Die Geschichte kennt kein Wort "wenn"

      Да сколько ж можно мучить этот несчастный замок? Эта возня с той стороны уже стала напрягать. Когда же дверь нашей камеры наконец-то соизволила поддаться осторожной лапке посетителя, мы настороженно сбились в кучку.       — Тилике, — негромко позвал Ягер.       О-о-о, да-а-а! Это был не Тилике. Перед нами невинно хлопал няшными глазками мальчик-зайчик. Ага, который китаец. Который перед этим ни разу не стоял здесь, участвуя в членовредительстве.       Коля сразу перевоплотился в разъяренного берсерка:       — Чего? Припёрся опять нас мучить? Я сейчас ему иголки эти в такое место засуну — сроду потом не достанет обратно!       — Что ты здесь делаешь? — резко спросил Ягер.       — Тихо, не надо кричать, — парень умоляюще смотрел на нас. И глазки же такие, как у мультяшного котика. Смотря почему-то на меня, он шагнул чуть ближе, обращаясь ко всем сразу: — Майор Ли не знает, что я здесь. У нас очень мало времени. Вы должны пойти со мной.       — С чего ты взял, что мы с тобой куда-то пойдём? — рявкнул на него Ягер. У-у-у, я и забыла уже, как он умеет непередаваемой игрой мимики и голоса вгонять в холодный пот! Давай, уделай его, родной!       — Ты должна мне поверить, — китайчик сделал ещё шажок в мою сторону, гипнотизируя взглядом. — Я помогу вам пройти временную петлю и вернуться в нужный год.       — Что он говорит? — недовольно поморщился не рубивший в английском Коля.       — Зовёт нас куда-то, помощь предлагает, — невозмутимо ответила я.       — Ни хрена себе, — возмутился Коленька. — то есть он серьёзно думает, что мы куда-то с ним пойдём, после того, что они с нами сделали?       — У меня идея получше. — Ягер кошачьим движением хищника скользнул к парню и, не встретив сопротивления, вытащил из кобуры пистолет. — Попробуешь кого-то звать — пристрелю. Идём, — кивнул нам с Колей. Я метнулась к рюкзачку, в сомнениях поглядывая на китайца. По всему выходило, что самое правильное — запереть его здесь и бежать отсюда со скоростью звука. Но зачем он сюда заявился, если, вроде как, уже всё решили насчёт нас?       — Что ты имел в виду, предлагая помощь? — таки задержалась я возле него. — Я и без тебя знаю, где мне надо убиться лопатой.       — И как ты думаешь, куда вас должна вынести временная петля? — снисходительно, как распоследней дуре, улыбнулся паренёк. — Ведь они из одного года, а ты совершенно из другого?       — Буду пробовать, пока не получится, — упрямо заявила я. Было бы слишком хорошо, если бы он сейчас смог пролить свет на эти нюансы.       — Ли говорил правду: вы будете блуждать по изменённым реальностям бесконечно, — серьёзно заявил он.       — Да ты издеваешься! — я невольно повысила голос.       — Пойдём, я же говорил, что смогу помочь. — повторил горящее предложение няшка-китаец. — Я обучался в монастыре у Далай-Ламы вместе с Ли и знаю, как всё исправить.       — Хорош языками трепаться, Саш, времени как бы нет, — Коля настойчиво тянул меня за руку.       Интуиция сейчас мне активно подсказывала, что разговор с китайчиком не должен закончиться таким загадочным ничем. Наверняка стоит послушать варианты устранения поломки «машины времени».       — Ау, ты вообще собираешься отсюда выбираться, или до утра простоишь, слушая его сказки?       Я одна не вижу в этом ничего идиотского?       — Клаус, подожди, я хочу его выслушать. — я придала взгляду фирменное выражение, когда мне нужно было уломать родителей на очередную блажь. — Пусть хотя бы расскажет, что можно сделать в нашем положении. Я могу договорить с ним по пути в гараж. А, кстати, как мы будем выбираться отсюда?       Клаус посмотрел на меня с выражением «ну-вот-что-ты-творишь?» и скомандовал:       — Для начала мы выбираться из здание. Быть действовать по ситуация. Ивущькин, следить за китаец.       Мы тихо, словно ниндзя, вышли в тёмный коридор.       — Чёрт, здесь же где-то Анька с ребятами, — затянул Коля.       — Молчи, грусть, — я за малым чуть не пнула его пониже спины. — спасемся сами, тогда всё будет хорошо и с Анькой, андестенд?       — Ладно, — сдался он. — но как-то это не по-человечески.       Вот оно мне надо, постоянно сдерживать этого барана? И так адреналин бушевал в крови, что дышала через раз. Мы двигались по лестнице, ожидая в любой момент нарваться на какого-нибудь долбоящера. Мало их тут бродит, что ли? Почти благополучно поднялись из этих застенков, и тут Клаус замер, вызвав небольшой затор на лестнице.       — Тихо, кто-то идёт.       