Солнечный фантом

11 августа, 1992 год. Ноксвилл, штат Теннесси.

Сал с огромным трудом открыл глаза, увидев над собой белоснежный потолок. В этот раз без снов. На том спасибо. Он поднялся на локтях, вспоминая вчерашний вечер. Спалось, конечно, неудобно из-за протеза, но снимать его при Ларри парень еще не решался. Кстати, где же он сам? Обведя комнату взглядом, голубоглазый юноша обнаружил художника спящим возле дивана на матрасе. Тут же он почувствовал себя крайне неудобно, ведь это он занял его спальное место. Да и вообще, чувство вины еще вчера прокралось в сознание парнишки, когда хозяин квартиры помог ему: перебинтовал, дал убежище и ночлег. Сал безумно тому благодарен, но на ум ничего, кроме банального «огромное спасибо!» не приходило. До этого момента. Неплохо бы приготовить что-нибудь — чем не благодарность. Наверняка в холодильнике есть хоть что-то съедобное. Все равно остаток времени они не поедят нормально. Кстати, об этом. Все уже было обсуждено — дальше они идут вместе. Это лучше, чем поодиночке. Первой целью было выбраться из города, а дальше как пойдет. Голубоволосый сделал попытку встать с дивана, но что-то тяжелое на ногах не дало ему это сделать. Фишеру придется разбудить пушистого котенка, как бы тот не хотел. Закинув отросшие лазурные волосы за спину, юноша ласково стал гладить Зито, в ответ получив сладкое мурчание. — Просыпайся, приятель. Мне нужно встать с дивана, — прошептал Салли, улыбаясь. Спустя какое-то время Зито зашевелил хвостом и поднял мордочку. Уткнувшись на секунду лбом в лоб кота, Сал тихо встал на ноги, переступив лежащего Ларри. Пушистик последовал за хозяином. Прошмыгнув в ванную, голубоволосый снял протез и осмотрел свое лицо. Естественно, он забыл обработать его вчера вечером, что плохо сказалось на особо глубоких шрамах, но это еще не поздно исправить. Сходив в комнату и достав из своего портфеля нужные медикаменты, парень вернулся обратно и принялся сперва умываться и чистить зубы щеткой, которую он нашел в своем портфеле, а потом и как следует мазать раны. Когда с этим было покончено, он также осмотрел свои раны на руках, приподнимая достаточно длинные рукава зеленой футболки. Бинты выше локтя развязались, поэтому Сал их стянул. Израненные плечи вели себя крайне странно — царапины были бледно-розового цвета без единой корочки, хотя кровь оттуда шла — это он помнил точно. Запястья болели меньше, чем вчера, бинты на них сидели туго, поэтому сдирать их не было смысла. С помощью расчески Салли заплел себе привычные хвостики. Закрепив на лице протез, края которого были изрядно потрепаны, Сал вышел из ванной и направился на кухню. Зито шел рядом, мешаясь под ногами. Чтобы случайно не пнуть кота, парень поднял его на руки и донес до кухни. — Не рассчитывай на то, что я всегда буду таскать тебя на руках, окей? — улыбнулся он, посадив Зито на стул. Чтобы не разбудить художника шумом, юноша предусмотрительно прикрыл дверь в кухню. Итак, в его распоряжении есть около часа, т. к. настенные часы показывали половину восьмого. Открыв дверцы настенного шкафа, юный кулинар сразу наткнулся на пакетик муки и солонку. Схватив эти продукты, Сал поставил их на стол. В холодильнике он отыскал несколько куриных яиц, которые, судя по всему, были остатками запасов Ларри. Там же оказалось почти скисшее молоко и небольшой кусочек сливочного масла. Осталось найти сахар. Потратив на поиски минут пять, Салли нашел искомую сахарницу на полке возле окна. Парень ненадолго задумался и засмотрелся в окно. Там по прежнему не было солнца — все небо было однородно-белым. Деревья, готовящиеся к осени, казались больными и безжизненными, а желтеющие на них листья серели буквально на глазах. Земля была влажная от вчерашнего дождя. Она, казалось, излучала какую-то депрессивную ауру. Пустые дома с черными бездонными окнами, серый потрескавшийся асфальт. Пейзаж оказался настолько отвратительным и заставляющим вспоминать о плохом, что Фишер решил задернуть шторы. Пусть этот внешний мир не нарушает только что появившийся домашний покой и уют. Тяжело вздохнув, голубоволосый сперва тщательно вымыл руки, а затем принялся разбивать три яйца в стеклянную глубокую миску. Потом парень добавил соль, сахар и принялся как следует взбалтывать содержимое специальным венчиком. Утром настроение было весьма приподнятым, однако, стоило выглянуть в окно, как все это просто-напросто испарилось, оставив после себя неприятный осадок. Хотелось просто закричать или выплакать эту боль и обиду на мир, эти воспоминания. Парень остановился и снова тяжело выдохнул, склонив голову. Слезы сами собой выступили из единственного целого глаза. Он вновь затрясся, плохие воспоминания с головой охватили его чувствительную натуру. Хотелось больно стукнуть себя в живот или просто почувствовать боль — лишь бы хоть как-то отвлечься от этих съедающих мыслей. Теперь юноша чувствовал себя разбито. Внезапно закружилась голова. Будто в каком-то припадке задрожал