***
О Бо-оже, что вчера было? Я потянулась - ое-ей, все болит, как будто по мне танк проехался, честное слово. Хотя, в принципе, можно и так сказать. Наполовину проснувшись, я услышала негромкие голоса: оказывается, мужчины уже встали, и Вэй притащил завтрак. Я уже приготовилась выдать гневную отповедь, что нехер спозаранку будить людей, но вовремя вспомнила о первоочередных задачах — нужно заручиться согласием на хоть какой-то выход из кельи. — Вэй, стой, не уходи. Ты уже говорил с Далай-ламой? — Да, — безмятежно улыбнулся он. - Ближе к вечеру он примет вас у себя. Отлично, значит, у нас есть несколько часов пройти квест, разгадывая, где китайцы прячут таинственный портал. — И что нам, так весь день и сидеть в этой келье? — я состроила жалобную мордашку. Авось и купится. — Вы не пленники. Можете посетить наш храм во дворе и собственно сам двор. Можете посещать горячие источники. Мне показалось или хитрая улыбочка промелькнула на бесстрастном личике нашего девственника? У меня только один вопрос: по какому фэн-шую водоём с природной виагрой оказался рядом с мужским монастырем? Так, пожалуй, стоит сначала поесть, потом приступать к активным действиям. Я перебралась к столику с подносом — какая-то непонятная на вкус каша, опять же лепешки и горячий чай. Сойдёт. Клаус молчаливо перебрасывался со мной взглядами, мол, как будем действовать? Я скосила глаза на Колю и едва заметно качнула головой. Он кивнул, понимая, что искать портал мы отправимся вдвоём, но сначала нужно чем-то занять нашего активиста. А он, кстати, какой-то довольный сидит, умиротворенный что ли. Что-то неприятно кольнуло на уровне подсознания, но я устыдилась такой настороженности. Если его понемногу отпускает горе это тоже неплохо. — Как твоя спина? — спросила, прикидывая, может, отправить его ещё раз на перевязку и тем самым отвлечь от нашей вылазки. — Аюр перевязал меня утром, заново намазал всё какой-то штукой, почти и не болит, — бодро отчитался Колян, доедая кашу. Ну ладно, я что-нибудь ещё сейчас придумаю. — А пойдём правда во двор, сидим тут, словно в камере какой, — Коля неожиданно облегчил мне задачу. Я допила чаек и улыбнулась: — Как скажешь. Двор оказался довольно широкой каменной площадкой, вокруг которой и располагался комплекс монастыря — частично в горе, частично в виде прилепленных, словно птичьи гнезда, построек. Спускаясь, мы преодолели довольно сложную путаницу внутренних, хрупких на вид деревянных лесенок. А у монашков, оказывается, тренировка по расписанию. Выстроились рядочком, готовятся отрабатывать приемчики. И как по команде уставились на нас. — Вэй, если нам сюда нельзя, — помахала ему рукой, — мы сейчас уйдём. — В этом нет необходимости, — к моему удивлению, ответил он, — вы можете остаться. - Отлично, — я облегченно выдохнула. Это же просто невероятная удача. Большинство монахов будут ближайший час заняты, и если Коленька увлечется изучением восточных единоборств, мы как раз успеем осмотреться. — Да пребудет с вами сила, — тихо хихикнула, глядя на четко проработанные движения синхронно двигающихся китайчиков. Как я и ожидала, Колька, словно мальчишка, повёлся на боевое шоу. Убедившись, что все при деле, мы с Клаусом, как пара шпионов, незаметно слиняли обратно внутрь горы. — Здесь несколько разветвлений — откуда начнем? — внимательно приглядывался Клаус в полумраке каменного коридора. Да черт его знает. Хоть бы ежик какой надумал показаться из тумана и пролил свет в какую сторону нам идти. — То, что мы ищем, должно быть спрятано в довольно большой пещере, — прикинула, — хотя я не представляю, как выглядит их зеркало времени. Возможно, они уже готовятся к обряду экзорцизма, и мы по звуку поймём где это место. — Смотри, этот коридор совсем маленький, — Клаус быстро прошёлся, оглядывая каменный лабиринт и быстро вернулся, — чертовщина какая-то. Вроде бы и кельи, но уж очень маленькие, будто для карликов делались. — Возможно, это для аскетов, которые практикуют многодневные медитации. — меня всегда ужасали подобные акты фанатизма в любой вере. - Тут скорее всего не будет того, что мы ищем. Внезапно Клаус схватил меня за локоть, оттаскивая в темноту коридора. В двух шагах от нас чинно прошла