудил ничего. Я тихонько поджидала Клауса у столовой, но нарвалась на ожидаемо злую Сильвию. — С этого дня твой маршрут — камера, сортир, штаб, всё ясно? — она со злостью чеканила слова, почти с ненавистью глядя на меня. — Чтоб я не видела тебя разгуливающей, как на курорте. Хотелось посоветовать ей не зацикливаться на одном мужике, а любиться во все тяжкие, пока морде ботокс не требуется, да не успела. Она увидела у раздаточной стойки Клауса и устремилась к дверям. Я смотрела, как она подрулила, привычно расплываясь в улыбке, как Клаус вежливо покивал ей и, взяв поднос, направился за стол к Тилике. Всё правильно, уж лучше наш поголубевший котик, чем эта брюнетистая сучка. А мне здесь, кажется, ловить больше нечего. Я рассеянно брела по коридору и гадала, как же мне провернуть задуманное, учитывая, что время поджимало. Внезапно какой-то шум привлёк моё внимание. Я метнулась к окну, наблюдая, как по площади солдаты волокут под руки Ярцеву, Демьяна, Савельича, ещё несколько мужиков из нашей камеры и — ну ебануться можно! — Коляна. На крыльце нарисовался майор Эванс, рявкнув: — Что происходит? — Русские пытались сбежать, — доложил солдат, удерживая вырывающегося Демьяна. — Блять, они что — совсем безмозглые? — вырвалось у шокированного дяди. — Вот так нагло, среди белого дня бежать? Я первый раз такое вижу! — Да не такие уж и безмозглые эти русские, — возразил другой солдат. — они воспользовались моментом, когда почти все разошлись: кто на обед, кто на построение, и оглушили тех троих, что были с ними. Хорошо, что нас в последний момент предупредили, а то бы они ушли. Здесь есть участок с перекушенной колючкой. Эванс усмехнулся: — Да уж, в безрассудной смелости русским не откажешь. Запри пока их в дальней камере. И мне интересно, кто их сдал. Парень, который был вторым переводчиком, подвёл к майору, предателя, и это добило меня окончательно. Я ясно видела уверенно идущего к майору… Ионова. Я-то почти и не контачила с ним в этой реальности, если не считать пребывание в одной камере, но как он мог предать своих? Ка-а-ак? Паренёк прошелестел перевод: — Он просит оставить его в вашей части. Он не хочет возвращаться в Союз. — Там посмотрим, — майор развернулся, уходя в здание. Я стояла потрясенная до самого копчика. Вот что теперь делать? В голове стоял сплошной похоронный звон. Да что ж Коля такой идиот по жизни? Ну, вот как его теперь вытаскивать? Я медленно шла по коридору, пытаясь справиться с отчаянием. Подняв глаза, увидела как с лестницы выруливают несколько солдат. Интуиция у меня работает правда через раз, но сейчас она в полный голос заорала мне быстро разворачиваться и уносить ноги хоть куда-нибудь. Что я и попыталась сделать. И ведь почти добежала до столовки, где могла бы затеряться, затем улизнуть через кухонный выход, но нет. Меня перехватил капрал Джонс, выруливший из фойе. За ним маячили солдаты, и я поняла, что вся эта облава была затеяна прицельно на меня. Неужто всё-таки перепроверили мои переводы? — Ну, куда же ты, птенчик? — ручища капрала железной хваткой сжимала моё плечо, и он волоком потащил меня вниз. В принципе, если меня кинут к остальным бунтовщикам, может, оно всё и не так плохо. Если нас сегодня не расстреляют, Клаус как-то придумает как вытащить нас с Колей. Я верила в силу влюбленности Тилике. Однако, пока я строила радужные планы в тупиковой ситуации, она стала ещё более тупиковой. Меня втолкнули в бывшую пыточную камеру, и я похолодела — по-моему, я не доживу до суда и следствия. Капрал больно вздернул мои руки вверх, фиксируя их в цепях. Да ладно, вы серьёзно? Неужто, пиарящие себя как справедливую нацию, американцы будут сейчас пытать на уровне нацистов беззащитную девушку? — Не скучай, птенчик, — Джонс потрепал меня по щеке и подмигнул. — Веселье скоро начнётся. Бля-я-ять, даже выяснять не хочу, что он сейчас имел в виду. На мое счастье, он вышел, но то, что я висела, как средневековый мученик в цепях, не успокаивало. Я боялась думать о том, насколько далеко в методах допроса способны зайти, обманутые в лучших чувствах америкосы. Наверняка испытаю все прелести наказания, как и положено оборзевшей диверсантке.***