голубоволосый, всхлипывая. Ему так хотелось испечь вкусных блинчиков по папиному рецепту, но сейчас ему просто хотелось умереть, и эти мысли пугали его больше всего. Зито, мирно досматривающий свой сон на кухне, обеспокоенно стал тереться о ноги хозяина и мяукать. Увидев, что друг хочет как-нибудь помочь, Салли взял кота на руки и с силой прижал его к себе. Зеленоглазый сразу же стал мурлыкать и греть паренька своим теплом, что очень успокаивало. Слезы высохли, а Фишер сидел на стуле, обнимая кота и практически не дыша. В его голове не было ни единой мысли, там было пусто. Давящее отсутствие слов и звуков. Затягивающая пустота. Апатия. — Сал, что произошло? — Генри обеспокоенно подошел к сыну, осматривая на его руках синяки и царапины. Фишер младший виновато опустил голову и упрямо молчал. Мужчина с какой-то грустью смотрел на мальчишку с голубыми хвостиками. Тот быстро оттянул рукава черной кофты и вздохнул. — Тебя снова побили? — Генри приобнял Салли за плечи и посадил на диван.— Рассказывай, — требовательно произнес он. — Пап, все нормально, — тихо пробубнил мальчишка, прижавшись к сильному плечу отца. — Салли, это не нормально! Так не должно быть! Это снова Фелпс, да? Завтра же схожу к директору! — судя по всему, Фишер старший был настроен серьезно. — Не надо, — пробубнил юноша. — Да, Фелпс и его друзья. Но знаешь, это был последний раз. Теперь есть.., — начал было оправдываться тот, как Генри его перебил: — Тут есть другая старшая школа неподалеку — давай переведем тебя туда? Я читал на прошлой неделе в интернете про нее. Говорят, что ученики там гораздо лучше и приветливей, чем здесь. — Если ты думаешь, что так будет лучше, — сразу же сдался Сал. Он не хотел докучать отцу своими разборками, но тот, кажется, хочет помочь. — Сал, ты единственный родной мне человек, ты отличный сын, поэтому ты заслуживаешь лучшего! — Генри слабо улыбнулся и крепко обнял сына. Голубоволосый парень обнял отца в ответ, понимая, как же сильно его любит. Слеза глухо стукнула о пол. Вторая, третья. Моргнув пару раз, Салли ужаснулся увиденному: в руке он держал окровавленный кухонный нож, а запястье левой руки изрезано поперек мелкими, но достаточно глубокими царапинами. Те чередовались со старыми вчерашними ранами, делая кожу похожей на какое-то решето. — О Боже! — прошептал Фишер одними губами. Появилась жгучая и резкая боль. Зито жалобно мяукал и бегал кругами вокруг хозяина, показывая свой страх за его жизнь. Сал метнулся к кухонной раковине и принялся отмывать нож и окровавленную руку. От хлорированной воды раны заныли еще больше, от чего юноша зажмурился и зашипел. Почему он не помнит, как это произошло? Почему не чувствовал боли?.. «Неужели я схожу с ума? Ох, зачем я это сделал?» — пронеслось в голове паренька, пока тот вытирал лишнюю воду с руки полотенцем, стараясь не запачкать его кровью. Благо, нужные средства и бинты со вчера остались на кухне, поэтому Сал незамедлительно принялся поливать запястье перекисью водорода. Было настолько больно, что слезы снова брызнули из глаза. Дело осталось за малым — раны нужно перебинтовать и спрятать от Ларри. Если с первым пунктом Фишер разобрался достаточно быстро, то второе вызвало у него затруднения. Стоило тому обеспокоенно заметаться по кухне в поисках того, чем можно прикрыть поврежденную часть руки, как очень некстати в кухню зашел сонный художник. — Доброе утро, — промямлил тот, протирая глаза. — Я уж было тебя хватился. — Э-эм… Доброе утро! — Фишер повернулся к собеседнику лицом, а раненную руку спрятал за спину. — Что ты делаешь? — поинтересовался Ларри, смотря на миску с непонятной массой и кучу продуктов на столе. — Думаю блины испечь. Будешь? — максимально непринужденно улыбнулся Сал, в панике водя взглядом по комнате. — О, круто! Спасибо, что не оставишь меня голодным! — искренне ухмыльнулся шатен, выходя из кухни. — Схожу умоюсь, скоро буду, — добавил он, уходя. — Ага… — Сал простоял на месте до тех пор, пока из ванной не послышался звук воды, текущей из крана. Он быстро метнулся в комнату и стал рыться в своем портфеле, желая найти что-нибудь с длинным рукавом. Спустя какое-то время поисков голубоволосый случайно наткнулся взглядом на висящую на батарее черную кофту с капюшоном, которую носил вчера. Она уже была постирана, поэтому Фишер не задумываясь надел этот предмет одежды на себя. Теперь за черной теплой тканью не было видно бинтов и ран, значит, проблема решена. Юноша вернулся на кухню и принялся дальше мешать тесто на блинчики с какой-то опустошенной головой без особых мыслей. В области груди появилось странное жжение, на которое Салли просто не стал обращать внимание. Сковорода уже была нагрета, тесто приготовлено, поэтому парень уже вовсю приступил к жарке. К тому времени вернулся Ларри. Он, судя по всему, решил не только умыться, но и привести себя в порядок, потому что его волосы были хорошенько расчесаны и забраны в тугой хвост. Благодаря этой новой прическе, Фишер заметил у Джонсона