Без шанса на побег

Готэм ожил, и не в том смысле, которого хотелось бы Брюсу. Джокер во всеуслышание заявил, что возвращается, повесив на крыше многоэтажки какого-то бедолагу в форме санитара ближайшей больницы. Полиция в ответ за пару дней усилила меры безопасности всех клиник в городе. Всех, кроме одной-единственной, к которой сейчас мчался Бэтмен наперегонки с патрульными машинами. Джокер напал на Аркхэм. Лечебница не выглядела хуже, чем обычно. Разруха, в которой пребывало одно из древнейших зданий города, не усугубилась от того, что половина крыла складского блока сейчас зияла дырами в крыше и извергала клубы дыма. Вопросы из разряда «Как сумасшедшие умудряются сбегать из-под охраны?» возникали разве что у туристов, которые Аркхэмскую лечебницу в жизни не видели. Бэтмен скользнул внутрь через пробоину. Верхний этаж был забит мебелью — койками, тумбочками, шкафами, целыми и пострадавшими от взрыва. Признаков людей, живых или мёртвых, не наблюдалось, и Брюс двинулся вглубь здания. Он уже понимал, зачем сюда пришёл Джокер. Лекарства держали на первом этаже, и именно оттуда доносилась возня. Влетев в зал, напоминавший библиотечный своими стендами лекарств, Брюс метнул бэтаранг почти наугад, в едва успевшую обрисоваться в дыме фиолетовую фигуру, но лязганье металла по мрамору дало понять — мимо. — Как всегда, чуть-чуть опоздал, Мышонок, — раскатисто рассмеялся Джокер, вытирая лезвие ножа о белый халат только что прирезанного санитара. — Секундой раньше, возможно, у тебя был бы шанс его спасти. Хотя, — смех резко прекратился, — нет. Ни черта бы у тебя не вышло. Ты ничто против меня, особенно теперь. Прицелиться или вытянуть Джокера на ближний бой не получалось — он метался от стеллажа к стеллажу, не стоял на месте, словно перетекая из одной точки в другую. Брюс пытался предупредить его шаги, догнать, оказаться за его спиной, и тоже перебирался от стены к стене, стараясь двигаться как можно тише. — Я видел это в твоих глазах, Бэтси. Сожаление. Вину. Знаешь ли ты, что эти чувства могут сделать с туповатым героем? А что может сделать с ними грамотный злодей? Я покажу тебе, Мышонок. Рука со шприцом мелькнула у самого лица. В последнюю секунду Брюс едва успел поймать сжатый кулак и вывернуть локоть Джокера так, чтобы игла оказалась как можно дальше от любого уязвимого места костюма. Смех, тихий, но нарастающий, заставил удивлённо отпрянуть. Разве не должен Джокер сейчас досадовать, выкрикивать оскорбления, сердиться? Но нет, он словно ждал именно этого, и теперь удовлетворение в голосе звучало всё ярче. — Как же ты предсказуем, милый, просто слов нет, — хмыкнул, чуть пыхтя от боли в вывернутом локте. — Спорим, ты не учёл этого? Другая рука вонзила шприц прямо в бедро. Игла уверенно пропорола кожу прямо над одной из крупных вен, и поршень резко впрыснул содержимое в кровь. Брюс сделал шаг назад, потом ещё один, ошарашенно глядя на Джокера, который едва ли не приплясывал, хохоча. Клоун только что ввёл препарат СЕБЕ, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какой. — Что? Я угадал, верно? Угадал же, ну? Ты не ожидал этого! — Джокер буквально светился от восторга. Едва договорив, он неуклюже качнулся в сторону. — Воу! Вот это напор! Ты знал, что оно так быстро действует? Хотя нет, откуда тебе, ты же не пробовал тройную дозу… Брюс едва успел поймать Джокера, когда тот буквально обрушился на пол. Подняв совершено мутные глаза, он прошипел, всё ещё ухмыляясь: — Готовься, милый. Теперь я сдохну на твоих руках, и ты до конца дней будешь осознавать, чья это вина. Тебе всего-то нужно было… — он не договорил, резко выключившись, словно кто-то нажал нужную кнопку. Эх, была бы эта кнопка у Брюса!.. Десятком секунд позже он уже собирал необходимый коктейль из