парочка китайцев. И куда же они потопали? Может, крыс или какую ещё живность кормить, может, наскальной живописью заниматься, уж не знаю. Но, возможно, стоит это выяснить. — Идём сюда, — Клаус шагнул в довольно широкий коридор, где кое-где на стенах даже попадались горящие факелы. Че-то мне совсем не по себе, я невольно притормозила. Клаус обернулся, оценил мою перепуганную физиономию и взял за руку: — Александра, ты же понимаешь, сейчас не до детских страхов. Я морально взяла себя за шкварник и кивнула: — Ты прав, к тому же они явно не смерти нашей хотят. Мы прошли не так уж много, и я услышала монотонные звуки, что-то вроде их традиционной мантры «Ом-м». Переглянувшись, мы оба пошли на звук. Несмотря на то, что я храбрилась по поводу нашей неприкосновенности, находиться в этих каменных коридорах было жутко до одури. Тусклый свет факелов, превращающий любое движение в зловещий театр теней, глухой, монотонный звук неизвестно для какого ритуала - ощущение, что ты находишься замурованным в глубине горы, - били по нервам знатно. Мы подошли к пещере откуда доносились монотонные звуки, и я рискнула заглянуть внутрь. И сразу поняла, что больше искать ничего не нужно. Пещера выглядела словно из приключенческого экшена в лучших традициях Голливудских фильмов. Довольно просторная, с вырубленными каменными колоннами и ступенями, ведущими на возвышенную плиту. И вокруг этой здоровенной дуры сидят в позе лотоса с десяток монахов. Ясно теперь почему они зовут портал зеркалом — вогнутая плита имела овальную форму и действительно походила на гигантское зеркало. — Идём, — я потянула Клауса назад, — вернёмся в нашу келью за вещами. И ещё надо что-то придумать с Колей… Ох ты ж чёрт, да я так инфаркт заработаю! Из-за поворота на нас наткнулись ещё двое монахов. И ведь хрен поймёшь по их непроницаемым лицам, какова будет реакция за самоволку. Я сделала то, что в принципе прокатывало довольно часто — невинно распахнутые глазки, растерянное выражение лица и овечий голосок: — Простите, мы ищем Вэя. Будет интересно если они ни хрена не понимают по-английски. На всякий случай продублировала: — Вэй, мы его ищем. Ну и долго же до них доходит! С меня семь потов сошло, пока дело сдвинулось с мертвой точки — один из них кивнул и явно собрался нас сопровождать. В тягостном молчании мы дошли до своей кельи и китаец знаком показал нам зайти внутрь. Айй, ладно, сейчас придумаем, как незаметно выцепить Колю и вернуться к пещере. — Что мы ему скажем? — спросил Клаус, глядя как я провожу ревизию в рюкзаке, пряча за подкладку телефон и прочие компроматы. — Скажем, что нас позвали на аудиенцию к ламе, — придумала я.- Но его надо вырубить первым. Клаус поправил спрятанный за ремнем армейский нож, про который как-то никто не вспомнил при нашем разоружении, и хищно ухмыльнулся. — Ты же точно уверена, что та плита и есть портал? — Уверена, насколько можно быть вообще в чем-то уверенной, когда имеешь дело со взбесившейся машиной времени, — вздохнула я и поежилась, вспоминая ощущения от ножевого ранения.- Значит все-таки очередная смерть? — У нас не будет времени, чтобы бить друг друга по голове и ловить момент пока все трое окажемся без сознания, — объяснил Клаус.- Ивушкина я беру на себя. Да и в свое сердце попаду сразу, так что тебе не придется ничего делать. Я представила картину нашего тройного убийства — реки крови, агония и — неизвестность впереди. Взгляд Клауса смягчился, он успокаивающе притянул меня к себе: — Я не смогу убить тебя, даже зная, что это обратимо. Немного передавлю сонную артерию, если все сделать быстро, мы пройдем портал все трое… В нашу келью вошел Коля и удивленно спросил: — А вы уже здесь? Я-то гадал куда вы делись, а вам опять уединиться приспичило. — Коля, — осторожно начала я, пропустив подъебку, — мы нашли портал, так что попробуем уйти прямо сейчас. — Почему сейчас? — подозрительно сощурился он.- Нас же вроде лама ждет? У меня уже голова кругом шла — я не помнила переводила ли ему слова Вэя или нет. Если нет, так откуда он тогда это знает? — Ну и пусть себе ждет, — придав интонации максимум беспечности, ответила я.