черную маленькую серьгу в левом ухе и множество родинок на скулах, шее и ключицах. — Не знал, что ты умеешь пользоваться расческой, — ухмыльнулся парень с хвостиками, разливая тесто по сковороде. — Не знал, что ты не чувствуешь жары, — в тон гостю ответил Ларри и улыбнулся уголком рта. — И все же, чел, тебе не жарко? Ты на кой-черт нацепил на себя кофту то? — Мне прохладно... — Хм, как скажешь, — сразу сдался патлатый, уголком сознания он понимал, что что-то здесь нечисто. Однако, нет причин для беспокойства. Наверное. Ларри упал на стул и стал наблюдать за Салли. Вот ведь забавно — еще неделю назад его жизнь была скучна и однообразна — крепкий кофе, рисование, перекур, рисование, пицца и кола, скульптура, перекур, телевизор, рисование, ночная прогулка до магазина, снова перекур… Конечно, что-то и менялось местами, но суть оставалась та же — какой-то день сурка. Нескончаемый, тянущийся, одинаковый, штампованный. А потом эти внезапно появившиеся твари. Пошли одни неприятности — ни прогулок тебе на свежем воздухе, ни пиццы, ни в магазин нормально сходить — ничего. Парень просто сидел часами и размазывал по холстам масло, которое из-за нестройного потока мыслей и переживаний складывалось в какие-то непонятные замысловатые закорючки и мазки. Ничего дельного — все эти «произведения искусства» валялись возле мусорного контейнера. Но все эти странные однообразности и непонятности разбавились появлением этого странного Салли. Он намного странней всех этих происшествий — голубые волосы, протез на лице, странные причуды, трагичная судьба. Что-то было в нем такое… вдохновляющее. Непонятности притягивали и заставляли любопытничать. Но для Ларри любопытничать — это максимум простые разговоры. Он не любил вытягивать из людей мысли и тайны силой. Все придет со временем. Они получше узнают друг друга и станут отличными друзьями — в этом шатен был уверен наверняка. Однако, кто знает, как все закончится. На шершавой поверхности старой чугунной сковородки, которой почти не пользовались, шипел очередной румяный блин, который тут же перелетел в стопку таких же блинов. Фишер выключил газ и повернулся к художнику лицом: — Вроде как все. У тебя есть джем или какая-нибудь паста? — Салли стал складывать грязную посуду в раковину и собирать скорлупки от яиц в ладонь. — Ага, джем. Щас найду, — с этими словами Ларри подошел к шкафу и принялся доставать оттуда различные коробки и баночки с неясным содержимым, пытаясь найти ту самую припрятанную банку джема. Тем временем голубоволосый открыл ящик под раковиной, желая обнаружить там простенький контейнер для мусора, какие есть у большинства квартирантов. Выбросив скорлупу и еще какой-то мусор он увидел стопку холстов не очень большого формата. Из любопытства тот вытащил парочку картин и стал их разглядывать. На одной было изображено что-то отдаленно напоминающее дерево с толстым массивным стволом. Его ветви были без листьев — вместо них было множество черных и бурых маленьких птиц. На втором полотне динамично изображен силуэт неизвестной девушки. Она стояла среди чернеющего пространства, заполненного колючими ветвями. В этой самой пустоте отчетливо виднелись ярко-красные глаза неизвестного. Девушка будто бы бесстрашно шагала вглубь этой чащи леса, не боясь страшного монстра в ее чертогах. — Зачем ты это выкинул? Это же офигеть как круто! — тут же высказался Салли, показывая Ларри картины. — Не, это отстой. Здесь банальный сюжет, дибильное построение и еще куча косяков, — в ответ нехотя проворчал тот, отчаянно пытаясь открутить крышку от банки с помощью кухонного полотенца. — Не неси чушь! Это же просто… просто… супер-круто! Это красиво! Я, конечно, не разбираюсь в рисовании, но это действительно удивительно! Я считаю, что красота рисунков людей заключается в эмоциях, которые они изображают на холсте. — Ого! Глубоко мыслишь, чел, — откровенно удивился Ларри, рывком вскрыв банку джема с характерным звуком. — Но вообще-то это самые дерьмовые мои работы. Ты не переубедишь меня. — Ты уверен?.. Мне как-то жалко их выкидывать… — Сал просмотрел остальные холсты и плотные листы бумаги, изрисованные маслом, гуашью, акварелью. Ему очень приглянулась маленькая птичка с ярким рыжим оперением на грудке и с черными глазами-бусинками. Она была нарисована на плотном листе формата А4 бледными акварельными мазками, что делало ее визуально меньше остальных работ. Но как же красива была эта работа! — Можешь забрать это себе, если хочешь, — улыбнулся шатен, выкладывая ароматные ягодки и вязкий сок на блюдце. Видимо, он говорил об этой самой нарисованной птичке. — О, правда? — засиял Фишер и утвердительно закивал головой. — Да, я хочу это взять, спасибо. А что это за птица? — Зарянка. Они красивые, но у нас не водятся, к сожалению. Если верить интернету, они поют, когда восходит и заходит солнце. И это меня привлекло. Я нарисовал ее на прошлой неделе пока курил на балконе. В тот день был впечатляющий кровавый закат, поэтому я