Наши в Хогвартсе (продолжение)

Эйлин сладко потянулась, не открывая глаз, в надежде, что сон ещё можно продлить. Но почти сразу поняла — больше поспать не удастся. Голова быстро заполнялась мыслями и воспоминаниями о вчерашнем вечере. Поэтому сну пришлось оттуда спешно ретироваться. Впрочем, глаза ещё продолжали на что-то надеяться и категорически отказывались разлепляться. Поэтому Эйлин нежилась под одеялом, сладко потягиваясь с закрытыми глазами. Когда в голове немножко прояснилось, Эйлин поняла, что она лежит в постели одна. Северуса рядом не было. Неужели он успел выспаться и восстановиться после вчерашнего напряжения? Эйлин с трудом разлепила веки и обвела взглядом спальню. Северуса в комнате не было, зато Эйлин, к которой вернулась способность различать окружающие звуки, услыхала шум льющейся воды за дверью ванной комнаты. Значит, он проснулся недавно и отправился в душ. Интересно, который теперь может быть час? Эйлин лениво повернулась на бок, чтобы взглянуть на висящие на стене часы. Ой, мамочки! Половина одиннадцатого! Хорошо, что сегодня воскресенье. Завтрак они, конечно, проспали, но, хвала Мерлину, на такой случай существуют домовые эльфы. Эйлин вдруг почувствовала, насколько сильно она проголодалась. Не дожидаясь, пока Северус выйдет из ванной, она вызвала домовика и заказала ему завтрак на двоих. Эльф обернулся быстро. Когда Северус вошёл в спальню, он не смог сдержать довольную ухмылку, глядя на жену, восседающую в постели с подносом на коленях и с аппетитом уписывающую румяную куриную отбивную, запах которой заставил его ноздри раздуться и задрожать. Заметив это, Эйлин улыбнулась, перестав на минутку жевать и глазами указала на второй поднос с едой, стоявший на небольшом прикроватном столике: — Проголодался? Ешь скорее, пока не остыло. Северуса не нужно было просить дважды. Он проснулся, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим. И сейчас его организм требовал пополнения запасов не магической, а телесной энергии. Проще говоря — он ощущал сейчас зверский голод. И был несказанно благодарен Эйлин за столь своевременно доставленный завтрак. Супруги ели молча, полностью отдаваясь удовольствию, получаемому от вкусной еды. И только когда дело дошло до чая, Эйлин не выдержала и задала свой первый вопрос: — Северус, как же тебя всё-таки угораздило отправиться за мантией-невидимкой? Ведь это так по-гриффиндорски… — Разве? — лёгкий наклон головы и поползшая вверх левая бровь. Мерлин, как же она любит это движение и это выражение лица! Как он серьёзен сейчас! Эйлин поджала губы, став похожей на недовольную Минерву Мак-Гонагалл: — Разумеется. Рисковать собой, лезть, очертя голову туда, где опасно, при этом никого не предупредив, куда идёшь — слизеринцы так не поступают. — Слизеринцы, прежде всего, руководствуются целесообразностью и полезностью своих поступков — для себя лично и для своих близких. Мантия-невидимка оказала нам неоценимую услугу. Без неё мы бы сейчас сидели не здесь, а где-нибудь в подземелье у Шафика на цепи, как Лонгботтом. Так что мои действия были разумными и целесообразными. — А если бы в доме у Поттера была засада, и тебя там схватили бы? И никто бы не знал, где ты и что с тобой? — Эйлин нахмурилась. От того, что она представила эту ситуацию, у неё больно сжалось сердце. Она злилась на мужа, испугавшись за него задним числом. — Я был осторожен. И, как видишь, всё обошлось, — Северус произнёс всё это холодным, бесстрастным тоном, давая понять, что говорить здесь больше не о чем. — А где ты её нашёл? — Эйлин охватило обычное любопытство. — В кармане мантии Поттера. Мантия висела на стуле. Почему он утром вышел без неё — непонятно. Возможно, надел другую и просто забыл переложить мантию-невидимку из одного кармана в другой. Во всяком случае, его забывчивость оказалась для нас редкой удачей. Эйлин помрачнела. Отпив несколько глотков остывающего чая, чтобы избавиться от внезапной сухости в горле, она спросила: — Как ты думаешь, где они их держат? — Не знаю. Слишком мало нам удалось увидеть там. — Шафик рассчитывал, что мы придём их спасать? — Разумеется. Только не мы, а я. Думаю, он так и не узнал, что ты тоже была почти в его руках. Кстати…. — Северус внимательно посмотрел на жену. — Чего он хотел от Гортензии? Эйлин опустила голову. Она с самого начала знала, что расскажет ему всё, без утайки. Как она пыталась скрыть от Шафика свой окклюментный барьер. И какие мысли и образы для этого использовала. И что она сама виновата в том, что Шафик, увидев эти мысли, захотел воспользоваться чувствами влюблённой девицы. И про поцелуй она тоже рассказала. И про чужие руки, прикасавшиеся к её груди. Ведь, несмотря на то, что она выглядела, как Гортензия, это было её тело. И её вина…. Северус слушал молча, не прерывая её ни звуком, ни жестом. Эта напряжённая тишина давила на Эйлин, заставляя всё больше сутулиться и всё ниже опускать голову. У неё не было сил взглянуть мужу в глаза. Как же она ненавидела себя в этот момент, хотя, казалось, её вины в случившемся не было. Но ведь это её мысли