***
Прошло несколько месяцев. Я действительно можно сказать выбралась из депрессии. Защитила диплом. Прекратила бессмысленно валяться в постели и вернула форму, бегая с отцом. Съездила с девчонками на море. Умотала с компанией Макса в очередной поход, покорять склоны Приэльбрусья. По-прежнему было больно вспоминать Клауса, он всё ещё часто мне снился. Но жизнь скупа на хеппи-энды. И при этом ухитряется вывести нас на новый уровень, ведь за течением повседневности постепенно стирается любое прошлое. Осенью я уже активно подыскивала себе работу. Ну, то есть работала-то я всегда, но перебиваться мелкими заказами, рисуя фирмочкам лейблы, было уже как-то несерьёзно. Руки чесались взяться за по-настоящему серьёзный проект. Который свалился на меня совершенно неожиданно. В тот вечер я ввалилась домой с тортиком — отмечать удачное собеседование. — Угадайте, кому предложили место штатного проектировщика? — на удивление всё семейство в сборе, толкутся на кухне, собираясь ужинать. — Фирма небольшая, в основном делает заказы для застройщиков, выигрывая тендеры. Но пора мне уже остепениться, не всё же перебиваться случайными подработками. — Вот и хорошо, — мама поставила для меня тарелку. — Садись есть, пока горячее. Времена, когда кусок в горло не шёл, прошли: я снова безнаказанно хомячила всё подряд. Так что я по достоинству оценила после полного беготни дня пюрешку с отбивными. И ещё мой любимый салатик. — Что, систер, будешь теперь не поднимать голову от скучных чертежей? — поддел Макс. — Это говорит мне тот, кто не поднимает голову от скучных компьютерных программ? — по привычке отпарировал я. — А что скажешь о перспективе проектировать замок? — улыбнулся отец. — Чего? — я даже отложила для такого дела вилку. — Это кто же собрался строить замок? — Мой партнёр в Чехии купил участок, — сообщил папа, невозмутимо нарезая отбивнушку, — планирует гостиницу, но обычным зданием никого не удивишь. Вот и захотел помещение стилизованное под средневековый замок. Справишься? — Я-то справлюсь, — это точно будет поинтереснее, чем чертить типовые здания многоэтажек или очередного торгового комплекса. — Вот и отлично, — улыбнулся он, — тогда послезавтра ты вылетаешь в Прагу. А что? — ответил на мой обалдевший взгляд, — Ярослав настаивает на личной встрече: познакомиться, обсудить детали проекта. Оплачивает билеты и гостиницу. Ты против? — Да нет, — я немного растерялась, всё же это будут мои первые переговоры с серьёзным заказчиком. — Он же, надеюсь, говорит по-английски? — Конечно, — успокоил отец. — Так, подождите, — вмешалась мама, — а на сколько дней эта командировка? В субботу мы должны быть в полном составе на юбилее тети Наташи, не забыли? Ох уж эти родственнички! С удовольствием бы отмазалась от этого веселья, да разве прокатит такое с нашей мамой? Вон папа тоже страдальчески поморщился. Она же нас действительно потащит в полном составе на сборище тетушек и бабулек, которых, похоже, заботит только две вещи: когда от меня будут внуки, и не нашёл ли Макс милую девочку? — Сегодня понедельник, — прикинул отец, — если Сашка вылетает в среду, то к субботе вернётся точно.***
Пара дней, и я снова в Праге. Было немного не по себе вернуться на место прошлых событий. На этот раз остановилась я в хорошей гостинице, и два дня командировки обещали быть насыщенными. Для начала я встретилась с Ярославом: мы обговорили проект и остались друг другом довольны. Так что зря я боялась. Правда, не могла отделаться от догадок, в чём причина столь гладкого сотрудничества: его контракты с моим отцом или характерная для европейцев бережливость? Ведь как начинающий специалист, я обходилась ему в разы дешевле опытных архитекторов. Завтра предстояло проехаться на объект, чтобы более точно спроектировать замок его мечты. Я побродила по вечерней Праге, схомячила вкуснючие местные колбаски под кружечку пива и отправилась дрыхнуть. В планах на завтра у меня было намечено, кроме деловой встречи, кое-что ещё.***