лекарств — не зря же они торчали на медицинском складе психиатрической клиники, уж дряни, избавляющей от эффектов другой дряни, тут было навалом. Время, которое Джокер дал ему, теша свою обиду, зря не прошло — любые упоминания лекарства были изучены вдоль и поперёк, и Брюс точно знал, что и в каком порядке нужно вводить, чтобы если не отменить, то хотя бы снизить воздействие препарата на организм. Против лошадиной дозы наркотика нужна такая же доза сорбента, которая даст время. Брюс споро смешивал препараты, точными движениями вскрывал ампулы и прокалывал кожу иглами, когда вдруг понял, что всё это время что-то шептал. — Идиот, господи, какой идиот… Он закончил с уколами и подхватил тощее тело на руки. В пещере есть всё необходимое для детоксикации — горький опыт встреч с Айви, — так что нужно добраться туда как можно скорее. Проблему составляли разве что толпы полицейских, как раз в это время подбиравшихся к месту взрыва. Самым быстрым способом выбраться наружу оказался путь, по которому Бэтмен вошёл. В соседней пробоине крыши крайне удачно обвалилась балка, и все прожекторы вертолётов сместились туда, так что выбраться незамеченным всё-таки удалось. Ох, и сенсация получилась бы! Вызывать Бэтвинг прямо к Аркхэму было слишком рискованно, так что пришлось воспользоваться Бэтмобилем — чуть менее быстро и манёвренно, зато не так заметно. — Альфред, срочно приготовь аппарат для гемодиализа и несколько пакетов физраствора. — Бог мой, мастер Брюс, Вы в порядке? — Брюс почти увидел, как тот побледнел, и сжал зубы, кляня себя за поспешность. — Да, я в порядке, это не для меня. Буду через пятнадцать минут, всё объясню. Готовься читать нотации. Брюс был абсолютно уверен — без них не обойдётся. *** Не обошлось. К счастью, Альфред никак не проявил осуждения, когда увидел, кого они собираются спасать. Брюс прокалывал вены и запускал аппарат, даже не пытаясь выбраться из неудобного костюма, и дворецкий лишь оказывал посильную помощь, ничего не спрашивая и не комментируя. Но как только пошёл процесс очищения, и вся забота о больном перешла на технику, Брюс получил словесный подзатыльник. — Мастер Брюс, не объясните, какого чёрта тут только что произошло? Отстёгивая наручи, Брюс вздохнул. Тут тремя словами не обойдёшься, но он попытался: — Спасаю жизнь Джокера, — и добавил: — Можешь не объяснять, насколько глупо и абсурдно это звучит. — Это звучит в определённой мере кощунственно, сэр. При всём уважении к Вашим принципам, куда гуманнее было позволить ему умереть. Как минимум, город был бы благодарен. — Возможно, — выдохнул Брюс. — Но… Альфред, если бы я позволил ему умереть, я… я был бы ничем не лучше него. Это всё из-за меня. Пришлось рассказать всё. Даже то, что казалось совершенно неуместным, вроде списка лекарств, которые помогли Джею взять контроль над собой или снов самого Брюса о том, как он проснулся в одной постели с Джокером. Последнее вышло совсем странно — Брюс упомянул о мантре, которую слышал во сне, а от вопроса «И что же ещё Вам о нём снилось, сэр?» увильнуть не получилось. Альфред не позволял изворачиваться и умалчивать, задавая настолько точечные вопросы, что Брюс начал подозревать: а не слушал ли он все диктофонные записи Джокера? — Знаете, мастер Брюс, — Альфред выглядел ошарашенным и каким-то усталым, — та ещё ситуация, могу Вам сказать. Если бы я знал, какого толка нотации мне стоило готовить, я бы записал их заранее, но теперь… Пожалуй, мне стоит всё это обдумать. Брюс пытался слушать, но шум аппарата не давал сосредоточиться. От Альфреда это не укрылось, и он, тяжело вздохнув, отправился наверх. Поднявшись по ступенькам к лифту, он повернулся. — Если позволите быть откровенным, сэр, я не думаю, что у Вас есть шанс стать таким же, каким он представлял