подтолкнули Шафика к действию… Пауза затягивалась. Эйлин всё-таки нашла в себе силы поднять голову и взглянуть на Северуса. Его взгляд был отсутствующим. Казалось, Северус смотрел сквозь неё и будто видел всё то, о чём говорила ему Эйлин. Лицо его было бледным, раздувшиеся ноздри чуть подрагивали. Эйлин очень хотелось погладить его руку своим обычным успокаивающим жестом, но она не могла этого сделать. Чувство вины парализовало все её порывы, нашёптывая мерзким голосом, что она не имеет на это права. Северус, будто очнувшись, молча сел рядом с ней на кровать, взял из её руки чашку с недопитым чаем, поставил её на поднос, стоявший у Эйлин на коленях, а сам поднос переставил на пол у кровати. Эйлин с удивлением наблюдала за его методичными движениями, не зная, как ей реагировать на происходящее. А Северус, убрав поднос с постели, всё так же молча взял жену за плечи, с силой сжал их, глядя ей в глаза и, резко притянув к себе, крепко обнял, по-прежнему не говоря ни слова. Он прижимал её так судорожно, будто здесь и сейчас существовала реальная угроза, что её отнимут у него, что она вдруг выскользнет из его рук и раствориться, прольётся водой, просыплется песком сквозь пальцы. И от этих надёжных, крепких, сильных рук Эйлин вдруг полегчало. Всё её оцепенение, напряжение, скованность вдруг разом прошли. Она задрожала и тихо расплакалась, прижимаясь лицом к его груди. Северус гладил её по волосам, продолжая крепко прижимать к себе. — Ещё одна причина уничтожить его, — его голос звучал буднично, но было в нём что-то вкрадчивое, от чего у Эйлин пополз холодок по спине. Это был голос хищника, подстерегающего в засаде добычу. Она знала, насколько опасным мог быть её муж для своих врагов. Это успокоило её окончательно. Она почувствовала такую надёжность и защищённость в его крепких объятиях, что враз забыла о своём чувстве вины перед ним. Он всё понимает и ни в чём не обвиняет её. Он прощает ей то, чего она сама бы себе не простила. Эйлин с благодарностью ещё крепче прижалась к Северусу, чувствуя, что теперь имеет на это полное право. Она могла бы просидеть с ним вот так, обнявшись, целую вечность. Но в соседней комнате послышался лёгкий хлопок и сразу же вслед за ним тонкий голосок домового эльфа: — Мистер Снейп, сэр. Выйдите к Твики. Это очень срочно. Северус оценил деликатность домовика. С первого же дня их с Эйлин пребывания в Хогвартсе он запретил домовым эльфам появляться в их спальне, если он сам или Эйлин не позовут их. Если эльфу было поручено передать записку для него или для Эйлин, либо пригласить их куда-то, он обязан был появляться в комнате, служащей супругам Снейп кабинетом и уже оттуда звать их, если они находились в этот момент в спальне. Ещё не хватало, чтобы эльфы застали их за весьма любопытными занятиями, тем более — чтобы помешали им! Впрочем, домовики оказались существами весьма понятливыми и тактичными, а посему никогда не нарушали распоряжений грозного слизеринского декана. Северус вышел в кабинет, а Эйлин, встав с кровати, начала поспешно одеваться, резонно предположив, что появление домового эльфа в их покоях не сулит ничего хорошего. Северус оставил дверь в спальню приоткрытой, явно намекая, что Эйлин тоже должна знать, о чём пойдёт речь. — Мистер Снейп, сэр, — почтительно затараторил домовик. — Госпожа Директор велела передать вам, чтобы вы с миссис Снейп срочно пришли к ней в кабинет. Пароль «шотландская волынка». — Передай директору, что мы уже выходим, — ответил Северус, после чего эльф тут же исчез с лёгким хлопком. Эйлин вышла из спальни уже полностью одетая, неся в руках сюртук мужа. Северус быстро накинул его и виртуозно провёл палочкой по длинному ряду пуговиц, которые застегнулись мгновенно. Накинув на плечи мантии, висевшие на вешалке у входа, они с Эйлин покинули свои апартаменты. Северус тщательно запечатал вход Охранными чарами, и они быстрым шагом направились в кабинет директора, не забывая на ходу внимательно оглядываться по сторонам и прислушиваться. Впрочем, их охранные кольца вели себя спокойно, а значит, в данный момент опасности для них с Эйлин не было. Когда супруги Снейп вошли в директорский кабинет, Мак-Гонагалл привычно наложила на дверь Запирающее и Заглушающее заклинание. — Присаживайтесь, — указала она им не на кресла для посетителей, а на стулья, стоявшие вокруг большого массивного стола из чёрного дерева. Этот стол стоял в глубине просторного кабинета, ближе к окну, и служил местом проведения деловых совещаний и неофициальных преподавательских посиделок за чашкой чая. Сама же она подошла к двери, ведущей во внутренние покои и позвала: — Прошу вас. За дверью послышались твёрдые шаги и на пороге возник Бруствер Кингсли собственной персоной. Следом за ним показался Невилл, выглядевший значительно лучше, чем накануне. Видимо, лекарства, присланные Северусом, сон на мягкой удобной кровати, а главное — ощущение безопасности — сделали своё дело, и молодой организм Невилла быстро восстанавливался после пережитых потрясений. — Здравствуйте, господин Министр, — голос Северуса был