Я не знаю, сколько уже прошло времени. Судя по тому, как затекли и болели мои руки, достаточно. Я почти обрадовалась, услышав у камеры чьи-то шаги. Ну, чего уж, пусть озвучивают, что со мной будет. Вот так мучиться неизвестностью тоже не дело. Та-дам! В камеру вошла уже знакомая четвёрка, но с ними почему-то были китайские мальчики. Тот, что постарше медленно обошёл меня вокруг, затем сказал: — Приведите тех, кого вы нашли вместе с ней. И расстегните пока наручники. Капитан Холлистер с готовностью достал ключ, размыкая мои оковы. Я болезненно поморщилась, пытаясь осторожно подвигать руками. Китайский хрен же в это время подошёл ко мне и бесцеремонно потянул вверх толстовку, сдергивая её. Я вскрикнула больше, конечно, от неожиданности, но этот гад продолжал тянуть теперь уже мою майку. С запоздалой реакцией, я намертво вцепилась в ткань. Что он собирается дальше делать? — Что вы делаете, майор Ли? — капитан Холлистер неодобрительно нахмурился, увидев эту картину. — Зачем вы её раздеваете? — Сейчас узнаете, — китайский сука-майор расправился с моей майкой и, поскольку я активно протестовала и пинала его, толкнул меня к Джонсу. — Верните её на место. Тот с удовольствием снова нацепил на меня долбанные наручники. Я сжалась под их взглядами — жестокая необходимость оказаться в одном лифоне на публике, не могла не угнетать. Майор Эванс пока выжидательно наблюдал, Сильвия напоминала мне счастливую гадюку, которую на год вперёд обеспечили мышами для пропитания. Ну, с капрала что взять — я уже давно поняла, что военные делятся на две категории: те, кто более-менее соблюдает офицерский кодекс и те, кому доставляет извращённое удовольствие, вроде как легитимно издеваться над людьми. В маленьких глазках Джонса я безошибочно прочла нездоровый блеск от предвкушения расправы надо мной. Китайчики же, с виду мальчики-зайчики, обладали пока нечитаемой мимикой. Солдатик скромно застыл у двери, бесстрастно наблюдая за происходящим. А майор увлечённо возился, расправляя мои шмотки, и изучающе разглядывал художественную вентиляцию моих боевых отметин. Он, сравнивая, приложил ко мне майку, и я, кажется, догадалась, что он вытворяет. Отверстия, оставленные ножом и пулей на рукаве, ещё как-то подтверждалось моими шрамами. Но, если он продолжит сравнивать, явно не досчитается ещё двух шрамов от пуль, ибо они давно пропали с моего тела. Вот только знать бы зачем он это делает? — Так что происходит? — озвучил вполне логичный вопрос Эванс. В камеру затолкнули сопротивляющегося Колю и, ну очень злого, Ягера. — Майор Эванс, позвольте узнать причину подобного поведения ваших подчиненных? Генерал Хассе, кажется, с вами договорился о сотрудничестве, — холодно отчеканил Клаус. Майор Ли медленно обошёл со всех сторон их с Колей, внимательно осматривая, и спросил: — С ними были какие-нибудь вещи? — Ни вещей, ни документов, — с готовностью подтвердила Сильвия. — Только у девчонки болтался какой-то рюкзак. — Принесите, — процедил китаец. — Вы можете внятно объяснить, что всё-таки здесь творится? — в который раз озадачился Эванс. — Я не уверен насчет этих мужчин, но девчонка точно попала сюда из другого временного пространства, — медленно заявил Ли. А моё сердце пропустило мощный удар. За неправильный перевод мне бы досталось, конечно, но всё же это менее страшно, чем-то, что грозило сейчас. Я уже хорошо понимала угрозу, как только эти горе-злодеи сообразят, что от нас зависит насколько удачно пройдет их попытка отвоевать мировое господство. — Вы с ума сошли, майор Ли? — недоверчиво рассмеялся капитан Холлистер. — Серьезно думаете, что кто-то поверит в подобные сказки? Отпустите эту перепуганную девочку и больше не вмешивайтесь в дела нашей военной части. — Я говорю правду, — злобно сверкнул он глазами. — До того, как пойти добровольцем в армию, я жил в Тибетском монастыре. Обучался стать монахом. Я точно знаю, что существует портал для перемещения во времени. Может, даже не один. Тот, что в Тибете надёжно хранит Лама. Он оберегает его как зеницу ока, чтобы никто не воспользовался им. Он считает, что равновесие времени нельзя нарушать. Иными словами, если кому-то придёт в голову изменить будущее, попав предварительно в прошлое, это грозит более опасными изменениями. Так вот девчонка точно свалилась сюда скорее всего из далекого будущего. — С чего вы это взяли? — заинтересованно подалась вперёд Сильвия. — Ее одежда другая, — проницательный китаец продемонстрировал лейблы, которые