На следующий день, расставшись с заказчиком и пообещав через пару недель переслать свои наработки, я отправилась… Ну, в общем, ноги сами понесли на автобусную остановку в сторону лагеря Ордруф. Знаю, выглядит как акт мазохизма, щедро приправленный дурью, тем не менее я снова здесь. На территорию лагеря я зайти так и не решилась, слишком много тяжёлых воспоминаний грозили подняться со дна памяти. Но я сделала «лучше»: поперлась по знакомому пролеску в сторону крепости. Благо, сегодня я оделась попроще — практически так же, как и в тот раз: удобные берцы, джинсы, худи и куртка. Ботильоны на каблуке, юбка-карандаш и блузка были благополучно вчера упакованы в чемодан после официальной встречи. Я уселась на камень, окидывая глазами уже немного забытую местность. Н-да, от воспоминаний, видимо, никуда не денешься. С этим местом, как ни крути, связаны самые жуткие моменты моей жизни: шутка ли, умереть в разных вариациях целых четыре раза. Я рискнула подойти ближе к крепости, осторожно заглянула внутрь. «Интересно, а эта хрень ещё работает?» — промелькнула шальная мыслишка. Острая тоска, по-прежнему меня мучившая, подтолкнула задуматься: а может опять? Ну, а чё, спрыгну сейчас как-нибудь неудачно, приду в себя в сорок четвёртом. Там будет Клаус. Логика ебанутых сложна и не поддается пониманию, — оценил идею внутренний цензор. Так-то я с ним согласна. Мало того, что Клаус, естественно, опять меня не помнит и будет, мягко говоря, в «диком восторге», обнаружив странную русскую барышню под забором лагеря, но это ладно. Дело даже не в том, как я опять там буду выживать, это тоже херня, видимо, приключений моей заднице в тот раз не хватило. Но самое главное: смысл сей авантюры в чем? По итогу я опять буду вынуждена не вмешиваться в злополучный день побега. Опять пройти через тот ад: смотреть со стороны на гибель Клауса я точно не смогу. Я погладила холодный камень и отошла подальше от соблазна. Слёзы снова предательски щипали глаза. Ничего не изменишь и не исправишь — это я признала давно. Но как же хочется хотя бы раз его увидеть. Не Кифера с экрана, а живого, моего, Клауса. Но, согласно банальной истине, всё в жизни происходит лишь однажды. Конечно, рано или поздно мне придётся что-то делать с заброшенной личной жизнью. Вон, бывший одногруппник давно намекает выйти из френдзоны. Да и Ларс что-то часто стал писать, зазывая меня в Прагу потусить. Но в то же время я знала, что, проживи я хоть сто лет, мне больше не испытать такого накала чувств. Как бы я не старалась. Это всё равно что покорить Эверест — тебе больше никогда не подняться на такую высоту. Вернулась я в Прагу в самом мрачном настроении. Был вечер, и перспектива сидеть в номере и снова рефлексировать не радовала. И тут я вспомнила про один прикольный бар. Интересно, он ещё работает? Он работал, и ещё как. На этот раз в «Рашен страшен» тусила компашка каких-то ролевиков, по-моему, даже русских. Смешные, в прикидах вселенной «Властелина колец». Будет весело. — Чай? Кофе? Водочки? — о, по-моему, даже бармен здесь тот же самый. — Судя по настроению, самогона-первака, — в тон ответила я, устраиваясь на неудобный табурет и уточнила. — всё равно что, главное, покрепче. А что, имею право, последний раз я напивалась ещё в военной части Коляна. Так что понеслась душа в рай. Вот только что у них с музыкой?Течение времени не может порой Стереть из памяти образ родной, Боль остаётся, её не унять — Ночью приходит опять и опять. Душе, которая устала страдать, Даруют право один раз загадать, Вновь оказаться рядом с другой, Самой родной во вселенной душой. В этом мире смерти нет, Бесконечно льётся свет. У того, чей пройдёт путь, Забьётся сердце вновь, Если в нём жива любовь.
Ну нет, товарищи, так не пойдёт, моя душа как раз таки устала страдать. Я жалостно посмотрела на бармена: — А сменить шарманку можно? — Ну, это смотря как ты договоришься с ушастыми, — он кивнул в сторону «эльфов». — Врубай нормальное что-нибудь, я разберусь, — уверенно заявила я, отхлебнув забористого коктейльчика. Бармен ухмыльнулся и повернулся к ноуту. Тоскливая лабудень сменилась позитивненьким «Offspring». — Эй, мы же попросили, чтобы играл наш плей-лист, — возмутился высокий парень в доспехах, косивший под Арагона. Так, они русские, а значит, мы договоримся. — Ребят, по-братски, настроение и так отвратное. Я хочу выпить и повеселиться, а не рыдать, — примирительно сказала я. — Ну-у-у, даже не знаю, — «Арагон» был не в восторге от моего предложения. Его в бок подтолкнул невысокий, рыжий паренёк, явно проходивший у них за хоббита: — Да ладно, чего мы, девушке не уступим? Смена музыки не помогла: через пару коктейлей, я, как классическая баба-истеричка, залипла на фото Клауса, то есть Винца, и готова была рыдать. — Ты чего кислая такая? — подсел ко мне «хоббит». Ну да, они-то веселились по полной, участвовали во всех приколах: и с барной стойки прыгали, и пожарными побыли. — Любовь