Balance

— Знаешь, я, конечно, смутно припоминаю тот первый и единственный раз, когда ты показывал мне театр, — заметил Зейн, привычным жестом приобнимая Луи за плечо, — но в чём я точно уверен, так в том, что тогда он не был таким разгромленным. Луи, сощурив глаза, посмотрел на своего соседа по квартире. — Ты просто придурок. Я отправлял тебе сообщение, — заворчал он, посмотрев напоследок через плечо на разрушенное здание, не в силах унять панику, сковавшую сердце. Зейн сдержал обещание и забрал своего друга поужинать, за счёт друга, кстати. — Слишком рано для шуток? — легкомысленно спросил бредфордский парень. Луи толкнул его в бок, вызвав стон. Но как бы то ни было, он почувствовал, что компания беззаботного Зейна действовала на него успокаивающе, и эмоции, переполнявшие его весь день, стихали. Зейн притянул Луи ближе к себе, как будто чувствуя печальные мысли, скрытые в коридорах разума танцора. Луи не стал противиться и прислонился к Зейну, украдкой бросая взгляд на скейт-парк. Практически весь парк был безлюден и погружен в зловещую темноту. Свет, который обычно освещал рампы и перила, сейчас был выключен, как будто пытаясь отбить у хулиганов желание кататься рядом с местом преступления. Уличный свет отбрасывал причудливые тени, и воображение Луи подкидывало ему картинки о странствующих в парке призраках. — Где будем ужинать? — поинтересовался Зейн. В наступившей тишине его голос показался излишне громким и прогремел слишком близко к уху Луи, но он даже не придал этому значения. Если он задумал отвлечь танцора от мыслей, это удалось. Луи отвёл глаза от зловещего скейт-парка. — Я и так плачу за тебя. Так что сам выбирай, – отозвался Луи, хлопая приятеля по плечу и отстраняясь, увидев его излишне плутоватую усмешку. — Своди меня в ваш пафосный танцевальный ресторан, Лу, — попросил Зейн преувеличенно драматично. Луи не сдержался и фыркнул. — Что ты имеешь в виду под «пафосным танцевальным рестораном»? — Ты меня понял. Куда ходят только танцоры. Твоя привелегия — посещение множества элитных тусовок, так что, благодаря тебе, там я могу познакомиться с действительно стройной и сговорчивой пташкой, — разглагольствовал Зейн, задумчиво поглаживая подбородок и поигрывая бровями, убеждая Луи пойти туда. — Да брось ты, — в шутку заругался Луи, — мне только сейчас случайно стало известно, что ты бы не возражал о сговорчивом чуваке. Как ты можешь о таком думать, когда с тобой поблизости уже есть один? Глаза Зейна широко распахнулись, и он произнёс, еле скрывая усмешку: — Я сказал тебе однажды и скажу снова: я не пересплю с тобой, Лу. Луи скорчил гримасу. Пара, которая шла впереди них по оживлённой улице от самой студии, повернулась полюбопытствовать, что это за дуэт идёт за ними. Зейн, заметив, что они привлекли внимание, не мог не воспользоваться моментом, чтобы попрактиковаться в актёрском мастерстве. Небрежно набросив руку на соседа, он прижал его покрепче к себе. — Я уже говорил тебе, любимый, даже после нашей жаркой, страстной ночи, которую мы разделили, только повстречавшись, я просто не могу заставить себя позволить этому повториться вновь. Слишком много воспоминаний, которые я бы предпочёл сохранить в светлых мечтах. — Заткнись, придурок. Они обернулись на нас, — отдёрнул его Луи, торопливо выворачиваясь из объятий. — Я вот припомню, когда ты надумаешь повеселиться, — демонстративно обиделся Зейн и скрестил руки поверх своей футболки с принтом Guns 'N' Roses, на которую ещё была накинута кожаная куртка, если вдруг похолодает. Луи покачал головой и отправился дальше, приведя своего друга к тому месту, которое он окрестил «популярной тусовкой», или, как на самом деле это было, к одному из танцевальных сообществ Лондона. Это был небольшой бар, расположенный в жилом доме. Это место танцоры облюбовали за неплохой внешний вид и еду, а также за дешёвый алкоголь и яркую тусовку. Некоторые выдающиеся танцоры балета, постоянно здесь появляющиеся, придавали этому заведению особую престижность; да и Луи считал, что самые адекватные и приятные люди посещают такие места, как этот маленький бар. Так они шли, разговаривая обо всем подряд, и Луи спросил Зейна о том, как он провёл день. Зейн в ответ проявил интерес по поводу времяпрепровождения Луи. Зейн казался более заинтересованным, чем обычно, скорее всего, его не