Он щелкнул предохранителем, держа пистолет наготове, и вдруг удивлённо спросил:       — Тилике?       Я прифигела не меньше, наблюдая, как наш красавец хватает Клауса за ручки и что-то возбужденно лопочет по-немецки.       — Тьфу, как рыцарь какой-то, заявился даму сердца спасать, — скривился Коленька.       — Не будь таким ханжой. — спокойно ответила я. — Если это поможет нам свалить отсюда — Бога ради.       — Ты должна пойти со мной, — неожиданно подал голос временно забытый мной китаец, который смирно стоял рядом с нами. — Далай-Лама расскажет, как восстановить равновесие, но исправить всё должна именно ты.       — Да с чего ты вообще взял, что это я виновата во всём? — возмутилась я. — Как тебя хоть звать, мальчик-айдол?       — Вэй Чжан, — с готовностью ответил он.       — Тилике помогать нам выехать на машина, — обернулся к нам Клаус.       — Я могу вас вывезти отсюда, наш самолёт действительно ждёт под Прагой. — активировался Вэй. — Полетим в Тибет, в нашем монастыре тоже есть портал…       — Забудь. — обернулся к нам умудряющийся следить за этим смешением немецкой, английской и русской речи Клаус. — Мы никуда не полетим с тобой. Я вообще за то, чтобы пристрелить тебя после того, что вы сделали. Так что, если действительно можешь подсказать как правильно прыгнуть в чёртову воронку — говори. Потом я просто вырублю тебя, прежде чем ты поднимаешь здесь всех на уши.       По ходу этой милой беседы мы потихоньку продвигались в сторону столовки, надеясь выйти через кухонный выход. Я почувствовала, как цепкие пальчики вцепились в мой рукав и обернулась к Вэю:       — Ну, что ещё? Не доверяем мы тебе, понимаешь? Ты вполне можешь использовать нас в ваших хитровыебанных махинациях, так что полёт в Тибет даже не рассматривается, ясно?       — Я служу только Далай-Ламе. — торопливо заговорил он. — Когда-то мы с Ли были духовными братьями, постигали вместе тайны мироздания в монастыре. Ли сбежал, когда понял, что наш орден всего лишь хранит портал, но не позволит его использовать в личных целях. Он всегда хотел власти, хотел воспользоваться временными перемещениями, чтобы Китай достиг величия. Но, по законам кармы, время должно идти своим чередом, ведь если равновесие в мире сместится, судьбы множества людей непоправимо изменятся. Мы, буддисты, верим в реинкарнацию душ, а если повернуть время против течения, нарушится закон Сансары.       Я слушала его с ощущением, что попала в восточную сказку. Ага, злую такую сказку.       Мы прошли незамеченными до танковых ангаров. Тилике проскользнул внутрь, оставляя нас держаться в тени. Пока что всё шло неплохо, если не считать Вэя, упрямо старающегося заманить нас хер знает куда, возможно, на какой-нибудь маньяческий обряд с нами в главной роли. Нет, я уже докатилась до того, что доверяю свою жизнь парочке нацистов и, пожалуй, на этом остановлюсь. Говорят же, Восток — дело тонкое, и, между прочим, этот милый с виду мальчик подавал своему товарищу иголки, помогая пытать меня. Так что, спасибо, сами как-нибудь. Будем биться башкой о стены, пока не получится.       Тем временем довольно спокойную ночь дополнили подозрительные движения. Со стороны административного здания доносился какой-то шум, и я, всмотревшись вперёд, не поверила глазам. Это же дичь какая-то! К нам довольно быстро приближалась толпа очередных побегушников. Василенок и Демьян прикрывали Ярцеву, отстреливаясь в темноту. Другие мужички рассредоточились, отвлекая внимание на себя. Анька, удерживая американского солдата в заложниках, при помощи, видимо, той сныканной заточки, бодро командовала:       — Савельич, заводи машину!       Вот же засада, ну не могли они в другой день сбежать, а? Нас же сейчас всех прицепом загребут долбанные американцы!       Тилике выбежал из ангара и встревоженно что-то заговорил. Клаус перевёл нам:       — Быстро идти в машина, он вывозить нас отсюда. Такая неразбериха быть для нас хорошо.       Вэй смотрел на меня бесстрастным взглядом человека, который владеет сакральными знаниями:       — Ты сделаешь ошибку, если откажешься от помощи Далай-Ламы. Ты вмешалась в течение времени, только он вернёт тебя в тот временной отрезок, откуда всё началось, чтобы ты вернула равновесие.       Как-то меня даже проняло. Не пойму пока, что не так, но после его слов на периферии мозга тревожно болталась какая-то ассоциация. Пока я зависала, переводя взгляд с Вэя на моих немецких рыцарей, упустила из вида Коленьку.       — Аня! — только и услышала его вопль за спиной.       — Да твою мать, вот же придурок нестабильный! — мои колебания, как ветром сдуло.       