несчастная? — он кивнул на телефон, куда я продолжала пялиться. — Угум, — я допила коктейль и помахала пустым бокалом, — сделайте ещё один. — Мир полон опасностей и в нём много тёмного, но много и прекрасного. Нет такого места, где любовь не была бы омрачена горем, но не становится ли она от этого только сильнее? — процитировал он. Самый умный, да? — А что ты скажешь на это? — я была пьяная, мне было похрен сочтут ли меня чокнутой или нет. И вообще я разговаривала с тем, кто играет какого-то чудика, так что о каком здравом смысле может идти речь? По мере моего рассказа к нам подтягивались всё больше слушателей. — …а потом он всё-таки уебенился вместе с танком с моста, и я не смогла ничего изменить, понимаешь? — я замолчала, допивая очередной коктейль. — Чё за дичь я только что услышал? — спросил ушастый «эльф» у одного из парней. — Да она, походу, фанатка ролевки по второй мировой, — резонно объяснил «хоббит». — Звучит, конечно, как бред, но сценарий им написали классный, — заценил «Арагон». Ну вот, парни нашли логику даже в моём потоке фантастической ахинеи. — Кажется, кто-то собирался повеселиться, — провокационно улыбнулся «Арагон». — тут как раз очередной конкурс. И мы повеселились. Я прыгала вместе с ними через препятствия в виде дивана и стульев, добираясь на скорость до шота коктейлей. Рискнула выхватить с горящей разноцветным пламенем стойки, какое-то разноцветное и бомбически вкусное «зелье». Я даже пела вместе с ними их занудную лабудень. Короче, отрывалась до самого закрытия бара. В свой номер я ввалилась под утро, кое-как разулась, стянула комом на пол одежду и растянулась в кроватке. Засыпая, я вспомнила, как во всеуслышание обещала отбить Винца Кифера у женушки. Господи, стыдно-то как. И вообще глупо. Мне нужен не Винц, которого роднит с Клаусом только внешнее сходство. Мне нужен мой Клаус, который помнит всё, что у нас было. Невозможная, несбыточная мечта…***
Не пойму, что за мерзкий настойчивый звук доносится сквозь головную боль. И главное, откуда? По-моему, это телефон. Какого ж… мама? Я схватила трубку, попутно отмечая, что до моей регистрации остается уже меньше часа. Чёрт, никогда ещё не вылетала из постели с такой скоростью. — Саш, как всё прошло? — невозмутимо щебетала мамулька. — Ты вчера так и не позвонила. — Нормально всё прошло, — я лихорадочно натягивала носки и шарила в куче вещей возле кровати, выуживая джинсы. — Мы обо всём договорились, Ярослав — нормальный мужик. — Ты же не забыла про юбилей тети Наташи? — ох ты ж блин, я неловко запрыгала, втискиваясь в джинсы, зажав телефон ухом. — У тебя получается времени так впритык: заехать из аэропорта домой, переодеться. — Ага, — это если я прилечу вовремя. Я метнулась в ванную, схватила зубную щётку. — Всё, не отвлекаю, ты уже, наверное, где-то на регистрации, да? — наивно полагала мама. — Угум, — я елозила зубной щеткой с рекордной скоростью. «Мне не жить, если я опоздаю на рейс» — с этой мыслью я носилась по номеру, кидая вещи как попало в чемодан. Вот же понесла меня вчера нелёгкая в бар. Ещё и нажралась, как последняя скотина. Хорошо хоть, особо не начудесила, если не считать мои байки компании хоббитов. Я вывалилась из отеля с грацией пьяного ежика и, кажется, оставила какую-то тётеньку без такси. Просто внаглую оттеснила её, рявкнув водителю: — Аэропорт и, пожалуйста, быстрее. Таксист очень старался: видимо, мотивировало зверское выражение моего лица. И я сейчас очень себе польстила. Беглый осмотр в зеркале ванной показывал наглядно, что значит выражение «лица нет». Я была чудищем, злым, помятым и невыспавшимся. В аэропорт мы успели как раз к объявлению, что регистрация на рейс семьсот сорок пятый Прага-Москва закончена. Ну всё, это полное фиаско. Мама выест мне весь мозг чайной ложечкой, когда узнает, что я проспала свой рейс. Я ломанулась к стойке: — Девушка, когда самый ближайший рейс до Москвы? Она резво защелкала мышкой. И тут до меня дошло, что у окошка я стою не одна — меня слегка подвинул только что подбежавший парень. — Девушка, мне срочно нужен билет до Москвы, боюсь, на свой рейс я уже опоздал. О, ещё один отставший олень. — На ближайший рейс, боюсь, уже выкуплены все билеты, — равнодушно ответила нам милая барышня, — сейчас посмотрю, может быть, остался первый класс. — Да хоть в багажном отделении, — заныла я, — мне очень надо, найдите что-нибудь. — Девушка, простите, может, вы уступите билет мне? — что там за умник