оставила равнодушным та жестокая среда конкурирующих танцоров, среди которых приходилось бывать Луи. Луи толкнул тяжёлую дверь в бар и кивком поприветствовал бармена, которого он сразу заметил. Зейн брёл за спиной друга, азартно осматривая толпу. Для этого места был привычен внешний вид Луи: свободный вязаный кардиган, накинутый поверх удобной рубашки, облегающие штаны, либо лосины, и свисающая с одного плеча сумка. Прислонившись спиной к стене и накинув капюшон, Луи отправил друга на поиски свободного диванчика. Зейн оглянулся, смешался с толпой и направился в сторону бара, почти сразу же скользнув на тёплое кожаное сидение. Луи большими шагами подошёл к бармену и прислонился к барной стойке, смутно чувствуя на себе чей-то хищный взгляд откуда-то слева, но он предпочёл не обращать внимания на это и заказал пиццу и выпивку. Потом он хотел изменить заказ, вспомнив, что ему как танцору не пойдут на пользу жиросодержащие лакомства, и лучше остановить свой выбор на салате, но наводящий на некие размышления голос незнакомца, смотревшего на него голодными глазами, заставил Луи поторопиться прочь. Он с раздражением плюхнулся на сидение рядом с Зейном. Луи запыхался, его чёлка совершенно разлохматилась и требовала немедленного приведения в порядок. — Тот чувак продолжает на тебя таращиться, Огненные пальцы, — по-шпионски прошептал Зейн. Луи простонал, откидывая голову назад на спинку сидения, и с раздражением ответил: — Почему бы ему не отвалить? Когда Зейн не отреагировал, продолжая оценивающе осматривать незнакомца, Луи со вздохом спросил:  — Он хотя бы симпатичный? Зейн медленно оглянулся, фокусируя внимание на каждом движении танцора. — Я бы сказал, да, — ответил Зейн и, к ужасу Луи, пошёл к этому человеку. Луи сидел на диване, словно аршин проглотил, и пристально наблюдал за другом. — Ну конечно, заманивает, потенциальный хищник, — пробормотал он, нервно запустив руку в волосы. К счастью, мужчина за стойкой не купился на печальные попытки обольщения, если исходить из унылого вида черноволосого парня. Зейн повёл плечами на отказ и вернулся к Луи: — Итак, расскажи мне побольше о том подростке-преступнике. Луи заговорщицки наклонился к другу и негромко зашептал, хотя и не был уверен, зачем так делает: — Его зовут Гарри Стайлс. Думаю, он у них главный, может, вообще единственный, кто устроил погром в театре. Он скейтбордист в парке, я уже говорил тебе об этом, и единственный, у которого настоящий талант. Жаль, что он такой замаранный, разгильдяй, подлый уличный… — горькая речь Луи была прервана официантом, который принёс им напитки. — Твоё здоровье, — провозгласил Зейн, с рвением схватив стакан в руки. Луи быстро поднёс стакан к губам, сделав большой глоток фруктово-алкогольного напитка. Скривившись и наморщив нос, он перевёл дыхание. Зейн наблюдал за ним с любопытством: — Тебе совсем тяжко, Лу? Луи горестно улыбнулся Зейну, который с заинтересованным видом принюхался к содержимому стакана своего друга: — Ты обычно не так настроен к алкогольным напиткам, особенно, если они с водкой. Луи изогнул бровь, выражая таким жестом, что неожиданное изменение его привычек вполне обычное дело. Как танцору ему, конечно, не позволительно было напиваться, но при сложившихся обстоятельствах организм нуждался в расслаблении, пусть и при помощи небольшой дозы алкоголя. Не отвечая Зейну, Луи сделал ещё один глоток, обжигающий горло, восхищаясь тем, как окрашенный в красный цвет напиток плещется в бокале. — Забей на всё, Огненные пальцы, — подытожил Зейн, с наслаждением пригубив из своего стакана. Среди всего, что так нравилось Луи в своём приятеле, было то, что он всегда мог найти золотую середину в роли просто небезразличного друга и чрезмерно опекающего соседа по комнате. Луи знал свою меру и понимал, что этого напитка вполне достаточно, чтобы не страдать с похмелья на следующий день. Танцы приучили его к дисциплине. Тем временем, когда им принесли пиццу, Луи опустошил стакан до половины и наполнил его льдом. Они принялись за еду. Пицца не была самой полезной едой. Но горячий сыр, восхитительный соус и приправа к различным видам мяса — всё это было именно тем, чего так хотелось Луи сегодня вечером. Зейн тоже не жаловался и потянулся к преступно вкусному кусочку лакомства. Когда с большей частью пиццы было покончено, парни переместились