вспомнил об этой птичке и быстро намалевал ее, — Ларри задумался, вспоминая тот день и ту спокойную жизнь, от которой теперь не осталось и следа. — Интересная история, — произнес Сал такие сухие слова с невероятной искренностью, задумчиво складывая рисунок пополам и убирая остальные холсты на место. Затем он сел за стол. — Все же, давай уже поедим. — Да, ты прав. Сейчас чайник поставлю, — тут же встрепенулся художник. — Ты уж извини, но придется подождать — я не догадался включить его раньше, — с этими словами он щелкнул кнопку на чайнике и сел за стол напротив гостя и задумчиво подпер голову рукой, смотря куда-то в сторону. — Слушай, я могу оставить в этой квартире некоторые вещи, перед тем, как мы уйдем? — внезапно выпалил Салли, одергивая черный рукав своей толстовки. — А? Да, почему бы и нет. А что ты хочешь оставить? — Ну, знаешь, в моем рюкзаке есть вещи моего отца. Я думаю, они больше мне не пригодятся. Жалко их выбрасывать, я мог бы оставить их здесь. А потом, когда мы выберемся из города и переберемся в Вашингтон, когда все здесь уладится… Мы же вернемся, да? — Конечно, чел. Я крайне нехотя собираюсь покидать эту квартиру. Здесь есть все, что необходимо для моего существования — мольберты, холсты, краски, кисти… Я не проживу вне своей крепости одиночества более года, — весело ухмыльнулся Ларри, доставая из шкафа две кружки. — Тебе чай? — Да. — Чабрец? Получив утвердительный кивок, хозяин квартиры принялся заваривать Салли чай, а себе — кофе. Когда обе чашки с напитками уже стояли на столе, парни набросились на блинчики. Часы уже показывали девять, поэтому оба были голодными. Голубоволосый вспомнил о Зито только тогда, когда тот громко и недовольно прорычал где-то под столом. — Прости, прости, Зито, — попутно извинялся Фишер, насыпая корм в кошачью миску. Ларри уплетал блинчики и смеялся над младшим, ведь тот так забавно пытался угодить котенку, что без хихикания смотреть на это нельзя. Затем парни все же позавтракали. Ларри мыл посуду и расхваливал блинчики Салли, которые, к слову, действительно были великолепны. Протезник был рад тому, что его старания так высоко оценили и пообещал как-нибудь поделиться рецептом. А теперь ему нужно было вытащить ненужные и лишние вещи из рюкзака. Художник пошел на балкон для того, чтобы покурить, а Салли перебрался в комнату и принялся выкладывать из портфеля сперва свою запасную одежду, какие-то журналы, ручки, блокнот… Хм, это может пригодиться. Отложив в сторону бесполезные журналы, Сал достал еду, приобретенную вчера в супермаркете. На пол была выставлена и бутылка дорогого вина, взятая оттуда же. CD-плеер! Парень уже сто раз забыл о его существовании. Ну, по крайней мере было совсем не до него. Дальше зубная паста и отцовская зубная щетка. Сал тут же вспомнил, что свой предмет личной гигиены он оставил в ванной. Зайдя в нее, он так же обнаружил там мазь для шрамов на лице. Взяв эти вещи, протезник вернулся в комнату и положил все на пол. Далее документы, бумага с адресом их (или уже не их) квартиры, мобильник, какие-то зарядки, отцовская одежда. За те минут пять-десять, что шатен провел на балконе, Салли умудрился сложить в портфель все необходимое, ненужное сложить на небольшую полку в комнате и переодеться во вчерашнюю, уже чистую одежду. Джонсон, вернувшийся с балкона, удивленно вскинул брови, сопровождая этот жест словами: — Нихера ты шустрый! Серьезно, тебе наверняка будет в тягость идти со мной до конца города — я же супер-медленный. После этих слов шатен улыбнулся, тоже начиная собирать необходимые ему вещи во вместительный рюкзак, найденный за диваном. Фишер не особо следил за действиями знакомого, потому что он был увлечен разглядыванием той самой птички-зарянки, которая была до безумия красива. — Не думал, что тебе настолько нравится этот рисунок, — произнес Ларри, заглядывая через плечо младшего. Слово «настолько» он заметно выделил интонацией. Видимо, ему нравилось то, что его рисунки считают красивыми. Для этого даже не нужно было слов — достаточно просто увидеть восторженный взгляд голубых глаз — и уже все понятно. — В любом случае, нам уже стоит выходить. Сейчас начинает темнеть пораньше, поэтому стоит поторопиться, — добавил патлатый, закидывая свою ношу на плечо. — О, и Зито не забудь! — Да уж, его забудешь! — Сал припрятал рисунок в свой портфель, хватая зеленоглазого пушистика и засовывая его в капюшон, потому что это было удобно. К тому же, размеры котенка этому способствовали. Когда оба путника вышли на лестничную площадку, Ларри грустно вздохнул и в последний раз окинул взглядом свою родную, старую и обшарпанную квартиру, заполненную множеством картин, мольбертов, красок и скульптур. Сал в знак утешения положил свою руку на плечо шатена, сочувственно улыбнулся. Джонсон закрыл дверь на ключ и по пути закурил сигарету. — Ты всегда так часто куришь? Это же вредно! — Только в том случае, если очень сильно волнуюсь или переживаю, — художник ухмыльнулся. — О, кстати! Возьми