сух и бесстрастен. — Мистер Лонгботтом, я вижу, зелья пошли вам на пользу. — Да, мистер Снейп, благодарю. Добрый день, — Невилл кивнул, здороваясь со всеми присутствующими. Эйлин привстала со своего места и слегка поклонилась вошедшим. — Здравствуйте, господа, — ответил Кингсли, придав голосу как можно больше твёрдости, но так и не сумев до конца скрыть сквозящую в нём усталость. Когда все расселись вокруг стола, Министр обратился к Северусу: — Мистер Снейп. Честно говоря, я не ожидал от вас подобной самодеятельности. — Вы ожидали, что я буду тихо сидеть, сложа руки и ждать, пока доблестный Аврорат бесцельно бродит кругами около частных владений Шафика без малейшего шанса попасть внутрь? Лицо Северуса искривила презрительная гримаса. Он демонстративно сложил руки на груди и с вызовом уставился на Кингсли. Впрочем, тот ожидал нечто подобного, а потому никак не отреагировал на очередной выпад этого въедливого типа в сторону служителей магического правопорядка. — Вы знали, что являетесь главной целью Шафика и всё-таки отправились непосредственно в его логово… Мне кажется, это — чисто гриффиндорское безрассудство. — Вы не первый, кто обвиняет меня в гриффиндорском поведении, - Северус скорчил недовольную гримасу, бросив мимолётный взгляд в сторону жены. -  Гриффиндорское безрассудство базируется на полном отсутствии логики и умения планировать свои действия и их последствия. Моя же вылазка была продумана и целесообразна. Или у вас был план получше? Отчего же вы тогда не осуществили его? «Невозможный тип!», — подумал Кингсли. Как же мастерски он умеет разозлить собеседника! Министра особенно бесило то, что он был прав. Ни у кого из тех, кто занимался делом о похищении заложников, не было никакого плана по их поискам. Что ж, следовало признать, что Снейп оказался единственным, кто смог предпринять хоть какие-то адекватные действия в данной ситуации. А значит ему, Кингсли, следует спрятать подальше своё раздражение и признать правоту этого неприятного, но умного и смелого человека. — Вы правы, мистер Снейп. У Аврората, равно как и у моих людей нет никакого плана по поиску пленников. Именно поэтому я здесь. Моим людям удалось разыскать в архивах чертежи старинных зданий, построенных двести-триста лет назад и сохранившихся до наших дней. Вот копия плана поместья Шафика, — с этими словами Кингсли вынул из кармана мантии пергамент и развернул его на столе. Северус тут же с интересом уставился на него. Эйлин и Невилл тоже нагнулись над схемой, стараясь разобраться в совершенно непонятном скопище прямоугольников, квадратов, линий и обозначений. Северус ткнул пальцем в большой прямоугольник на плане: — Кажется, это зал собраний? А это — холл перед ним, — он перевёл палец на прямоугольник поменьше. — Вот это — коридор по обе стороны от холла, а это — он указал на небольшой квадратик сбоку, — помещение для охраны, через которое мы пробивались. Эйлин с удивлением посмотрела на чертёж. Теперь она ясно видела совпадение рисунка с тем, что пришлось увидеть в действительности. — Это ведь второй этаж? — спросила она. — Ну да. Вот здесь написано, — Северус указал на плохо читаемую надпись под планом всего этажа. Оказывается, там размещалось ещё довольно много помещений. Дом Шафика строился с размахом. Кингсли с нескрываемым интересом слушал этот разговор. Ему было важно всё — любая деталь, каждая мелочь, которая помогла бы отыскать малейшую возможность для проникновения в эту с виду неприступную крепость. — Так. Теперь первый этаж. Вот здесь мы спустились, — Северус указал пальцем место на плане, а Эйлин тут же представила его «на местности». — Вот вход. А вот та дверь, ведущая в подземелья. А где план подземелий? — он поднял голову и вопросительно взглянул на Кингсли. Министр опустил голову над пергаментом и тоже стал внимательно разглядывать его. — Я не вижу здесь ничего похожего, — произнёс Северус, оторвавшись, наконец, от изучения чертежа. Скорее всего, подземелья изображены на отдельном пергаменте. Возможно, со схемой коммуникаций замка. Ваши люди нашли только это? — он кивнул на план. — Да. Я дам распоряжение поискать схемы коммуникаций. Но, думаю, если бы таковые имелись, их предоставили бы мне вместе с этим чертежом. — Скорее всего, — мрачно буркнул Северус. — Вы были в подземельях? Можете сейчас нарисовать по памяти схему? — Разумеется. Перед Снейпом тут же возник чистый лист пергамента и перо. Эйлин внимательно смотрела, как уверенно Северус чертит на листе чёткие линии, одновременно поясняя, что они изображают. Подробно рассказав Министру обо всём, что они смогли увидеть в подземельях и о том, как выбрались из них, Северус закончил: — Не знаю, что это даст вашим людям. Судя по всему, подземелья там достаточно обширные. Мы видели лишь малую часть их. Пленники могут находиться в потайных камерах. Это Лонгботтома оставили на виду в качестве приманки. Остальных, я думаю, спрятали надёжно. Кингсли потёр подбородок, в задумчивости глядя на план. — Думаю, вы правы, мистер Снейп. И, тем не менее, ваши сведения имеют большую ценность. К