Глазам не верю: наш баран бежит в самый замес, естественно, без всякого оружия. Само собой, не думая, что сейчас словит шальную пулю и на этом как бы всё. Я в полном охиреозе задала в воздух риторический вопрос:       — Ну, и как теперь?       — Стой здесь, Тилике за тобой присмотрит. — среагировал Ягер. — Я притащу сюда этого идиота.       Он остановился, вспомнив, что Вэй по-прежнему отсвечивает рядом и отрывисто приказал Тилике:       — Binden Sie ihn!       Тот кивнул и снова занырнул в ангар. Но я сейчас не боялась китайца, я залипла на живую картину эпичного боя перед глазами. Наши беглые красноармейцы достигли соседнего ангара, и я в шоке догадалась, что они собираются угнать не просто военный грузовик. Похоже, что эти смертники замахнулись опять на танк. Действительно, почему ж нет? Команда в сборе, америкосы на ушах стоят и явно так просто не дадут вырваться. Так что, только и остается — снова раскатать этот лагерь тонким слоем по земле. Вэй после того, как Тилике шустро связал его, опять что-то залопотал, мол, зря я ему не поверила. А между тем, к горячей точке уже стягивались солдаты. Я тихо застыла на месте, боясь упустить из поля зрения Колю и Клауса. Колян уже запрыгнул в танк, собираясь завести машину. Демьян тоже поднялся и вскоре вылез из люка, держа в руках, словно букет ромашек, гранаты. Ох ты ж, е-мое! Может, мне стоит пересидеть в ангаре эту заваруху? Но ноги словно приросли к земле. Я не отрывая глаз наблюдала, как Демьян зашвырнул гранату в самую гущу толпы, как Василенок, отбрасывая уже бесполезный пистолет, рванул к лежащему без движения солдату, подбирая автомат. Остальные, видно, тоже потихоньку вооружались — стрельба не прекращалась.       Американцы заняли позицию за постройками практически рядом с нашей. Плохо, очень плохо. Что-то Клауса не видно, а-а вот он, прикрывает Аньку, которая уже расправилась с заложником и пробирается к танку. Клаус двинулся туда же. Помолиться что ли, пусть он быстрее тащит сюда задницу Ивушкина, и мы наконец-то свалим! Хотя это уже вряд ли. Я заметила нашего любимого капрала и ещё человек пять солдат, подступающих с другой стороны. Нашим их, скорее всего, ещё не видно. Зато они хорошо всех видели, в том числе и меня. Надо как-то предупредить мужичков, а то, если американские бойцы начнут атаковать с двух сторон, выстоять точно не получится. Я не успела даже заорать, как что-то с глухим звуком врезалось в металлическую дверь чуть левее моей головы. А следующую пулю словил Тилике, оттолкнувший меня в сторону. Вэю хватило ума забиться внутрь ангара — что ж я так не сделала, дура впечатлительная?        В панике плюхнулась рядом с упавшим Тилике, оценивая ранение. На его кителе с левой стороны расползалось кровавое пятно. Я торопливо расстёгивала пуговицы непослушными пальцами, понимая, что нужно как-то остановить кровь. Навыков оказания первой помощи при огнестреле у меня ноль в квадрате, нет — в кубе, но сидеть сложа руки тоже нельзя. Со стороны продолжали трещать автоматные очереди, затем снова рванула граната. Но я видела только аккуратную рану пониже его ключицы и медленно вытекающую из неё тонкую струйку алой крови. Рванула рубашку, машинально повторяя:       — Всё будет хорошо, держись, пожалуйста…       Мою руку накрыла чья-то ладонь — я даже не удивилась, когда поняла что это Клаус. Он продолжил мою недопомощь: оторвал широкий лоскут рубашки Тилике, на удивление, ловко соорудил повязку.       — Halt sich, die Wunde nicht die Tödliche.       Я завороженно слушала непонятную для меня немецкую речь и больше не находила её грубой. Ведь в этом родном голосе звучали такие тёплые, согревающие интонации. Тилике слабо улыбнулся, цепляясь за руку Клауса, и он успокаивающе сжал пальцы друга.       — Я уведу его, в машине должна быть аптечка, — повернулся ко мне Клаус. Затем он приподнял раненого и, поддерживая за плечи, потащил в ангар, добавив:       — Пойдём, здесь больше нельзя оставаться. Если человек — клинический идиот, то я тут бессилен. Сейчас главное, выбраться.       Я кивнула, так-то он был прав. Но что-то всё же останавливало вот так бросить Колю здесь. Злилась я на него, конечно, знатно, но всё же придерживалась мнения, что раз мы попали сюда втроём, то также надо и уходить. Пока я тупила, дождалась проблем на задницу. Мой верный поклонник Джонс появился словно из ниоткуда и, схватив меня за шкварник, осклабился:       — Далеко собралась, сучка?       