это, — тот протянул Фишеру небольшой фонарик. — Это чтобы отгоняться от этих тварей? Окей, спасибо. Тебе же тоже нужен фонарик, — голубоволосый благодарно кивнул и запихал фонарик в боковой карман портфеля. — У меня их два, — Ларри продемонстрировал еще один такой же, но побольше и другого цвета, после чего затянулся. — Хочешь, скажу честно? — Валяй. — Ненавижу сигаретный дым, — Сал улыбнулся и поправил свои голубые хвостики. Его взгляд прошелся по старой стене, от которой местами уже осыпалась штукатурка. То, что когда-то было закрашено белым, теперь имело желтый и серый оттенки из-за грязи и дыма, который выдыхали такие же курильщики, как Ларри. — Я сам не доволен тем, что курю. Уже целый год… Ну, привычка, — Джонсон виновато улыбнулся и потушил недокуренную сигарету о стену. — Но ты прав — нужно приложить усилия, чтобы бросить. — Желаю тебе удачи в этом деле, — протезник пощупал мягкую кошачью шерстку Зито, закинув руку за спину. — Это очень сложно, на самом деле. Мой отец сразу после матери запил. Тогда я лет до пятнадцати жил в страхе перед вечно пьяным и злым отцом, но потом он поборол себя и исправился, — Салли тут же сник. — Ну-ну, не будем поднимать разговоры о твоем отце, ладно? Мне чертовски тебя жаль, чел. У тебя много дерьма в жизни, а ты все это вытерпел! Я восхищен тобой! — закончил свою мысль Ларри, серьезно смотря на Сала. Оба уже преодолели последний лестничный пролет и теперь вышли на улицу. Мелкая морось. Чтож, зонтик с Сейлор Мун остался в квартире. — Да брось… Я ведь слабак. Меня всегда били в школе… — Ой, у тех, кто это делал, явно не хватает мозгов. Повисло молчание. Парни стояли под навесом и вглядывались в туманную морось, пытаясь найти за этой завесой очертания зданий. Но все впереди будто слилось воедино — из ниоткуда возник туман, от чего и небо, и земля сравнялись белым цветом. Просто белоснежное пространство перед глазами. Сал перевел свой взгляд на шатена. Тот проинформировал: — Сейчас мы на Форест-Хилс. Выйдем на главное шоссе и оттуда по прямой и пойдем. Насколько я помню, в брошюре с эвакуацией весь сбор был как раз на окраине города. По этой дороге и дойдем. Но учти — топать долго. — Да ничего, главное до темноты успеть, — Сал пожал плечами. Снова молчание. Фишер наблюдал за Джонсоном, который оглядывался по сторонам, затягивая потуже хвост на затылке. — Я думал, что туманы бывают только рано утром и поздно вечером, — протянул голубоволосый. — Туман? О чем ты? Протезник недоуменно глянул вдаль — мелкий дождь был почти незаметен, а впереди отчетливо было видно каждую вывеску магазина и каждое окно жилого дома. — А, не важно. Теперь уже Ларри недоуменно пялился на знакомого, но, пожав плечами, он все же шагнул из-под навеса. Дождь сразу забарабанил по его плечам, делая их мгновенно сырыми. Сал поступил его примеру. Парни направились вперед, не обращая внимания на дождь. Кажется, только Зито в капюшоне постоянно ерзал и пытался уместиться поудобнее, недовольно фыркая. — Ты ходил в художественную школу? — спросил голубоглазый, пнув попавшийся под ногу круглый камешек, который отлетел и плюхнулся в ближайшую лужу. — Типа того. Это художественный колледж — что-то более профессиональное. Ну, как видишь, я на картинах кормлюсь. Мама, конечно, помогает, когда с деньгами не очень. Но у нее самой зарплата не больше. Она работает уборщицей в каком-то офисе, — здесь шатен усмехнулся. — Как-то даже Лиза хотела открыть свой бизнес — собиралась шить одежду. У нее это действительно здоровски получается! Но пока на это нет времени… Я тоже подрабатываю. В основном грузчиком. — Ого! Тогда понятно, почему ты в отличной форме, — Сал усмехнулся. — Ну, не то чтобы я прям качаюсь, таская эти коробки, но спасибо, — он усмехнулся в ответ. — А ты? Без обид — выглядишь супер-хрупким и маленьким. — Я всегда был таким. И, кстати, это еще одна причина, по которой надо мной издевались в школе. — Слушай, они серьезно придурки! Все те, кто издевался. По-моему, ты наоборот притягиваешь своей интересной внешностью чужое любопытство. А вот они просто завидуют. — Ты сейчас говоришь, как настоящая мамочка, — парень по-доброму улыбнулся. — Но спасибо, я сочту это за комплимент. — Знаешь, я могу видеть твои эмоции даже через этот пластик. Это прикольно, — Джонсон тоже улыбнулся, внимательно всматриваясь в прорези для глаз. Тут же воскликнул: — Клянусь, я только что видел, как ты выгнул бровь! — парень залился хохотом. Этот смех оказался заразителен, поэтому юноша с хвостиками тоже рассмеялся. Когда оба успокоились, поняли, что вымокли почти до нитки. Но делать нечего — продолжили путь. Зито тем временем спрятался под тканью капюшона от дождя и преспокойно сопел, мурлыча во сне. — Ты извини, конечно… Эм… Но мне нужно уточнить кое-что о случае в поезде, — начал Ларри, потирая шею. — Говори, — спокойно потребовал Сал, но заметно напрягаясь и сжимая лямки рюкзака. — Ты уверен, что это точно был взрыв? Ну, вдруг к этому причастны