тому же, вы спасли мистера Лонгботтома и сами вернулись живыми. Я благодарю вас за оказанную в этом деле помощь, но призываю вас в дальнейшем быть более осторожным. — Я всегда осторожен, — Северус стоял, скрестив руки на груди и смотрел на Министра своим «фирменным» взглядом — с наигранным интересом, чуть склонив голову набок и слегка усмехаясь уголком рта. «Бедняга Мак-Гонагалл, — подумал Кингсли, — ей приходится терпеть это каждый день». А вслух произнёс: — Думаю, вам теперь стоит утроить внимание. Цель Шафика — вы и ваша жена, — Бруствер слегка поклонился в сторону Эйлин. — Не рискуйте понапрасну, тем более, что вы отказались от охраны моими людьми. — Мы обязательно последуем вашему совету, — никто из присутствующих так и не понял, была ли эта вежливость сарказмом. — В таком случае я возвращаюсь в Министерство, — Кингсли встал и направился к камину. За ним поднялись и остальные. Когда Министр покинул кабинет директора Хогвартса, Северус подошёл к Невиллу и осмотрел его шею. — Всё в порядке, Лонгботтом. Продолжайте пользоваться мазью. Умиротворяющий бальзам — по мере необходимости. Минерва… Он только собирался произнести: «Мы уходим», как его прервал громкий стук в дверь. Невилл быстро скрылся в своём убежище, Мак-Гонагалл сняла с двери Охранные и Заглушающие чары. — Войдите, — разрешила она. Дверь резко распахнулась. На пороге стояла взволнованная Мэри Макдональд — декан Гриффиндора. — Госпожа Директор! Ох… — её взгляд упал на чету Снейп. — Здравствуйте, Северус, Эйлин… Мэри умолкла в нерешительности, не зная, стоит ли ей говорить с директором в их присутствии. — Мэри, что случилось? Мне кажется, вы взволнованы? — И, проследив за её взглядом, добавила: — Говорите, не бойтесь. Мэри набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в воду и выпалила на одном дыхании: — Пропала мисс Уизли! — Что?! Как пропала?! — воскликнула Минерва. — Ты уверена? Её достаточно тщательно разыскивали? — поинтересовался Северус. Эйлин промолчала, но почувствовала, как сердце на миг замерло в её груди и ухнуло куда-то вниз. Почему-то она сразу поверила, что это — правда, и не стоит надеяться на то, что всё это ошибка или шутка. Джинни Уизли была не тем человеком, который может исчезнуть понарошку, ради шутки. Всё очень и очень серьёзно. — Джинни — староста факультета. Её подруги заметили её отсутствие перед завтраком. Её не было в спальне, в гостиной, в библиотеке… У Поппи она не появлялась. Мы с семикурсниками организовали поиски, прочесали весь замок. Сейчас Хагрид обходит Запретный лес и окрестности замка, но я не думаю, что она находится там. Поэтому я и пришла к вам, Минерва… -- Мэри судорожно перевела дух. — Стоит ли мне отправиться к Уизли, чтобы узнать, не дома ли она? — Пожалуй, я сделаю это сама, — Мак-Гонагалл тяжело вздохнула. Эйлин показалось, что она постарела сразу на несколько лет. — Мэри, отправляйтесь к себе, постарайесь успокоить детей и предупредите, чтобы поменьше болтали об этом. Если я что-нибудь узнаю у Молли, обязательно извещу вас. Северус, Эйлин, дождитесь меня здесь. Я вернусь быстро. Мэри Макдональд понуро кивнула и повернулась к двери. — Мэри, — окликнул её Северус — Следи за лицом. Дети не должны видеть на нём отчаяние и панику. Не призываю тебя улыбаться, но и похоронная маска здесь неуместна. Декан Гриффиндора вспыхнула, вздёрнула вверх подбородок, открыла рот, чтобы дать достойную отповедь этому нахальному советчику, но, будто споткнувшись о взгляд Мак-Гонагалл, промолчала. — Северус прав, не нужно сеять панику на факультете, — строго произнесла Минерва. — Скажите, что Джинни нашлась у себя дома и какое-то время не будет посещать школу. Что так решили её родители. — Но это же… — попыталась возразить Мэри. — Неправда, — продолжила за неё Мак-Гонагалл. — Но не всякую правду можно говорить. Иногда лучше соврать. Идите, Мэри. Как только декан Гриффиндора покинула кабинет, Минерва громко позвала: — Дирк! Перед ней тут же возник домовой эльф. — Дирк, ты должен перенести меня в дом Уизли. А потом, когда я скажу, вернёшь меня обратно сюда. — Да, госпожа Директор. Дирк всё понял. Дирк рад служить госпоже. С этими словами эльф взял Минерву за руку и тут же исчез вместе с ней. Эйлин осторожно присела на краешек стула. Казалось, ноги отказываются дальше держать её. Северус, наоборот, стал быстро ходить по кабинету, напряжённо обдумывая случившееся. — Северус! — Эйлин как будто током обожгло от неожиданного озарения. — Ему нужны пары. Я не знаю, что за обряд он задумал, но ему нужны влюблённые пары. Посмотри — Рон и Гермиона, Гарри и Джинни, ну, и мы с тобой… Потому и с Невиллом он расстался так легко. Поймал его для отвода глаз, подержал в качестве живца и отпустил без сожаления. Северус остановился перед Эйлин, задумчиво глядя будто сквозь неё. — Тебе тоже так показалось? Вот и я думаю об этом. — Ты никогда не слышал ни о каких подобных обрядах? — Эйлин с надеждой посмотрела на него. — Нет. Но мне кажется, что следует кое-кого хорошенько потрясти. Возможно, из него и высыплется кое-какая информация. — Ты