- Все-таки надежнее, когда все делаешь сам, правда? — Это точно, — ох, не нравится мне как он это сказал. — Мы никуда не пойдем, Саша. Мы дождемся, чтобы Лама провернул все так, как надо. — Откуда ты знаешь, как оно надо? — уже чувствуя, что за его словами стоит явно что-то напоминающее полный пиздец, огрызнулась я. — Не будь легковерным дурачком, китайцы не так уж просты. Мы пройдем прямо сейчас в портал. — Вот именно, ты все время принимала меня за дурачка, и я ведь тебе верил, — о, как же мне знакомо это выражение праведного гнева на его лице. Только не пойму как он просек что мы водили его за нос.- Думаешь я не понимаю, что ты решила как-то провернуть все так, чтобы остаться с этим нацистским ублюдком? Я уже знаю, это из-за тебя пошла вся эта херня с перемещением во времени. — От…откуда? — от шока я стала заикаться, как последний алкаш. — Ты представь как тесен мир, — улыбнулся с какой-то злостью Коля, — вчера, пока вы в баньке парились, ко мне заглянул один из братьев. Обработать раны, да. И оказался, вот же совпадение, из Союза. Ты знала, что в Бурятии довольно много буддистов? Он не очень хорошо говорит по-русски, но я его понял. Аюр рассказал, как они все тут счастливы, что наконец-то смогут восстановить равновесие, Сансару и много чего еще. Тут действительно надо быть дураком, чтобы не понять — для этого ты должна отправиться в свое время, а мы с этим гадом — в тот год, откуда и началась эта свистопляска. Клаус, до этого спокойно слушавший эти признания, стремительно шагнул, загораживая меня и зашипел на Колю: — Мне плевать как это сказаться на наше перемещение, но если ты мешать нам уйти — я тебя убивать. Без всяких вариант на воскрешение. — Тоже самое скажу и я, — ощерился Колян, — от этой лживой дряни зависят судьбы тысяч людей, а ей плевать на все с высокой горки, любовь у нее видите ли. Так вот я тоже ради своей любви на все пойду. Клаус прервал его, как всегда эффектным, ударом в челюсть, и я вскрикнула, увидев что он достает нож. — Перестаньте! Если вы друг друга поубиваете, велика вероятность, что время вообще замкнется на этой реальности! — наугад предположила я, в попытке остановить драку. Они словно не слышали моих воплей. Ну и понеслось. Коля пришел в себя и неожиданной подсечкой сбил Клауса с ног. Наступив на его запястье, с трудом разжал пальцы и откинул нож носком сапога. Клаус резко дернул его, сбивая с ног и сразу же двинул в солнечное сплетение. Колька скривился и согнув ноги заехал противнику куда-то в живот. Клаус чуть откатился и Коля, пользуясь временным преимуществом навалился сверху, пытаясь добраться до горла. Я в панике не знала, как остановить этот беспредел — даже по башке их огреть не могу, ведь по рукой ничего тяжелого нет. Клаус снова взял верх, перекатившись и приложив Кольку неслабо так об пол. — Ты дать нам уйти, или умрешь… — Ягер, сука, — прошипел Колян, — я может и сдохну, но верну все, как было… Я вскрикнула от неожиданности, увидев как Коля с силой рванулся, сбрасывая Клауса и тот с грохотом перевернул стоявший рядом сундук. Бросившись к нему, я увидела, что Клаус неподвижно осел у стены. По его виску стекала тонкая струйка крови. Не успела я опомниться, как мое запястье сжали Колины пальцы и он дернул меня за собой: — Идем. — Ты что творишь? Никуда я не пойду, — вырывалась я. — Я скажу Аюру, что вы задумали. Пусть запрет тебя до проведения ритуала, — железобетонно заявил Колян. Я со всей дури пнула его по ноге, готовая пойти и дальше, если не одумается. — Отпусти, я сказала! Дай я хотя бы проверю, что он жив! Выдернув руку из ослабевшей хватки, я вернулась к Клаусу, сразу же проверяя пульс — слава Богу жив. Медленно обернулась к Коле, понимая, что сейчас мало что смогу физически сделать, чтобы остановить его. — Коля, пожалуйста не надо. Дай нам уйти или пойдем с нами. Ты все равно встретишь Аню, так происходит всегда… — Ага, и она то выходит замуж за моего друга, то вообще спит с немецким выродком, — припомнил все Коля.- Нет! Вставай я сказал! — Не пойду, не заставишь! — заорала в ответ я, надеясь, что Клаус быстрее очухается. Даже стала глазами искать оброненный нож. Не умею им пользоваться, но хотя бы попробую взять Колю на понт, угрожая пустить себе кровь. — Пойдешь! — Коля с неожиданной силой схватил меня под мышки и, перекинув через плечо, пошел на выход. — Ах ты сволочь! — я от души пинала его ногами, лупила по спине.