эти зомбари? — С легким беспокойством во взгляде, шатен дожидался ответа. — Нет. Я уже ни в чем не уверен… Но факт в том, что взрыв был огромен. Он оторвал половину поезда и сделал яму такой глубины, что просто… — его голос дрогнул. — Понятно. Мне кажется, в этом есть связь. Сал пытался проглотить ком в горле, но безуспешно — слезы выступили из глаза и покатились по левой щеке, щипля раны. Он попытался украдкой смахнуть их, но получилось просто провести рукавом по протезу. — Черт, — тихо выдохнул он, отвернувшись в другую сторону. Хотя какой смысл? Ларри уже достаточно насмотрелся на его слезы вчерашним вечером. — Боже, чел, прости меня!.. - Джонсон растерялся. Он сразу понял, что воспоминания вновь вызвали у него слезы. Он положил свою руку на хрупкое плечо Фишера, повторяя вслух различные слова извинения. — Да все нормально, — наконец ответил парень с хвостиками, аккуратно убирая чужую руку с плеча. — Я скоро привыкну. — Чего?! К чему? К тому, что ты теряешь близких? Да нельзя к этому привыкнуть! Это же ужасно! Врагу не пожелаешь, чел! — Ларри уже стали посещать мысли о том, что он склоняет младшего к суициду, от чего ему стало не по себе. — К одиночеству, — отрезал тот. Шатен обеспокоенно смотрел на Салли, пока тот шел, опустив голову. Слезы перестали идти так же быстро, как и появились, поэтому о них напоминало жжение на левой щеке. Неприятно, но терпимо. — А знаешь что?! Никакого одиночества! Ты теперь будешь жить со мной, понял? Воспринимай это как хочешь, но я не могу смотреть на то, как ты убиваешься! Сал прирос к месту от этих слов и изумленно смотрел на Джонсона. Он думал, что сейчас тот произнесет что-то в роде: «Да ладно, я стебусь! Нахер ты мне сдался!», но в ответ серьезный взгляд карих глаз. — Я... Что? — Да, ты будешь жить со мной, когда все уладится. Мы разберемся с документами, определим тебя в какой-нибудь колледж. Я серьезно! Мне, между прочим, тоже нелегко быть одному. Но если мы будем вместе, то будет гораздо проще решить проблемы с деньгами, да и просто будет весело! — Чел… Это серьезно не сон? — голубоволосый так расчувствовался, что едва ли снова не расплакался. Ларри лишь улыбнулся приобнял друга за плечи, показывая доверие. — Нет, не сон. И даже не заводи свою шарманку по поводу твоей внешности или суровой истории жизни — я не поменяю своего мнения. Так что? Что думаешь? — Я думаю, что ты самый лучший человек в мире! Я очень благодарен тебе за все, — Фишер неловко улыбнулся, ведь в его голове никак не укладывалось то, что этот малоизвестный художник и скульптор решил взять его под свою опеку. Его радости не было предела — он был счастлив, осознавая, что будет не один. Парень все еще слепо доверял каждому, все еще наступал на те же грабли, рискуя собой и своими чувствами. Но кто знает — возможно, в этот раз все будет по другому? Так или иначе — Ларри ему сразу понравился. Он казался ему самым обычным беззаботным подростком, даже не смотря на их разницу в возрасте. А еще Фишер считал, что художники всегда открытые и хорошие люди. — Не, ну на этот счет ты явно преувеличиваешь — добрые люди не убивают попусту соседских кроликов петардами, — Джонсон криво усмехнулся. — Ахах, ты убил кролика? Когда это было? — Скажем так — это была случайность. Мне тогда было лет одиннадцать. Иии… Мне здорово влетело от мамы и от старухи Гибсон, — Ларри пожал плечами, а потом рассмеялся, вспоминая события того дня. Он как раз собирался рассказать подробности исправительной беседы от матери, как сзади послышался рев мотора автомобиля. Парни испуганно обернулись и увидели приближающийся джип черного цвета. Машина резко тормознула возле изумленных путников, отчего обоих облило холодной грязной водой из лужи. Первым очнулся Джонсон: — Эй! Какого хера?! Стекло опустилось, из него выглянул рыжий зеленоглазый парень. На нем были очки в круглой черной оправе, которые сидели почти на самом кончике его веснушчатого носа. — Упс! Простите, голубки. Мы не хотели помешать вашим обжиманиям, — Парень противно усмехнулся. Но он тут же был перебит выглянувшей с переднего сиденья девушкой. — Извините, он сегодня не в настроении, — она сочувственно улыбнулась, с укором смотря на рыжика. Девушка имела такие же зеленые симпатичные глаза и множество веснушек на лице, что сделало обоих довольно похожими. Однако у нее были неестественно черные прямые волосы средней длины. Они точно не брат и сестра. — Да, но это не повод обливать людей грязью! — Ларри метал гневные взгляды в сторону водителя, а тот лишь выгнул рыжую бровь и посмотрел на Фишера поверх очков, даже не смотря на шатена. — Я так понимаю, вы пропустили эвакуацию? — протянул веснушчатый. — Типа того, — тихо ответил за разъяренного друга Сал, чувствуя холод от мокрой одежды. Его пробила мелкая дрожь. — Меня зовут Эшли Кемпбелл, а это Тодд Моррисон, — снова вмешалась брюнетка, на этот раз улыбаясь более приветливо. Она качнула головой, от чего серьги-кольца немалого диаметра тоже