Вас в галлюцинациях. Но реальность порой приносит сюрпризы… Двери лифта закрылись, оставив Брюса с мыслью: «Ну и что он имел в виду?» *** Джокер пришёл в себя примерно через час после прибытия в пещеру. Туманным взглядом окинул разрезанную рубашку, иглы, введённые в предплечье, и остановился на Брюсе. — Мышонок, сладкий, что это ты удумал? Неужто пытаешься найти кровь в моих венах? Брюс нахмурился и скрестил руки на груди. — Не пори чушь. Я пытаюсь не дать тебе сдохнуть от передоза. — От передоза чем? Тем, что ты мне колол? — Джокер картинно охнул. — Неужели наш великий детектив просчитался с дозой? — Чего? — Брюс был слишком ошарашен, чтобы отреагировать как-то более достойно. Джокер нёс нечто странное даже для самого себя. Что вообще происходит, он же собирался злорадно откинуть копыта! — Ты сам вколол себе тройную порцию препарата. Настала очередь Джокера поражаться. Удивительно искренне выглядел его недоверчивый взгляд и нахмуренные брови. — Бэтси, радость моя, ты ничего не напутал? Чего ради мне так над собой издеваться? Моя неразделённая любовь к тебе огорчает меня не до такой степени, а уж твоя неприкрытая ненависть — тем более. — Я ничего не напутал. Ты пробрался в Аркхэм, чтобы найти тот самый препарат, потом попытался вколоть его мне, а когда не вышло — устроил себе передоз и заявил, что с удовольствием «сдохнешь у меня на руках». Джокер ошарашенно заткнулся, будто бы всё это было для него новостью. — Звучит и правда похоже на меня, — прозвучало после тихой паузы. — Чёрт, видимо, в этот раз импровизация зашла слишком далеко. — А что ты вообще помнишь? — поинтересовался Брюс. — И что за импровизация? — Видишь ли, Бэтси, — устало выдохнул Джокер, закрывая глаза, — моя голова похожа на огромный оркестр. В сущности, голова любого человека с коктейлем из желаний, моральных рамок, нравственных ориентиров и элементарной глупости так же похожа на оркестр, как и моя. Разница только в том, что в мой оркестр набирали исключительно солистов, неспособных работать в группе. А уж про уважение к дирижёру я и вовсе промолчу. Вот так и получается, что проще всего мне бросить палочку и надеяться, что они сбацают что-нибудь весёлое, задорное или хотя бы не нудное. Похоже, в этот раз их явно занесло. Брюс осторожно приблизился и сел у камеры. Дверь была исправлена и заперта, впрочем, Джокер явно был не в состоянии сбегать или драться. — И кто сейчас командует оркестром? — Оркестр спит, Мышонок. Тут только я, — голос звучал всё тише, словно засыпал. — Ладно. Что ты помнишь? Джокер встрепенулся, зелёные глаза с интересом встретились с голубыми. — Много чего. Ты колол мне наркотики, отчего я провалился в потрясающей прелести мир фантазии, где ты меня любил. Потом ты перестал колоть, и я вернулся в холодную и пустую реальность, — Брюс отвёл глаза. Это было всё ещё тяжело слышать, особенно теперь, когда всё зашло так далеко. — Потом мы встречались пару раз — в одном из моих убежищ, которое ты разнёс, на крыше, где ты отказался мне помочь. После этого я решил выкрасть препараты сам, приготовился, запасся взрывчаткой. Потом… — Джокер осёкся, будто бы нашёл изъян в собственной истории. Взгляд стал пустым и потерянным. — Чёрт. Я не помню. Я явно добрался до Аркхэма и до наркотика, но в изначальный план не входило потреблять его прямо на месте. Брюс сделал шаг к клетке в неосознанном желании положить руку на плечо, но усилием воли остановил себя. Сейчас нужно было хоть чем-то задержать Джокера в пещере — прочистить организм, позволить взять «оркестр» под контроль. Только вот уговаривать его бесполезно, втираться в доверие — слишком поздно, оставалось только вытягивать на сделку. Что можно было предложить в обмен на послушание Джокера? «Себя», — ядовито прозвучало в