- Отпусти! Коля сжал мои ноги, сдерживая пинки и упрямо шел вперед. Я орала как потерпевшая, чувствуя что сейчас все мои надежды на счастливое будущее с Клаусом пойдут, гхм, в общем далеко пойдут. За нами, пошатываясь, выбежал Клаус, и рявкнул: — Сученыш, поставить ее на место! К нам уже бежал местный народ, и чем дело теперь кончится вообще непонятно. — Что здесь происходит? — требовательно спросил Вэй. Картина, конечно, просилась на холст — наверное в их монастыре подобного не было, и уже не будет. Колян, словно пещерный человек, тащивший орущую меня. Бегущий следом разъяренный Клаус, на котором повисли несколько низкорослых китайцев в попытке остановить. Я бы даже поржала, если бы все не было так запредельно безнадежно. Коля поставил меня на пол и, увидев своего нового дружбана, заявил: — Эта дура хотела прихватить своего хахаля и опять перекроить все вокруг. — Я не пойду к вашему ламе и не позволю решать за меня в каком времени мне жить! — от злости и испуга я озвучила все наши секретные планы разом. — Успокойся, тебя никто насильно не заставит пройти Зеркало времени, — спокойно смотрел мне в глаза Вэй, — ты сама должна поговорить с Далай-ламой и выбрать свой путь. Но сначала ты узнаешь цену своих решений. Что-то мне совсем поплохело от его слов. — Идите за мной, — Вэй развернулся и я нерешительно потопала следом, не дожидаясь пока меня потащат под белы рученьки. Клаус в два шага догнал меня и намертво вцепился в мою ладонь. А вот и убежище великого Далай-ламы. Вэй привел нас видимо в молитвенный зал, традиционно украшенный всякими восточными штучками. Позолоченная статуя Будды, алтари, медные курильницы, источавшие какой-то пряный дым, множество свечей, алые полотнища с красочными изображениями местных богов на какое-то время ослепили меня. Нам навстречу шагнул низенький, сморщенный как печеное яблоко, китаец, сначала вызвавший у меня мысленный смешок. Этот учитель Йода и есть легендарный мужик, держащий под контролем мировое равновесие времени? Однако стоило заглянуть ему в глаза, я почувствовала, как все внутри леденеет. Это сложно описать, еще сложнее понять — в его глазах были вековые знания устройства нашего мира, сотни тысяч прочитанных людских душ, увиденные и прожитые сражения бесконечного противостояния добра и зла. Он обошел нас, начав с Коли и хрипло заговорил: — Карма вечного соперничества, вам суждено сходиться в смертельном поединке до тех пор, пока кто-то из вас не ступит на путь милосердия и прощения. Меня аж передернуло от ледяного ветерка безумия, образно говоря, обжегшего затылок. Лама остановился напротив меня и, окидывая глазами, продолжил откровения: — Древние говорят: когда завертелось колесо любви, никаких правил больше не существует. Вижу я хочешь ты заплатить любую цену, чтобы с ним остаться. — Я знаю, что изменила кое-что в прошлом, но, да, готова жить в приемлемой измененной вероятности, — твердо ответила я. — Не понимаешь ты, что сотни судеб изменились, что идут войны которым быть не место, ты как неразумное дитя только то видишь, что сейчас важно для тебя. — Войны были и будут всегда, не одни так другие, — дурная отчаянность зашла и не отпускала, — Люди постоянно меняют свою судьбу сами. — Не понимаешь ты, что опасны игры со временем, — продолжал далай-лама, — закон Сансары течет в соответствии с кармой каждого на земле живущего. Меняешь положенный ход событий — души многие получить свое воплощение на земле не могут. Вернуться в точку времени, которое изменила ты, я помочь могу. — Нет, — отрезала я, — и Вэй говорил вы не будете меня заставлять это делать. Плевать мне на все их законы Сансары, карму — я все равно не верю в эту муть. Ну будет немного все по-другому, но кто сказал что это плохо? Лишь бы не тотальный пиздец в виде очередной мировой войны, но тут уж я вольна корректировать реальность сколько влезет. Так что отвалите все, я пойду своим путем. — Правду сказал Вэй тебе, но сначала увидеть должна ты какова цена выбора твоего, — вот опять я это слышу, да в чем тут подвох? — Сюда иди. Я нерешительно оглянулась на