Люби меня

Солнце прорывается сквозь плотные занавески. Исчезни. Пожалуйста, испарись. Как и надежда. Забери её с собой. Стой. А она мертва. Почему не можешь также? Зачем режешь своими лучами воспалённые глаза? Уставшие. Мокрые от постоянных слёз. Тэхён молча поднялся с кровати. Беспощадное солнце. Легко ли тебе улыбаться? Научи быть таким ярким. Каким был когда-то. В прошлой жизни. Бессонная ночь не позволяла расслабиться. Тридцать второй день мучений. Человек может прожить без воды до недели. Без еды — около месяца. А с болью? На сколько хватает жизненной энергии? Сил. Которых больше нет. Ким застыл перед зеркальной поверхности в ванной комнате. И это ты? Ребёнок Солнца? Смешно. Если только наследник Аида. Острые скулы резали нежную кожу. Изнутри. Невидимо. Посылая импульсы в главный мозговой центр. Ключицы выпирали из-под растянутой футболки. Грязной. Рваной. Будто на душу смотрел. Если присмотреться, то можно увидеть очертания кости. Когда в последний раз он ел? Неделю? Две? Его тогда госпитализировали. Вкус больничной каши до сих пор вызывал желчь и тошноту. Время здороваться с унитазом. Внутренности скручиваются в лишь им известные спирали и вынуждают стонать от боли. Физической. Комбо. Кто сказал, что от страданий телу ничего не будет? Любит ведь каждая его клеточка. Каждая молекулка, атом. По венам бежит, в сердечных камерах запираясь. И отравили тоже всё. Всё это необъятное, которое кличут физиологией. Дышать трудно. Невыносимо. Воздух тоже пропитан ядом. Кто вас просил его портить? Неужто кто-то умолял осквернять? Тэхён поднялся и дрожащими руками опёрся о стену. Глаза снова подняты. Отражение хохочет. «Как ты жалок, Господи». А слёзы сдержать уже невозможно. А они опять путешествуют по мягкой поверхности щёк. Тут уже никакая косметика не поможет. Ни один крем не спрячет. Ему плохо. Очень. И свидетели этому бесчинству карие радужки на красном полотне. Искусанные губы в кровь, дорожка которой вытекает из новой ранки. Исхудавшее тело с выпирающими рёбрами. И этот дикий смех. Отчаянный. Молящий о спасении. Знак SOS, который все игнорируют. Рывок и станок с бритвой полетел в зеркало. Стекло, разбитое вдребезги, осыпалось осколками под слабые ноги. Нежная дорожка его чувств. Их также уничтожили. Потоптались. Чем он хуже? Шаг. Ещё. Слёзы катятся, подгоняемые сердцем. А Тэхёну смешно. Как же весело! Вот! Смотрите! Он тоже умеет! Он тоже может топтать осколки! Что же вы отворачиваетесь?! Почему кривите рот?! Он так старается! Глядите! Всё также! Разве что вам не было больно. Окровавленные ноги — одна треть его безумия. Больше не держат. Падает наземь. Ладони спасают горящее лицо от порезов. Но не душу. Не её. «Помогите… Кто-нибудь…» Пустые глазницы. Черви, стервятники. Внутри, по печени. Холодная земля. Вечный покой. Вот и всё, что останется от человека. Но, что если не хочешь ждать ещё шестьдесят лет? Что если не выдерживаешь? Не за что бороться. Никого рядом. Друзья? Навестившие за прошедший месяц целых нисколько раз. Русоволосый не винит. Сам не ангел. Но как ему в одиночку справляться с этим океаном ужаса? Может, он просто слабый? Ну, не разделили его чувств. Ну, изменили, предали. Ну, посмеялись над наивным сердцем. Другие же как-то живут. Не один он такой. Живут же? Небо, скажи, вот ты такое чистое. А зачем? Для кого? Ведь не обращают внимания. Ведь не надо. Орать, до посинения орать хочется! Из-за этого безразличия! Этой жестокости! Папа, обними своего сына. Спрячь в сильных руках от такой взрослой жизни. Не готов. Твой малыш оказался не готов. Знакомая дорога. Ходил по ней столько раз. Каждый шаг сопровождается жжением и разрядами тока. А когда топчешь чувства, оказывается, изувечиваешь и себя. Тэхён гордо поднял голову и улыбнулся. Молодец, на правильном пути. Они не поймут. Им и не надо это. Забитые своими проблемами, добровольно окунаться в чужое безумие будет для них, как минимум, нелогично. Шея дрожит от перенапряжения. Держись! Держись, слышишь! Проживи этот день, чтобы все запомнили! Ты не сломлен! Им не удалось уничтожить! Хотя бы видимость создай, умоляю! Не выдержишь ещё одного удара. Не переживёшь очередного клинка.       — Ва-а-а-а! Это же Тэхён! Приве-е-е-ет! Давай. Хороший мальчик. Подойди к ним. Улыбнись ярко-ярко. Постарайся, ну же!       — Да уж, Джин. За месяц я уж и отвык от твоей нескончаемой энергии. Высокий брюнет хмыкнул и сгрёб в крепкие объятья своего товарища.       — Я скучал. — Тихий шёпот вызвал мурашки по позвоночнику. Где ты был раньше? Почему не обнял, когда душа только стала распадаться? Слёзы снова пытались прорваться наружу. Пришлось зажмуриться до звёзд перед закрытыми веками. Помнишь, вы также раньше смотрели на звёздное небо. Оно стало свидетелем твоего признания.       — Задушишь, пускай! Хватит с меня этих телячих нежностей. «Не разжимай руки, Джин! Умоляю тебя, не отпускай меня, не сейчас! Не слушай, не слушай мой голос! Он дрожит. Дрожит ведь! Услышь мои молитвы!»       — Это ещё Джунни с Юнги не пришли. Так что придётся тебе потерпеть и их обнимашки. И вообще, с каких это пор ты против них? Самый тактильный из нас и говорит такое!       — Люди меняются, Джинни.       — За месяц? Не задуривай мне голову. Горькая усмешка. Чёрт. Не сдержался. Глупый друг. Меняются за дни. Часы. Что говорить о четырёх неделях? Особенно когда тебя перемололи и выплюнули. Когда уничтожили, подорвали на самодельной мине. Тэхён не боялся землетрясений. Не страшился ураганов и наводнений. Наоборот. Навстречу бы бежал, лишь бы успокоили горящее внутри пламя. Может они смогли бы помочь? Может они бы не бросили? Чёртовы коридоры. Эти пропащие стены. Всё помнит. Те ошмётки, именуемые сердцем. Они тянуться к одной единственной аудитории. Где сидит Дьявол. Где господствует порок. Где гнилая любовь вместо питьевой воды. Перебинтованные руки сжимаются в кулаки. Костяшки белеют. Почему и он не может также? Выпустить всю обжигающую кровь. Стать белоснежным принцем, уснувшем в личном саркофаге. Вот только никто не сможет пробудить. Тот особенный спит с другим.       — Эй, Тэ, — горячая ладонь дотронулась до его ледяной, — ты в порядке? Если думаешь, что я не вижу твоего состояния, то ты ошибаешься. Ну давай же. Поднимай голову. Улыбайся. Твой спектакль ещё не закончился.       — Всё в порядке. Правда. Разве что аппетита в последнее время нет, вот и похудел немного.       — Ну, так мы сейчас быстренько тебе его поднимем! Бегом марш на пары! Встретимся около столовой во время обеда. Я убежал! Пока!       — Пока… И не важно, что уже не услышал. Ким всё равно не собирается на пары. Ему в другую сторону. Лестница, другая. Ступеньки — вертящиеся, размытые. Кабинет ректора. Кульминация? О, нет. Пока что всего лишь завязка. Холодная беседа, сотканная из паутины лживых фактов. Никуда он не переезжает. Никаких родителей он в санаторий не везёт. Время обеда? Так скоро? Как смотреть в глаза? Лучшие друзья. А раньше ж было всё так просто. Голова кружится. Нужно скорее уходить отсюда. Солнце, почему не поможешь? У тебя так много сил. Подари маленькую тысячную сему хрупкому тельцу. Он не выживет. Не справится, слышишь! Да почему вы все так равнодушны?! Разве вам не больно?! Ничего внутри не колет, не грозится прорваться слезами обиды? Зачем… Зачем жить так пусто? Знакомый столик. Ничего не изменилось. Кроме него. И ещё двоих, но о них думать противопоказано. Тёплые объятья. Не спешите! Ему нужно больше! Дольше! Не согреться. Так не согреться! Верните руки. Верните тепло…       — Чимин и Чонгук скоро подойдут. Эти двое совсем из реальности повыпадали. Не отлипают друг от друга. Ай! Джинни! За что?! Что-то шипящий злым голосом друг. Внимательные взгляды Юнги. Виноватый вид Намджуна. А сердце остановилось. Тахикардия? Опять? Тэхён думал, прошла. Пелена опустилась на глаза. Пустыми резко стали радужки. Бездумными. » — Эй, ничего страшного. Меня Чонгук зовут, кстати. Чон Чонгук. А тебя?       — Тэхён. Ким Тэхён.       — Ну что, Ким Тэхён, как будешь расплачиваться за пролитое кофе?» Дурацкие капли! Хватит появляться! Пока он здесь, ни одна не сорвётся вниз. Только не из-за него. Не из-за его имени.       — Всем привет, а вот и мы. Оу… Тэхён вернулся? И тебе привет, Тэ. Конец. Последняя ниточка оборвалась. Господи, сколько можно? Разве всего того недостаточно? Не посылаешь испытаний, которые не можем пройти? Издевательское выражение, знаешь? Практически неуловимое движение головы. Поворот. Антрацитовые глаза. Всевышний, как же он скучал! Эти волосы цвета вороного крыла такие же растрёпанные и непослушные. Родинка под губой всё та же. Дьявол излучает здоровье и счастье. А что ты думал, Ким? Никто не изменился. Только ты. Лишь твою душу потрошили. Стой. Остановись, время! Дай посмотреть. Позволь в который раз самоуничтожиться. Хуже уже не будет. Ведь так? Взгляд возвращается к волшебным глазам. В них сокрыт целый космос! Но, что это? Там, на самом дне. Неужто это… Лю… Нет! Не смей возраждать надежду! Это тот ещё феникс. Любит он другого. Твой воздух подходит для иной формы жизни. Твоё солнце желает освещать чужой путь. Не мучь себя ещё больше! Беги! Убегай как можно быстрее! Плевать, что раны на ногах разошлись. Плевать, что лёгкие горят от рыданий. Плевать, что там кричат люди. На глаза попадается мужской туалет. Может, хотя бы здесь будет безопасно? Глупая, глупая добыча. Загнала себя в тупик.       — О, Тэхён-и! Как же я скучал!       — П-профессор Чон? Загнал себя в логово хищника. Повторяешь те же ошибки. Неужто жизнь такое дерьмо?       — Не подходите ко мне! Я буду кричать! Удар о кафельную поверхность. Знакомый сюжет. Только теперь никто не спасёт.       — Студент Ким, Вы даже не представляете как сильно я по Вам соскучился! Грубые руки. Не те. Не те сжимают. Не тот язык ласкает шею. Противно. А сил нет. Даже оттолкнуть не в состоянии. Мамочка! Мамочка, где ты?! Ему не нравится такая жизнь. Твой глупенький мальчик устал бороться.       — О-о-о! Ты не сопротивляешься! Ну наконец-то я тебе вставлю! Холодные руки задирают края толстовки. Слёзы? Почему их нет? Почему сейчас вы не стекаете вниз? По какому признаку это работает?! Невыносимо. Слышите, невыносимо! Он просто хотел стать Человеком… Дверь резко открылась. На пороге стоял черноволосый парень, сжимающий кулаки. Почему? Почему твои глаза окрашены злобой? Почему желваки вальсируют по лицу?       — Вот значит как… Ты… Я… Нет. Не надо. Не говори, что планируешь. Он не вынесет. Он сломается. Окончательно. Замолчи, молю!       — Шлюха… Какая же ты шлюха… » — Что здесь… Тэ…?       — Я могу объяснить!       — Чимин был прав… Шлюха…       — Что…?       — Подстилка университетская! Под многих лёг? А мне говорил, что я был первым.       — Не говори так… Прошу…       — Ой, да ладно тебе. Не переживай. Я ведь тоже не белый и пушистый.       — О-о чём ты?       — Я тебя не любил никогда. Только Чимина. Просто скучно стало. Дай, думай, развлекусь. Чимину очень нравились наши переписки. А мне фотки топлес. Мммм. Ты уж извини, но Чим лучше». Дверь захлопнулась. Их снова двое. Мужчина хотел было продолжить начатое, но застыл. Горячая капля упала ему на руку. Одна, вторая. А потом смех. Смех? Может, послышалось? Нет. Нарастающий. Громкость увеличивается. Свести человека с ума очень просто. Найдите его самое слабое место. Причините боль. Такую, чтобы наверняка. Чтобы без надежды на выживание.       — Тэ… Руки сами рвут волосы на голове. Нет, не он. Что вы. Хохот не остановить. Слёзы бегут градом. Пытаются сбежать. Подальше. Там, где нет того сумасшествия. Профессор шокирован и не двигается с места. Перед ним не самый красивый студент потока. Перед ним сломанная марионетка. Испорченная, другим заклеймена. Страшно. На такое страшно смотреть. Как внутри всё рушится. Как человека ломает и выкручивает. Оседает на пол и прикрывает покрасневшие глаза. Сердце неосознанно сжимается от вида беспомощности и фарша, который когда-то был Личностью. Убежал. Трус. Все трусы. Не страшаться уничтожать, топтать, унижать. Но, на результат своих действий отчего-то не смотрят. Невыносимо, да? А ему легко значит? Ему можно?! Он, по-вашему, выдержит?! За что, Господи, за что?! Ты всё видишь! Ты ведь здесь, рядом? Ответь, прошу! Он нуждается в тебе. Хоть в ком-то… Сойти с ума? Это намного легче, чем кажется на первый взгляд. Самоуничтожиться? На деле, скорее горящей спички. Мучает так долго. А погибает за секунду. Ким встаёт. Медленно. Болезненно. Истерика всё не прекращается. Кафель. Чёртов кафель. Удар. Один, второй. Он кричит, кричит отчаянно. Костяшки сбиты в кровь. Пускай слушают. Пускай глядят на алые разводы. Он умер! Его убили! Вой. Дикий. Протяжный. Где твоя пара, волк-одиночка? Силы резко покинули. Дрожащее тело вновь осело на пол. Голос сорван. Хрипы-смешки — всё на что способен. Тэхёну плевать на одежду. Плевать, что кто-нибудь может увидеть. Он пытается собрать эти измельчённые лоскутки его чувств. Пытается вновь подняться. Чтобы уйти навсегда. «Папочка, прости своего блудного сына. Он не сумел сберечь своё сердце. Не сумел себя защитить».