пристроился рядом? Лень было снимать тёмные очки: глаза нещадно резало от света, а то бы я посмотрела. — Ага, щас, — в другой ситуации я, может, и вела бы себя повежливее, но сейчас меня бесило всё: яркий свет, громкие звуки. Ощутимо мутило от похмелья. Ещё и перспектива маминых причитаний не радовала. — Не моя проблема, что вы опоздали на свой рейс. — Ну, я так понял, вы тоже слегка отстали, — ехидно заявил всё ещё невидимый собеседник. Мне просто лень было оглядываться, но, возможно, я и передумаю. — На ближайший рейс нет ни одного билета, — злорадно объявила девица. — Следующий рейс через три часа и пока что есть свободные места. Как раз вот последние в хвосте, берёте? — Да, — в один голос рявкнули мы. Пока мне оформляли билет, я всё же сняла очки и наконец-таки посмотрела, с кем мне придётся провести бок о бок в самолете пару-тройку часов. Блять, а похмелье может вызывать галлюцинации? Или я ещё продолжаю спать и это просто сон? Понимаю, что выгляжу по-идиотски с отвисшей челюстью, но тут бы даже атеист начал креститься. Рядом стоял высокий парень: спортивная, подтянутая фигура, шатен, голубые глаза, хитрющая усмешка. Всё бы ничего, но это же…он вылитый Клаус. Точнее не так, не взрослый мужик, как Кифер, а словно отфотошопленная лет так на двенадцать назад версия. — Клаус? — невольно вырвалось у меня. Он одарил меня снисходительной усмешкой, которая так часто мелькала на лице штандартенфюрера: — Мы знакомы? Николас Йегер. Чего-о-о? Какой Йегер? Мало того, что он похож на моего Клауса, так еще и зовут практически также. И как мне теперь это развидеть? Я же не могу вешаться на шею незнакомому парню, рассказывая как любила его двойника? — Жукова Александра, вы? — прервала нас девушка. Я расплатилась, взяла паспорт с вложенным билетом и медленно побрела проходить таможенный контроль. Быстрее бы сдать чемодан в багаж, да растянуться в пластиковом кресле с бутылочкой воды в ожидании рейса. И нацеплю я, пожалуй, снова спасительные очки — нечего тут народ красными глазами распугивать. Никогда больше не буду столько пить. Нет, я вообще больше не буду пить. Одно хорошо: юбилей тетушки я, скорее всего, пропускаю. Ещё же надо что-то придумать для мамы, которая уверена, что я уже вылетела. Ну так и скажу, что рейс перенесли, деваться-то мне уже некуда. — Прости, что хотел перехватить билет, — новоявленный Клаус тоже прошёл досмотры и нарисовался в зале ожидания. — Мне просто очень-очень нужно попасть сегодня в Москву. У него бодро заиграло на телефоне Sabaton «Panzerkampf», и мне невольно пришлось слушать его разговор, ибо этот Йегер особо не стеснялся: — Нет, я не вылетел, но вылетаю через три часа. Опоздал, так получилось. Сам ты лошара, — интересно, с кем же он говорит, выражение-то чисто наше, русское. — Да буду я сегодня на репетиции, не переживай. Нажав отбой, он пояснил, хотя я не спрашивала: — Мой друг, можно сказать, тезка. Зовут как-то по-вашему, но для меня он Ник. Я должен быть завтра на военной реконструкции в Подмосковье. Несмотря на гудящую башку, мелькнули две мысли? Что же за укурок позвал немца на военную реконструкцию в Россию? И вообще я бы хотела взглянуть, что там за тезка такой? — Солнце глаза режет? — подколол меня этот недо-Клаус. Я тяжело вздохнула: — Похмелье у меня, ясно? — Ну да, я слышал о любви русских к крепкому алкоголю, — состроил он понимающую мордашку. Ну почему мне так везёт? Встретить двойника любимого мужчины, и он оказывается такой язвой! — Ага, обожаю по вечерам раздавить бутылочку водяры с ручным медведем, — огрызнулась я. — И вообще, кто бы говорил? Ваш октоберфест чего только стоит. Николас добродушно рассмеялся: — Ладно, один-один. Слушай, нам ещё три часа тут болтаться, пойдём, кофе попьем. Конечно, пойду, вот прямо интересно, что ты из себя представляешь. Я всё же сняла очки, надеясь не отпугнуть его неземной красотой, и поднялась: — Ты же в курсе, что обычно кофе в аэропортах отвратный? Как ни странно, но мы вполне нормально разговорились. Оказалось он программист-разработчик компьютерных игр, работает сейчас над какой-то танковой стратегией. Танковая стратегия, Карл. Что-то как-то многовато совпадений для моей психики. Сам он из Дрездена, здесь отвисал на каком-то симпозиуме компьютерщиков. И, кстати, тоже проспал по тупой и банальной причине — засиделся допоздна и утром не слышал будильника. — Я приехала обсудить заказ с клиентом, — рассказывала я свою историю, — пью вообще-то редко