Клауса, но все же потопала за чокнутым китайцем, надеясь что мне сейчас не прилетит очередная плюха. Лама подвел меня к какой-то широкой серебряной чаше наполненной водой, достал флакончик, из которого щедро сыпанул ярко-синего порошочка в воду. Надеюсь мне не надо пить эту неведомую хрень? Но нет, он жестом подозвал меня ближе: — Смотри внимательно, смотри чем заплатишь ты за выбор свой. Я скептически хмыкнула — ну вода, ну ядрено-синего оттенка. Ладно, постою покиваю с умным видом и потом сделаю все по-своему. Внезапно по воде пошла черная рябь, словно кто-то набросал туда сгоревший пепел. Встреть я в безлунную ночь на кладбище маленькую девочку в белом платьице и то бы испугалась меньше. Я отшатнулась, но повелительные интонации доброго дедушки-ламы припечатали меня к месту: — Смотри. Что за…да это же полная дичь? В ставшей прозрачной воде я четко увидела военные кадры — полным ходом шел бой, даром что без звука. В молодом красноармейце, заряжавшего пулемет я узнала своего прадеда. Невольно подавшись ближе, я смотрела, как он меняет ленту патронов, и вдруг падает навзничь. По рассказам мамы я знала, что его ранили, но довольно легко. А здесь похоже все, никакого госпиталя, однозначно летальный исход. Аккуратная дырка от пули прямо в виске и неподвижно застывшее тело не оставляли сомнений. Я растерянно смотрела, как меняется картинка — следующим кадром была моя прабабушка, еще молодая, и сейчас она стремительно выбежала из какого-то здания, с рыданиями сжимая в руке листок бумаги. Судя по тому, что на крыльце здания толпились мужики в военной форме, она вышла из военкомата, получив похоронку на дедулю. Ох, да куда же ее несет? Видение на воде показало мне еще одну ужасную смерть — в слезах она переходила трамвайные пути, ничего не замечая вокруг. Мне даже казалось я слышу ужасающий лязг резко тормознувшего трамвая, но было поздно. На асфальте лежало жутко искореженное тело в луже крови. Меня парализовал страх — ведь если произойдут эти смерти, моя мама точно уже не родится. Но это был еще не весь запас фокусов чертового ламы. Следующим я увидела своего отца — срочника в военной форме, где-то в степи, с такими же неоперившимися вчерашними мальчишками. Твою мать, он сто пудово в Афгане! Они устраивались на ночлег, оставив часового. Тени скользили по ночной пустыни и постепенно материализовались в крадущихся талибов. Мне хотелось отвернуться, ибо я догадывалась уже, что увижу сейчас, но как загипнотизированная смотрела, как ублюдочные бородатые уроды перерезали горло одному за другим неопытным салагам. Значит моего папы тоже, считай, больше нет. Что-то еще хочешь мне показать, проклятая миска? На сладкое я увидела почему-то себя и Клауса и хоть тут все шло неплохо, мы прогуливались по мирному скверику, чегооо? Раскатывая детскую коляску? Ну ладно. А следующий кадр заставил меня зажать руками рот, чтобы не заорать от безысходности. Дождь, сумерки, Клаус ведет машину внезапно слепящие огни какой-то фуры и смятая искореженная легковушка летит с моста, ломая ограждение. Вот оно значит как. Карма, или судьба или мои галлюцинации? Только начинаешь видеть свет в конце тоннеля в этом бесконечном приключении — на тебе, Сашка, очередную пакость! — Ты видела то, что уже произошло, пока реальности менялись одна за другой. И будущее если дальше пойдешь ты странствовать по вероятностям, — бесстрастно объяснил лама. — Я должна решить прямо сейчас? — тяжело выдохнула, пытаясь справиться с приступом дурноты. — На рассвете вас ждать я буду для отправления через зеркало времени. Если решишь ты все-таки держаться за любовь, Вэй вас в долину проводит. Больше допустить изменения реальности позволить не могу я. Вы останетесь в деревне жить под присмотром семьи Вэя. В другой портал вернуться не позволим мы. — И Клаус тогда не разобьется с моста? — облегченно спросила я. — Довольно много мест здесь, откуда можно в пропасть сорваться. Это вопрос времени. Никому не удавалось обмануть карму свою. Я чувствовала, что просто задыхаюсь, что загнана в камеру без воздуха. Я бы не верила ничьим словам если бы сама только что не видела в прозрачном водовороте воды так ясно своих близких, их смерть. Я что совсем кукушечкой тронулась? повелась на какие-то китайские трюки, вызывающие галлюцинации? Но если допустить, что это правда? И почему не допустить, учитывая невероятность ситуации в которую я попала? Получается выхода для меня совсем нет. Или Клаус, или моя семья. Никаких полумер и полутонов. Решаю я и последствия расхлебываю половником тоже я. Я почувствовала как перед глазами поплыла картинка, сердце тяжелыми ударами колотилась где-то в районе горла. Я должна выбрать кому из любимых мной людей жить, а кто отправится в загробный мир. Все. Просто, блядь, все.***
