***
В подвале заброшенного дома было тихо. Это, конечно, свойство всех подвалов всех заброшенных домов, но конкретно этот, если верить записке, был убежищем Джокера, и тишина была подозрительнее втройне. Бэтмен осторожно скользнул в приоткрытую дверь, туда, где мерцал тусклый свет. Он исходил от маленького синего ночника, стоявшего у изголовья кровати. Отчего-то вспомнилась фраза, произнесённая Джокером под лекарствами: «Не могу спать в полной темноте. Один – не могу». Отчего-то? Не оттого ли, что на мятой подушке разметались спутанные зелёные волосы? Брюс резко отпрянул от кровати, чудом ничего не задев и не уронив, оставаясь незамеченным. А Джокер, похоже, довольно крепко спал, раз не заметил его присутствия. – Брюс… – донеслось из-под одеяла, – хочешь горячего шоколада? О вдохах и выдохах как-то резко забылось. Предлагай это Джокер персонально ему, закутанному в кевлар и плащ, не избежать им сейчас истерического хихикания, но нет, было тихо, словно клоун слушал ответ, которого не слышал Брюс. – Он всё время говорит во сне о тебе, – раздался обиженный писклявый голос из-за его спины. Харли словно материализовалась за приоткрытой дверью и сунула голову в проём. – Мне это не нравится, знаешь ли! Он, конечно, и раньше сны про тебя видел, но это не делало его таким… злым и несчастным. Голова исчезла из проёма, и тяжёлая дверь с грохотом захлопнулась, бэтаранг опоздал меньше, чем на долю секунды. Снаружи донёсся громкий возглас: – В общем, я решила, что вам нужно поговорить! Я побуду у Айви, пока вы выясняете отношения, мальчики! Развлекайтесь! И женский смех причудливо раздвоился, удаляясь. Видимо, упомянутая Плющ помогала запирать дверь, не иначе. – Сука, – хрипло донеслось с кровати. Брюс обернулся и почти физически натолкнулся на тяжёлый взгляд только что проснувшегося Джокера. Злобно осмотрев Бэтмена, он снова улёгся, отвернувшись. – И какого чёрта она творит? – Брюс предпочёл не соглашаться с нелестной характеристикой вслух. – Эй, это твоя сообщница. – Понятия не имею, – буркнул клоун. Чуть повозившись под одеялом, он сел, и только молниеносная реакция Бэтмена позволила поймать летящую точно в лицо связку ключей. – Проваливай. – Думаешь, она не догадалась подпереть дверь? – для проформы уточнил Брюс, всё же делая шаг к двери. – Да мне плевать! – вдруг взорвался Джокер. – Мне абсолютно плевать, что она сделала и что ты собираешься сделать, чтобы исчезнуть отсюда и из моей жизни! Мне достаточно того, что ты уже сделал, видеть тебя не хочу больше! Доволен? Проверить пришёл? Так проверил, всё ровно так, как тебе хочется – я от тебя отстал, больше не пытаюсь привлечь твоё внимание. А теперь исчезни уже. Бэтмен отшатнулся рефлекторно, уже в движении понимая, что его противник не собирается подниматься с кровати. Подойдя к двери, Брюс стал пробовать ключи, но всё его внимание было сосредоточено на человеке за спиной. Будь Джокер собой, он отпустил бы уже с десяток откровенно тупых и пошлых шуточек о том, как они заперты в маленьком подвале, где только одна кровать. Но он молчал, лишь угрюмо пыхтел, кутаясь в одеяло. Один из ключей провернулся в замке, но дверь не открылась. Как Брюс и предполагал, Харли перед уходом явно подпёрла дверь чем-то тяжёлым. После осмотра стены и потолка из груди вырвался вздох: именно тут проходили несущие балки, а прямо над ними – четыре этажа аварийного здания. Даже небольшой, точечный взрыв скорее обрушит дом им на головы, чем позволит выбраться из подвала. Джокер молчал. Брюс принялся осматривать другие стены, но ни одна не казалась достаточно хрупкой и устойчивой одновременно, чтобы можно было пробить ход наружу и не обвалить при этом здание к чертям. Молчание затягивалось, и Брюсу хотелось сказать хоть что-то, только слова на ум не шли. Начинать с извинений было поздно – Джокер явно дал понять, что слушать не хочет, а видеть – тем более. Он мог бы что-то знать о стенах убежища, возможно, в них есть