в то время точно не пришивали на шмотки. — Я уверен, покопавшись в её вещах, можно найти и другие доказательства. Но самое главное — вы видите это? Он снова развернул мою дырявую майку и провел пальцами по шраму на моём животе. — При перемещении в другое время она должна была умереть, ну, или, по крайней мере, отключиться. При этом, полученные раны постепенно исчезают в другом времени. Её, по-идее, убили не один раз, а я вижу только два шрама из многих. — Ну, давай, рассказывай нам, майор Ли говорит правду? — Эванс остановился предо мной, изучающе глядя в глаза. — Ну, конечно, я прилетела сюда на космическом корабле, обладаю суперспособностями, живу в далеком и прекрасном будущем, — насмешливо ответила я. — Только зачем мне тогда соваться в эпицентр военных действий? Где логика, майор Эванс? Не стоит верить всему, что даже не написано на заборе, а высказано кем-то вслух. Может прокатит съехать за счет абсурдности самой идеи временных путешествий. — Откуда тогда у тебя шрамы? — все же заинтересовался он. — И где остальные, следы от которых на твоей одежде? — Ну, рану в плече, надеюсь, объяснять не надо. Как бы война кругом, зацепила меня шальная пуля, — может, и прокатит мой блеф. — на животе шрам от аппендицита. А то, что шмотки все изодраны, так я же в концлагерях годами моталась. Я вообще их нашла в тряпках, снятых с других заключенных. Надо было во что-то переодеваться, не в полосатой же робе бежать? — И рюкзак ты тоже чей-то прихватила? — въедливо спросила Сильвия, хватая мою вещь из рук солдата. — Ну да, схватила что было. Всё же с сумкой скитаться намного удобнее, так что не знаю даже чьи это вещи, — все более уверенно лгала я. В глазах Эванса и добряка капитана я уже безошибочно прочла сомнения насчёт бреда китайчика. Тот начал активно рыться в рюкзачке, вываливая на ближайший ящик его содержимое. Скетчбук, мелочи вроде зеркальца и расчески, пенал с карандашами, и, сука, мой кошелёк, который я не догадалась спрятать. С довольной рожей он вытряхнул из него еврики, понятное дело, ещё не существующие здесь, и пластиковые карточки. — А это что? — в шоке спросил майор Эванс, подцепляя кусочек пластика. — Это, майор, деньги из ее времени, — хищная улыбка прорезала невозмутимое лицо китайца. — Ну, или то, что идёт в роли денег. Всё ещё не верите мне? — Стойте, тут ещё что-то есть, — паршивка Сильвия зорким глазом досмотрелась до подпоротой подкладки и с видом счастливого фокусника выудила мои документы и мобильник. Всё, теперь точно пиздарики на воздушном шарике. Я бросила отчаявшийся взгляд на Колю и Клауса, застывших в напряжении, и глазами с ними попрощалась. Сегодня явно не наш день. — Как такое может быть? — недоверчиво рассматривал мой паспорт капитан Холлисттер. Эванс же с хищной дотошностью вертел мобильник. — Так должен выглядеть прибор связи, который мы только начали разрабатывать, — потрясенно сказал он. — Ну, рассказывай, — майор Ли подошел ко мне. — советую говорить все, что знаешь. Как ты попала сюда, почему оказалась вместе с ними? — Вы сами все уже прекрасно выяснили, — отбросила я притворство, — больше мне добавить нечего. — Говори всё, — его пальцы подцепили мой подбородок в жесткий захват, глаза, словно клещами давили, требуя выдать информацию. — или придётся заставить тебя. Я только мотнула головой, стараясь сбросить его пальцы. Китайчонок свирепо посмотрел на меня: — Может, попробовать тогда разговорить твоих спутников? Я замерла в шоке, не зная, как теперь быть. Коля отрывисто крикнул: — Ты не должна сдаваться из-за нас! Мне не привыкать терпеть пытки. Солдаты двинулись к нему, ибо Клауса неожиданно отбила запаниковавшая Сильвия. — Он в первую очередь солдат союзной армии. Не трогайте его хотя бы до возвращения генерала. Майор Ли пожал плечами и кивнул на Колю, который довольно быстро очутился тоже по пояс в неглиже, закованный рядом со мной. Уроженец Поднебесной взял кожаный кнут и стал медленно хлестать Колю по спине. Каждый свист кнута, глухой шлепок о тело отдавался болью внутри меня, я выкрикнула: — Стойте! Коля прорычал севшим голосом: — Саша, не надо! Не говори им ничего! Я не знала как поступить, потому что в чем-то он был прав. Если они узнают всю правду, это грозило нам всем троим куда большим, чем быть избитыми плетью. Майор Ли нанёс ещё несколько