качнулись, спутываясь с волосами. На девушке была белоснежная футболка с вышивкой в виде человеческого сердца с левой стороны. Такой цвет вещи резко контрастировал с ее волосами, делая их более заметными. — Мое имя Сал Фишер. Это — Ларри Джонсон. Очень приятно. — Да уж, очень, — прошипел шатен, пытаясь смахнуть грязь со своих джинс. Лицо брюнетки на секунду переменилось, ведь она до последнего думала, что Сал — девчонка. У Моррисона же бровь поднималась все выше и выше, а на лице вновь расплылась кислая ухмылка. — Еще раз извиняюсь за это, — протянула Эш. — Садитесь в машину — мы направляемся в конец города. Мы тоже пропустили эвакуацию, и даже не знали о том, что творится в городе. Хорошо, что у мистера Моррисона в гараже остался джип. Как мы поняли, родня Тодда уже давно свалила из города по непонятным причинам. Хотя, я догадываюсь, что это за причины были, — тут Кемпбелл прикусила губу, понимая, что начала говорить лишнее. — В любом случае нам по пути, так что запрыгивайте. Джонсон продолжал что-то неразборчиво ворчать, но все же открыл дверь и первым на задние сиденья он пропустил Салли, а потом залез сам. Когда дверь захлопнулась, машина продолжила свой путь к концу города. А этот путь лежал по бесконечному шоссе, вдоль магазинов, жилых домов и других зданий. В салоне повисло недолгое молчание. Сал обхватил свои плечи и стал стучать зубами от холода. Несмотря на то, что в машине было немного теплее, чем снаружи, парня колотило пуще прежнего. Ларри обеспокоенно оглядывал дрожащего друга, думая, как можно его отогреть. Но пока что никаких мыслей ему не приходило. Водитель задумчиво разглядывал обоих парней, а Эш повернулась всем телом к новым знакомым, что по правилом нельзя было делать. — Вы местные? — Я да, Сал нет, — начал уже более спокойно Ларри, но обида на Тодда у него явно еще не испарилась. — А вы? — Эш живет в центре города в съемной квартире. Но это только до тех пор, пока она учится. Я живу там с ней… Эм… Жил, до этого момента. В общем, пока она в универ ходит, я с ней. А потом мы хотели перебраться в мой дом. Родители все равно уехали, — спокойно проговорил Тодд, наконец следя за дорогой более внимательно. Сал и Ларри никак не думали, что такой угрюмый человек начнет преспокойно трепаться о личной жизни спустя минуту после того, как смотрел на всех как на врагов народа, смерив по очереди обоих. — На кого учишься? — обратился Джонсон к черновласке. — На хирурга, — улыбнулась она, обнажая свои ровные белоснежные зубки. — Понятно, — протянул шатен в ответ, смотря в окно. Судя по окружающим строениям, знакомым Ларри с детства, они уже где-то на половине пути. — Итак, Сал, расскажи о себе, — попросила Кемпбелл, почему-то в первую очередь спрашивая Фишера. Тот отрешенно взглянул в ответ и тяжело вздохнул. Улыбка на лице девушки стала напряженной. — Это не маска, а протез, — Он постучал по пластиковому лицу костяшками, смотря на девушку холодным взглядом. — В детстве лишился матери. Два дня назад погиб мой отец. У меня нет дома, — максимально ровно произнес парень, начиная дергать кончик голубого хвостика. Эш собрала все свое сочувствие, чтобы отразить его на своих словах и эмоциях. Сал тем временем утешал себя тем, что он все равно должен был рассказать это, что в этом нет ничего грустного, ведь он не один. Тут Сал глянул на Ларри — парень сочувственно улыбался, но для Фишера это было огромной поддержкой. Попутчиков становится все больше, пусть и не со всеми завяжется крепкая дружба. Но одно точно уже было известно — Ларри сейчас единственный, кто заполучил доверие протезника. Черствая и суровая правда — это лишь факт. Да, Сал не в силах изменить то, что уже произошло. Но в его руках дальнейшая судьба, разве нет? Настанет лучшее время — он верил в это, как в самую заветную мечту. И он сделает все, чтобы она осуществилась. В следующий момент голубоволосый уронил голову на спинку сидения, на котором располагалась девушка, и тяжело вздохнул, закрывая глаза. В ответ лишь шуршание колес автомобиля и сладкое мурчание в капюшоне. Зеленые глаза брюнетки забегали по салону в поиске нужных слов, а Ларри сообразил сразу, поэтому положил руку тому на плечи, ободряюще похлопывая. — Прости, Сал… Я не знала, — тихо начала Эш, заправив мешающуюся прядь за ухо. — Все в порядке.., — Фишер сел в исходное положение, смотря пустым взглядом перед собой и отчаянно жалея себя. Он никогда не любил это делать, но возможно сейчас это спасет его от очередного срыва. Тут очень кстати промелькнула мысль о нужных медикаментах, которые помогли бы справиться с моральным давлением. Но голубоволосый пока еще не считал себя больным, он до последнего будет надеяться на то, что это пройдет. — А ты, Ларри? Можешь тоже поделиться информацией о себе, — Кемпбелл вновь улыбнулась, на этот раз Джонсону. Видимо, она поняла, что вопрос про Салли довольно быстро исчерпал себя, поэтому теперь она ожидала ответа от шатена. Фишера сильно задело такое быстрое изменение