в бар, к другим посетителями. Лёгкая, шутливая беседа наполнила помещение. Луи с удовольствием пускался в разглагольствования про свои танцевальные умения, как только видел, что собеседник проявляет к этому интерес. Объяснения сути его работы и наблюдение за гибкостью танцора порой пробуждали в глазах собеседников весьма смутные мысли, не каждый бы о них признался. В приятной компании и под действием алкоголя было куда проще смотреть на всё с позитивом. На него налетела какая-то парочка, Луи узнал одного из них: он был с ним в одной компании. Его спутница оказалась грациозной блондинкой с приятным лицом; у неё была лёгкая улыбка и очаровательный смех, и Луи практически силком пришлось оттаскивать от неё Зейна, который чуть ли не язык высунул от восторга. Потом они пошли домой, согревшись алкоголем, но больше даже общением в приятной и тёплой компании. Зейн выпил больше, чем Луи, хотя именно ему завтра с утра на занятия. Так что Луи покрепче обнял темноволосого парня, и они отправились в путь. — Знаешь, а один из танцоров был вполне хорош собой, — поделился подвыпивший юноша, медленно кивнув головой в подтверждении своих слов. Луи улыбнулся и потрепал Зейна по голове. — Я заметил, как ты на неё таращился. Я нисколько бы не удивился, узнав, что это заметил вообще весь бар. — Нет, нет, — нахмурился Зейн, — я про того чувака, что был с ней. Ну, ты ещё знаком с ним. — А, так ты про Чарли? — Луи шокировано посмотрел на Зейна, который был не из тех, кто может в легкую изменить свой круг интересов, увлёкшись вместо какой-нибудь красотки каким-нибудь красавцем, не важно, насколько он был бы привлекателен. Про него можно было сказать, что он работает на два фронта, но Луи казалось, что больше он всё-таки склоняется к женскому полу. — Угум, — пробурчал невнятно Зейн, небрежно постукивая Луи по плечу. — Тебе следует замутить с ним. Луи предпочёл проигнорировать реплику друга и просто слегка прикоснулся к его руке на плече. — Если ты этого не сделаешь, то за дело возьмусь я, — предостерёг его Зейн. — Конечно, Зи. Можешь спокойно кадрить его: он не мой тип, — последовал ответ Луи. И это была правда. У Чарли были карие глаза и копна песочно-светлых волос — всё это совсем не во вкусе Луи. Если уж начистоту, Луи не понимал, как он умудрился произвести впечатление на его друга. Сам Луи считал себя уникальным в своём деле, и вся его жизнь была целиком посвящена танцам, так что такое самопожертвование подразумевало нехватку времени на всякого рода отношения. Зейн прекрасно это понимал и взял на себя помощь своему другу, который довольно спокойно отнёсся к бисексуальной природе своего соседа по квартире. До дома, окрылённые действием алкоголя, они добрались довольно быстро. С грохотом завалившись в квартиру, они единогласно решили, что отправятся спать и, заведя будильники, попрощались в прихожей. Зейн слишком долго обнимал не придающего этому особого значения Луи, сочувствуя всем его переживаниям, произошедшим за день. Окунаясь в уют своей комнаты, Луи полностью разделся и пробрался в защитное тепло кровати, пытаясь не думать о том, что неплохо бы очутиться в душе. Пара обезболивающих таблеток тоже пришлась бы кстати, так как напряжение последних дней сказалось на суставах: они стали одеревенелыми и болезненными. Понимание истины, что алкоголь и таблетки смешивать нельзя, останавливало Луи от того, чтобы выбраться из постели, где он, угнездившись в ворохе одеял, наслаждался теплом, медленно обволакивающим тело. Луи не так уж и устал, чтобы сразу заснуть, и большую часть времени он провёл за размышлениями, мысленно возвращаясь в разрушенный театр. Его охватила тоска от осознания того, что они просто могут не выдержать этого. Он думал о Мариусе, поддерживающего его, об успокаивающих объятиях Зейна в коридоре, и ещё он вспомнил Гарри Стайлса. Кудрявый парень занял все его мысли, но, покинув студию, Луи удалось заблокировать эмоции относительно этого типа. Луи не мог ничего поделать, но сейчас в его голове появился образ парня, находящегося на вершине склона и просто идеально выполняющего трюк. Но этот светлый образ тут же померк, стоило лишь представить, что именно он разбивал зеркала битой и исписывал стены театра непристойностями. Луи погружался в неспокойный сон, и это была первая ночь, когда ему приснился Гарри Стайлс.