хлестких ударов, затем взял принесенную посудину с какой-то жидкостью и выплеснул Коле на спину. Тот судорожно зашипел от боли, и я догадалась, что его облили скорее всего солевым раствором. Китайцы те ещё безжалостные твари, прямо могут конкурсы с нацистами проводить. Я довольно много в своё время читала о китайских изощренных пытках, так что теперь могла только догадываться, о полёте их фантазии. — Молчите? — китаез злобно ухмыльнулся. — Отцепите пока его руки. Колю освободили из цепей и толкнули на колченогий стул. Второй китаец что-то подал майору Ли, и я увидела какую-то хрень вроде тисков. Он захватил в них палец Коли и резко сжал металлические ручки, дробя фалангу пальца. Коля судорожно до крови закусил губу, подавляя стон, но мои нервы больше не выдерживали таких зрелищ, и я снова сдалась: — Что конкретно вы хотите знать? — Как ты нашла портал? — майор Ли отошёл от Коли и теперь прожигал меня сканирующим взглядом. — Я осматривала бывший концлагерь, в моё время сюда ездят туристы. Я даже не могу вспомнить то место, где споткнулась и упала. Я сильно ударилась обо что-то, вспышка в голове и больше ничего не помню. Пришла в себя и, конечно, долго понять не могла, что происходит. Немцы меня, естественно, приняли за русскую шпионку, пытали. А дальше всё как я уже говорила. Тут началась полномасштабная освободительная операция, и мы спонтанно бежали. Это просто случайные попутчики, они вообще особо не в курсе, кто я такая. — И ты не представляешь как вернуться обратно в свое время, да? — китаец улыбнулся мне сытой улыбкой кота, загнавшего мышь. — Нет, — осторожно ответила я. — То есть, конечно, подозреваю, что мне нужно как-то быть здесь, откуда я и попала в это время. Но я не знаю, как работает это место и что мне сделать, чтобы исчезнуть отсюда… Неожиданно хлесткая затрещина обожгла мне правую щеку. От резкой боли я дернулась, успев увидеть, как злобный китаец быстро отошёл от меня и, порывшись в рюкзаке, выцепил оттуда краденый портрет Ягера. — Ты давно уже знаешь «случайного попутчика», не смей этого отрицать! Говори сколько раз ты проделывала этот трюк и почему ты возвращаешься в этот временной отрезок! Я не знала, что тут можно придумать, учитывая, что он, похоже, неплохо разбирался в этих вопросах, раз действительно крутился какое-то время в обучении у великого Ламы. Мужчина плавно скользнул ко мне и провел пальцами по моей руке, издевательски спрашивая: — Ты ведь художница, да? Как считаешь, сможешь потом держать в пальцах карандаш, если их раздробить, как твоему другу? Я плотно зажмурила глаза, удерживая слезы. Понимала, что просить не делать этого глупо, но и расколоться — значит подписать себе приговор. Я не сомневалась, что нас закатают в цинк, как только поймут, что их успешная реальность накроется медным тазом, если мы улизнем в портал. Я услышала, как Сильвия предлагает не стесняться в методах допросов. Обвела ещё раз взглядом тёплую компанию и поняла, что мне готовится какой-то особенный пиздец — второй китаец подавал напарнику небольшую сумку, в которой они стали копошиться. Неожиданно вмешался майор Эванс: — Я согласен, что такие загадочные факты требуют тщательного изучения. Но не калечьте её. Она пленная нашего государства, и поэтому мои решения в приоритете, вам понятно? — О, не беспокойтесь, сейчас она нам всё расскажет, сами увидите. И при этом её кости останутся целыми, и не прольётся ни одной капли крови, — с загадочной улыбкой пообещал китайчик. Да что ж они задумали? Я чувствовала, как паника накрывала меня, пока смотрела на приближающихся красавчиков. Мальчик с кукольным личиком подал своему коллеге небольшой мешочек из алого шелка, и тот извлёк длинные тонкие иглы. Он вплотную приблизился ко мне и бесстрастно стал рассказывать: — Знаешь, всегда интересно найти у противника слабое место. Раз ты рисуешь, для тебя должно быть очень важно зрение, правда? Представь, что ты лишишься его, что твоим миром станет темнота вместо тысячи оттенков красок. Что, если ты больше не сможешь увидеть и передать листку бумаги ни одной человеческой эмоции, красоты цветущего дерева, многоцветья бушующего моря? Я словно под гипнозом слушала его речевку и даже не заметила, как он быстро воткнул иглы в нескольких точках: между бровей, в виски и чуть пониже уровня глаз. Дикая боль обожгла