Я очнулась в келье — в полумраке увидела, как Вэй бросает в пиалу с кипятком какие-то травы, Клаус настороженно что-то его спрашивает. Колян обнаружился у дальней стенке с абсолютно потерянным лицом. Чувствовала я себя на редкость паршиво — виски сжимала тяжестью боль, меня трясло крупной дрожью. Прикрываться дальше обмороком я не видела смысла и потянулась за одеялом. Клаус, углядев мои трепыхания, быстро переместился ко мне. — Как ты? — он укутал меня, встревоженно вглядываясь в мою, видимо совсем больную физиономию. Я неопределенно покачала головой, не в силах сейчас ничего говорить. Вэй тоже пересел поближе и протянул мне пиалу: — Выпей, это поможет успокоиться. Глядя в мои недоверчивые глаза, снисходительно, как ребенку, улыбнулся: — Здесь всего лишь чай из трав с медом. Зачем мне тебя травить? Понемногу логика взяла верх над бессознательной паникой, и я все же протянула руку за горячим питьем. Медленно пила обжигающе-горячую жидкость, пытаясь восстановить ясность мышления. Я отказывалась принять ту истину, что обрушилась мне на голову. Должен быть другой выход. Не хочу верить, что мне некуда возвращаться, что родителей больше нет. — Я не верю вашему ламе, — резко посмотрела я на Вэя, — это все дешевые трюки, вы добавили в воду или в курильницы каких-то трав, вызывающих галлюцинации. Вы сами хотите как-то воспользоваться порталом, у вас явно свой интерес вернуть сорок четвертый год. Вэй терпеливо выслушал все мои версии и разбил мою, только начавшую крепнуть уверенность в своих словах, единственным вопросом: — А зачем нам это все делать? Я поперхнулась чаем, невольно продолжая слушать его спокойные рассуждения. — Ты действительно думаешь, что имея под боком зеркало времени мы нуждаемся в том, чтобы всеми правдами и неправдами тащить сюда какую-то девчонку? Если ты считаешь, что видения были вызваны нашими травами, то почему твои спутники ничего не увидели? Если ты уверена, что мы тебе лжем, то почему тогда сейчас так боишься? — Вы нам не дадите спокойно уйти, да? — убито спросила я, глядя в бесстрастное лицо Вэя. — С каждым перемещением ты запутываешь время. Сотни душ уже не получили реинкарнацию. Тысячи судеб изменились. Ты сама это видела., — строго ответил монах. — мы больше не позволим вам приблизиться ни к одному из порталов. Вы сможете жить в деревне, там внизу. А время должно запечататься в этой реальности. Я снова почувствовала приступ дурноты. Передав Клаусу пустую пиалу, подтянула коленки повыше и уткнулась лицом. — Думай, и думай хорошо, прежде чем принять окончательное решение, — припечатал меня голос Вэя и наступила тишина. Ни Коля, ни Клаус не решались меня сейчас дергать и я была им за это благодарна. Коля тихо сныкался в уголке, Клауса я чувствовала совсем рядом, но мне требовалось сейчас принять решение самой. Время словно сжалось вокруг нас напряженной пружиной. Конечно Вэй прав, им нет никакого смысла обманывать меня. Хотели бы воспользоваться своим сокровищем — уже бы давно это сделали. Верила я и в то, что натворила делов своими перемещениями. И меня сейчас не ужасало, что это как-то отразилось на других людях. Плевать, не хочу даже думать, что смешались чьи-то кармы и судьбы, я не Мститель, мир спасать нет никакого желания, если честно. Тем более ценой жизни одного конкретного человека. Вот только решать мне все же придется, и если то, что я видела в храме правда, то я уже знала каков может быть мой выбор. Выбор, выворачивающий наизнанку всю душу, рвущий ее в лоскуты. Ведь если я останусь с Клаусом — значит автоматически теряю всю мою семью. Даже больше, можно сказать своими руками стираю их существование с лица земли. — Александра, что происходит? — в привычно-требовательной манере прорезался Клаус.