***

Следующее утро ознаменовало приход довольно хмурого дня. За окном, под аккомпанемент громких раскатов грома, барабанил дождь. Луи неохотно открыл глаза, заслышав сигнал будильника, отключил его и без настроения потянулся в кровати, не особенно желая приступать к упражнениям для разминки. К несчастью, внутренний биологический будильник придерживался иного мнения. Но Луи с неохотой всё же пришлось спустя несколько минут выбраться из постели, разминая мышцы и протягивая руки над головой. Он с сожалением покинул кровать, простонав от приступа неожиданной головной боли. Заглядывая в шкаф с одеждой, Луи выбрал симпатичные хлопчатобумажные пижамные штаны. Спать в них он сейчас не собирался, но зато собирался встретить унылый день с комфортом, несмотря на то, что его убежище было превращено в груду обломков. Луи побрёл в гостиную. Сонное состояние медленно отступало, и мускулы включились в работу, формируя идеальную осанку, хотя он и находился не на сцене, а всего лишь дома. Окинув взглядом гостиную, он с улыбкой заметил, что Зейн успел устроить полуночный перекус. Неуклюже распластав конечности по дивану, слегка посапывающий во сне Зейн так и не добрался до своей комнаты. Он также не убрал наполовину опустошённую упаковку чипсов, зажав её в руке и не отпуская, а другая его рука свесилась с дивана и вполне комфортно устроилась на полу. На голове красовались хипстерские солнцезащитные очки, а в растрёпанных чёрных волосах что-то запуталось. Зейн брыкнул ногой во сне, когда к нему приблизился Луи. Не нарочно, конечно. Луи улыбнулся, напоминая себе, что перед тем как уйдёт, нужно будет разбудить парня. Как хороший сосед по квартире он всегда следовал неоговоренному правилу будить его, чтобы тот не пропускал занятия. Зейн был далёк от того, чтобы его можно было назвать убеждённым трудоголиком, но предпочитал не пропускать занятия (иногда только, когда случайно просыпал). Быстро позавтракав, сделав разминку и приняв душ, Луи отправился будить Зейна, тряхнув его за ногу. Расфокусированные карие глаза встретились с голубыми глазами Луи, и на лице Зейна появилась сонная ухмылка. — Уходишь, Огненные пальцы? — пробормотал он, зевая, отряхивая колени от чипсов и садясь на диван. Луи утвердительно кивнул и шлёпнул друга по ноге. — Береги себя. Слова Зейна прозвучали зловеще и остались в голове танцора на целый день. Надевая на себя больше одежды, чем обычно, схватив зонтик, чтобы одолеть дождь, Луи поспешно отправляется в дорогу. Он появился в студии за рекордно короткое время, сражаясь с приступом тошноты, проделал знакомый путь в раздевалку. Самые крупные осколки убрали, но разбитое зеркало до сих пор находилось в углу, на шкафчиках так же оставались нарисованные мужские гениталии и нецензурные слова. Занятия могли бы начаться как обычно, если бы не громкий звук полицейской сирены, и танцоры, которых было намного больше, чем накануне, наполнили самый большой танцевальный класс. Все взгляды устремились на мадам Доминику в поисках ответа, но она тоже казалась растерянной. Вой сирен, заполнивший помещение, внезапно смолк, когда Луи подумал, что громче они уже, наверное, просто не могут звучать. Он взглянул в окно как раз в тот момент, когда полицейский распахивал дверь машины. Оттуда, наклоняя голову, чтобы не удариться, вышел высокий кудрявый скейтбордист по имени Гарри Стайлс, скованный наручниками. Луи наблюдал, как долговязый парень, перебирая, казалось бы, бесконечными ногами, поднимается по ступенькам театра. Минуту спустя, прежде