настроения девушки. Вот еще секунду назад она выглядела так, что сейчас расплачется, а теперь преспокойно улыбалась Ларри и говорила с ним так, будто ничего не произошло. Ничего не произошло. «Ты просто слишком много думаешь о себе. Ты считаешь, что все должны обращать внимание только на тебя», — шепчет противный голос сзади. Волна мурашек прошлась по коже вдоль позвоночника, заставив протезника передернуться. Но никто этого не заметил. В салоне было тихо, никто не разговаривал. Похоже, что рассказ Ларри Салли не услышал. Он был… в отключке? Ему слишком часто стала мерещится всякая чертовщина, из-за чего он постоянно выпадает из реальности. Но это точно не повод принимать таблетки — ни в коем случае! Он абсолютно здоров. — Смотрите! Мы на границе города, — машина замедлила скорость, а потом и вовсе остановилась возле кустов. Дальнейшую дорогу преградили четыре человека, снаряженные автоматами. Все в машине затихли, разглядывая мужчин, стоящих метрах в сорока от них. — Им ведь нужно оружие только для того, чтобы защищаться от мутантов, да? — Эш коротко вздохнула, с неким страхом в глазах смотря на военных. — Естественно! Это для самообороны. Подождите здесь, я подойду и спрошу насчет проезда, — Тодд вышел из машины, оставив дверь открытой, и двинулся в сторону незнакомцев. Холодный ветер вновь вызвал дрожь у только что пригревшегося Фишера, поэтому парня вновь заколотило. Но прямо сейчас все слишком внимательно следили за парнем в зеленом свитере и темно-синих потертых джинсах. Порыв холодного ветра настиг и его, поэтому он мигом снял с пояса желтую куртку-дождевик и надел на себя. Вот Тодд вышел в поле зрения мужчин, а дальше все произошло словно в ускоренном режиме. Один из военных махнул рукой и что-то крикнул, но из-за хлынувших выстрелов не удалось разобрать его слов. Моррисон отшатнулся и быстро побежал в сторону машины. Эшли кротко взвизгнула, когда пуля пролетела сквозь стекло открытой двери, оставляя в нём круглое отверстие и частую паутину из трещин. Сал от страха вцепился ногтями в сидение и почти перестал дышать. Ларри же ошарашенно смотрел в сторону врагов, готовясь в любой момент защищать Фишера. Рыжий пулей влетел в машину и завел мотор. Враги тем временем приближались к машине, стреляя в кусты. Еще несколько пуль с металлическим звуком попали по джипу, но тут Тодд резко развернул руль и прибавил газу. Машина резко дернулась с места и повернула вправо. Все в салоне пригнулись, дабы уцелеть от пуль, пробивших на этот раз заднее стекло. Чудо, что ни один осколок не угодил Ларри или Салу в голову. — У тебя кровь! — крикнула Кемпбелл, чтобы ее услышал Тодд. Пули нескончаемо стучали по машине, оглушая путников. Моррисон с такой силой давил на газ, что потом, как ему казалось, педаль придется отрывать обратно силой. Через мгновение залп гремящих патронов прекратился. Ларри осмелился оглянуться — мужчины бежали следом, находу перезаряжая оружие. Тем временем Тодд зашипел, стирая свободной рукой кровь, сочившуюся через глубокую рану в правом плече. — О Господи! Где у тебя аптечка? — брюнетка всплеснула руками. От нахлынувших эмоций ее трясло, а руки не слушались, когда она стала искать что-нибудь, похожее на ящик с красным крестом. — Да подожди ты! Это сейчас последнее дело!.. Тодд свернул влево, а потом вправо, петляя между кварталами, дабы запутать преследователей. Когда вооруженные пропали из поля зрения, Тодд рвано вдохнул и произнес: — Эш я больше не могу вести машину… Садись за руль. — Что? Но я не умею водить, — пробубнила она, изучая пространство бардачка, в надежде найти там хотя бы небольшую баночку перекиси. — Садись! Нужно ехать дальше, — говорил Моррисон, морщась от боли. — Черт бы вас побрал! — выругался Ларри, вышел из машины и открыл водительскую дверь. — Вылезай — я поведу. И побыстрее, пока нас не догнали! Рыжий послушался и быстро вышел из машины, занимая место Джонсона. Салли очнулся только сейчас, переведя взгляд на Тодда и его рану. Выглядел он, мягко говоря, неважно. Сжимая рукой плечо, он сильно жмурился и постанывал от боли. Кровь хлестала буквально фонтаном. Сам парень постепенно бледнел и холодел, что нельзя было не заметить. — Черт возьми! Мне срочно нужны медикаменты! У него повреждена артерия! Он может погибнуть! — закричала Эшли, становясь бледной, как лист бумаги. — У меня есть, — отрезал Фишер, мигом выгребая все склянки и свертки с всевозможным содержимым. Даже свою мазь от шрамов зачем-то вытряхнул. — Что же ты раньше молчал?! Быстро садись на мое место! — скомандовала она, выскакивая из машины. Сзади уже слышались топот ног и очередные выстрелы. Теперь военных стало еще больше — десять, а то и больше. Остается надеяться, что больше их не прибавиться. Когда все расселись так, как нужно, Джонсон рывком повернул руль и с силой нажал на газ. Черный джип с отсутствующими кое-где стеклами развернулся и скрылся в очередном квартале, становясь временной и ненадежной защитой для четырех путников.