и мало, но так вчера сложились звёзды. — Вы, русские, вообще непредсказуемый народ, — со знанием дела заявил Ник. — Это нам и помогает держаться на плаву, — отшутилась я на это распространенное клише. Николас продолжал что-то говорить, но на какие-то минуты я полностью потеряла нить разговора. Мы сидели практически рядом, и я углядела на его щеке лёгкий, почти незаметный шрам. Моё сердце тяжело ухнуло вниз. Шрам, конечно, меньше и аккуратнее, но он находился с той же стороны, что был у Клауса. Заметив мой взгляд, Ник пояснил: — Это ещё с детства. Залез на плакучую иву, хотел в речку нырнуть и, как видишь, упал неудачно. Прыгнуть в речку, значит, хотел? С ивы? А чего уже не с моста? — Я не хотела так пялиться, прости, — растерянно проблеяла я, — шрам почти незаметный. — Да нормально всё, шрамы мужчину украшают, — чёрт, ну почему улыбка этого Ника так похожа на его улыбку? — А что за реконструкция куда ты собрался? — поинтересовалась я. — Любишь историю? — Люблю танки. Мы, собственно, с Ником так и познакомились — во время онлайн сражения. Оказывается, он ещё любитель и реальных боев. Я как-то раз попробовал и вот, втянулся, — увлеченно рассказывал Йегер. — Завтра будет воссоздано сражение под Москвой. Я иду, естественно, со стороны Рейха, а Ник — будет держать оборону. Ну и как мне на это реагировать? Похоже, он не просто двойник Клауса, а его клон. Голова просто кругом идёт, ведь всё, что я думаю, просто невозможно. Ещё никому не удавалось воскреснуть, кроме легендарного еврея. Так, надо срочно отвлечься, мне ещё между прочим маме как-то позвонить надо. Я заметила, что мой телефон характерно мигает, напоминая, что вчера какая-то дорвавшаяся до коктейлей неразумная личность не поставила его на зарядку, и подцепила рюкзак. Наученная горькими опытом, я теперь всегда таскала портативную зарядку с собой. Да что ж такое, никак не могу найти. Это не рюкзак, а какой-то бермудский треугольник! Я вывалила на столик содержимое, выуживая наконец-то нужную вещь. Дело за малым — запихнуть всё добро обратно. Под насмешливым взглядом Николаса я заторопилась и неловко уронила на пол косметичку и скетчбук. Мы оба потянулись к упавшим предметам, но у бодренького немчика, ясный пень, реакция оказалась лучше, и он шустро поднял скетч. Однако отдавать почему-то не спешил- только я не сразу поняла причину такой заминки. Оказывается, скетч раскрылся, да ещё не абы где. В принципе, я рисовала Клауса бесконечно, но надо ж было его двойнику узреть именно тот портрет, где он мрачный, бородатый тип. — Это что? — он цепко окинул меня взглядом. До боли напомнившем, как смотрел на меня Клаус в последней реальности. — Что-что? — от неожиданности резко ответила я. — Фанатею от актёра Винца Кифера. Кстати, никто не говорил, что вы похожи? Николас-Клаус недоверчиво завис, затем полез в телефон, что-то пролистывая, и наконец протянул мне, настойчиво показывая картинку. Блять, бедные мои тараканы, жмутся сейчас к кукушечке, умоляя её никуда не уезжать. С экрана смотрел тот самый портрет Клауса, собственноручно мной нарисованный, слегка потрёпанный, но целый. — Что это? — я даже не пыталась больше скрывать свой охиреоз. — Самому интересно, — испытующе смотрел он, следя за моей реакцией. — Они похожи, правда? Словно их нарисовал один и тот же человек. — Откуда у тебя это? — я едва смогла членораздельно произнести эту фразу. — Это мой прадед, — охотно рассказывал Николас, — погиб в сорок четвёртом году. Рисунок попал к прабабке с его личными вещами, присланными домой. Собачья печенка! Клаус, зараза, оказывается, всю дорогу был женат, а я узнаю об этом только сейчас! Каков поворот сюжета, а? Злость помогла мне быстро взять себя в руки. — Представляю, что пережила бедная женщина, потерять любимого мужа — такое горе, — стараясь, чтобы это не звучало совсем уж ехидно, посочувствовала я. — О, это вряд ли, — рассмеялся Николас, — прабабка была суровой немецкой фрау. Они поженились в интересах партии, идеальный союз двух арийцев. Заделав ей наследника, прадед без сожалений отправился на войну. Его страстью были танки, а любовью — война. Она тоже особо не страдала: уважаемый муж, дом, ребёнок — чего ещё желать? О, как, значит. Просто голова кругом идёт: получается, Николас — правнук Клауса. Однако нужно как-то закрыть вопрос с рисунками-близнецами. — Не знаю, что там за старье у тебя, но я рисовала актёра. Кстати, в классном фильме сыграл недавно. Про танки. Господи, как