тайные ходы – не может быть, чтобы в логове Джокера была только одна дверь. Но спросить его сейчас, когда он не настроен на диалог, было трудно. – Зачем? – глухо прозвучало из-под одеяла. – Зачем ты вообще это делал? – Мне нужны были ответы, – помедлив, Брюс осторожно выдохнул, поднимая голову, но не оборачиваясь. – И получить их от тебя можно было только так – продолжая терапию. Когда понадобились ответы другого толка, я прекратил уколы. Джокер зашуршал одеялом. Бэтмен обернулся и увидел болезненную улыбку. – А не пробовал спрашивать? Словами. Через рот. Рискнёшь? – Как давно ты знаешь, кто под маской? – Брюс выдохнул несколько резче, чем хотелось, но ведь второго шанса клоун мог и не дать. – Почти сразу догадался, – хмыкнул Джокер в ответ, так же быстро и необдуманно. – Ты настолько переоцениваешь шлем или недооцениваешь рисунок собственных губ? Плюс дорогие игрушки, удачное совпадение возвращения Брюса Уэйна в Готэм и появления Тёмного Рыцаря на крышах, усыновления мальчика-гимнаста и присоединения к тебе гибкого Робина. И я почти уверен, что в Готэме нет двух подтянутых миллиардеров с убийственно голубыми глазами. Предупреждаю твой следующий вопрос – я проболтался только Харли, во сне, буквально на днях. Но я сомневаюсь, что она вообще поняла, о каком Брюсе речь. – И почему же ты всё это время молчал? – и снова вопрос вырвался сам собой. Где-то глубоко внутри холодный и рассудительный Бэтмен осуждающе качал головой. Едкие комплименты сбивали с толку – для озлобленного Джокер был слишком искренен, для восхищающегося – слишком язвителен. На лице Джокера читалось неподдельное удивление. – А зачем мне нужно было что-то говорить? Если я ничего не путаю, ты и так в курсе, кто под маской. А если бы ты хотел, чтобы знали остальные – сам бы признался. Тонкие бледные пальцы, до этой секунды спокойно лежавшие на одеяле, вдруг судорожно забегали по складкам. Брюс начал догадываться – клоун возвращался к своей излюбленной фазе бешеного веселья, потому что слишком уж долго, по меркам Джокера, задержался в спокойствии. И вывод его быстро подтвердился: глаза, всё это время смотревшие на Бэтмена с тоской и горечью, вдруг стали заполняться задорными искрами. – А ещё, – тот резко рванулся с кровати, оказавшись лицом к лицу с Брюсом (слишком близко; тело отшатнулось, сжав кулаки, ещё до того, как голова сообразила, что было бы неплохо сделать шаг назад), – ты не представляешь, как весело знать что-то, над чем ломает голову весь Готэм. Знать твой секрет. Делить его с тобой, даже помимо твоей воли. Прелестно. Интерес в глазах сменился какой-то горькой яростью так же мгновенно, как и возник поначалу. Джокер дёрнулся назад, отвернулся, запустил ладони в шевелюру и хрипло, надрывно зарычал. – Джей? – имя вырвалось непроизвольно, Брюс неделями запрещал себе даже вспоминать его, но сейчас, заметив в глазах странную, затаённую боль, не сдержался. Спина Джокера окаменела. – Что ты сказал? – от голоса веяло не холодом – вечной мерзлотой, не иначе. – Не смей. Так. Меня. Называть. У Него было такое право. У тебя – нет. Джокер снова подался вперёд, теперь уже ожесточённо шипя сквозь зубы. – Я доверял Ему. Я лечился ради Него. Ты такого не заслужил. Напряжённый указательный палец ткнулся в стык пластин на груди. На автомате Бэтмен схватил бледное запястье, резко развернул Джокера спиной к себе и толкнул к кровати. Тот упал на край и замер, странно, неправильно. Брюс почти шагнул к нему, чтобы помочь подняться, но услышал сдавленный голос. – Слева от двери – стена. Пустая внутри, можешь пробить и уходить. Пока Бэтмен наносил взрывчатый гель, Джокер, не произнося ни звука, медленно сполз на пол, стянул на себя одеяло и застыл, свернувшись в комок. Довольно громкий «Бум!» не заставил его даже вздрогнуть. Уже вернувшись в пещеру, Брюс подумал, что, кажется, вместо извинений только усугубил ситуацию. Потому что если до сих пор Джокер просто прятался, то кто теперь помешает ему обижаться более активно?***