имеешь в виду Малфоя? — Тсс. Тихо. Ты же знаешь, что в Хогвартсе стены имеют уши. Эйлин осеклась и с опаской огляделась по сторонам, как будто надеялась увидеть эти самые уши в стенах. Супруги замолчали, продолжая думать об одном и том же. Лёгкий хлопок известил их о возвращении Директора. Домовик исчез почти сразу. Минерва устало опустилась в своё кресло и склонила голову на руки. — Разумеется, её там нет, — заговорила она. — Молли с Артуром в отчаянии, хоть и стараются держаться. Ни в чём меня не обвиняют, но в их взглядах всё читается предельно ясно. — Минерва, давайте без рефлексии, — раздражённо бросил Северус. — Сейчас мне нужно кое-куда отлучиться. Эйлин до моего прихода останется здесь. Не отпускайте её никуда, даже если она будет швыряться в вас Адским пламенем. Пока я не вернусь! — он выразительно посмотрел на Эйлин. Ни у неё, ни у Минервы язык не повернулся спросить: «А если ты не вернёшься?» — Давайте-ка сюда вашего Дирка. Прикажите ему выполнять мои распоряжения, как будто они ваши. — Дирк, — позвала Мак-Гонагалл. Домовик тут же возник перед ней. — Дирк, профессору Снейпу потребуется твоя помощь. Ты должен выполнять его приказы так же, как выполняешь мои. До тех пор, пока я не велю тебе остановиться. — Дирк понял госпожу. Дирк выполнит всё, что прикажет мистер профессор Снейп. Дирк готов служить ему. — Прекрасно, — прервал Северус излияния эльфа. — Сейчас ты трансгрессируешь со мной… — он нагнулся к домовику и зашептал что-то в его огромное ухо. — А потом, как только я тебя позову, вернёшь меня сюда. Ты понял? — Дирк всё понял, мистер профессор Снейп. Дирк всё сделает, как велит господин профессор. С этими словами эльф взял Северуса за руку и исчез вместе с ним из кабинета. — Вы знаете, куда он отправился? — спросила Мак-Гонагалл у Эйлин. Та кивнула. — Знаю, но не могу сказать вам. — Я и не требую этого от вас. Просто…. — Минерва замялась. — Да, я понимаю. Если его долго не будет, я знаю, где его искать. «Только вот что даёт мне это знание?» — горько подумала она. — Как бы там ни было, а сейчас — время обеда. Мне придётся присутствовать в Большом зале, а вы с Невиллом пообедаете здесь. — Я не хочу есть, — сама мысль о еде казалась Эйлин отвратительной. — Я тоже. Но придётся. И мне, в отличии от вас, придётся ещё и за лицом следить, как порекомендовал Мэри ваш муж. — Минерва поднялась из кресла и направилась к двери. — Так что обедать мы с вами будем. Силы нам ещё понадобятся. "Да я позавтракала час назад!" - с раздражением подумала Эйлин, но вслух ни чего не сказала. *** Люциус Малфой проснулся в дурном расположении духа. В последнее время такое случалось с ним довольно часто. А если уж вовсе не кривить душой — практически, ежедневно. По усвоенной с детства аристократической привычке, спать он ложился довольно поздно, а потому и просыпался обычно в тот час, когда у простых волшебников и у магглов наступало обеденное время. Эту привычку не смогли искоренить в нём даже годы учёбы в Хогвартсе. Всякий раз, когда Люциус приезжал домой на каникулы, привычка ложиться далеко за полночь возвращалась к нему. Совершенно естественно, что после окончания школы, она на всю жизнь осталась с ним. Сегодняшнее воскресенье не стало исключением. Впрочем, в последнее время Люциус спал довольно плохо. Сон его был беспокойным и, по ощущениям, не приносил желаемого отдыха. Иногда Люциус просыпался среди ночи и долго лежал с закрытыми глазами, безуспешно пытаясь вновь уснуть. Иногда его сны были какими-то смутными и оставляли после пробуждения неприятный тревожный осадок. По временам его мучили кошмары, в которых он, Люциус, вновь внутренне трясся под пристальным взглядом Волан-де-Морта в ожидании очередного Круциатуса. Иногда Люциусу снилось, что кто-то невидимый сообщал ему о гибели его сына в битве за Хогвартс, и тогда он вскакивал с громким криком «Не-е-е-ет!!!», тяжело дыша и медленно приходя в себя, окружённый тёмной липкой тишиной своей спальни. Драко… Единственный сын. Наследник. В последнее время мальчик совсем отдалился от него. Разумеется, он молод, у него свои дела, но… Люциусу всё чаще казалось, что Драко никогда не простит отцу того, что ему довелось пережить из-за Волан-де-Морта. Мальчик сполна расплатился за убеждения своего отца. Разумеется, он выполнил свой долг и сделал то, что обязан был сделать истинный наследник рода Малфоев. И, несмотря на всё, что ему довелось пережить, сохранил веру в идеалы превосходства чистокровных магов над всеми остальными представителями рода человеческого. Однако, сама мысль о том, чтобы подчиниться и вверить свою судьбу в руки тому, кто станет воплощать эти идеалы в жизнь, по-видимому, казалась Драко отвратительной и абсолютно неприемлемой. Впрочем, тут Люциус был с ним совершенно согласен. Он, как и его сын, не хотел больше служить никаким Повелителям, чтобы не зависеть от капризов и прихотей очередного маньяка. Не хотел, но служил… Люциусу казалось, что сын слегка презирает его за то, что он связался с Шафиком. Малфой-старший ни за что не признался бы себе, что он втайне