О как, а чего ж не птенчик? И, собственно, не успела даже ничего ответить, как он не слабо так впечатал меня в металлическую дверь. Про то, что спину обожгло болью, я промолчу. Моя голова! Да я так инвалидом останусь, в прямом смысле отбитой на всю голову.       Ой, а что это он меня так быстро выпустил? Оказалось не очень-то удобно лупить девчонок с ножом в плече. Стоп, а откуда здесь Ярцева взялась? Джонс нечленораздельно замычал и бросился на неё. Всё, чем я могла ей помочь — это заорать во всю мощь легких, привлекая внимание наших сокамерников.       — Далеко не сбежите, сучки! — капрал шёл на Аньку, как разъяренный медведь. Я прикрыла глаза, чувствуя, что если сейчас не явится помощь, упаду замертво.        Голова кружилась, кажется, я и шага не смогу сейчас сделать. Придя немного в себя, увидела перед собой живую-невредимую Аню и тушу Джонса, живописно раскинувшегося на земле. Ярцева скупо улыбнулась:       — Услышал тебя мой Демьян. А глаз у него меткий. Ну, чего стала? Живо за мной!       — Э-э, ну, как бы мне немного не по пути с тобой, подруга, — зависла я.       Мне реально было плохо: все звуки подозрительно сливались в один общий шум и как бы доносились издалека. Чувствую, словлю я сейчас неслабый обморок…       — Ай, блять, больно, ты что делаешь? — вскрикнула я от резкой боли в щеке. Оказалось, хорошая затрещина приводит в чувства не хуже нашатыря.       — Давай, шевелись! Тебе жить надоело?       Ярцева крепкой хваткой вцепилась в моё запястье и потащила вперёд.       — Стой, — я задыхалась от её темпа. — я ухожу с Клаусом, слышишь, пусти меня!       — Мамка твоя мне ещё спасибо скажет, что я не дала тебе спутаться с чёртовым фрицем, — отрывисто заявила Аня, продолжая тащить меня.       Я пыталась что-то пищать, но она уже добежала к танку, волоча меня как на буксире.       — Надо уходить, товарищ сержант. — перед нами возник Василенок. — Ребята сдержат этих гадов, а вы бегите на помощь нашей роте.       — Разберёмся, — бросила Аня и кивнула Демьяну. — Ну-ка помоги, пока эта дура не поймала своей пустой башкой пулю.       Демьян бесцеремонно подхватил меня под мышки и с лёгкостью поднял к открытому люку, позвав:       — Принимай.       Ивушкин высунулся и с готовностью потащил меня внутрь.       — Вы что делаете? — завизжала я. — Мы же так не договаривались, Коля, пусти!       — Сейчас главное, выбраться отсюда, потом разберёмся с порталом, — пробормотал он, заталкивая меня вниз.       Я рванулась обратно, как раз, чтобы увидеть, как Савельич тяжело осел на землю, с удивлением глядя на расплывающееся на груди пятно.       — Степан! — вскрикнула Аня, бросаясь к нему. — Дема, тащи его в танк. Я прикрою пока здесь.       — Нет, Анюта, не надо, — Василенок потянул Демьяна к себе. — давай мне гранаты, все, шо остались. Уходите сейчас, я их задержу.       — Савельич, ты… — неловко бормотал Волчок, всё же отдавая гранаты.       — Мы должны победить их, собак поганых… — закашлявшись, дал последнее напутствие Степан. — Отомстите за наших ребят…       Он развернулся, замахиваясь в сторону укрытия американцев. Демьян и Аня отходили к танку. Коля дёрнул меня, рявкнув:       — Ты чего высунулась? Войну поближе увидеть захотела?       Я села, морально раздавленная событиями. Жалость острыми когтями царапала всё внутри. Сколько же ещё людей погибнет, пока помешанные на власти ублюдки будут уничтожены? И, кстати, за одним раненым, по идее, врагом, я сейчас готова лить горькие слёзы. Я видела сегодня слишком много смертей. До сих пор хочу верить, что Тилике выкарабкается. А вот Савельич и остальные ценой своих жизней давали сейчас нам уйти.       По корпусу послышались тяжёлые звуки, словно кто-то боролся. В люк, отчаянно матерясь, ввалились по очереди Демьян, Анька и злющий Ягер.       — Ивущькин, я тебя убивать медленно и долго за такая выходка, — прошипел он.       — Потом убьешь, Ягер, сейчас мы повторим побег сорок четвёртого года. — отмахнулся Коля. — Ещё кого-то берём?       — Нет, — сквозь зубы ответила Аня, — только выкидываем. Я с вашим фрицем в одном танке ехать не собираюсь.       — А придётся, — подала я голос. — ты мне всю малину испортила, спасительница, блин. А нам тоже надо отсюда валить. К тому же у вас теперь нет мехвода, а они оба танкисты.       Ярцева прищурилась, расчетливо оглядывая нас, но, конечно, спорить уже было некогда. Она решилась:       — Ты, — кивнула Коле. — пока что командир, но каждый шаг согласовываешь со мной. А ты, фриц, будешь за мехвода. Гони на полную, и к херам их ворота. Демьян, готовься пальнуть, если не угомонятся.