- Что тебе наговорил это китаец? Я выпрямилась, не зная как сообщить о том единственно-верном для меня решении, которое прозвучит приговором для нас двоих. — Я правильно понял, они могут нас отпустить? — он впился взглядом, изучая мое лицо. — Да, могут, — медленно ответила я.- Но тогда мы должны навсегда остаться здесь. Повисла тяжелая пауза. Я отрешенно смотрела, как Коля перебрался поближе к нам. Он сел напротив Клауса и тихо сказал: — Сашка, я знаю мы постоянно с тобой в контрах. Но сейчас это все неважно, я прошу тебя принять верное решение даже не ради своих интересов. Подумай, ты ведь пришла из времени, где мирное небо, ты оставила там своих близких. Неужели все перечеркнешь одним махом и запрешь нас всех в этой смурной реальности? Исход войны неизвестен, мы проживем остаток жизни в чужом краю. Ты готова пойти на это ради него? Я смотрела на обоих, стараясь не реветь. Представила, что поддаюсь соблазну и мы остаемся здесь. Годы спокойной размеренной жизни, рядом с любимым человеком. Я была уверена, что Колян бы здесь прижился. Да и мы с Клаусом бы не пропали. Не увидь я в чаше страшной правды о семье, я бы даже возможно смирилась, что больше никогда их не увижу. Ну уехала на край света, главное они живы-здоровы. Но жить с грузом вины на душе я не смогу. Как и не смогу сказать глядя в глаза Клауса, что на рассвете мы исчезнем друг для друга. — Ивущькин, не вмешиваться, — осадил его по привычке Клаус, — она сама разбираться как поступать. — Бросьте вы ругаться, — каждое слово словно наждаком царапало пересохшее горло, — я сделаю так, как положено. Коля заглянул в мои глаза и больше ничего не спрашивая отошел от нас. Кажись понял все и успокоился. А мне еще предстояло самое сложное объяснение. Как сообщить свое решение Клаусу. Как я скажу ему, что почти добившись цели, все бросаю? Он смотрит в мои глаза и видимо уже понимает, что я решила. — Ты уйдешь назад в свое время? Я молчу, глядя в его льдистые глаза, ищущие ответы, которых я не могу дать. Я по-прежнему буду скрывать правду о его отложенной смерти. ― Да, ― наконец нахожу в себе силы ответить. ― Я больше не буду тебя помнить? — От его слов мне больно. И я снова молчу, теперь уже потому, что горло перехватывает спазмом. ― Нет, ― качаю головой, уже не сдерживая слезы. — Если ты боишься этих китайских фокусников, то мы еще можем попробовать ускользнуть, — убежденно говорит он, сжимая мои руки, — мы можем в последний момент уйти от них прямо в портале… Да, у него есть нож, я помню. Новая волна боли мощно накатила, сметая доводы разума. Забыть увиденное, забить на совесть — открыть новую реальность и жить, смирившись, с последствиями своего решения. Но я так не могу и решаюсь наконец поставить точку. — Я бы пошла с тобой куда угодно, примирилась бы с тем, что не попаду никогда домой, но я видела в храме вещи, через которые переступить не в силах. Моей семьи оказывается уже нет, и в какую бы реальность мы ни попали, это уже необратимо. Единственный выход — вернуться в изначальную точку и дать истории идти так, как положено. Он молчит и тишина тяжестью давит словно многотонная плита, под которой мы замурованы без надежды на спасение. — Я бы хотела найти какой-то другой выход, но его нет, Клаус, понимаешь? Он с какой-то тоскливой безнадежностью смотрит в мои глаза и кивает. Чувствую едкую, выворачивающую все внутри боль и рядом со мной человек разделяющий ее, также сгорающий в непримиримой необходимости добровольно отпустить свою любовь. Время последними минутами стремительно утекает, я понимаю что еще не сказала ему так много, он прижимает меня к себе, не в силах разжать руки даже на мгновение. — Саш, а я тоже не буду тебя помнить? — слышу я Колин голос. — Нет, да и незачем, — охотно делюсь с ним будущим, — ты придешь в себя в концлагере и будешь помнить только то, что было до этого момента. — Ты сразу уйдешь к порталу? — требовательно спрашивает Клаус. — Тебе нельзя задерживаться возле лагеря. Если на тебя наткнуться солдаты, то притащат в барак, как сбежавшую узницу. — Я постараюсь уйти сразу, — говорю правду, рассчитывая сныкаться в крепости или где еще. И молчу о том, что мне надо умудриться прожить в их реальности несколько дней.