же это мне напомнило времена концлагеря, когда Клаус вот с такой же хитрой лыбой выслушивал мои байки. Но у Йегера нет никаких причин мне не верить, ведь другие варианты звучат слишком бредово, а на психа он не похож. Я мужественно позвонила маме, почти не соврав про отложенный рейс, и спокойно выслушала её причитания. Я даже не стала цапаться с Максом, который перезвонил мне, обещая изощренно отомстить за то, что оставляю его на растерзание бабушкам. На душе почему-то было легко и спокойно. — Рейс пятьсот двадцать Прага-Москва благополучно заходит на посадку, — я сонно разлепила глаза. Похоже, недосып всё-таки меня догнал. Оказывается, Николас подсунул мне свою куртку в качестве подушки. Надо бы поблагодарить и вернуть. Я расправила кожаную косуху и замерла, растерянно моргая. На нём была чёрная майка с нарисованным волком и надписью «Born to be free». Нет, ну так не бывает! Откуда у него копия моей любимой майки, которую я до сих пор, несмотря на её плачевное состояние, бережно хранила? — Нравится? — улыбнулся Ник. — Не то слово, — пробормотала я, завозившись с ремнём безопасности. Мы благополучно прилетели в Москву, и что теперь? Выйти сейчас и разойтись в разные стороны казалось каким-то невозможным поступком. Тем не менее, скорее всего, так и будет. Я мрачно уставилась на ленту, ожидая свой чемодан. У Николаса с собой был только рюкзак, так что он уже, скорее всего, топает к стоянке такси. — Алекс, придёшь завтра пожелать мне удачи? — Предлагаешь русской перейти на сторону Рейха? — насмешливо спросила я. — К тому же, скорее всего, сценарий сражения расписан в пользу Красной армии. — В том-то и дело, что нет, — пояснил он, помогая мне управиться с чемоданом, — настоящие бои в сорок первом шли в тех местах с переменным успехом. Так что всё будет зависеть от нас, как проведём сражение. — Куда и во сколько надо подъехать? — я просто обязана увидеть эту реконструкцию.***
В подмосковном лесу творилось нечто, похожее на то, что я имела счастье видеть ни раз своими глазами и, увы, не в режиме игры. После того как побывала в реальном бою, у меня было неоднозначное мнение на тему реконструкций: кому-то это игрушки — они не имеют ничего общего с настоящим сражением. Я нашла Николаса задумчиво стоящим возле танка. У меня перехватило дыхание от такой знакомой картины: мало того, что он был одет в немецкую форму, так ещё вовсю дымил вейпом. Ну какого ахтунга? Теперь он ещё больше походил на своего родственничка, и я снова ощутила как что-то противно ноет внутри. Нет, Сашка, это всё-таки не он. Он другой. Хотя бы потому, что обладает своими собственными воспоминаниями и чувствами. — О, привет, молодец. Не опоздала. Как раз успею тебя познакомить со своим вечным противником, — Николас активно замахал рукой какому-то парню. — Знакомься, это Ник. — Сколько раз повторять: Ник у нас ты, я — Никита, — беззлобно заспорил парень, и я, рассмотрев его, снова застыла на месте. Ну кто бы мог быть соперником Клауса в этой жизни? Никита оказался абсолютным типажом Ивушкина: лисьи голубые глазки, нагловатая улыбка, русый ёжик волос. И, кстати, он слегка прихрамывал. Как потом выяснилось, неудачно навернулся с байка. Интересно, какая же у него фамилия? — Ну что, спорим на твои часы, что мои парни разобьют вас в пух и прах? — ощерился в улыбке Никитос. — Только не на часы деда, — обломил Николас. — Лады, тогда на эксклюзивную версию той хрени, что вы сейчас разрабатываете, — настаивал двойник Ивушкина. — Хочу первый получить диск. — А если выиграем мы, я временно заберу твой байк, — хитро прищурился Ник. — Вы что, прям вот сами будете в танках рубиться? — я не смогла удержаться от вопроса, занимавшего мою головушку с самого утра. — Ага, — Никита поправил шлем, — я в армии служил в танковой дивизии и гусь этот немецкий тоже, так что у нас всё схвачено. — Эй, фриц, ты экипаж вести в бой собираешься или поболтать сюда приехал? — грубовато позвал Ника какой-то мужик. — Ивин, тебя тоже заждались. Господи, он Ивин! Я что, попала на шоу «косплей недели»? — Наш организатор — Васильич. Мужик суровый, бывший полковник, — усмехнулся Никитос, кивая на усатого дядьку. Я даже приглядываться не буду, похож он на Савельича или нет. Мне хватило этого звучного «фрыц». — Поцелуй на удачу? — Николас слегка подался ко мне. Да что ж ты высокий такой: пришлось подняться на носочки, чтобы чмокнуть щеку моего воина. Николас отошёл к своей команде, а к нам подбежала