***

      Йу-уху-у-у, мы снова сделали это! Кто бы сомневался, что Коленька повторит свой трюк на бис: врубил на полную форсаж, мы эпично снесли ворота, шарахнули парой бронебойных, желающих нас задержать, и теперь катились по знакомому автобану в никуда.       — А ты ничего, командир, рисковый, — Ярцева сдержанно похвалила, зардевшегося как маков цвет, Колю.       — Да ладно, куда мне до тебя. — смущённо ответил он. — Как вы умудрились вырваться из камеры?       — Как-как, — Аня невозмутимо шуровала в «шермане», проводя инвентаризацию запасов. — позвала их солдата. Ляпнула, что у меня есть для них ценная информация. Он, сука жадная, повёлся, открыл дверь. Дальше всё просто: ножом по горлу, забрали его пушку.       Ну, ни хера себе, она, оказывается, у нас нагулянная дочь Росомахи.       — Ты у меня просто сокровище, — Демьян притянул любимую к себе и ласково ткнулся носом в её шею. Коля, бедный, сразу помрачнел и отвернулся, переключая внимание на дорогу.       — Это всё хорошо, но что дальше делать будем? — я бесцеремонно прервала их обмен нежностями.       — Надо идти под Берлин, наших выручать. — ответила Аня. — Карты у нас нет, так что пусть ваш фриц колется. Ни за что не поверю, что он не ориентируется в этой местности.       Я вскинула глаза на Колю, рассчитывая, что он сейчас заявит о корректировке планов. Но Коля наклонился вниз и крикнул:       — Слышал, Ягер? Проводником у нас будешь.       — Чего-о-о? — я чуть не вскочила, не ожидая такой подставы. — Нам же нужно совсем в другое место.       Коля мотнул головой, приглашая меня ближе, и тихо заговорил:       — Успеем ещё вернуться к крепости. Ане поможем, они же вдвоём никак не справятся. Тем более возле лагеря сейчас крутиться нельзя.       — То есть я правильно тебя поняла? — мне хотелось хорошенько приложить его головушкой об панель. — Мы премся на передовую, на минуточку, в американском шермане и собираемся там сложить свои головы?       — Саш, я уже говорил, не могу я воспринимать жизнь здесь, как игру какую-то, — Коля серьёзно смотрел мне в глаза. — Аня живая, она здесь, рядом, и ей нужна помощь. И угроза для нашей страны тоже реальная. Сегодня много хороших парней жизней не пожалели, я теперь не могу сбежать, как последний трус. Наведём порядок, чтобы, как положено, была наша победа и тогда уж рискнем поменять время, или как правильно назвать всю эту херню.       Не-не, я на это не согласна. Пусть не считают меня патриотом, плевать. Тут любой здравомыслящий человек бы заявил: на хер всё, вызывайте богатырей, спецназ, Рембо, кого хотите, а я не полезу в такое.       — Кла-аус, — жалобно протянула я. — ты это слышал? Что скажешь?       — Я всё сказать позже, когда мы добираться до безопасный место, — зло прошипел он. — сейчас действительно надо уходить далеко от лагерь. Ивущькин, я тебя точно когда-нибудь добивать.

***

      Мы уходили на запад. Я почти уже смирилась, что мы всё дальше и дальше от портала. Погрузилась в какое-то сонное оцепенение. Устала я бороться уже которую реальность подряд, словно кто-то постоянно усложнял уровень изощренной игры. Может, карма моя такая — сгинуть в сорок каком-то году. Мы шли остаток ночи и уже непонятно сколько днём. Ягер, конечно, был спецом в побегах, правда немного не с той стороны, но не важно. Он сразу увел танк с основной дороги, и теперь мы пробирались, как и Коля тогда, пролеском. Только уже в другую сторону.       — Хорош дрыхнуть, у нас обед по расписанию, — Аня слегка толкнула меня, вынуждая лениво открыть глаза. Она держала раскрытый паёк для солдат. Ну, хоть с этим проблем нет. Мы внаглую угнали американский танк вместе во всеми плюшками: оружие, аптечка, пайки.       Я взяла открытую банку каких-то консервов, без особого аппетита пожевала вприкуску с галетами.       — А что у нас с водой? — меня гораздо больше волновала проблема обезвоживания, нежели голода.       — Вот, набрали, — Аня протянула мне фляжку. Как истинное дитя мегаполиса с херовой экологией, я ужаснулась перспективе напиться водички из открытого водоёма. Но деваться-то некуда, надеюсь, они набирали её не в стоячем пруду?       — Так и будем кататься, пока не нарвемся на кого-нибудь? — спросила я. Ну так, мало ли что ещё пришло в голову этим героям.       — Ты сама говорила, что наша дивизия прошла недавно в сторону Берлина. Будем их искать, — ответила Аня. Ну, допустим, я ничего не говорила, птичка-говорун у нас Коля, но не суть.       — И вы серьёзно собираетесь явиться на глаза своим в американском танке? — они что, совсем отбитые на голову, не пойму. — Роту спасать они собрались. Да по нам сразу пальнут бронебойным.       — Бросим танк, пойдём пешком, — н-да, Колян оригинальностью не отличается.       — Бросить столько снарядов? — покачала Аня головой. — Ну нет. Да и танк ещё нам пригодится.       — Если быть бой, американец не ждать удара от свой танк. — подсказал Клаус. Ну да, где-то мы уже это всё видели. — Через двадцать километр быть город. Возможно, там быть русский дивизия.       — Фриц дело говорит, — неохотно признал Демьян.       — Значит, заберемся глубже в лес, спрячем танк и будем выдвигаться на разведку, — постановила Ярцева.