мои глаза, ощущение было, словно я вылила в них пол-флакона жидкого мыла. Я пыталась моргать, зажмуривала глаза, но боль не проходила. Вместо этого я ощутила, что предметы вокруг меня теряют четкость и словно стремительно темнеющие сумерки накрывают комнату. — Что ты со мной сделал, псих? — заорала я. — Не переживай, процесс пока что обратим, — услышала я смешок над ухом, осознавая, что больше не вижу ничего. — Расскажи то, что скрываешь, и я вовремя уберу иглы. — Я не знаю, что ты хочешь ещё услышать, — я упрямо пошла в несознанку. — Я уже сказала правду, это как бы всё. — Ну, тогда продолжим, — его голос звучал теперь позади меня и с новой волной паники почувствовала, как его холодные пальцы ощупывают мои позвонки в районе шеи, а затем короткую острую вспышку боли. — Что вы делаете? — удивлённо подал голос капитан Холистер. Китаец охотно пояснил: — Это называется акупунктура — древняя и весьма интересная наука. Он, двигаясь пальцами вдоль моего позвоночника, снова воткнул в него иголки, теперь на уровне лопаток. — Надавливая на нужные точки, можно лишить человека всего: зрения, речи, слуха, можно полностью обездвижить, что сейчас и произойдёт с этой упрямой ослицей. Он воткнул иголки куда-то в район поясницы, и я потрясённо прислушивалась к реакции своего тела. Это был полный трэш — медленно, но верно моё тело теряло чувствительность, лишь в местах прикрепления игл что-то жгло словно огнем. Я попробовала подвигаться, хотя бы переступить с ноги на ногу, но руки-ноги меня больше не слушались. Полная парализация. Вот теперь можно начинать бояться, я с трудом дышала от жуткого, почти звериного страха. В полной темноте, не имея возможности пошевелиться, в глазах до сих пор пульсирует тупая боль. Я по звукам слышала, как Ягер пытался воспротивиться такому обращению: его яростные угрозы вышвырнуть китайцев к херам, короткий приказ Эванса пока не вмешиваться и затем звуки борьбы. Нет, конечно, ни он, ни Коля не способны сейчас защитить меня. Я понимала, что скорее всего придётся сдаться. Колебаться заставляла мысль: какая разница уже как помирать — в таком непотребном виде или с правильно функционирующим организмом? — Не советую думать слишком долго, время, когда ты ещё сможешь восстановиться довольно ограниченно, — насмешливо мурлыкнул противный голос над ухом. — Вы всё равно убьете меня. — тихо ответила я. — Какая мне должна быть разница в каком виде сдохнуть? — Похоже, ты многое не договариваешь, раз так уверена, что тебя убьют, — торжествующе уличил меня майор Ли. — А вот насчёт остального ты не права. Если будешь и дальше упрямиться, то тебе как раз наоборот — сохранят жизнь. Будешь доживать своё время слепым беспомощным растением. Знаешь, как наказывали неугодивших врагов великие императоры? Человеку отрубали конечности, затем отрезали язык, уши, выкалывали глаза. И вот в таком виде оставляли его жить вместе с собаками и свиньями. Мне осталось только лишить тебя речи, раз ты так не хочешь говорить. — Александра, хватит бесполезный геройство, — услышала я уже подзабытый акцент в ломаной русской речи Клауса. — Ты сказать им всё как есть. Главное — чтобы мы быть живые хотя бы до эта ночь. Я уверен, что будет помощь. Кажись, поняла, он без палева пытается меня как-то обнадежить. Да я и сама склонялась сдаться — всегда знала, что из меня бы не вышло партизана. Перспектива остаться в нынешнем состоянии пугала больше разоблачения. — Эй, кунг-фу панда, ты ещё тут? — наугад позвала я. — Ладно, поговорим по-взрослому, только не раньше, чем ты уберешь с меня прикид дикообраза. — Ты же понимаешь, что обмануть меня не получится? — уточнил он. Я даже не стала отвечать — а смысл? Все всё понимали. Я — что придётся расколоться, он — что меня придётся как-то мотивировать для этого. Я пока не чувствовала ничего, но слышала за своей спиной его возню. Как же отвратно быть настолько беспомощной и даже не понимать, что делается вокруг меня! Китаец переместился — я слышала его дыхание возле виска и, похоже, он убирал иглы с моей головы. Жжение в пострадавших местах прекратилось, а вот глаза по-прежнему болели. Я снова прислушивалась к организму — мои руки, ноги, да собственно всё сразу пульсировало лёгкой болью, похожей на ту, когда отсидишь ногу. Я могла только предположить, что это начало восстанавливаться