высокая, кареглазая девушка. Покосившись на меня, она торопливо сунула Никите свёрнутые трубочкой листы. — Никит, я стырила у них карту, — тихо заговорила эта шпионка, — тут помечено, где их команда собирается атаковать. Ах ты ж сучка, ведёшь нечестную игру — во мне взыграло чувство справедливости. То, что эта сценка здорово напомнила мне кое-что, я старательно старалась игнорировать. Похоже сегодня мне придется не один раз забить на здравый смысл огромный болт. Иначе никак не сохранить кукушечку в целости и сохранности. — Спасибо, Анька, — парень чмокнул её в нос, — теперь мы их точно сделаем. Это мы ещё посмотрим, хитрожопые вы мои, кто кого сделает! Я выбрала удобное место, чтобы ничего не пропустить. Сейчас бы очень не помешал бинокль. Ведь радиус боевых действий достаточно большой и не всё видно из-за деревьев. Я чувствовала довольно не патриотичное желание, чтобы победила команда Клауса, тьфу, то есть Николаса. Никогда, наверное, не привыкну называть его так. «Это если вы будете ещё общаться» — ехидно засомневался внутренний голос.***
— Никит, ну как вы позволили себя уделать этим уродам, а? — бойцы постепенно стягивались на полянку зрителей, и Анька, не стесняясь в выражениях, накинулась на бедного Ивина. Что до меня, то я была только рада. Ну хоть когда-нибудь должен же был Клаус победить несносного Ивушкина? Я улыбнулась Николасу: — Похоже, в этот раз удача на твоей стороне. — Благодаря тебе, — он тоже довольно улыбался и повернулся к заклятому врагу: — Ключи, Ник. Я ведь выиграл спор? — Хрен пойми как, но вы нас разгромили, — недовольно скривился Никитос и небрежно бросил в него брелок: — Держи. Он перевел глаза на меня и недовольно прокомментировал: — Ну, а ты чего так радуешься? Должна же вроде как болеть за своих. — За своих я болела бы, будь сейчас сорок первый год, — отбрила его. — а вот эти ваши войнушки — просто игра. За кого хочу, за того и болею. — Всё с тобой ясно, — протянул Колькин двойник, причём практически с его интонацией. — Запала на немца и на хрен патриотизм. — Вы можете перестать болтать по-русски? — вмешался Николас. — Терпеть не могу, когда так делают. Я тоже хочу знать о чём идёт речь. — Всё-всё, только инглиш, — примирительно поднял руки Ивин. Мы дружно двинулись к стоянке, и он добродушно подтолкнул Николаса: — Ничего не забыл? Поверь, это плохая идея рассекать по Москве в нацистской форме. — О, точно, — Йегер повернулся ко мне, — подожди меня, я быстро. Подожду, конечно, и даже постараюсь снова не поцапаться с противным Никитой. К стоянке мы дошли молча: Ивин обнимался с Аней, потом кого-то высматривал. Отошёл к «Ниве», поболтать с каким-то парнем. — Меня ждёте? Я обернулась: ну что сказать, Йегер хоть и не штандартефюрер, но, конечно, красавец. Стильно потрёпанные джинсы, кожаная косуха, всё та же майка с волком, высокие армейские ботинки. Но самое главное — хитро прищуренный взгляд и фирменная улыбка Клауса. Мысленно я уже отдалась ему не один раз. Но в реале я, честно говоря, не знала, как быть. Активно кокетничать и соблазнять — это как бы не моё. От слова совсем. Никита тоже пошёл к нам, вопросительно кивая: — Мы в ближайшую кафешку чего-нибудь пожевать. Вы с нами? Большой дружной компанией мы уютно устроились в тихой кафешке. Ребята, как истинные мужики, нагребли еды на целый полк. Меня ожидал ещё один сюрприз в жанре фэнтези — друзья Ивина. Про себя я орала, когда мне представили высоченного рыжего качка со зверским выражением лица, который, по уверению Никиты, добрейшей души человек. Дима Зайцев. Сокращенно — Зая. Ещё и к тому же военный-контрактник. Полный трэш для моей несчастной перегруженной психики. Второй дружбан был под стать этой дурной волны дежавю. Ефим Ионин был, в принципе, совершенно непохож на канонного Серафима. Но когда позже Ник вкратце рассказал его историю, стало понятно, что он тоже затесался сюда не просто так. Сын священника, которому пророчили быть иконописцем, в своё время взбунтовался, ушёл в богемную среду художников, подсел на кокс и лишь недавно взялся за ум. Ну, а куда ему было деваться, когда за перевоспитание берутся моралист- патриот Никитос и фанат здорового тела Зая? Я вдруг подумала, несмотря на дикость теории, а я до сих пор затруднялась дать определение тому, что встретила в своём времени неуловимо изменённых героев моей эпопеи, так вот, раз почти всё здесь, что там с Тилике? — Ник, а ты часто участвуешь в таких войнушках? — спросила я, пользуясь