***

      Не, всё-таки, случись настоящая война, я, наверное, откинулась в первые же дни. В очередной раз убедилась насколько бесполезна в качестве бойца — эти, вон, все трудятся слаженно. Демьян и Коля танк ветками прикрывают, Аня разбирает оружие, Клаус сверяет местность по внутреннему навигатору. Меня хватило только на то, чтобы сгрести жестяные банки консервов в рюкзак и захватить посудину с водой. Они все так уверенно шли причём с таким видом, будто знали куда надо идти. Я же плелась без всякого энтузиазма, гадая в какую очередную задницу мы сегодня попадём. Топали долго, наверное, с километр, в лесу была подозрительная тишина. Не то, что людей не слышно, даже птички, мать их, не чирикали. Хоть и светло, а жуть пробирает.       Внезапно идущий впереди Волчок остановился и знаком показал нам сделать то же. Я теперь тоже услышала тихий хруст веток и замерла. Аня молча перехватила поудобнее автомат, Коля загородил её собой и снял с плеча винтовку. Клаус вернулся ко мне, движением руки перемещая меня ближе к Коле и сам стал так, чтобы прикрыть с тыла наш отряд. Земля перед ногами Волчка взлетела маленькими воронками — какие-то гады недвусмысленно намекали нам не лезть дальше.       — Стоять! — из-за деревьев послышалась русская речь. — Вы кто такие?       — Свои, — крикнула Аня. — мы только что сбежали от американцев!       — Свои в плен не попадают! — сурово ответили ей. — Бросайте оружие, будем разбираться!       — Да щас, так и сделаем! — от страха у меня прорезалась дурная смелость. — Если будете так пачками своих мочить, никогда войну не выиграете! Что, если в плен попал, так и не человек сразу? Зато мы знаем ближайшие передвижения немцев и союзных войск.       — А ну, покажись, кто там такая смелая? — хохотнул невидимый собеседник. Я, уже не видя смысла прятаться, вышла из-за спин моих защитников.       — А вам показаться слабо? Или будете прятаться в кустах, обстреливая нас?       — Ах ты, пигалица языкастая, — теперь уже раздражённо заговорил чей-то голос, и из-за дерева показался средних лет дядя с автоматом наперевес. — Ну, пойдём, будем решать, что с вами делать.        Ну, здорово! Я в отчаянии смотрела на своих горе-героев. А я ведь предупреждала! Вот вроде бы все четверо — взрослые, прошедшие войну, умные люди. Ну, неужели они не думали, что именно так всё и обернётся? Но думать — это ведь для адекватов, у нас же нет на это времени.       Нас доставили в полевой штаб, ну, или как правильно называется временное место размещение военной роты? Тут не было ни построек, ни даже палаток: с одной стороны лес, с другой, ближе к берегу местной реки, всё сплошь перерыто окопами и блиндажами. Чуть дальше танки, пулемёты. В общем, вэлкам, враги, мы готовы! Бойцы, кстати, держатся бодрячком, я ожидала немного иной настрой, ну, там, усталость от войны, растерянность от нового пополнения врагов. Прямо гордость берёт за русских — ситуевина гаже некуда, но страх, отчаяние, уныние — это всё не про нас.       Майор, конечно, устроил нам допрос с пристрастием: кто такие, с какой части. Анька-то с Демьяном выкрутились, они ведь реально попали в плен с фронта. Даже Коля как-то проскочил каверзные вопросы. Всё же как-никак сам воевал несколько лет назад — естественно, ориентировался в датах и событиях. Меня даже не пытались замаскировать под вояку, прошла, как пленная концлагеря. Хуже всего дела были у Клауса. В палевной немецкой форме, с таким же акцентом. Аня по пути шёпотом предлагала выдать его за пойманного фрица. Но я отмела этот вариант — его сразу повяжут или вообще расстреляют, а Клаус нужен мне живым и дееспособным. Поэтому, когда повисла неловкая пауза при дознании, я вспомнила свои таланты слагать легенды и перехватила инициативу:       — Так он со мной в лагере и сидел. Что, думаете, немцы своих же не гнобят?       — В лагере сидел, говоришь? — недоверчиво прищурился майор.       — Ну да, загремел за несогласие с режимом Гитлера. Уже почти год как подозревается в заговоре. Операция «Валькирия» — слышали о такой?       Вот только, дядя, не спрашивай меня детали, прошу. Ибо, к своему стыду, кроме сухих фактов, красочных подробностей известного заговора я не знала. И вообще запомнила только благодаря одноименному фильму с Голливудским красавчиком. Клаус, конечно, молодец, глазом не моргнул, пока я записывала его в предатели. Вот умеет же человек сохранять идеальный похер-фейс.       — Докладывайте обстановку во вражеском тылу, полковник, — обратился к Ивушкину майор.       — В бывшем концлагере «Ордруф» теперь база американских солдат, — уверенно рассказывал Коля. — у них двадцать единиц танков, пехоты человек сто. С ними объединились немцы, они вчера ушли в сторону Праги.       — За малым разминулись, — присвистнул майор.       — Это нашей Сашке надо спасибо сказать, — усмехнулся Коля. — она переводила перехваченные документы в нашу пользу.       — Нехороший выходит расклад, ребята, — помрачнел майор. — мы оставили здесь всего пять танков и тридцать человек артиллерии. Остальные продолжают идти к Берлину. Вся основная сила сейчас стягивается туда. Мы получили приказ стоять до последнего снаряда и не пропускать врага на помощь фрицам. А оно, вон, как выходит, их тут теперь как блох на собаке.       — Немцы не будут вечно торчать в Праге, скоро сообразят что это был обманный маневр, — согласился Коля.       — Значит, стоим здесь, на укрепленной позиции, и будем держать удар, кто бы ни пытался прорваться к Берлину, — твердо сказал майор.