страдает от такого отношения Драко. Но рассказать ему о своих побудительных мотивах Люциус не мог, а потому был вынужден молча наблюдать, как его сын всё сильнее отдаляется от него. Драккл! Только теперь Люциус начал понимать, каково приходилось Северусу в роли двойного агента. Впрочем, Северусу было легче. Он — одиночка, не обременённый семьёй, к тому же ему абсолютно наплевать на осуждение кого бы то ни было. Так же, как не за кого было бояться. А Люциус боялся, и чем дальше, тем больше. Откуда у него возник этот страх, он и сам не мог бы объяснить. Но с каждым днём в нём росла и крепла убеждённость, что новый Повелитель в разы опаснее предыдущего, несмотря на ангельскую внешность и утончённо-вкрадчивые манеры. Люциус отдал бы половину своего состояния за то, чтобы никогда в жизни не пересекаться с Уолтером Шафиком. Но, к сожалению, это было невозможно. И ведь это он сам предложил Снейпу свою помощь в борьбе с новоявленным Повелителем. Эх, знал бы он…. Но теперь уже ничего не изменить. И эта необходимость видеться с Шафиком, разыгрывать перед ним преданность и лояльность донельзя угнетала Люциуса Малфоя и содержала его дух в непрерывно мрачном настроении. Позавтракав, он по привычке, сказал Нарциссе: — Дорогая, я буду у себя. — Да, милый, — Нарцисса слегка улыбнулась ему и отправилась по своим делам. Оба они прекрасно отдавали себе отчёт, что обращения «дорогая», «милый» и тому подобные, были для них чистой формальностью. Они даже в молодости не пылали друг к другу бешеной страстью. С детства усвоив правила поведения, принятые в их кругу, они никогда не проявляли свои чувства слишком горячо, даже оставаясь наедине. Но это не мешало им осознавать, что семья для них обоих была превыше всего и оставалась главной ценностью при любых обстоятельствах. И неважно, что скрепляет и цементирует семью — любовь или привычка. Привычка, пожалуй, будет покрепче любви. Ведь именно преданность своей семье помогла им выжить в трудные времена и вовремя покинуть Волан-де-Морта, что позволило впоследствии всем им избежать наказания за связь с Тёмным Лордом. А сейчас Люциус с горечью осознавал, что между ним и Нарциссой постепенно воздвигается невидимая стена. Люциус был поражён смелостью, с которой его жена обманула Волан-де-Морта, сказав ему, что Поттер мёртв. Он спрашивал себя, достало ли бы ему мужества — вот так солгать Повелителю. И отчётливо понимал, что вряд ли он решился бы на подобный шаг даже ради собственного сына. Люциус понимал, что Нарцисса тоже осознаёт этот факт. Это больно ранило его гордость и самолюбие и, помимо воли, вызывало чувство раздражения к жене. Кроме того, Нарцисса, хоть и не говорила ничего вслух, подобно Драко, осуждала его связь с Шафиком. А объяснить ей Люциус ничего не мог. Не имел права. Поэтому молча страдал и злился, видя, как рушатся семейный устои и ослабевают ранее казавшиеся прочными родственные узы, ничего поделать с этим не мог, а потому ещё больше бесился от собственного бессилия. Возможно, всё было бы не так плачевно, имей Люциус пристрастие к какому-нибудь отвлекающему внимание занятие, к тому, что магглы называют словом «хобби». Хотя бы к чтению. В Малфой-мэнноре имелась довольно приличная библиотека, однако, собиралась она лишь для того, чтобы подчеркнуть статус хозяев замка. И если Люциус время от времени брался за какую-нибудь книгу, то не из любви к чтению, не из желания расширить свои знания, а, скорее, от скуки. Занятие это не увлекало его и быстро надоедало. Одно время ему хотелось заняться разведением в поместье лошадей, но он посчитал это слишком маггловским занятием, недостойным столь чистокровного волшебника –аристократа. И, поскольку от работы в Министерстве он был отстранён, скорее всего, навсегда, Люциус Малфой предавался хандре и скуке, раздираемый тяжёлыми мыслями и тревожными предчувствиями. Запершись у себя в кабинете, он уселся за стол и стал просматривать финансовые отчёты своих управляющих, в ужасе думая, что эти отчёты очень быстро закончатся — и что тогда? Чем занять себя весь оставшийся день? Люциусу очень хотелось выпить. Но пить с утра он всегда считал дурным тоном — это раз. А во-вторых, сегодня Шафик назначил собрание, и Люциус понимал, что ему понадобится трезвый ум для того, чтобы успешно выдержать ставшее уже привычным «потрошение мозгов». При одной мысли о предстоящем Люциуса колотила нервная дрожь. Как же ему не хотелось никуда идти! Сказаться больным? Но это — не выход… И потом, он ведь обещал Северусу снабжать его информацией. Но пока никаких более или менее ценных сведений раздобыть не мог. Шафик ему явно не доверял, хоть и рассыпался в любезностях. Осознание собственной бесполезности также неприятно задевало гордость Люциуса Малфоя и портило и без того скверное настроение. Этот полукровка Снейп блестяще справлялся с ролью двойного агента. Неужели он умнее, хитрее и изворотливей него, чистокровного мага, аристократа до мозга костей? Люциус злился на Снейпа, хоть и уговаривал себя, что шпионаж — занятие низкое и он, Люциус Малфой, занимается этим