перекрытое кровообращение. В глаза словно песка насыпали, и они теперь слезились. Я растерянно моргала — сквозь неприятное жжение стали потихоньку возвращаться очертания предметов, да и окружающая меня тьма явно посветлела. Целитель, блин, сначала калечит, потом лечит. — Ну вот, ты можешь видеть и двигаться, и, если не хочешь снова оказаться растением — говори, — довольно улыбался майор Ли. Я вздохнула решаясь. При этом понимала, что не смогу обмануть — сознаться, что я блуждаю по временам явно придётся. — Я сказала правду, я чисто случайно попала сюда первый раз. Меня заметили немецкие солдаты, я испугалась, побежала наугад, и меня застрелили. Я пришла в себя в своём времени, но свалилась с мемориала, снова приложилась головой и попала в сорок четвертый год. Я поняла, что для того, чтобы активировался портал — или как это называется? — в общем, нужно умереть в чужом времени. Не буду вдаваться в детали, но меня тогда застрелили второй раз. Я пришла в себя — на дворе пятьдесят четвертый год. Я решила, что портал не сработал, потому что я забыла в сорок четвертом году свой телефон. Из пятьдесят четвертого я вылетела, словив ножевое ранение. Очнулась в сорок девятом и я правда не знаю, что пошло не так. Я не эксперт по временным порталам. В очередной раз провалилась в эту воронку, и со мной случайно попали находившиеся рядом люди. Ну, и собственно, всё. — Но это тоже звучит неправдоподобно, — возмущённо отреагировала Сильвия. — Если мужчины из сорок девятого, то почему русский оказывается в прекрасной форме, а немецкий полковник был одет как настоящий зэк? Я замялась, не желая окончательно нас топить, но хитрый китаез уже сам догадался в чём дело. — В сорок девятом была уже другая реальность, я прав? Не будешь отрицать, что она отличалась от ваших учебников по истории? Смотри, если будешь снова отмалчиваться, я придумаю, что ещё можно сделать с помощью игл. Я вздрогнула от подобной перспективы и медленно ответила: — Да, это была изменённая история. Полная победа коммунизма и подчинение всех германских территорий. — А в другой раз тоже? — заинтересованно спросил майор Эванс. — Да, победа Третьего Рейха, — помирать, так с музыкой. Я насладилась шокированными моськами народа. Клаус удивлённо поднял бровь, в стиле: и-ты-ничего-мне-не-сказала? — И не спрашивайте меня почему. Я действительно не знаю, что происходит. — Зато я знаю, — прищурился Ли. — Ты чем-то изменила ход истории, и теперь случилось то, чего всегда боялся старый дурак Лама: пока не восстановится равновесие, будет измененное будущее. Повисло тяжёлое молчание. Наконец практичный американский майор риторически спросил: — Что будем делать? — Их надо уничтожить. — твёрдо кивнул на нас майор Ли. — Причём сделать подальше отсюда. Если портал где-то рядом — их опять вынесет в следующее временное пространство. Ни хера себе перспективка — гулять по временам в запутавшейся истории? — А вы не хотите вырвать у неё признание, где конкретно этот портал? — подкинула идейку Сильвия. Ты чего мелешь, дура? Где-то накосячила и надеешься вернуть время назад? — Нет. — безапелляционно ответил хитрый китаец. Тут я его понимала — только слабоумный дал бы этим чересчур активным союзничкам пин-код от такого всемогущества. — Это уже неважно, главное — этих троих надо ликвидировать как можно быстрее. На военном аэродроме под Прагой нас ждёт самолет. Предлагаю увезти этих странников. Мы казним их на своей территории, так будет надёжней. — Но подождите, зачем обязательно убивать? — нахмурился майор Эванс. — Может быть, стоит показать их учёным, разобраться, как у них получилось пройти сквозь время и пространство? О-о-о, чувак, думаешь засунуть нас на какую-нибудь «Гидру» и создать команду супергероев? Давайте, передавайте паранойю по эстафете! — Майор Эванс, — китайчик иронично смотрел на него в стиле даже-не-думай, — они обычные люди, не обладающие никакими аномальными способностями. — А обязательно казнить всех? Из будущего-то только она, — Сильвия всё ещё билась за Клауса, как коллекционер на аукционе. — Вы что, действительно не понимаете, что если не зафиксировать эту реальность, то всё опять изменится? — со злостью спросил майор Ли. — Вас не устраивает чем-то сегодняшнее положение дел? Сами же слышали: другие альтернативы намного хуже. Американцы серьёзно