***

      — Нет, ты — не просто идиот, ты — ебанько по всей голове. — дала я волю своей злости, обрушив её на Коляна. — Мы, конечно, размутузили америкосов, но они же скоро нас найдут. Да так, что чертям станет жарко. Кому ты поможешь, если мы здесь погибнем?       — Может, мы так и перенесемся в своё время, — беспечно ответил Коленька. — Китаез же этот, вон, как боялся нас убивать здесь, чтоб такой оказии не вышло.       — Китаез скорее всего хотел воспользоваться ситуацией, чтобы ещё более шикарную реальность открыть, — рявкнула я, припомнив. — я как-то вырубилась от пыток и ничего, в другом времени не очнулась. Так что, давай уже, включай извилины, если сдохнем здесь — это уже насовсем.       — Ивущькин, ты помочь Анна добираться к свой дивизия, — вмешался Клаус. — теперь мы должен уходить, как быть решено.       — А вы не думали, что из-за того, что в этой реальности всё не так, то теперь и наша родная изменилась? — че-то вообще не пойму, куда он клонит. — Может, надо сделать как должно быть по истории, добиться победы, тогда и в нашей будет всё по-прежнему.       — Ты хоть сам понял, что сказал? — у меня мозг закипел от его фантазий. — Окстись, Коля! Ваша реальность тоже неправильная! Это моя должна вернуться на место, а не ваша!       — Ага, и я так понял, что из-за тебя мы вообще никогда в правильное время не попадём, — озвучил общие подозрения Коля. — Так что, может, и не надо оно. Кто знает, куда опять вынесет. Вон, ты рассказывала, что бывало время, где фрицы победили. Я туда точно не хочу.       — Ты нас кидаешь? — в шоке спросила я.       — Во всяком случае сейчас мне некогда заниматься такими глупостями, когда Великая победа на кону, — уклончиво ответил Коля.       Вот это я понимаю плюха мне на ночь глядя прилетела! И я заметила, что Ягер как-то подозрительно молчит и прислушивается к нашей перепалке. Нет, всё, мне надо остыть, а то не ровен час придушу я Ивушкина!       Остывать я решила балуя себя прогулкой к реке. А то выгляжу после такой бурной ночи, как привокзальная бомжиха. В рюкзаке у меня лежал гигиенический минимум, выданный ещё Сильвией: зубная щётка, паста и кусок мыла. Хотя бы умоюсь по-человечески.       — Стой, — догнала меня Аня. — куда одна поперлась, горе ты беспокойное?       — Не боись, топиться не собираюсь. — пробурчала я. — Умоюсь и приду.       — С тобой пойду, я помыться мечтаю с неделю уже, — мечтательно протянула Ярцева. Стало стыдно: мне-то свезло насчёт поблажек, а она сидела в камере наравне со всеми пленными.       Пока я чистила зубы и умывалась, Анька без особого стеснения разделась и полезла в воду. Мне даже смотреть на неё холодно было, но я только протянула ей мыло:       — Ну, и как водичка?       — Нормальная, — она с наслаждением плескалась. — давай, окунись, неженка.       В принципе, в походах мне случалось мыться даже в ледяных родниках, а неизвестно когда ещё возможность помыться будет с нашей-то нестабильностью. В общем, через пару минут обнаружила себя бодро плывущей рядом с Анютой.       — Чего там у вас случилось? — спросила она. — С братом поссорилась?       — Типа того, — надо же, ничего тут не скроешь. Хотя, наверное, моё желание прибить Кольку красной надписью горит на лбу.       — Он хороший у тебя. — вдруг сказала она. — Такой смелый, честный и… добрый. Эх, не будь у меня Демы, влюбилась бы.       Конечно бы, влюбилась, дорогая, вам по-моему суждено во всех реальностях делить одну судьбу. Я внимательно вгляделась в её лицо ещё раз, гадая что это сейчас было: действительно великая любовь, сквозь время и пространство, или проблеск памяти из правильной реальности? Но Аня уже снова стала собой, отбросив нежную сентиментальность:       — Пойдём на берег. Сейчас не то время, чтобы беззаботно плескаться часами.