тем, что остальные парни заняты общим разговором. — Да, уже пару лет периодически пересекаюсь с ними, — он кивнул на ребят, — что поделать, наверное, страсть к танкам у меня в крови. — А чего друга какого-нибудь в свою команду до сих пор не привёл? — осторожно вела разговор я. — Наши вон какой дружной толпой рубиться идут. — Да есть у меня друг, который тоже фанатеет от такого, — Ник покосился на Ивина и чуть тише продолжал, — тут такое дело. В общем, Тиль поцапался с Ником из-за неё, — кивнул на Аню. Я молча офигевала: ну это точно наш Тилике. Он что, Аньку шпилил? — Ник пообещал ему оторвать всё, что отрывается, если он ещё раз сунется в Москву. Я чувствовала, как потихонечку отъезжает моя крыша — так изощренно перемешаться событиям из разных реальностей и замкнуться на нас, восьмерых чудиках, было уже перебором от вселенной. — Давай сбежим отсюда, — услышала я провокационный шепот. Будет, конечно, обидно, если он имеет в виду завалиться в какой-нибудь мотель. — У нас есть байк Ника, и я давно мечтал покататься по вечерней Москве. Ты со мной? Конечно, с тобой. Я бы даже, наверное, согласилась и на мотель. У тебя его глаза и улыбка, и за одно это я пойду куда угодно. Я осторожно оседлала железного монстра, думая только о том, что ближайший час буду крепко обнимать пусть не совсем, но Клауса. Аня одолжила мне свой шлем, но всё равно как-то страшновато. Я вообще не фанат байков, если что. Но, возможно, мне придётся пересмотреть своё мнение. — Не страшно? — обернулся Николас, заводя движок. — Нет, — беспечно отвечаю, надеюсь, что меня не выдаст то, с какой силой я в него вцепилась. А в этом что-то есть: нестись на скорости по трассе, чувствуя потоки ветра — я давно не испытывала такого ощущения свободы. Позже мы гуляли по вечерней Москве и болтали обо всём на свете. Ник многое рассказал о себе, в том числе и то, что недавно свернул вялотекущие отношения с какой-то американкой. Никто из них не захотел поступиться привычной жизнью и переезжать в другую страну. Мне особо нечем было его впечатлить: учёба, работа, заброшенная личная жизнь. Самые интересные истории — те, которые нельзя рассказать. Но кое-что общее у нас всё же нашлось. Ник, оказывается, тоже любит горы. Мечтает в следующий отпуск поехать в Тибет. Я уже ничему не удивлялась — действительно почему бы и не Тибет?***
Следующие два дня мы почти не расставались: у меня теперь была своя карта воспоминаний. Воробьевы горы, Красная площадь, скалодром. И фотки — главное у меня теперь было много фоток: наши мордашки на фоне вида из кабинки канатки; я примеряюсь к огромной шаурме; Ник гордо позирует возле Кремля; мы оба дурачимся, лопая огромную сахарную вату. Однако всему хорошему рано или поздно приходит конец. Сегодня, вроде как, его последний вечер в Москве. Мы гуляли по набережной, и я не могла не думать «что дальше?». Мне было трудно оценить, насколько мощная между нами химия, и есть ли она вообще. С моей-то стороны она, сама собой была. Только я не могла разобраться: меня тянет к Нику потому, что он двойник Клауса или же он цепляет сам по себе. С его стороны тоже было как-то малопонятно: он довольно откровенно рассказывал о себе, проводил со мной много времени, вёл себя так, словно мы знакомы сто лет. Но кроме невинных обнимашек и случайных касаний, ни единой попытки продвинуться дальше. Конечно, это было бы слишком рано, но не для меня. Мне хотелось удержать его рядом, и в то же время я сомневалась. Он не Клаус и пытаться найти тень своей любви в другом человеке неправильно. А кто он вообще? Неужто старый Лама лопотал правду насчёт реинкарнации и перемещении душ? Слишком много всего совпадало, да и смотрел на меня этот Ник порой так пристально, словно пытается разгадать сложную задачу. Мы остановились, глядя, как алое солнце медленно тонет в реке. — Ты когда-нибудь чувствовала, что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал? — Ник пристально смотрит в мои глаза, и меня почему-то пробирает до мурашек от его слов. Очень медленно он наклоняется к моему лицу, и я забываю свои сомнения. Наш поцелуй, словно тот первый, в подвале, когда губы Клауса уверенно накрыли мои, когда он окончательно пробрался в мою душу. Я не хочу сейчас думать, кто передо мной: реинкарнация моего Клауса или совершенно другой человек. Я не хочу загадывать, есть ли у нас будущее, и каким оно будет. Я знаю только, что рядом с ним снова обретаю крылья. Я снова возьму утерянную высоту.