голове, отчего Брюс поневоле вздрогнул. Не настолько ему хотелось исправить ситуацию. — Тебе нужно отдохнуть. Через пару часов я отключу тебя от аппарата, а ты, пожалуйста, не пытайся сбежать. Когда тебе станет легче, я отпущу тебя сам. Даю слово. Слово это далось нелегко — не прошло и четверти суток после того, как Джокер на глазах Бэтмена убил санитара, и после этого отпустить убийцу было бы… Другого выхода у него просто не было — Джокер в любом случае сбежит, а так появлялся шанс, что он задержится хотя бы из интереса. Уходя к экранам, Брюс краем уха услышал неясное бормотание. Разобрать было сложно, и он просто отмахнулся, так и не расслышав фразы «Во сне Он дал мне то же обещание». Джокер, прищурившись, легко улыбнулся. *** Утром Брюс, спускаясь в пещеру, ожидал чего угодно, но только не относительно мирной беседы сонного Джокера и неприлично бодрого для семи утра Альфреда. Джокер, увидев на лестнице Брюса, пронзительно заверещал: — Бэтси, солнышко, у тебя замечательный дворецкий, давай его оставим, пожалуйста-пожалуйста! Голова, и так гудящая от недосыпа — сон долго не шёл, события вечера слишком крепко проехались по нервам — отозвалась резким звоном, и Брюс едва не зашипел от боли. Джокер расхохотался, явно довольный произведённым эффектом. Альфред смерил его фирменным холодным взглядом, и тот притих, бормоча неискренние извинения. Альфред уже взял кровь для анализов, и, глянув на результаты, Брюс невольно закатил глаза. Разумеется, вычистить наркотик за один раз не получилось, и сейчас Джокер, что называется, по уши обдолбан. Им придётся терпеть это по меньшей мере ближайшие сутки, и вторая процедура гемодиализа разве что чуть облегчит ситуацию. — Сэр, я поражён его знаниями о Вас. Откуда он может знать такие мелочи, как тот клетчатый плед, который Вы в детстве так любили? — Альфред, приблизившись к компьютерам, говорил тихо, чтобы Джокер не мог их услышать. — Хотел бы я знать, откуда. Они явно ему примерещились… там, но откуда они там взялись — бог знает, — Брюс сжал переносицу. — Сомневаюсь в его компетенции на этот счёт, — иронично прозвучало в ответ. — А шептаться при посторонних невежливо, вообще-то, — подал голос Джокер. — Неужели, мистер дворецкий, Вы не научили Вашего подопечного такой простой истине? — Как раз напротив, сэр, приучал не болтать вслух, если не доверяешь ушам, которые могут услышать. Джокер помедлил с ответом. — Ладно, признаю, умно. Но моим-то ушам вы можете доверять. В смысле, боже, чего я о вас обоих ещё не знаю, ну? Вы мечтаете о двухмесячном отпуске на Гавайях, а Брюс… — Джокер запнулся, словно имя резануло ему слух не меньше, чем самому Брюсу. С самого первого пробуждения в этой камере Джокер ни разу не называл его по имени, предпочитая производные от «Бэтмена», и можно было с уверенностью утверждать, почему — чёртово негласное соревнование воображаемого Брюса с настоящим, и второй не заслуживал, чтобы его звали «Брюсом». — Бэтс жутко бесится, когда в его кофе добавляют сахар, хотя прекрасно понимает, что это могут быть единственные калории, которые за сутки попадут в его организм. — Мой отпуск только что вырос до трёх месяцев, — Альфред, кажется, задержал дыхание, когда Джокер заговорил, и сейчас выдох был тяжёлым. Обычный человек вряд ли мог бы заметить разницу, но Брюс жил стандартами сдержанного британца, он понимал детали и различал нюансы. Коротко кивнув, Брюс отправился к больному. — Мастер Брюс, — окликнул его Альфред. Приблизившись, снова полушёпотом проговорил: — Думаю, Вы можете сегодня отправиться в Уэйн Интерпрайз. Он слишком слаб, чтобы навредить кому-либо, а я ещё довольно крепок, чтобы при необходимости сопротивляться. — Даже не думай! Корпорация… — … такими темпами скоро развалится или перейдёт в управление