исключительно ради благородной цели — остановить очередного «Повелителя» и не дать ему вновь ввергнуть магический мир в хаос. А также ради спокойствия своей семьи и ради будущего своего единственного сына. На столе у Люциуса лежал свежий номер «Ежедневного Пророка», но он не спешил его читать. Его бесил слишком позитивный настрой этого издания. Все эти статейки, пышущие восторгами по поводу установившейся после гибели Волан-де-Морта счастливой мирной жизни на фоне того, что происходило в поместье Шафика, вызывали жуткое раздражение. Разумеется, «Пророк» ни словом не обмолвился об исчезновениях молодых героев прошедшей войны, включая самого Поттера. И Люциусу оставалось только гадать, действительно ли журналюги не пронюхали об этом или же им прозрачно намекнули о том, что не стоит выносить подобные сведения на всеобщее обозрение, дабы не сеять панику среди мирного населения и не расписываться в бессилии Министерства, проглядевшего у себя под носом появление нового Повелителя. Люциус всё-таки заставил себя развернуть газету. Как только он отгородился ею от окружающей его обстановки, в кабинете раздался лёгкий хлопок, от которого Люциус вздрогнул и опустил газету на стол. Прямо перед ним стоял Снейп — мрачный, злой, раздражённый, такой, каким привыкли его видеть все за долгие годы его преподавательства в Хогвартсе. Такой Снейп был для Малфоя гораздо привычнее того, который появился совсем недавно, после женитьбы на этой грязнокровке, к тому же, иностранке, что для Люциуса вообще казалось нонсенсом. Придя в себя от неожиданности, Люциус испытал весьма неприятное удивление. — Северус, как ты здесь оказался? — холодно поинтересовался он. — Как тебе удалось преодолеть Охранные чары моего замка? — Это неважно, — резко бросил Снейп, направляясь к столу и присаживаясь в кресло, которое он придвинул к нему взмахом волшебной палочки. Северусу не хотелось посвящать Люциуса в то, как можно использовать магию домовиков, которых тот никогда не воспринимал, как существ, способных на нечто большее, чем домашний труд по обслуживанию волшебников. — Как это — неважно? — возмутился хозяин кабинета. Однако, больше он не успел ничего добавить, внезапно ощутив мощнейшее проникновение в свой мозг чужого сознания. Проникновение это было столь сильным и внезапным, что Люциус не успел ничего сделать, чтобы отразить его. Все его окклюментные щиты были мгновенно разрушены мощной атакой разъярённого разума Снейпа. Одним ударом Северус будто смёл все преграды на пути к сознанию Малфоя, и тот просто не сумел ничего противопоставить этому неожиданному вторжению. Снейпу понадобилось совсем немного времени, чтобы увидеть и понять всё — страх Малфоя перед Шафиком, недоверие к нему Повелителя, все сомнения и метания Люциуса и, самое главное, что его «скользкий» друг был всё-таки на его стороне. Шафик подозревал Малфоя в неискренности, а потому использовал втёмную, снабжая его сведениями, которые, как он рассчитывал, Люциус передаст его врагам, если он действительно является шпионом. Впрочем, кажется, Люциус держался молодцом и до сих пор Шафику так и не удалось уличить его в шпионаже. Вся дезинформация, которой Повелитель снабжал Люциуса, была отправлена наугад. Шафик не знал, передавал ли её Люциус кому-нибудь или нет. Всё-таки, Малфой был достаточно хорошим окклюментом, и не его вина, что сейчас он, Снейп, так неожиданно и резко ворвался в его сознание. Северус откинулся на спинку кресла и пристально взглянул на медленно приходящего в себя Люциуса. Когда у того на лице вместо растерянности появилась холодная надменная ярость, Северус удовлетворённо хмыкнул: — Ну вот. Ты полностью пришёл в себя. Только давай обойдёмся без твоего утончённого аристократического презрения. Оставь свой гнев при себе. Мне, в конце концов, нужно было понять, на чьей ты стороне. — И как? Понял? — Губы Малфоя кривила презрительная улыбка. Он тоже откинулся на спинку своего стула и смотрел на Снейпа сверху-вниз из-под полуприкрытых век. — Понял. Кстати… — Снейп оглянулся, взмахнул волшебной палочкой и произнёс: — Гоменум ревелио! Убедившись, что в кабинете, кроме них двоих, никого нет, Северус усилил Охранные чары и обновил Заглушающее заклинание. — Разумеется, Люциус, ты не знаешь, где Шафик содержит пленников. Ты не знаешь, каким образом он собирается казнить их. Ты даже не знаешь, кого конкретно он решил подвергнуть казни… И что ты вообще знаешь о планах своего Повелителя? Какая от тебя польза, как от шпиона в его рядах? — Да! — взорвался Люциус. — Да! Я не шпион! И не умею всего того, что умеешь ты! Я и не обязан это уметь! Да, я не сумел настолько приблизиться к Шафику, чтобы он стал делиться со мной своими сокровенными планами! Он вообще ни с кем ими не делится! И никому не доверяет. Правильно, кстати, делает…. Снейп слушал всё это, сложив руки на груди, с презрительной миной на лице. Когда гнев Люциуса иссяк, он подался вперёд, глядя Малфою в глаза и медленно произнёс: — Ты хоть знаешь о том, что нам вернули Лонгботтома, но взамен похитили младшую Уизли? Как думаешь — зачем? — Нет… — Люциус, казалось, был растерян. — Он точно ничего не говорил о том, что ему нужна Уизли. — Я так и думал, — Снейп снова откинулся на спинку кресла, меряя Люциуса холодным презрительным взглядом. — Что ты предлагаешь? — вскинулся тот. — Пойти к Шафику и прямо спросить, зачем ему это нужно? — Гениальный план, — губы Северуса искривила такая привычная ядовитая ухмылка. — Если тебе надоело жить — можешь так и сделать. — Шучу, — бросил в ответ Люциус. — Я тоже, — отозвался Снейп. — C каких пор ты освоил Заклинание обнаружения? — поинтересовался Люциус, когда оба они немного успокоились. — Насколько я знаю, мало кому удавалось им воспользоваться. Кажется, им владел только Дамблдор. — Как видишь, и мне пришлось. В последнее время я пытаюсь разобраться, как твои коллеги по организации могут видеть людей под дезиллюминационным заклятием, не произнося вслух «Гоменум ревелио». Причём, не какие-нибудь супер-маги, а самые обыкновенные охранники. — Меня этот вопрос тоже волнует. Но Шафик не склонен делиться своими секретами с кем бы то ни было. — Если он не делится ими с тобой, это ещё не значит, что он не посвящает в свои тайны кого-то другого, — Снейп не скрывал яда в голосе. — Не зарывайся, Северус, — Малфой уже полностью пришёл в себя, поэтому к нему вернулась его обычное холодное высокомерие. — Если я не смог втереться к нему в доверие, это означает только одно — высокое искусство шпионажа — не моё —  Заметь, Люциус, это не я пришёл к тебе с просьбой пошпионить за Шафиком, — Снейп окинул Малфоя не менее холодным взглядом. — Это ты предложил мне помощь, чтобы побороть очередного «светоча высоких идей». — Значит, я взял на себя слишком непосильный груз, — Люциуса не так просто было поколебать. — И что теперь? Убить меня за это? Чего ты требуешь от меня? — Обещанной помощи. Раз уж ты всё равно член организации и, более того, её финансовый столп, — губы Снейпа опять искривила презрительная усмешка. — И каким образом мне добиваться доверия Шафика, если он до сих пор так и не пожелал поделиться своими секретами? Только, будь любезен, поконкретнее. — Когда у вас очередное сборище? — поинтересовался Снейп. — Сегодня, — голос Люциуса был твёрд, но Северус явственно уловил в нём оттенок обречённости. Он неожиданно вскочил со своего кресла, одним прыжком оказался перед Люциусом, одной рукой схватил его за лацкан сюртука, а другой направил ему прямо в лицо свою волшебную палочку. Малфой вздрогнул от неожиданности и в страхе отшатнулся, встретив горящий яростью взгляд совершенно бешеных чёрных глаз. Через несколько секунд Северус отпустил его и выпрямился. — Ну что, запомнил картинку? — усмехнулся он. — Покажешь её Повелителю, когда тот станет рыться у тебя в мозгах. Скажешь, что сегодня я совершенно неожиданно ворвался к тебе, орал, угрожал и требовал ответа, где находятся пленники. А когда понял, что ты ничего не знаешь, стал шантажировать тебя, обещая сдать всю вашу лавочку властям. Скажешь, что ты пообещал сотрудничать со мной из опасения перед моими угрозами. А сам честно рассказал всё Повелителю и теперь просишь у него совета и помощи — как тебе вести себя со мной. По крайней мере, твоя связь со мной будет официально известна Шафику и одобрена им. Полезной информации от тебя всё равно не дождёшься. А так хотя бы твоё алиби обеспечим. — Драккл тебя подери… Северус! Я думал — ты свихнулся, — Люциус пытался успокоиться, приводя в порядок одежду. — А если бы я отбил твоё нападение? — Не успел бы. Ты был слишком растерян и напуган. Вот и продемонстрируешь эти чувства Шафику, — криво ухмыльнулся Снейп, пряча волшебную палочку. — Не трусь, Люциус. Думаю, ты сможешь выгородить себя. С этим ты всегда отлично справлялся. Не думаю, что ты сможешь узнать на этом собрании что-то полезное. Но если вдруг… Ты знаешь, как со мной связаться. — Дракклов псих, — задумчиво произнёс Люциус, соединив домиком кончики холёных пальцев и глядя куда-то мимо Снейпа. — Работа двойным агентом плохо сказалась на твоей нервной системе. — Ты, как я вижу, тоже не в лучшей форме, — в голосе Снейпа звучала насмешка, в то время, как лицо его оставалось бесстрастным. — Передавай привет семье. С этими словами Северус развернулся, по обыкновению эффектно взмахнув мантией и быстрым шагом вышел за дверь. Он не собирался показывать Люциусу, каким именно способом смог проникнуть в его дом. Оглядевшись по сторонам в пустынном холле, он на всякий случай снова произнёс: — Гомениум ревелио, — и особым образом взмахнул волшебной палочкой. Дамблдор мог применять это заклинание невербально. Снейпу пока приходилось произносить его вслух. Убедившись, что холл пуст, Снейп позвал Дирка. Домовик тут же возник перед ним и без лишних вопросов перенёс его в кабинет Минервы Мак-Гонагалл, где его ждала уже начавшая беспокоиться Эйлин. И хотя кольцо на её пальце не нагревалось, что означало отсутствие опасности для Северуса, беспокойство за него всё равно охватывало Эйлин всякий раз, когда она долго не видела его. Это было выше неё. Бороться с этим она не могла. Да и не хотела.