***

      Незаметно подошло время ужина. Я сидела напротив Ани и Демьяна на поваленном дереве и ела пшенную кашу. Кстати, вкусную, я неприхотлива в походной еде. Клауса утянул на приватную беседу майор. А Коля уже вовсю общался с красноармейцами, чувствуя себя как рыба в воде. Подошёл к нам и весело приземился рядом:       — Я тут с ребятами поговорил, смена часовых каждые два часа. Мы можем сейчас отдохнуть, заступим на пост через четыре часа.       — Хорошо, — кивнул Демьян и отставил пустую миску. Он притянул к себе Аньку и что-то тихо заговорил, касаясь губами её виска. Веселья у Коленьки в разы поубавилось, но сейчас я его не жалела.       Вообще-то я не злопамятная, просто до сих пор не простила его предательства. Я демонстративно отвернулся от Коли, не желая разговаривать.       — Чего, до сих пор злишься? — добродушно спросил он. — Саш, ну хватит. Нельзя нам по-другому, сама видишь.       Я молча вскочила и потопала куда глаза глядят, в сторону реки. С ним бесполезно говорить, только нервы зря переводить. Проходя мимо сладкой парочки, услышала тихий разговор:       — Тяжело у меня на сердце, Дема, наверное, ждёт нас с тобой последний бой. Ты слышал, нас мало, и отступать мы не будем.       — Ну что ты, Аннушка? Разобьем мы америкашек, вот увидишь. И фрицев дожмём. Будет победа наша, даже не сомневайся. — успокаивающе отвечал Волчок. — Домой вернёмся, на землю родную, детки у нас с тобой будут…       Я не стала подходить к воде, стояла, опираясь о дерево, пыталась понять, как нам быть дальше. Голова шла кругом: я была так уверена, что для правильного попадания обратно, в своё время, нужно сначала вернуть Колю с Клаусом в предыдущую реальность. Но если Коля не рвётся возвращаться, а мы попытаемся сделать это вдвоём, то чем это всё закончится? И вообще из головы не шли зловещие прогнозы про замкнутый временной круг. Если исходить из того, что Вэй говорил правду и накосячила я, то в чём? Забыла мобильник? Смерть ребят в других реальностях, я так понимаю, не в счет. Это тянется именно из самой первой реальности сорок четвёртого года. Я что-то сделала, чего не должно было быть в том времени.       Сердце неприятно потянуло тяжестью уже, в общем-то, очевидной догадки. Ягер ведь должен был погибнуть. А я, дурында, воспринимала всё в то время, как ролевку из кино и поддалась… А чему я вообще поддалась? Нет, существовал маленький шанс, что это всё из-за забытых в прошлом вещей. Ведь, помимо телефона, по реальностям перемещался злосчастный портрет Клауса.       Позади меня тихо хрустнула ветка. Я обернулась: луна освещала фигуру в серой военной форме. Моё сердце устроило кульбит при мысли, что я должна была позволить ему выпилиться с моста. Пожалуйста, пусть всё окажется из-за портрета, мобильника, чего угодно! Ибо я не смогу, даже для того, чтобы вернуться в своё время, грохнуть его. Меня охватило тягучее чувство понимания довольно паршивой для нас ситуации.       — Александра, — тихо позвал Клаус. — Разве можно так исчезать? Никому ничего не сказала, ушла.       Я ничего не ответила, отлепилась от дерева, шагнула ближе, ткнувшись лбом ему в грудь. Не хотелось больше обсуждать бесполезные планы спасения, чуть позже подумаю, что можно сделать. Сейчас хотелось его обнять и никуда не отпускать. Клаус чуть склонился, прислоняясь своим лбом к моему:       — Я знаю, ты боишься, но у нас есть как минимум два выхода. Можем вернуться к лагерю, я знаю обходные пути, мы пройдём в портал вдвоём.       Я смотрела в его глаза, заряжаясь хладнокровной уверенностью и мотивируя себя не сдаваться.       — Можем не проводить экспериментов, а устроить жизнь здесь. — продолжал он. — Предложение уехать в Швейцарию по-прежнему актуально.       Я словно растеряла всё своё красноречие, лишь крепче сжала ладони на его плечах. Сейчас я даже не думала, как выбрать верный путь и не облажаться. Сейчас главное — впитывать его близость, позволить этим сильным рукам отгородить меня от всего мира.       — Клаус… — надо же, как дрожит мой голос. — я уже вообще ничего не понимаю, я больше не знаю, как правильно…       — Тш-ш, — он мягко провёл пальцем по моим губам, заставляя замолчать. — Всё будет хорошо.       Не представляю себе, как может получиться для нас всё хорошо, но так хочу верить в то, что он говорит. Я безнадежно тону в море его глаз и будто со стороны вижу, как он наклоняется и целует меня. Мне начисто сносит крышу, когда подушечки его пальцев гладят кожу вокруг наших соединенных губ. Его поцелуй — это что-то слишком горячее, умелые движения губ вышибают из головы все мысли. Совсем.       Сводили с ума его руки, которые зарывались в мои волосы. Его крепкая грудь, прижатая к моей. Клаус с приглушенным стоном прижал меня к дереву, плавно прикусил губу, затем спустился ниже, касаясь губами горла. Я замерла от ощущений обжигающе-горячего дыхания на шее. Чуть хриплый шепот немецких непонятных мне слов запускает в крови новую волну возбуждения. Чёрт, это же нечестно так мастерски соблазнять взглядом, голосом, м-м-м, у меня нет шансов устоять, да и раньше не было. Он снова вернулся к губам, целуя ласково и властно одновременно. Между нами смешанное, сбитое напрочь, одно на двоих дыхание; пальцы, хаотично срывающие друг с друга мешающую преграду из ткани и лихорадочно-пустые мысли.       — К чёрту сейчас всё, — прошептала я, выныривая из горячего вихря за глотком воздуха. Слава Богу, не забыла пока как нужно дышать. Не представляю, что сейчас можно увидеть в моих глазах, но у Клауса в обычно бесстрастном взгляде сейчас полыхало такое пламя, что, увидь я такое раньше — точно бы бежала подальше. Но не сейчас. Я сама потянулась к нему губами. — всё к чёрту: Колю… американцев… проклятую войну…