озадачились — это что же, их мечты о мировом господстве могут накрыться медным тазом? Правда доходит до них долго, всё жадность мешает. — На рассвете мы улетаем, и, надеюсь, вы не передумаете с решением, от которого сейчас слишком многое зависит, — вынес нам приговор китаец. — Мы окончательно примем решение чуть позже, — поколебался майор Эванс. Они дружным табором направились к дверям. Вот и правильно, оставьте нас, упыри! Капитан Холистер обернулся и отдал приказ Джонсу: — Освободите её из цепей. Капрал нехотя двинулся ко мне, умудрился малость облапать в процессе снятия наручников и просипел в макушку: — Надо будет навестить тебя ночью, птенчик. Немного развлечений перед смертью звучит неплохо, правда? — Что, без кровавых пыток уже не встает? — сквозь зубы посочувствовала я. Клаус уже спешил мне на помощь — несмотря на разницу в росте и весе, властно перехватил капрала за локоть и прошипел угрожающе: — То, что нас собираются казнить, ещё не значит, что ты имеешь право нарушать Устав. Если сейчас же не свалишь отсюда — на шум явится твой командир. В американской армии стало легальным насиловать женщин? Видимо, всё же нет, ибо капрал злобно сверкнул глазами, дернулся из хватки Ягера и потопал на выход. Клаус торопливо шагнул ко мне, помогая снять расстегнутые наручники и, подхватив в охапку, понёс к до боли знакомой деревянной полке, подвешенной к стене. Коля сидел, не решаясь привлекать внимания, похоже, уже догадывался, что сейчас огребет за своё геройство. — Как ты? — Клаус бережно ощупывал мою спину, скользя пальцами вдоль позвонков. — Где болит? Ты точно можешь двигаться? — Не знаю, не пробовала, — чуть улыбнулась я. — Тут один чересчур заботливый товарищ, видимо, решил меня до самой смерти носить на руках. — Александра, я серьезно, ответь нормально, ты в порядке? — Клаус теперь осторожно водил пальцем по моим скулам, переносице, обводя места, где побывали иглы. — Ты бы видела, как это все жутко выглядело со стороны. — Да оно так и было по ощущениям… — я вздрогнула, вспомнив недавно пережитое. — Но уже почти нигде не болит. Немного голова, но это неважно сейчас. А вот Коле досталось гораздо больше, сейчас будем реанимировать. — Подождет, никто не умирал еще от пары ссадин и перелома, — Клаус явно не собирался меня отпускать. Он смотрел на меня с непривычным для него чуть растерянным выражением, и меня накрыло острым щемящим чувством нежности, пока я следила как искры тревоги в его глазах смешиваются с нотами облегчения. Я замерла, когда его рука легла на мой затылок, притягивая чуть ближе, а затем губы обхватили мои с властной нежностью. Горячее прикосновение послало ток по всему телу, я чуть вздрогнула, когда его рот приоткрылся и язык скользнул по моей нижней губе. Кажется, мне удалось на пару минут забыть о сырой камере, пережитой боли, даже о том, что жить нам осталось всего ничего. Меня ведёт от долгого, чувственного поцелуя, заставляющего кровь кипеть от адреналина. Хочется большего, я переместила ладонь на шею Клауса, желая ощутить его тепло, и непроизвольно крепче сжала пальцы. Звук поворачивающегося ключа в замке заставил нас прийти в себя и посмотреть кого это принесло на ночь глядя. Я только и успела метнуться, подхватывая брошенную на пол майку. В камеру прошёл капитан Холлистер, а следующий за ним солдат поставил на пол ведро воды и какую-то коробку. Он с сожалением оглядел нас и сказал: — Это всё, что я могу для вас сделать. Майор Эванс принял окончательное решение. На рассвете вас увезут в Китай. Единственное, что могу добавить, от нас полечу я, чтобы убедиться что всё будет сделано быстро и без лишних для вас мучений. — Вот спасибо, — пробормотала я, готовая истерически смеяться. Неужто такое возможно: бросать эпицентр боевых действий и лететь чёрт знает куда, чтобы убедиться, что опасных пленников безболезненно казнят? Не-е-ет, тут другое. Хитрозадые товарищи из Штатов, не доверяя не менее хитрозадым восточным союзникам, решили точно убедиться, что те нас замочат, а не воспользуются, чтобы ещё как-то перекроить реальность. Было бы всё смешно, если бы не касалось непосредственно нас.***