Брюса разбудил шёпот. Тихий, вкрадчивый, пугающий. – Брюси? Мышонок, ты разве спишь в кроватке, а не вниз головой, привязавшись к потолку? Даже обидно – так разочаровываться в своём герое. Джокер легко коснулся большим пальцем нижней губы Брюса и уже чуть громче хмыкнул. – Ну же, открывай глазки, Белоснежка, я перерезал твоих гномов и уже тебя поцеловал. Я знаю, что ты не спишь, – на смену пальцу пришёл металлический холод, опасно скользнувший к уголку губ. Брюс открыл глаза, и нож тут же проник глубже, самую малость задевая остриём кожу нижней губы. – Проснись и пой, дорогуша. Хотя нет, пожалуй, петь с набитым ртом не стоит, – расхохотавшись собственной шутке, Джокер, однако, не забыл о руке с ножом. – Что такое, Мышонок? Что-то ты расслабился. Я так легко добрался до тебя, даже не верится, что такой размазня способен держать в страхе целый Готэм! Есть что сказать в своё оправдание? Брюс флегматично опустил глаза на руку, замершую у рта, и затем поднял на лицо напротив, одарив выразительным взглядом. – Что? – удивление и непонимание на лице казались искренними. – А. Ну да – «не болтай с набитым ртом», умничка. Ты быстро учишься, Мышонок, – нож осторожно выскользнул изо рта. – Джей, – твёрдо начал Брюс, аккуратно поднимая руки ладонями к Джокеру. – Я знаю, что ты меня слышишь. Всё хорошо. Ты хорошо справляешься. Ты чертовски сильный, сильнее всех, кого я знаю. Эту мантру они вместе собирали почти год. Всё началось почти случайно – когда после приступа агрессии Джей неожиданно вспомнил слова, которые подтолкнули его наверх, помогли успокоиться. Брюс запомнил и попробовал ещё. А потом ещё раз, добавляя новые, проверяя собственные гипотезы. Джей быстро поймал идею и пытался помогать по мере сил, насколько позволяли провалы в памяти. Что стало понятно буквально с первого раза – до Джея всегда нужно было донести, что он в состоянии себя контролировать. А потом они просто искали нужные слова. – Ты справляешься, Джей, – Брюс мягко опустил кисть на тонкое запястье. – Ты можешь… – Могу что? – Джокер подался вперёд, огрызаясь, вырывая руку из тёплой ладони и снова приставляя нож к губам. Дёрнувшись, он прижал лезвие чуть резче, чем в прошлый раз, и Брюс едва сдержался, чтобы не зашипеть. В уголке рта скопился крупный шарик крови. Джокер, словно заворожённый, медленно дотронулся до тёмной капли. Растерев кровь между пальцами, он перевёл контуженный взгляд на Брюса. Нож выпал из ослабевших пальцев. – Брюс? – испуганный взгляд и дрожащий голос словно вырубили напряжение в груди. Брюс резко и облегчённо выдохнул, прижимая к себе тощее тело. – Всё хорошо. Ты справился.***
Собственный голос, повторявший: «Ты справился, Джей», разбудил окончательно. Брюс резко сел на кровати, но, ожидаемо, никого вокруг не увидел. Тяжело выдохнув, он опустился обратно на подушку и попытался снова уснуть. От неприятно саднящего уголка губ, как раз того, который во сне задел ножом Джокер, Брюс рассерженно отмахнулся.***
Следующие несколько недель Бэтмен провёл в дёрганом ожидании. С Джокера сталось бы пойти во все тяжкие просто потому, что Брюс не соответствовал воображаемому себе. Не возился с простудами, не спасал от припадков, не… любил. Но город был цел и невредим, от клоуна и его подружки не было ни звука, а информаторы Бэтмена на прямые вопросы только пожимали плечами, не имея ни малейшего понятия о том, что замышляет Джокер. Коты, скребущие на душе, уже процарапали себе окопы на случай бомбардировки. Никогда ещё Брюс не ловил себя на мысли, что чувствует вину перед кем-то вроде Джокера. Слова о том, что он добывал информацию и защищал родных, перестали действовать почти сразу после встречи с Джокером. Всё чаще ответом на них – и весьма весомым – звучало: «Оно того не стоило». Потому что действительно – не стоило. Узнал Бэтмен, что клоуну известно о его личности не просто всё – абсолютно всё – и что с того? Чем это