кому-то менее достойному и более безжалостному. Там Вы сегодня нужнее. Я справлюсь. Если замечу что-то подозрительное — у нас найдётся парочка седативов и неплохое ружьё для них. Брюс подумал, что собственное упрямство досталось ему явно не от родителей. Сухо кивнув, он подошёл к камере. — Спасибо, что остался, — словам будто бы приходилось проталкиваться сквозь глотку: так странно было их произносить. Джокер улыбнулся почти тепло и самую малость покровительственно. — Дорогой Мышонок, я пока не в состоянии нормально сходить в туалет, о каком побеге может идти речь? — Это ты. Я не верю, что ты не смог бы сбежать, если бы действительно хотел. Сколько тебя знаю, ты всегда плевал на состояние собственного тела, — Брюс заставил себя договорить, хотя прямо посреди фразы понял, что произносит это куда более осуждающе, чем собирался. — Не заставляй меня передумывать, — в голосе зазвенела слабая угроза, и Брюс кивнул. — Хорошо. В твоей крови ещё полно этой дряни, думаю, как минимум, пара процедур понадобится. Потом два-три дня на восстановление, и ты свободен, — Джокер собирался что-то сказать, но Брюс резко прервал его, подняв ладонь. — Будь ты кем-то другим, я бы попросил остаться на пару недель для восстановления, но… Ты это ты. И заставлять тебя находиться рядом со мной больше, чем это жизненно необходимо, я не стану. — Очень мило с твоей стороны, — хрипло прозвучало с койки. Слишком спокойно и мягко для Джокера. — Альфред обеспечит тебя всем необходимым. Пожалуйста, не докучай ему слишком сильно, он узнал обо всём только вчера. Он ещё… переваривает, — Брюс перебарщивал с мягкостью и извинениями. Это грёбаный Джокер, который буквально вчера убил санитара, пытался убить и себя, и самого Бэтмена, так что сюсюкать с ним… И всё же Брюс понимал, что ко всему этому неплохо приложил руку, и смягчить последствия собственных действий будет как минимум честно. — Могу представить, — Джокер улыбнулся только губами, глаза остались серьёзными. — Постараюсь вести себя прилично, Бэтси. Брюс ушёл наверх, собираться, и старался не думать о том, что оставляет в собственном доме сумасшедшего террориста под присмотром дворецкого, который, стоит быть честным, уже не был в лучшей физической форме. Хотя начистить морду черенком метлы ещё мог, на что Брюс, в случае чего, и надеялся. *** Звонить домой реже, чем каждые полчаса, физически не получалось, хотя Брюс искренне пытался. Каждый раз, получая заверения в том, что все живы и Джокер ведёт себя как образцовый больной, Брюс облегчённо вздыхал и сбрасывал звонок, но надолго этого облегчения не хватало. В конце концов Альфред пригрозил, что выключит телефон, чтобы Брюс не пытался зря тратить время, и пришлось сдаться. Вечером Брюс в полной уверенности, что Бэтмен в город сегодня не отправится, приехал домой. Прямо в костюме он спустился в пещеру — проведать больного. Выйдя из лифта на площадку лестницы, ведущей вниз, к экранам, камере и костюмам, Брюс застыл. Альфред явно проявил инициативу, потому что ничего подобного они по телефону не обсуждали. Облачённый в жутко старую футболку Брюса — видимо, самая маленькая, какую смог найти Альфред в шкафах — и в его же спортивные брюки, Джей стоял у раковины, наклонившись над ней, а Альфред с закатанными рукавами помогал ему мыть волосы. Брюс оценил сноровку Альфреда — у того явно был опыт работы с подобными больными — и только потом сообразил. Он только что мысленно назвал Джокера «Джеем». Не самый хороший знак. Потому что в его доме и его одежде человек, со смехом выныривающий из полотенца, совсем не походил на того, кто вчера бесчинствовал в Аркхэме. И как только Брюс забудет о втором… Нет, не «забудет» — как только перестанет видеть в Джокере только это, будет уже… А что, собственно, будет? В