- Но ты же понимаешь, что все может пойти не по плану. Клаус слишком хорошо понимает и какое-то время молчит. Затем бесстрастно выдает готовый план: — Проверь еще раз надежно ли спрятаны документы и телефон. Если ты все же попадешься, ни в коем случае не говори, что ты русская. Только английский и стой на том что ты подданная Британии. У тебя будет больше шансов не попасть в газовую камеру. Соглашайся на любую работу, предусматривающую перемещение по территории. Уборщица, кухонная рабочая, что угодно. Ты должна суметь пробраться в мой кабинет, выкрасть чистый пропуск и подделать мою подпись. С твоим талантом я думаю это не проблема. Он как всегда пытается держать эмоции под контролем, а я не знаю куда девать эту агонию внутри. Клаус неправильно-осторожно целует меня и от его губ, рук во мне что-то обрывается. Горячо и больно. Он смотрит на меня взглядом, словно пронзающим до сердца. — Я бы хотел встретить тебя раньше. Чтобы мы были в правильном времени, чтобы не было войны, чтобы я имел право никуда тебя не отпускать… Мне так хочется поддаться соблазну, остаться с ним, пусть на год, на два, и лишь потом решиться шагнуть в портал. Но я отчаянно боюсь, что не смогу потом решиться оставить его. Знаю, что обреку себя на горько-сладкое счастье с тошнотворным привкусом вины, с царапающим душу вечным страхом — сколько нам еще осталось, прежде чем злоебучая карма неуклонно сбросит его с какой-нибудь скалы? — Я бы хотела прожить с тобой всю жизнь, — шепчу глупые, бесполезные для нас сейчас слова, — я не хочу выбирать, ведь любой мой выбор несет боль. Мне казалось я не смогу спать, но все же на несколько минут или больше провалилась в мягкую пустоту. Проснулась словно от толчка — тенью проскользнул Вэй. Клаус машинально сжал крепче руки. — Я пришел узнать твое решение, — бесстрастно объявил Вэй. Я молча встала, кивая на дверь. Хорошо, что не надо ничего объяснять. Коля тоже вскочил, готовый следовать за нами. — Мы идем, — коротко ответил Клаус. Я встала, чувствуя странное спокойствие, словно все эмоции разом покинули меня. Подняла рюкзак и вышла, не оглядываясь на комнату, в которой пережила самые страшные часы отчаяния. У меня еще будет время рефлексировать, когда я очухаюсь в родном две тысячи девятнадцатом. Я не буду портить последние минуты с Клаусом унизительной истерикой. У меня даже не дрожали руки, когда он стиснул мои пальцы. В пещере Зеркала времени явно что-то готовилось. Горели свечи, дым ладана из курильниц сладко вплетался в сырой воздух. На этот раз помимо известной мантры, которую нараспев мычали монахи, добавилось звуковое сопровождение от ритуальных барабанов. Монахи сидели в позе лотоса вокруг каменной плиты, молитвенно сложив руки и похоже пребывали в глубокой медитации. Далай-лама шагнул к нам: — Вижу я ты согласна поступить по велению разума. Вы должны сейчас очистить души свои от суеты, головы — от мыслей. Чтобы высвободить эфирное тело из оболочки земной душа и разум должны быть легки. Да ты издеваешься? — хотелось хорошенько встряхнуть старого шамана. Это вы, блин так можете — подкрутили уровень медиахлорианов, и, опа невьебенно крутые. Но не уверена что у меня получится спокойно медитировать, когда жизнь летит к ебеням. В моем случае пожалуй лучше бы дубинкой по голове. Коле что-то подобное видимо объяснил дружбан-бурят. Я посмотрела на Клауса — он, вопреки ожидаемому скептицизму, серьезно слушал старого идиота. Мы залезли в середину этой каменной хренотени, я попробовала слушать монотонный голос Далай-ламы: — Дышите размеренно и глубоко, отпускайте все мысли по одной на свободу. Помните, мы смертные, лишь тени и прах на земле… Сочетание размеренных барабанных ударов, сладковатого дыма, убаюкивающего фона голосов неуклонно тащили сознание куда-то в черную воронку. Я сжала руку Клауса, почувствовала, как другую руку крепко стискивает Коля. — Я не хочу забывать тебя Александра, — отчаянно-протестующе говорит Клаус. Практически проваливаясь в какую-то полуразмытую кашу неясных образов и видений, я успеваю ему ответить: — Я буду тебя помнить за нас двоих…