помогло? Как можно было использовать эту информацию? Брюс почти верил в то, что был слишком жесток, и надеялся, что извинения помогут. Апатия главного террориста, кажется, была заразной – уже с неделю ни один из местных психопатов не подавал признаков жизни, не пытался сбежать из Аркхэма или кому-нибудь напакостить. Мелкие бандиты, подрезающие сумочки у пожилых дам, были не в счёт, но то, что весь ночной патруль проходил только в преследовании подобных типов, вселяло какую-то надежду. Пристегнув одного из таких идиотов к поручню лестницы, Бэтмен крюком затянул себя на крышу трёхэтажного здания и замер, увидев у стены человеческую фигуру. Совершенно неподвижное тело прислонилось к парапету. Тень не позволяла разглядеть ничего, кроме силуэта, и Бэтмен было решил проверить, жив ли человек, как вдруг фигура подняла голову. – Нигде от тебя не скроешься, – голос, полный разочарования и какой-то горечи, не оставил сомнений – Джокер. Брюс молча приблизился так, чтобы их разделяло не больше пары шагов. Ближе подходить не стал. Джокер измученно закрыл глаза и с силой откинул голову назад, стукнув затылком о стену. Должно быть, больно. – Он мне снится, – вдруг сдавленно прозвучало. – Другой ты. Всё, что я видел под наркотиками. Вся та жизнь, которую я там прожил. Мы прожили с Ним. Каждую ночь снится. Брюс медленно сглотнул. Ему, кажется, только что дали шанс действительно извиниться. – Мне жаль, что ты так провалился в эти галлюцинации. Это не было… – А мне нет, – голос Джокера звучал почти беспечно. – Ни капли не жаль. Мне скорее противно возвращаться оттуда каждое утро. Открывать глаза и видеть рожу Харли вместо Его лица. Понимать, что всё, ради чего я там согласился на лечение – всего лишь наркотический бред. Вспоминать, что здесь ты не настолько рад меня видеть, насколько рад там. Я даже не злюсь на тебя, Бэтс, за то, что ты колол мне эту дурь, – тут Джокер взял короткую паузу, закрыл глаза и снова откинул голову назад, к стенке. – Я ненавижу тебя за то, что ты перестал. Оправдываться не хотелось. Впрочем, даже для оправданий подобрать слова было слишком сложно. Всё, что говорил Джокер сейчас, походило на исповедь завязавшего наркомана, который мечтает вернуться на иглу. Только в их случае зависимость была от галлюцинации, а не от препарата. – Я был бы счастлив избавиться от этих снов, – хрипло продолжил Джокер. – Вот только ни хрена не работает. Другие таблетки, снотворные, наркотики повеселее – ни-хре-на. Пытаюсь не спать уже третьи сутки – только поэтому ты ещё жив, Мышонок. У меня нет сил выцарапывать тебе глаза. Брюс усмехнулся уголком рта. – У тебя и в лучшей форме это не слишком получалось. Джокер улыбку вернул, хотя выглядела она так, словно её наспех приклеили на лицо каторжника. – Я хотя бы пытался, знаешь ли. А теперь, Бэтси, приходится разгребать кашу, которую ты заварил, жрать её половниками. И это при том, что ты забыл подсластить её, милый. Тихое «Прости» словно прилипло к губам и не желало отрываться. Потому что после слов «Мне жаль» не полегчало, как Брюс на это ни надеялся. Джокер вдруг выпрямился, словно в измученную недосыпом голову пришла идея. Судя по загоревшимся глазам, так оно и было. – Мне нужен тот наркотик. – Чего? – Брюс точно не этого ожидал. – Ты же только что хотел избавиться от этих снов. – Именно! – Джокер подобрался, в движениях появилась невесть откуда взявшаяся энергия. – Ну, знаешь, клин клином, всё такое. Я ведь много чего пробовал, но только не ту же дурь. Некогда, знаешь ли, было ковыряться в твоих файлах, чтобы найти название. Мне нужна только одна доза, она должна сработать. Хочешь, чтобы я сказал: «Пожалуйста»? – Нет, – Брюс сказал чуть резче, чем собирался. – Я не буду колоть тебе это ещё раз. Если что-то снова пойдёт не так… Джокер выпрямился. – Ты ведь понимаешь, что я найду путь? Разве не в твоих интересах, чтобы он был наименее разрушительным? – Так или иначе, – Брюс вздохнул, сжимая