той фантазии, на которую обрекла Джокера «терапия», Брюс перестал, и это помогло обоим. А здесь Брюс собственными руками разрушил и без того слабый шанс воплотить подобное в жизнь, разрушил почти осознанно, просто не подумав, не осмыслив, не позволив себе заглянуть чуть дальше. Волна какой-то нелепой зависти и обиды накрыла с головой, и Брюс отшатнулся назад, в лифт, врезаясь лопатками и затылком в стену. Он не был склонен к патетичным вопрошаниям во Вселенную, но, твою мать, почему у него получается быть счастливым только в чужом воображении? Задыхаясь, пытаясь прийти в себя, отмахнуться от слишком странных мыслей, Брюс съехал на пол, пытаясь ослабить галстук. — Брюс? — прозвучало слишком обеспокоенно — видимо, он чересчур громко впечатался в лифт, раз внизу это звучало так пугающе. Джей стоял на площадке лестницы, вцепившись в перила обеими руками, и смотрел на него так испуганно, будто бы видел сразу десяток колотых ран и пару переломов. Он явно бежал наверх по лестнице, и это не далось ему просто — грудь ходуном ходила, жилка на шее колотилась, как бешеная, пальцы дрожали. За его спиной возник Альфред — не менее взволнованный, но гораздо более здоровый. — Нас испугал грохот, мастер Брюс, — пояснил Альфред, и Брюс вздрогнул от этого неправильно правильного «нас». «Не должно быть никаких «вас», господи, я не понимаю, как ты можешь, Альфред? Я чуть не угробил его, оставил тебя на его совести психопата и убийцы, и сейчас ты говоришь мне, как вы ВМЕСТЕ беспокоились обо мне? Что происходит?!» Брюс проглотил эти мысли с подступившим комом. — Я в порядке. Споткнулся. Выражение лица Альфреда так и говорило: «Если Вам будет угодно, сэр, но не просите меня делать вид, что я поверил». Джокер же нахмурил брови. — На ровном месте? Бэтси, я чувствую себя должным спросить — ты когда последний раз ел? Не то, чтобы мне было слишком интересно, просто если ты сдохнешь раньше времени, он, — Джокер кивнул назад, — просто выкинет меня на улицу. А я начинаю привыкать к твоей пещере… заново. Он развернулся и медленно, цепляясь за перила, начал спускаться обратно к постели. Рывок к Брюсу дался ему непросто, а воспоминания только добавили. Брюс привычно подавил в себе порыв помочь, но, наткнувшись на осуждающий взгляд Альфреда, мысленно чертыхнулся. Да какого хрена! — Позволишь? — Брюс мягко обхватил Джокера за талию и медленно, оставляя возможность передумать, положил его руку себе на плечо. Тот секунду помедлил и уцепился покрепче. — Позволю. Они молча осторожно добрались до кровати. Брюс поправил одеяло и собрался уходить, как почувствовал холодные пальцы на своём запястье. — Наркотик подействовал, — мрачно сообщил Джокер, глядя куда угодно, но только не на Брюса. — Я их больше не вижу. «И разве тебя это не радует?» — Брюс прикусил язык. Нет, не радует, и не может радовать — ещё на крыше, когда Джокер умолял о дозе, было ясно, что он надеется не на избавление от галлюцинаций, а на их продолжение. И вот сейчас, когда он получил своё, сны пропали. Добро пожаловать в реальный мир без шанса на побег. Брюс даже ужаснулся — как безрадостно это прозвучало в голове. Он не мог ничего ему пообещать, Джокер выразился предельно ясно: он не желает видеть этого Брюса, не собирается дать ему ни единого шанса. И то, что сейчас его поведение снова сбивало с толку, всё равно не позволяло поверить в то, что он передумал. Но Брюс всё же протянул свободную руку к ладони, сжавшей запястье. Пальцы поддались, и теперь Брюс осторожно держал руку Джокера в своей. Сказать было нечего, кроме, разве что, «мне жаль», но они это уже проходили. Брюс чуть сильнее сжал пальцы вокруг чужой ладони и опустил её на постель. Пока он поднимался из пещеры, в голове билась фраза Альфреда: «Та ещё ситуация».