— Терпи, не маленький, — я старательно смывала с Колиных ран солевую пленку, используя в качестве губки его же рубашку. — Сейчас должно быть полегче. Ягер с неодобрением смотрел как я играю в медсестру. Я достала из принесенной коробки бинт и отошла к оставленному рюкзаку. Нарыла в своём пенале самый маленький карандашик и вернулась к нашему раненому, надеясь как-то зафиксировать его сломанный палец. — Помоги, — попросила я Клауса, — держи карандаш у пальца, пока я перебинтую. — Что, даже ругаться не будете? — морщась от боли, спросил Колян. Я ответила не прерывая своего занятия: — А чего на тебя ругаться? Ты ж у нас герой: горячий, бесстрашный, молодой, а ещё малость тупой, да что поделаешь. — Я тебе хотеть врезать, Ивущькин, но ты в такой состоянии, что рука не подняться сейчас, — проворчал Клаус. Коля правда был не в лучшей форме, хоть повреждения были на первый взгляд не очень серьезные, долгоиграющая боль похоже измотала его. — Что делать будем? — кряхтя спросил Колян, пытаясь найти удобное положение для избитой спины. — Прямо сейчас — разделим предсмертный ужин, — я достала из коробки небольшую пачку галет и шоколадку. — Александра, я быть уверен, Тилике прийти за мной, — нахмурился Ягер. — Мы сбежим, не думать о смерть. — А разве твой Тилике не уехал с генералом? — засомневался Коля, хрустя галетой. — Нет, генерал оставлять его, чтобы быть в курсе, что делать американцы, — твёрдо ответил Клаус. Я молча жевала галету, не разделяя его оптимизма. Клаус же не думает, что это так просто — взять ключи на ресепшен и прийти нас выпустить? Аа, нет, ещё угнать из гаража тачку. Похоже, на этот раз нам не выбраться. Я пыталась снова переварить факт неотвратимой смерти. Получалось паршиво, не из тех я героев, кричащих: «Я смерти не боюсь!». Мой мозг вопил о том, что надо искать любую лазейку, чтобы остаться в живых. Особо громко он вопил, когда я смотрела на Клауса и так хотела поверить его словам. — А может, мы всё же… это, — замялся Коля. — если умрём здесь, всё равно перенесемся в нужное время? — Ага, мечтай, — вздохнула я. — Конечно, не проверяла, но что-то да подсказывает мне, что китаец знает, что делает. Наша смерть вдали от этого портала будет окончательной и настоящей. В камере повисло тягостное молчание. Коля тихо спросил: — Саш, чего притихла? — Так странно, я несколько раз умирала, но к этому невозможно привыкнуть. — я поежилась от вечной сырости этой проклятой камеры. — И, получается, если останется эта реальность, мои родители даже не будут знать, что у них была дочь. Исчезнет целый мир. — Хватит нас хоронить. — Клаус решительно прервал моё нытье. — Ещё ничего не быть решено. Нас мочь спасать Тилике. Мы мочь пытаться договориваться с американец, пообещать ему показывать секретный место. Я видеть, как они жадно хотеть знать секрет портала. — Может ты и прав, — согласился Коля. — Будем завтра импровизировать. — Да нет, дружок, ты, считай, что выбыл из шоу «Импровизация», — обрубила я его, — теперь пусть Клаус с арийским хладнокровием пробует разрулить это дерьмо, ясно? Клаус прервал наш спор, утверждая обязанности временного главнокомандующего. Заявил, что надо хоть немного поспать перед предстоящим восстанием. Он как-то умудрился умоститься на деревянной полке вместе со мной. Правда я оказалась буквально вжата в него, но нас это в принципе устраивало. Во-первых, теплее. Во-вторых, если это правда мои последние часы, должна же их скрасить хотя бы такая близость с любимым мужчиной? — Мы что-нибудь обязательно придумаем, — услышала я его тихий голос, искаженный непривычной нежностью. Я осмелилась провести ладонью по его щеке, случайно попав на ту, со шрамами, чувствуя под пальцами тонкие рубцы, осторожно обходя их пальцами. — Мы должны быть готовы ко всему, — мой голос упал до шепота. — Я не отдам тебя смерти, — я чувствую, как он прижимается к моему виску губами. — Ты мне веришь? — Да, — просто отвечаю я, крепче смыкая руки на его спине. Я немного расслабилась, балдея от легких поглаживаний и невесомых поцелуев в макушку. И чуть не проморгала момент, когда кто-то завозился у двери. Звуки были тихие, неуверенные, словно человек подбирал ключ, или торопился, пытаясь открыть дверь. Ежу понятно, что официально посланные солдаты так деликатно шуршать не будут. — Там кто-то нас навестить пришёл, — шёпотом поднял тревогу Коля. Я резко села, гадая, кого нам послала затейница-вселенная. Клаус же уверенно решил: — Это Тилике, больше просто некому подкрадываться сюда среди ночь.