кулаки, – всё началось именно с того, что тебе стали колоть это лекарство… – Разве не логично, что им же и должно всё закончиться? – перебил его Джокер. От усталости не осталось и следа, разве что глаза, горевшие болезненно безумным светом, сильно слезились. – Бэтси, сладкий, ты ведь сам признаёшь, что устроил это всё. Почему бы тебе не прекратить это так же, как и начал – одним уколом? И я исчезну из города, даю тебе слово, ты больше никогда обо мне не услышишь. Уговаривая, Джокер подходил всё ближе и всё больше напоминал умоляющего о дозе наркомана. Последние слова он проговаривал, положив тонкие ладони на кевларовые пластины костюма на груди. Он почти умолял, и соблазн никогда больше не слышать ничего о Джокере был слишком велик, но… Но совершенно некстати вспомнился последний сон про Джея, где Брюс чувствовал неподдельное счастье от того, что тот пересилил себя и справился. Клоун сейчас выглядел почти так же, как во сне, с ножом в руках – неправильно, болезненно, словно ему самому в глубине души не хотелось говорить то, что срывалось с губ. Слова просили освобождения, взгляд – чего-то другого, чего-то куда более надёжного и нужного. Лекарства скорее окунут его в эти галлюцинации снова, и сам Джокер это понимал – сложно было не заметить в глазах немую надежду. Ему хотелось того мира, того тепла, той любви. И, чёрт, почему так хотелось его сейчас… В голову сами пришли слова той самой мантры. – Джей, – он рискнул позвать по имени, осторожно обхватив запястья ладонями в перчатках, – ты справишься сам. Я знаю, что ты меня слышишь. Всё хорошо. Ты справишься. Ты чертовски сильный, сильнее всех, кого я знаю… Брюс заставил себя произнести последнее предложение, он отчётливо помнил его из сна. Джокер опешил. Губы со скатавшейся помадой распахнулись в немом изумлении, взгляд, только что пылавший безумной идеей, застыл. Короткий вдох, второй, третий, словно необходимость в выдохах отпала за ненадобностью. Глаза наполнились слезами, и дрожащие губы пытались проговорить хоть что-то, но контролировать их явно не получалось. – Как?.. – коротко выдохнул Джокер с такой болезненной надеждой, что Брюс тут же пожалел о том, что сделал. Потому что он не тот Брюс. И знание этих слов было против правил, почти предательством – он не потратил ни дня своей жизни, чтобы собрать их, а там они оба платили собственной кровью за ключи к сознанию Джея. И, похоже, Джокер увидел в глазах Брюса все эти мысли. Он отшатнулся, вырывая запястья из рук, из глаз хлынули слёзы. Отходя от Брюса, одну руку он с силой запустил в собственную шевелюру, а в ладонь другой вгрызся, пытаясь сдерживать рыдания. – Не смей! – рявкнул он, снова приближаясь, переходя на бег, преодолевая расстояние между ними быстрее, чем за секунду. – Ты не можешь этого знать, не имеешь права! Не смей их знать! Налетев на Брюса, он начал отчаянно колотить руками по груди, разбивая скорее собственные кулаки, чем кевлар костюма. Бэтмен пытался поймать мельтешащие ладони, остановить, хоть как-то успокоить, но утихомирить бешеного пса было бы куда проще. Одно резкое движение Брюс не успел остановить, и бледная рука ощутимо сильно хлопнула по нижней челюсти. Основной удар пришёлся на шлем, но того, что достался коже, хватило, чтобы губа в уголке лопнула. В том самом уголке, который во сне задел нож. Джокер, забыв про ушибленные пальцы и собственную злобу, заворожённо следил за кровью, медленно расползавшейся по губам. Через пару секунд тихого созерцания он вздрогнул, словно просыпаясь, и прошипел: – Тебе никогда не быть Им, можешь не пытаться. Я ненавижу тебя. Он стремительно подбежал к краю крыши и спрыгнул. Секундой позже, когда Бэтмен приблизился к тому же месту, на улице не было никого и ничего, напоминавшего Джокера. Стянув перчатки, Брюс с силой ударил кулаками по краю парапета, пытаясь хоть как-то отвлечься от сумятицы в голове и на сердце. Костяшки мгновенно отозвались острой болью, но легче не стало.