чем скрыться из виду, парень — Луи напомнил себе, что его зовут Гарри — поднял голову и посмотрел как раз в то окно, за которым скрывался Луи. Ледяная ухмылка появилась на его привлекательном лице, когда его взгляд встретился с взглядом Луи. Парень подмигнул, ввергая юношу в состояние шока, и он немедленно отпрянул от окна, оступаясь. Несколько танцоров, находящихся поблизости, посмотрели на него с любопытством. Те, кто были поближе к окну, особенно заинтересовались. — Ты знаешь его? — спросил Чарли, подходя ближе к шокированному Луи. — Нет. Я видел его только однажды, и мы даже не смотрели друг на друга, — выдохнул Луи. Он не получал от всего происходящего представления ни малейшего удовольствия. К счастью, в помещение зашли полицейские, приведя с собой загадочного типа по имени Гарри Стайлс с самоуверенной походкой. — Прошу прощения, — произнёс высокий усатый офицер, властно окидывая взглядом комнату. — Этот молодой человек обвиняется в вандализме по отношению к вашему театру. Он провёл ночь в камере, а окружной суд вынес предварительное наказание за содеянное им преступление. До основного суда мистеру Стайлсу придется провести у вас определенное время, выполняя общественно-полезную работу. Так как у нас есть доказательства его причастности к злодеянию, и это - его первое задержание за хулиганство, мы считаем, такое наказание будет вполне справедливым. Вся аудитория в полнейшем молчании выслушала речь полицейского. Из всего сказанного Луи сделал вывод, что парень будет находиться рядом на протяжении нескольких недель, пока не приведёт здесь всё в порядок. Полиция была убеждена, что у него были сообщники, но он не называл никаких имён, и они предвидели, что этот груз правонарушений на его плечах мог быть достаточным, чтобы упрятать его в камеру. Луи почувствовал в своём сердце укол жалости к этому подростку, выглядящему как школьник, если бы тот не ухмылялся так Луи. Как будто мало ему было, что он пристально уставился прямо в его глаза из окна, лицо Гарри притягивало к себе, словно магнит. Он посмотрел на Луи так, как будто замышлял что-то; кудрявые локоны упали на глаза, и он в нетерпении тряхнул головой и лязгнул наручниками, пытаясь освободить руки, чтобы убрать непокорные пряди. — Офицер будет рядом в первый день, контролируя его, но потом мы уже отдадим его на ваше попечение. Есть вопросы? — полицейский обращался в основном к мадам Доминике и Мариусу, которые в задумчивости расхаживали по комнате. — Нет. Спасибо за ваши оперативные действия, офицеры, — поблагодарил Мариус, уважительно кивнув им. — Мы уверены, вандалу будет, чем заняться. Ему слишком многое придётся привести здесь в порядок. Усатый полицейский ухмыльнулся, оглянувшись на парня: — Слышал, парень? Жёстко тебе тут придётся потрудиться. На лице Гарри появилась самодовольная ухмылка, а его зелёные глазищи как будто пронизывали всю душу Луи насквозь: — Прекрасно, — ответил он с хрипотцой, которая создавала дисгармонию с его вполне милыми чертами лица, и Луи слегка вздрогнул. — Люблю, когда приходится трудиться жёстко. Акцент на последнем слове был сделан преднамеренно и явно намекал на что-то непристойное. Луи вновь почувствовал себя неуютно, вспоминая, как Гарри ему подмигнул. Когда офицер снял наручники с задержанного, Луи уже покинул главную студию, направляясь в свою танцевальную комнату. Там он надеялся, что у него получится освободить свой разум от пристального взгляда парня, который так обошёлся с театром, источником его существования.